17 страница. Не лучше обстояли дела и в сельском хозяйстве Японии

Не лучше обстояли дела и в сельском хозяйстве Японии. Его полуфеодальная структура, массовый отток рабочей силы, почти полное отсутствие сельскохозяйственной техники и транспорта, недостаточное внимание правящих кругов к аграрным проблемам привели к тому, что производство продуктов питания неуклонно сокращалось. Так, если в 1944 г. урожай важнейшей культуры — риса составил 58,6 млн. коку (почти 8,8 млн. тонн), то в 1945 г. — только 39,1 млн. коку (5,9 млн. тонн){447}.

Правительство Японии пыталось ликвидировать кризис целым комплексом мер: централизацией управления, введением военной дисциплины, увеличением ввоза сырья из Маньчжурии, Китая, Кореи и Тайваня, укрытием промышленных предприятий от налетов американской авиации, мобилизацией внутренних резервов, возвращением в сельское хозяйство части направленных на заводы крестьян.

Однако усилия правительства Японии не увенчались успехом. Главной цели — увеличения выпуска вооружений — достичь не удалось. Государственные расходы на весь финансовый год определялись в 103,8 млрд. иен — значительно больше национального дохода, предусмотренного в 90 млрд. иен{448}. Военные же расходы только в апреле — октябре 1945 г. превысили 47,4 млрд. иен{449}. Разбухание военного сектора экономики привело к резкому ухудшению условий жизни трудящихся страны.

Особенно тяжелое положение сложилось с продуктами питания. И без того мизерные нормы выдачи по карточкам систематически уменьшались. В июле основного продукта питания японцев — риса полагалось по карточкам лишь 294 грамма в день. Однако нередко случалось, когда выдавалось и меньше{450}.

Дефицит товаров и усиливавшаяся инфляция способствовали процветанию «черного» рынка. В июле государственная цена 1 сё риса (1,8 литра) составляла 0,5 иены, а рыночная — 35 иен, 1 кан сахара (3,75 килограмма) стоил соответственно 2,2 иены и 530 иен, 100 момме свинины (375 граммов) — 1 и 27 иен{451}.

Ухудшение экономического положения страны и особенно нехватка продовольствия, усиление эксплуатации, террор военной полиции, непрерывные поражения вооруженных сил, а также участившиеся налеты американской авиации вызывали растущее недовольство трудящихся. Но правительству Судзуки было не до интересов народа. Ради собственного спасения японские правящие круги готовились принести в жертву миллионы солдат, матросов и мирных граждан. Усиливались группировки войск в собственно Японии, Корее и Маньчжурии, изыскивались возможности для увеличения военного производства, в частности путем рассредоточения предприятий. Прежний кабинет, несмотря на усиление бомбардировок, запоздал с их эвакуацией, так как министерство вооружений опасалось, что перемещение заводов приведет к снижению выпуска продукции. Первый декрет, разрешавший и предписывавший рассредоточение, был издан только 1 апреля. Он касался авиационной промышленности. В мае последовало указание об эвакуации заводов по производству [173] запасных частой для самолетов и артиллерии, а 1 июля вышел декрет о рассредоточении всех других военных предприятий.

Штаб по планированию рассредоточения и обороны предусматривал эвакуацию в глубь страны и укрытие от воздушных бомбардировок 1575 заводов, из которых 132 должны были стать полуподземными, а 252 — подземными. Несколько тысяч небольших предприятий власти намеревались рассредоточить через местные управления{452}. Однако из-за нехватки транспорта, энергии и рабочей силы эвакуация проходила медленно.

В соответствии с политикой тотальной мобилизации весной 1945 г. правительство начало создавать «гражданский трудовой корпус» («коку-мин гиютай») — японский вариант «фольксштурма». Он был наделен функциями трудовой армии, а в случае боевых действий в собственно Японии — территориальной вспомогательной армии. Выступая 12 мая на заседании совета этого корпуса, Судзуки подчеркнул, что корпус должен сыграть в тылу такую же роль, как «камикадзе» на фронте{453}. В сельской местности под надзором министерства земледелия и торговли создавался «крестьянский трудовой корпус»{454}. Однако, опасаясь народных выступлений, правительство не решилось вооружить все эти формирования.

Старания правящей верхушки мобилизовать население на увеличение промышленного и сельскохозяйственного производства для нужд войны, на подъем его морального духа не увенчались успехом. Как отмечалось в докладе генерального секретаря кабинета министров X. Сакомидяу, представленном Судзуки в июне, в стране появились «зловещие признаки упадка морального духа населения»){455}.

Войну до «победного конца» предполагалось вести сухопутными войсками, которые в военных действиях на Тихом океане понесли сравнительно небольшие потери. В результате тотальной мобилизации, проводившейся с начала 1944 г. по август 1945 г., вооруженные силы Японии возросли почти вдвое. Если в конце 1943 г. они насчитывали 3,8 млн. человек, то к августу 1945 г. — около 7,2 млн.{456} Их основу составляли сухопутные войска (армия), включавшие авиационные соединения и насчитывавшие 5,5 млн. человек{457}.

Поскольку агрессивная война требовала восполнения все возрастающих потерь и увеличения численности армии, японские власти взяли курс на использование корейцев в качестве пушечного мяса. Еще в апреле 1938 г. был опубликован императорский указ об особых добровольческих частях сухопутной армии, по которому японские власти стали гнать на кровавую бойню и корейскую молодежь. В 1942 г. в Корее была установлена система специального обучения. Согласно ей юноши в возрасте от 17 до 21 года в обязательном порядке, а мужчины до 30 лет — «добровольно» проходили военное обучение. С этой целью в крупных городах создавались учебные центры. В следующем году были введены «система студенческих военных формирований» и «система добровольного поступления в военно-морской флот». [174]

Во время развернувшегося наступления американо-английских поиск на Тихом океане японские правящие круги в марте 1944 г. приняли меры по широкой мобилизации в армию населения Кореи. Тайваня и Маньчжоу-Го. В соответствии с императорским указом о введении всеобщей воинской повинности предполагалось призвать в 1944 г. 210 тыс. корейцев. Пехотные дивизии формирования 1944 — 1945 гг., дислоцированные в Маньчжурии и Корее, имели свыше 15 процентов солдат корейской национальности{458}.

Весной и летом 1945 г. на территории Японии, Кореи и в Маньчжоу-Го проводилась всеобщая мобилизация в вооруженные силы. Все призванные направлялись в запасные полки и дивизии, расположенные преимущественно на юге Корейского полуострова, а также на острове Чечжудо (Сайсто), где в июле 1945 г. формировалось до 10 новых японских соединений{459}.

Широкую пропагандистскую кампанию по разъяснению целей и задач «войны до победного конца» японское командование развернуло среди офицеров и солдат.

Японское военное руководство доказывало реальность длительного сопротивления американо-английским армиям и выражало уверенность в победе, которая будет завоевана «в последние пять минут». Основная масса вооруженных сил Японии была обучена и идеологически обработана в духе фанатичной преданности императору.

Некогда мощный японский флот к середине августа уже не представлял былой силы. Он имел 109 боевых кораблей основных классов, в том числе 3 авианосца, линейный корабль, 3 крейсера, 44 эсминца, 58 подводных лодок, а также более 3 тыс. сверхмалых подводных лодок «кайрю», «корю» и управляемых человеко-торпед «кайтэн»{460}. Японский флот во много раз уступал военно-морским силам США и Великобритании в бассейне Тихого океана.

Основной базой флота на побережье Японского моря являлась Майдзуру. В южной части островов Хонсю и Кюсю располагались порты Симоносеки и Сасебо. Вблизи советского побережья находились маневренные базы флота Японии в Северной Корее — Унги (Юки), Расин (Начжин), Сейсин (Чхончжин), на острове Хоккайдо — Хакодате. Отару. Румои и Вакканай, на Южном Сахалине — Отомари, Маока, на Шумшу — Катаока.

Общая численность личного состава флота достигала 1,7 млн. человек (из них 1,3 млн. — в собственно Японии){461}. Значительную часть ого планировалось использовать в операциях на суше, особенно при обороне метрополии. Так, большинство личного состава кораблей, кроме расчетов в зенитной артиллерии, было расписано для различных действий в качестве смертников.

Расчеты японского руководства не были секретом для США и Великобритании. 18 июня 1945 г. на заседании американского комитета начальников штабов отмечалось: «В целом Япония использует все политические средства для того, чтобы избежать полного разгрома или безоговорочной капитуляции». По мнению комитета, цели японского правительства должны были сводиться к следующему:

«а. Продолжать и даже усиливать попытки добиться полного политического единства империи... [175]

б. Поддерживать среди врагов Японии мысль, что если Объединенные нации будут настаивать на полном завоевании империи, то война будет длительной и дорогостоящей.

в. В случае необходимости предложить Советскому Союзу существенные территориальные и иные уступки, попытаться убедить его сохранять нейтралитет и в то же время прилагать все усилия, чтобы посеять разногласия между американцами и англичанами, с одной стороны, и русскими — с другой»{462}.

Командование США не могло но учитывать того, что борьба за овладение собственно Японией сопряжена с большими трудностями, так как в этом случае не только значительно удлинялись коммуникации американских вооруженных сил, но и существенно изменялся характер боевых действий. В отличие от сражений за отдельные острова, в которых участвовали силы флота и морская пехота, теперь главная роль отводилась сухопутным войскам, не имевшим большого боевого опыта. В то же время с перенесением военных действий на территорию собственно Японии сопротивление противника должно было сильно возрасти, а японское командование получало возможность вовлечь в последние оборонительные бои массы гражданского населения. Вот почему после овладения островами Иводзима и Окинава действия американо-английских сил на Тихоокеанском театре свелись к бомбардировкам и обстрелам корабельной артиллерией некоторых промышленных городов на восточном побережье Японских островов, а также коммуникациях. В окончательной победе над Японией союзники, особенно США, возлагали большие надежды на участие в войне Советского Союза.

Что касается чунцинского правительства, то оно, занятое развязыванием гражданской войны, готовилось к наступлению на Пограничный (Особый) район и освобожденные районы Северного Китая, находившиеся под контролем КПК. В ответ на весеннее наступление японцев в западной части Хунани соединения Чан Кай-ши провели операции лишь по восстановлению утраченных позиций.

Войска, руководимые компартией, весной и лотом 1945 г. также не предпринимали активных действий против японских оккупантов, а в августе, в разгар наступления советских и монгольских войск в Маньчжурии, на совещании кадровых партийных работников в Яньани Мао Цзэ-дун раскрыл суть своей позиции: «...война сопротивления японским захватчикам, как определенный этап, уже миновала; новая обстановка и новая задача — это борьба внутри страны...»{463} Следовательно, ни гоминьдан, ни руководство КПК, занятые междоусобной борьбой, не помышляли об активной борьбе против японцев. Все это говорило о том, что Советскому Союзу предстояло полностью взять на себя разгром японских сухопутных сил на материке, и прежде всего войск Квантунской армии. Только вступление СССР в войну против Японии, успешные действия Советских Вооруженных Сил, накопивших огромный боевой опыт в ходе четырехлетней борьбы против фашистской Германии, могли принудить Японию к капитуляции и тем ускорить окончание второй мировой войны.

3. Особенности Дальневосточного театра военных действий. Группировка японских войск у советских границ

Дальневосточный театр военных действий, охватывавший Маньчжурию, Внутреннюю Монголию и Северную Корею, по площади, протяженности границы и рельефу местности резко отличался от Европейского театра. [176] Площадь его превышала 1,5 млн. кв. км. Территория только Маньчжурии, где размещалась Квантунская армия, равнялась площади фашистской Германии, Италии и милитаристской Японии, вместе взятых.

Протяженность государственной границы Советского Союза и Монгольской Народной Республики с Маньчжоу-Го и Кореей, являвшейся рубежом развертывания советских войск, составляла более 5 тыс. км, что намного превышало протяженность всех европейских фронтов (советско-германского, западного и итальянского) в начале 1945 г.

Основной географический объект театра военных действий на континенте — Маньчжурская равнина, окруженная хребтом Большой Хиттган и плоскогорьем Барга на востоке и юго-востоке, хребтами Ильхури-Алинь и Малый Хинган на севере и северо-востоке, а также Восточно-Маньчжурской горной системой на востоке. Горные хребты прикрывают густонаселенную Маньчжурскую равнину с ее промышленными, сельскохозяйственными и административными центрами. С севера и северо-востока район защищают крупные реки Аргунь, Амур и Уссури. Характер территории Внутренней Монголии совершенно иной. Это безводная полупустыня или песчаная степь, частично всхолмленная и гористая, необжитая и почти лишенная дорог.

Дальний Восток соединяется с центральной частью Советского Союза единственной Транссибирской железнодорожной магистралью. Автомобильных дорог там мало. Но в районах, прилегающих к границам СССР, их сеть сгущалась, хотя зачастую они представляли собой лишь несколько улучшенные грунтовые дороги, около 30 процентов которых становились непригодными в период обильных дождей.

Не менее обширную часть ТВД составляли бассейны Охотского, Японского и Желтого морей, а также северо-запад Тихого океана с Курильской грядой и островом Сахалин. От Забайкалья и восточной части МНР до предгорий Большого Хингана местность доступна для всех родов войск. Однако резко пересеченные гористые районы на западе, а также встречающиеся песчаные барханы и солончаки сильно затрудняли, а местами совершенно исключали движение транспорта. Рек здесь нет, озер мало, а вода в них, как правило, горько-соленая. Вся эта обширная территория заселена редко. Местные ресурсы весьма ограничены.

Центральную часть забайкальского направления пересекает Большой Хинган — 250 — 400-километровая полоса гор, простирающаяся на 1300 км к юго-западу от Амура. Вместе с Западно-Пекинскими горами Большой Хинган отделяет Маньчжурскую равнину от Монгольского плоскогорья и образует естественную преграду на пути из Монгольской Народной Республики в Маньчжурию и Северный Китай.

На севере хребет труднопроходим, был малоизучен и пересекался лишь одной грунтовой дорогой Тыннэнэ — Ганьсинь. Несколько южнее он сужается, склоны гор становятся более пологими, лесной массив уменьшается. Это делало местность более доступной для войск. Здесь хребет пересекали две железные и параллельные им автомобильные дороги, удаленные одна от другой на 250 — 300 км. Одна из них связывала Читу и Владивосток через Харбин, другая — Читу и Пхеньян через Шэньян (Мукден). В южной части хребет доступен для войск, но автомобильных дорог было мало. Проложенные в узких долинах, они в период дождей (июль — август) затоплялись, а объезд их невозможен. К югу от Большого Хингана раскинулась безводная песчаная пустыня Гоби, восточнее и юго-восточнее хребта лежит Маньчжурская равнина, удобная для боевых действий всех родов войск. Крупной преградой для войск являлись реки с болотистыми поймами, которые в период дождей разливались на десятки километров. Особенно обширные болота были в долине реки Нуньцзян к югу от города Цицикар. [177]

На приамурском направлении путь войскам преграждал полноводный широкий Амур. Предстояло хорошо организовать и всесторонне обеспечить его форсирование. А за рекой возвышались крутые и каменистые горы Малого Хингана, покрытые лесом и изобилующие болотами и топями. Перевалив через хребет, войска оказывались в заболоченных на десятки километров долинах рек Сунгари и Нуньцзян.

С территории Приамурья в глубь Маньчжурии войска могли продвинуться по трем направлениям: от Хэйхэ (Сахалян) через Бэйань на Цицикар, от Тунцзяи (Лахасусу) вдоль реки Сунгари на Харбин и от Жаохэ через Баоцин на Муданьцзян.

От Хэйхэ на юго-восток вдоль Амура тянется прибрежная полоса, сжатая хребтами Ильхури-Алинь и Малый Хинган. Долина реки здесь не более 10 — 15 км. Неприступные горы высотой до тысячи метров местами подступают к самому берегу. Южнее линии Нуньцзян (Мэргень), Лунчжэпь лежит обширная равнина с большим количеством речек и ручьев, впадающих в Нуньцзян и Сунгари.

Па сунгарийском направлении три крупные водные преграды: Амур, Сунгари и Уссури. Ширина долины Сунгари (15 — 30 км) позволяла вести наступательные действия, а сама река представляла удобную водную коммуникацию. Однако чрезвычайно редкая сеть дорог, непроходимых в период дождей, и топкие болота сильно затрудняли наступление войск. От линии Цзямусы, Баоцин и далее на юго-запад заболоченная равнина переходит в гористую местность, сильно сковывавшую маневр войск.

Жаохэйское направление изобилует сопками. Левый берег реки Уссури равнинный и заболоченный. Местность наиболее пересечена в районе отрогов хребта Надапь-Хада-Алинь. Единственная в то время грунтовая дорога Жаохэ — Баоцин в период дождей сильно размывалась.

Со стороны советского Приморья наступательные действия могли развиваться только по совершенно разобщенным направлениям. Этот район Маньчжурии и северной части Кореи представляет собой 300-километровую полосу покрытых тайгой гор Чанбайнтань, входящих в Главный Корейский хребет и пересеченных грунтовыми и железными дорогами. Выход войск в центральные районы Маньчжурии с этого направления был сопряжен с преодолением 400 — 500-километровой полосы параллельно расположенных хребтов, составляющих Восточно-Маньчжурские горы. Здесь, в непосредственной близости к границам СССР, противник создал почти сплошной пояс долговременных железобетонных сооружений.

Реки отличаются резким колебанием уровня воды. В засуху они сильно мелеют и даже пересыхают, а в период дождей выходят из берегов, превращаясь в бурные потоки и снося все, что встречается на их пути.

Сахалин, отделенный от материка нешироким и мелководным Татарским проливом, простирается с севера на юг более чем на 900 км, площадь его около 78 тыс. кв. км. Государственная граница, пролегавшая вдоль 50-й параллели, делила остров примерно пополам. Большая часть поверхности Южного Сахалина покрыта горами высотой 300 — 1600 м над уровнем моря, которые в виде узких и длинных хребтов тянутся вдоль всего острова. Широкие долины рек Тишь и Поронай, местами заболоченные, позволяли наступающим войскам выйти в район Найоро, а железная дорога — к административному центру Тойохара.

Отторгнутый от России в результате русско-японской войны 1904 — 1905 гг. Южный Сахалин стал одним из плацдармов японских милитаристов для нападения на Советский Союз. Там были построены порты, пригодные для стоянки кораблей и судов, 13 аэродромов, способных принять до тысячи самолетов, Котонский (Харамитогский) укрепленный район, вдоль западного и восточного побережий протянулись железные и шоссейные дороги, обеспечивавшие маневр силами и средствами. [178]

От южной оконечности полуострова Камчатка почти на 1200 км на юго-запад до острова Хоккайдо простирается Курильская гряда, состоящая более чем из 30 островов и многочисленных скал с вулканами, 16 из которых относятся к действующим. Самые крупные острова — Итуруп, Кунашир (на юге) и Парамушир (на севере). Берега преимущественно скалистые, обрывистые, иногда переходящие в отвесные стопы значительной высоты. Гаваней и бухт, удобных для стоянок кораблей, мало. В большинстве своем они невелики и могут служить укрытием для небольших судов. Дорог недостаточно, и они преимущественно проселочные. Плавание близ островов, особенно в штормовую погоду, сопряжено с большими трудностями из-за частых туманов, многочисленных рифов и течений. Курильская гряда служит естественным разделом между Охотским морем и Тихим океаном. Эти многочисленные острова использовались японскими милитаристами для агрессивных действий против СССР. Первый и Второй Курильские проливы, через которые проходил путь из советского Приморья в Петропавловск-Камчатский, находились под полным контролем японцев. Небольшой остров Шумшу, омываемый этими проливами, они сильно укрепили, оборудовав в его юго-западной части военно-морскую базу Катаока, а в 5 км от нее, на острове Парамушир, — военно-морскую базу Касивабара. С этих баз и осуществляли контроль над советским судоходством легкие силы японского флота.

В целом Дальневосточный театр военных действий был чрезвычайно разнообразен и труден для наступающих войск, которым предстояло действовать, как правило, на изолированных направлениях, в непривычных природных и климатических условиях. Побережья советского Дальнего Востока, северо-востока Кореи, а также Сахалина являлись десантно-доступными.

Милитаристская Япония превратила Маньчжурию и Корею в военно-экономическую базу и стратегический плацдарм для развертывания агрессии на материке.

В период войны в Маньчжурии находилось 55 процентов общих мощностей японского производства синтетического горючего{464}. В начале 1945 г. там действовали восемь заводов по производству синтетического горючего из угля и сланцев, в том числе два завода в Фушуне общей производительностью около 600 тыс. тонн в год, два в Гирине — 240 тыс. тонн и завод в Сыпине — 180 тыс. тонн. По плану Высшего совета по руководству войной в связи с потерей Индонезии с ее источниками нефти на 1945 г. предусматривалось довести производительность этих заводов до 2 млн. тонн.

Маньчжурия была одним из основных поставщиков взрывчатых и отравляющих веществ. В 1945 г. 12 заводов производили взрывчатку, наиболее крупные из них в Аньдуне, Анынане, Гирине, Канченцзы (на полуострове Гуаньдун). Большинство созданных сразу после оккупации Маньчжурии машиностроительных заводов в годы войны против Китая, а позже и на Тихом океане были реконструированы и приспособлены для выпуска военной техники. В городе Шэньян, например, действовали четыре завода по производству промышленного оборудования и электроаппаратуры, два авиационных завода, заводы артиллерийского и стрелкового вооружения, танковый и автомобильный. В городе Далянь было три машиностроительных завода. Такие же заводы находились в Харбине, Чанчуне, Цзиньчжоу, Хуайдэ (Гунчжулине) и других городах. Производство танков, бронемашин и другой военной техники было организовано на паровозовагоностроительных заводах городов Далянь, Шэньян, Харбин, Муданьцзян. Переключение основных предприятий на [179] производство вооружения было завершено в 1943 — 1944гг., и к началу 1945 г. вся территория Маньчжурии выполняла роль военного арсенала. Японские милитаристы в большом количестве вывозили из Маньчжурии железную руду, уголь, соевые бобы, из Кореи — легкие металлы, вольфрам, ферросплавы и рис. Одновременно возрастала выплавка металлов в Маньчжурии и Корее. Так, производство маньчжурской стали в слитках в 1944 г. было доведено до 1,3 млн. тонн при выплавке в целом по империи 5,9 млн. тонн.

Все больший вес в военном производстве Японии приобретала Корея, где на базе дешевой электроэнергии, богатых источников сырья быстрыми темпами развивалось производство алюминия. Высокого уровня достигла добыча вольфрамовой руды, которая составляла 84 процента ее добычи в Японии, плавикового шпата (94 процента), меди (40 процентов) и графита (100 процентов){465}.

Одновременно с развитием промышленности, особенно военной, на территории Маньчжурии расширялась сеть железных и шоссейных дорог, строились авиационные базы и аэродромы. К лету 1945 г. в Маньчжурии и Корее было построено 20 авиабаз, 133 аэродрома, более 200 посадочных площадок — всего по менее 400 аэродромных точек с оперативной емкостью свыше 6 тыс. самолетов{466}.

Командование Квантунской армии, являвшееся фактическим хозяином всей экономики Маньчжурии, начиная с 1943 г. вело оперативное оборудование театра военных действий.

К лету 1945 г. на территории Маньчжурии и Внутренней Монголии у границ с Советским Союзом и Монгольской Народной Республикой японцы построили 17 укрепленных районов. Общая протяженность полосы укреплений, в которой насчитывалось свыше 4500 долговременных сооружений, составляла около 800 км{467}.

Вдоль западных границ Маньчжоу-Го были созданы Калганский, Халун-Аршанский, Чжалайнор-Маньчжурский и Хайларский укрепленные районы; на севере — Сахалянский, Суньуский, Синшаньчжэньский, Сунгарийский и Фуцзиньский; на востоке — Жаохэйский, Хутоуский, Мишаньский, Суйфыньхэский (Пограничненский), Дуннинский, Дунсинчжэньский, Хуньчуньский и Кёнхынский. Они должны были служить исходными районами для наступления.

Укрепленный район занимал 50 — 100 км по фронту и до 50 км в глубину. Он состоял из трех — семи узлов сопротивления, включавших три — шесть опорных пунктов. Узлы сопротивления и опорные пункты оборудовались, как правило, на господствующих высотах и имели перекрестную огневую связь. Их фланги обычно упирались в труднодоступную горно-лесистую или лесисто-болотистую местность.

Во всех укрепленных районах были построены долговременные огневые сооружения, состоявшие из артиллерийских и пулеметных долговременных огневых точек, бронеколпаков, бронированных наблюдательных пунктов, деревоземляных огневых точек, противотанковых рвов, стрелковых окопов и проволочных заграждений. Помещения для личного состава, хранения боеприпасов и продовольствия, электростанции, система водоснабжения и вентиляционные устройства находились глубоко под землей. Развитая сеть подземных ходов сообщения (галерей) соединяла все сооружения в единый комплекс.

Линию пограничных укрепленных районов японцы называли полосой прикрытия. Она состояла из трех позиций: первая, глубиной 3 — 10 км, [180] включала передовые узлы сопротивления и опорные пункты, вторая (3 — 5 км) — основные узлы сопротивления и третья (2 — 4 км) располагалась в 10 — 20 км от второй позиции{468}.

Особенно сильные укрепления были созданы на восточных границах Маньчжоу-Го. Там находилось несколько крупных укрепленных районов, среди которых выделялись Хутоуский, Мишаньский, Суйфыньхэский, Дуннинский и другие. Так, Хутоуский район занимал площадь более 100 км по фронту и 40 — 45 км в глубину. Он состоял из шести узлов сопротивления и трех отдельных опорных пунктов. Самый мощный, Хутоуский узел сопротивления имел на 1 км фронта 7 артиллерийских и 12 пулеметных дотов, 8 пулеметных дзотов. 6 наблюдательных пунктов, 2 бронеколпака, 6 открытых артиллерийских позиций{469}.

Значительное количество оборонительных сооружений было создано на Сахалине и Курилах близ Камчатки. На островах северной части Курильской гряды — Шумшу и Парамушир установлены береговые артиллерийские батареи, укрытые в железобетонных сооружениях. Десантно-доступные места прикрыты системой проволочных заграждений и противотанковых рвов.

Физико-географические особенности, военно-экономическое разлитие и тщательное оперативное оборудование театра военных действий не могли не оказать влияния на подготовку и ведение наступательных операций Советских Вооруженных Сил против японских войск, расположенных в Маньчжурии, Северной Корее, южной части Сахалина и на Курильских островах.

К началу августа 1945 г. близ границ Советского Союза и Монгольской Народной Республики была сосредоточена крупная стратегическая группировка японских и марионеточных войск. Ее основу составляла Квантунская армия (главнокомандующий генерал О. Ямада, начальник штаба генерал X. Хата). Это объединение сухопутных войск включало два фронта и две отдельные армии (24 пехотные дивизии, 9 смешанных бригад, 2 танковые бригады и бригада смертников), 2-ю воздушную армию, а также Сунгарийскую военную флотилию{470}.

Наиболее мощным бил 1-й фронт. Все ого десять пехотных дивизий и отдельная смешанная бригада, развернутые вдоль границ советского Приморья, прикрывали хуньчуньское и муданьцзянское направления. Организационно войска фронта были сведены в две армии (3-ю и 5-ю). В составе 3-й армии имелись четыре пехотные дивизии, отдельная смешанная бригада и части обеспечения. 5-я армия насчитывала три пехотные дивизии и части обеспечения. Три другие пехотные дивизии подчинялись непосредственно командующему фронтом генералу С. Кита. Штаб фронта (начальник штаба генерал Р. Сакураи) располагался в городе Муданьцзян.

Войска 1-го фронта занимали три оборонительных рубежа. Первый составляли укрепленные районы вдоль границы. Второй рубеж, куда были отведены основные силы фронта, проходил в междуречье Мулинхэ, Муданьцзян, а третий — вдоль реки Муданьцзян. Оборонительные сооружения на втором и третьем рубежах были преимущественно полевого типа. Долговременные огневые сооружения располагались в основном близ городов Муданьцзян, Нинъань (Нингута), Яньцзи, Хуньчунь. [181]