Обстановка после коренного перелома в войне. Тегеранская конференция 38 страница

Рост военных прибылей создавал возможность для увеличения оплаты труда рабочих, а повышение цен делало это увеличение необходимым. Однако правительство, взяв курс на замораживание заработной платы и будучи не в состоянии предотвратить рост цен, сознательно возложило [388] тяготы войны на плечи трудящихся. Если основные ставки рабочих, по данным профсоюзных исследовательских групп, возросли к концу 1943 г. только на 15 процентов по сравнению с январем 1941 г. (затем они были заморожены), то стоимость жизни увеличилась за этот же период на 43,5 процента{1064}. Разрыв между заработной платой и ценами являлся одним из важных источников увеличения прибылей монополий, стремившихся в ходе войны укрепить свои экономические и социальные позиции.

Сверхурочные работы и интенсификация труда при отсутствии должной его охраны повлекли увеличение производственного травматизма. Например, в обрабатывающей промышленности в 1944 г. число несчастных случаев было в 2,7 раза выше уровня 1939 г.{1065}. По данным государственной службы информации, со дня Пёрл-Харбора до 1 января 1944 г. на производстве погибло 37 тыс. человек, то есть на 7,5 тыс. больше, чем на полях сражений; 210 тыс. получили травмы{1066}.

Наступление монополий на интересы рабочего класса обостряло классовые противоречия. Усилилась стачечная борьба. Если в декабре 1943 г. прошло 355 стачек, в которых участвовали 263 тыс. рабочих, то в мае 1944 г. — 589 стачек с 319 тыс. участников. Но в условиях войны с фашизмом рабочие пользовались этим оружием гораздо осторожнее, чем в довоенные годы, стараясь не наносить ущерб военному производству. Стачки, как правило, бывали кратковременными. Всего за январь — июнь было потеряно 4,3 млн. рабочих дней{1067}, что составило приблизительно 0,1 процента всего рабочего времени. Вклад же рабочего класса в повышение производительности труда и рост военного производства был чрезвычайно велик.

Несколько улучшилось положение фермеров. Однако «процветание» военных лет распространялось главным образом на крупных фермеров, в руках которых была сконцентрирована подавляющая часть товарной продукции и которые получали наибольшую выгоду от роста цен на сельскохозяйственные товары. Владея пятой частью всех ферм, 57 процентами фермерской земли, 60 — общей стоимости машин и оборудования, они производили более двух третей валовой продукции сельского хозяйства и почти три четверти товарной{1068}. Механизация и технические усовершенствования на крупных фермах содействовали углублению классового расслоения фермерства. Мелкие и средние его слои потеряли почти 18 процентов занимаемой ими площади, в то время как крупные увеличили свои владения на 14 процентов. Почти треть фермеров не являлась собственниками земель, на которых они трудились, 55 процентов негритянских фермеров юга страны были издольщиками. Более четверти всех американских фермеров работали дополнительно вне своих хозяйств, так как получали от них низкие доходы. Оставались высокими фермерская задолженность и количество заложенных ферм. Повысились цены на сельскохозяйственные машины и тарифы на перевозку фермерской продукции. Таким образом, жизненно важные проблемы американского фермерства оставались неразрешенными. Они были лишь временно завуалированы высокими ценами на продукты сельского хозяйства и возможностью для мелких фермеров найти работу в промышленности. [389]

Несмотря на остроту социальных противоречий и сложность внутриполитической обстановки, американский народ умножал свой вклад в общее дело борьбы с фашизмом. Основную часть вооруженных сил составляли рабочие и фермеры. Только членов профсоюзов в армии и на флоте к октябрю 1943 г. насчитывалось 3 250 тыс. Из 15 тыс. коммунистов-военнослужащих многие получили ордена, медали и похвальные отзывы за храбрость в боях и образцовое выполнение служебного долга. Их авторитет оказался столь высоким, что 5 февраля военное командование США вынуждено было разослать инструкцию, разрешавшую присваивать офицерские звания военнослужащим — членам компартии.

Значительными были и трудовые усилия американских рабочих. С декабря 1942 г. по апрель 1944 г. производительность труда в военной промышленности увеличилась на 30 — 35 процентов{1069}. Профсоюзы выступали за расширение военного производства, в чем их полностью поддерживали коммунисты. Одним из важнейших требований при этом было участие профсоюзов в решении производственно-экономических вопросов, в частности через объединенные комитеты рабочих и предпринимателей. К началу 1944 г. было создано 5 тыс. таких комитетов, представлявших 8 млн. рабочих. Однако промышленники делали все возможное, чтобы свести их деятельность к минимуму. Поэтому комитеты не оказывали существенного влияния на организацию военного производства и служили в лучшем случае лишь каналом передачи рационализаторских предложений владельцам корпораций.

Коммунистическая партия США настойчиво выдвигала требование о расширении политического влияния рабочих в решении государственных проблем. В частности, она настаивала на введении профсоюзных деятелей в состав правительственного кабинета. Однако президент США, опираясь на правящие круги страны, игнорировал эти требования.

Борясь за расширение своей роли в мобилизации национальных ресурсов на разгром фашизма, компартия США и профсоюзы решительно требовали равномерного распределения неизбежных тягот войны между всеми слоями общества. Они развернули широкую кампанию протеста против замораживания заработной платы, против принудительного удержания трудящихся в районах с низкой оплатой труда и принудительного перемещения рабочей силы, против введения всеобщей трудовой повинности. Они выступали с резкой критикой в адрес административно регулирующих органов, разоблачая их антирабочий, промонополистический характер. В результате этой борьбы позиции организованных рабочих несколько упрочились.

Коммунисты, являясь последовательными защитниками интересов рабочего класса, выступали за ограничение всевластия монополий, боролись против расовой дискриминации, усиления эксплуатации трудящихся. Они отстаивали курс на непрерывность и увеличение военного производства, добивались скорейшего открытия второго фронта, оказания всемерной помощи Советскому Союзу и другим странам антифашистской коалиции.

Значительный вклад в дело разгрома врага внесли американские труженицы. С момента вступления США в войну по январь 1944 г. в военную промышленность пришли 2 300 тыс. женщин. Более 200 тыс. американок были в армии медицинскими работниками, связистами и рядовыми бойцами{1070}. [390]

Активно боролось с врагом негритянское население. За неделю до высадки в Нормандии в войсках США в Европе находилось 133,8 тыс. негров. Всего же в вооруженных силах США служило свыше 1 млн. негров. В начале года из 5,5 млн. негритянских рабочих в военной промышленности трудилась 1,5 млн.{1071}. Однако расовая дискриминация вела к тому, что лишь 10 процентов негров, участвовавших в военном производстве, имели высокооплачиваемую работу. У них было в 8 раз меньше шансов, чем у белых, на ее получение{1072}. Главным оплотом борьбы с расизмом являлось организованное рабочее движение. Съезд Конгресса производственных профсоюзов (КПП), состоявшийся в ноябре 1943 г., подчеркнул, что дискриминация меньшинств особенно нетерпима в условиях войны, требующих сплочения всего народа в борьбе с фашизмом. Съезд квалифицировал расовую и религиозную дискриминацию как измену{1073}.

Известную роль в сплочении трудящихся на борьбу с врагом продолжало играть антифашистское демократическое объединение — Интернациональный рабочий орден. Большое значение имела деятельность Американского славянского конгресса во главе с Л. Кржицким. В телеграмме его Национального комитета от 27 мая, адресованной советскому народу и его армии, говорилось: «Мы ясно сознаем, что Америка и наши славянские братья в Европе находятся в большом долгу перед героической Красной Армией и советским народом. Своей доблестной и решительной борьбой советские люди спасли жизни многим тысячам американцев, а славянские народы они спасли от полного уничтожения фашистскими тиранами. Дружба между Америкой и Советским Союзом должна непрерывно расти»{1074}.

Подобного рода телеграммы и приветствия поступали от многих местных отделений профсоюзов и общественных организаций. Национальный совет американо-советской дружбы проводил кампанию по отправке в СССР приветственных посланий. Активное участие в ней принимали такие известные общественные деятели, как У. Уилки, Э. Рузвельт, председатель Национального совета американо-советской дружбы К. Ламонт, председатель КПП Ф. Мэррей и другие. В нее включились 2 тыс. местных комитетов помощи России{1075}.

Рост авторитета СССР среди народных масс США, расширение движения солидарности с героическим советским народом побудили руководство КПП пойти на более тесное сотрудничество с советскими профсоюзами. Между тем лидеры другого крупнейшего профсоюзного объединения — Американской федерации труда (АФТ) остались на прежних антисоветских позициях. Они выступали против создания объединенного профсоюзного комитета СССР, США и Англии. В январе 1944 г. АФТ отвергла предложение Британского конгресса тред-юнионов принять участие в намечавшейся международной профсоюзной конференции.

Широкую поддержку со стороны американского народа, прежде всего рабочего класса, получили решения Тегеранской конференции. Съезды профсоюзных объединений, многие общественные организации фермеров, интеллигенции в своих резолюциях одобряли и приветствовали совместные обязательства союзников. В конце января вице-председатель КПП, один из руководителей Американской рабочей партии (АРП) [391] С. Хиллмэн заявил: «Московская, Каирская и Тегеранская декларации провозгласили новую эру в международных отношениях — эру национальной безопасности на основе теснейшей и длительной дружбы и сотрудничества Объединенных наций в рамках всемирной организации, призванной поддерживать справедливый и прочный мир»{1076}.

Курс на разгром фашистских агрессоров, на союз с Советской страной и другими свободолюбивыми народами связывался широкими массами американцев с именем Рузвельта. Они готовы были переизбрать его на четвертый срок, что не имело прецедента в истории США. Поддержку Рузвельту и демократической партии оказало большинство американского рабочего класса, его политические партии и организации — коммунистическая и рабочая партии, КПП, большая часть профсоюзов АФТ.

Значительную роль в мобилизации прогрессивных сил США в предвыборной кампании играл созданный еще в июле 1943 г. Комитет политических действий КПП. Тем не менее Комитет и левые силы профсоюзов не смогли оказать заметного влияния на результаты выборов. Официально выдвинутая Комитетом в июне 1944 г. и поддержанная левыми силами профсоюзов кандидатура сторонника буржуазного неолиберализма во внутренней и внешней политике Г. Уоллеса для переизбрания его вице-президентом США не прошла из-за противодействия подавляющей части правящих кругов страны. Поражение Уоллеса и выдвижение кандидатуры Г. Трумэна на съезде демократической партии летом 1944 г. знаменовали собой сдвиг вправо в расстановке политических сил США.

Республиканская партия, как и демократическая, официально высказалась за ведение войны до полной победы над державами оси и за международное сотрудничество после войны. Ее лидеры в ходе предвыборной кампании, как правило, воздерживались от критики внешней политики Рузвельта, в частности курса на сотрудничество с СССР, учитывая, что подавляющая часть населения США всецело одобряет эту политику.

Предвыборная борьба развернулась главным образом по вопросам внутренней политики, и особенно по экономическим проблемам. И демократы, и республиканцы стремились привлечь избирателей призрачными обещаниями экономических и социальных благ в послевоенной Америке. В послании Рузвельта к конгрессу от 11 января предлагалось принять «новый билль о правах», который гарантировал бы американцам хорошо оплачиваемую работу, хорошее питание, жилища и развлечения, прибыли от фермерского труда, торговли, медицинское обслуживание, пенсии, пособия и всестороннее образование{1077}. Но конгресс США со всей решительностью высказался против принятия такого закона.

Республиканская партия выступала за ликвидацию военно-государственного регулирования и правительственной собственности на крупные военные предприятия, за отмену рационирования продуктов, против поддержания твердых цен. Однако эта программа не принесла республиканцам успеха. Влиятельные круги промышленников считали, что реконверсия поставит перед ними сложные проблемы, которые невозможно будет решить без государственного вмешательства в экономику и административного регулирования производственных отношений.

Упрочение антифашистской коалиции и активизация подготовки к открытию второго фронта дали толчок новому подъему демократического движения масс в стране. Оно вылилось в борьбу за расширение демократических свобод, за подготовку перевода экономики на мирные рельсы, с тем чтобы обеспечить высокую занятость населения и сохранить экономические завоевания американских трудящихся, за равноправие негров, [392] укрепление сотрудничества стран Объединенных наций, справедливое решение проблем послевоенного устройства и обеспечение прочного мира.

В то же время в условиях близкого завершения войны активизировались реакционные, силы. В послании от 11 января Рузвельт предупредил об опасности «крайне правой реакции» в США и указал: «Если эта реакция разовьется, если истории суждено повториться и мы вернемся к так называемым нормальным временам двадцатых годов, тогда очевидно, что, даже сокрушив наших врагов на поле брани за пределами страны, мы отступим перед духом фашизма у себя в стране»{1078}.

На внутреннем фронте давление реакции сказалось в усилении широкой антикоммунистической кампании. Стремясь ограничить движение левых сил и политически обезоружить рабочий класс, правящие круги сделали все от них зависящее, чтобы подорвать изнутри компартию. На неустойчивые и ревизионистские элементы в ее руководстве, прежде всего на генерального секретаря Э. Браудера, оказала влияние буржуазная пропаганда «классового мира». В партии возник, а затем и укрепился правооппортунистский уклон. Он явился следствием идейной и организационной неподготовленности американского рабочего движения в целом к действиям в сложной и быстро меняющейся обстановке военного времени. Условия работы компартии тогда были особенно сложными. Она совместно с профсоюзами, стремясь к максимальной мобилизации ресурсов страны на борьбу с фашизмом, выступала за национальное единство антигитлеровских сил, за сотрудничество с правительством Рузвельта. Этот курс сам по себе не был проявлением реформизма, так как борьба с фашизмом отвечала прежде всего интересам рабочего класса. Однако в обстановке призывов к национальному единству традиционный для американского рабочего движения реформизм еще больше усилился. Объективно неизбежное сотрудничество рабочих организаций с правительством в деле мобилизации всех сил страны на борьбу с фашизмом привело в конечном счете к дальнейшему усилению буржуазного влияния на рабочий класс США.

Проповедь необходимости и эффективности сотрудничества труда и капитала, реформизма как главного двигателя общественного прогресса, надклассового характера государства, «народного капитализма» идейно разоружала рабочих, способствовала углублению кризиса в компартии США. С конца 1943 г. Браудер и его сторонники, перейдя к открытой ревизии основ марксизма-ленинизма, стали связывать «национальное единство» и «национальные интересы» с отказом от классовой борьбы вообще. Правые оппортунисты мотивировали это якобы неспособностью народа США пойти на глубокие социальные перемены и баснями о прогрессивных чертах и «особом» характере американского империализма.

Поводом для решительной атаки против партии Браудер избрал решения Тегеранской конференции. Извращая их смысл, он утверждал, что Советский Союз перед лицом фашистской опасности пошел на «общее соглашение» с «западными демократиями», что решения, принятые в Тегеране, будто бы явились итогом «классового» сотрудничества в международном масштабе{1079}. Браудеристы повели атаку не только на марксизм-ленинизм, на идеологические принципы партии, но и на ее организационные основы. Выступая 10 января в Мэдисон-сквер гарден, Браудер заявил о необходимости «приспособить» название партии к той практической роли, которая якобы более точно соответствовала бы американской [393] политической традиции. Он сообщил, что в мае будет созван съезд партии с целью ее реорганизации в так называемую американскую Коммунистическую политическую ассоциацию.

С разоблачением Браудера и поддержавших его профсоюзных лидеров выступили У. Фостер и другие последовательные марксисты, вскрывшие фальшь и вредность лозунга «национального единства», понимаемого как отказ от классовой борьбы, показавшие истинное значение Тегеранской конференции. Однако большинство партийных руководителей и местных организаций не успели разобраться в столь неожиданном предложении браудеровского руководства и не оказали сопротивления ликвидаторским усилиям ревизионистов. В результате на проходившем 20 мая в Нью-Йорке XII съезде компартии США было объявлено о ее роспуске и создании беспартийной Коммунистической политической ассоциации. Съезд последней, открывшийся в тот же день, принял декларацию и устав новой организации, составленные в духе буржуазного демократизма и реформизма.

Свыше года продолжался тяжелый идейный и организационный кризис в партии. Влияние ее в массах на заключительном этапе войны оказалось ослабленным, а позиции в профсоюзах — значительно подорванными. Однако здоровые партийные силы развернули борьбу против браудеризма, за восстановление Коммунистической партии США и добились вскоре успеха.

2. Экономическое и внутриполитическое положение Англии

К концу 1943 г. британская промышленность, перешагнув точку зенита, пошла по пути постепенного снижения темпов производства, хотя в отдельных отраслях производства, например в самолетостроении, в начале 1944 г. были зафиксированы самые высокие за годы войны показатели. Доля правительственных военных расходов в национальном доходе сократилась с 55 процентов в 1943 г. до 54 в 1944 г.{1080}.

Замедление темпов военно-производственной активности в значительной степени объяснялось нехваткой людских ресурсов. Уже к концу 1943 г. все резервы были практически исчерпаны. Общая численность занятого в экономике и вооруженных силах населения Англии превысила 22 млн. человек, при этом в вооруженных силах вместе с женскими вспомогательными службами находилось 4,9 млн. человек{1081}. По официальным подсчетам, вооруженным силам и промышленности на 1944 г. требовалось пополнение примерно в миллион человек{1082}.

Британские правящие круги, не желая ослабить свои военные позиции, продолжали наращивать вооруженные силы. В июне 1944 г. их общая численность по сравнению с июнем 1943 г. увеличилась на 205 тыс. Заявки армии, флота и авиации удовлетворялись путем отзыва рабочих из промышленности, включая даже военные отрасли{1083}. Нехватка людей на военном производстве восполнялась перераспределением рабочей силы и усилением интенсификации труда. Министр производства О. Литтлтон заявил [394] в марте, что производительность труда английского рабочего за истекшие полгода увеличивалась ежемесячно на два процента{1084}.

Производство важнейших металлов и добыча каменного угля в стране в первом полугодии 1944 г. снижались, что видно из таблицы 13.

Таблица 13. Производство основных видов промышленной продукции в Англии в первой половине 1944 г.{1085}

С помощью собственных ресурсов Англия, даже увеличив масштабы их использования, не могла полностью удовлетворить потребности военной экономики в сырье и топливе, особенно в черных и цветных металлах{1086}. Значительная часть этих потребностей обеспечивалась за счет эксплуатации новых сырьевых районов в Британской империи и усиления ограбления колоний. Возросло значение североамериканских поставок стратегических материалов, а также ранее созданных запасов. С октября 1939 г. до конца 1944 г. США и Канада ввезли в Англию 14,6 млн. тонн железа и стали{1087}.

Нефти на Британских островах добывалось незначительное количество. Это важное стратегическое сырье и продукты его переработки Англия вывозила из стран Ближнего и Среднего Востока, в основном из примыкающих к Персидскому заливу. За первую половину 1944 г. было импортировано 9,5 млн. тонн нефтепродуктов, то есть на 43 процента больше, чем во второй половине 1943 г.

Зависимость страны от ввоза определенного количества топлива и сырья являлась уязвимым местом английской экономики. Но в 1944 г. топливно-сырьевая проблема уже не внушала больших опасений, поскольку увеличились возможности в области импорта и улучшились условия доставки морем, что было связано с сокращением потерь в Атлантике и расширением американского судостроения. В первой половине года импорт превысил запланированные показатели{1088}.

В то же время в структуре британской экономики произошли серьезные изменения. Перевод ее на военные рельсы и развернувшееся военно-промышленное [395] строительство, которые финансировались преимущественно за счет государственного бюджета, привели к крупному расширению производственных мощностей в машиностроении, в металлообработке, химии и в прочих почти целиком работавших на войну отраслях промышленности. Станочный парк был еще раньше насыщен при активной помощи США{1089}.

Свертывание гражданского сектора экономики поставило под угрозу ее традиционную экспортную отрасль — текстильную промышленность. Еще больше углубился хронический кризис угольной и других ключевых отраслей британской индустрии. На шахтах, на железных дорогах износ капитального оборудования ощущался особенно остро. Из-за недостатка транспортных средств в октябре 1943 г. — марте 1944 г. было не вывезено свыше 900 тыс. тонн угля{1090}. Проблема широкого обновления основного капитала в старых отраслях промышленности выдвинулась как одна из самых неотложных экономических задач. В условиях господства монополий решение ее задерживалось, а развитие экономики становилось все более диспропорциональным.

Предпринимались значительные усилия для увеличения отечественной продовольственной базы. Площадь пахотных земель расширилась с 7 млн. га в 1943 г. до 7,2 млн. га в 1944 г. Усилилась механизация полевых работ. В сельское хозяйство была привлечена дополнительная рабочая сила, главным образом женщины. К середине года там работало 863 тыс. человек. Однако эти меры не привели к серьезному росту сельскохозяйственной продукции, а производство пшеницы даже упало. Как и в предшествовавший период, крупные партии продовольствия поступили в Великобританию по ленд-лизу из США (в январе — июне — 682 тыс. тонн){1091}, а также из колоний и доминионов.

В полугодие, непосредственно предшествовавшее вторжению в Северо-Западную Францию, Англия, как видно из таблицы 14, увеличила выпуск самолетов и десантных судов. Однако, расширяя самолето- и судостроение, страна из-за нехватки рабочей силы не могла одновременно развивать другие отрасли военной промышленности. В декабре 1943 г. по распоряжению военного кабинета было сокращено производство ряда важных видов вооружения и боевой техники, включая танки{1092}.

Сокращение выпуска стрелкового вооружения и артиллерии шло за счет устаревших образцов, а производство зарекомендовавших себя новых образцов оружия наращивалось. Так, в первой половине 1944г. по сравнению со вторым полугодием предшествовавшего года выпуск для армии легких зенитных и противотанковых орудий сократился почти в 3 раза, а полевой артиллерии увеличился более чем в 3 раза. Возросло почти в 2,7 раза производство минометов, легкого по весу и эффективного в маневренных действиях пехоты вооружения.

В войска в большом количестве стали поступать более быстроходные танки: с конца 1943 г. — 19-тонный MK-VI «Крусейдер», вооруженный 76-мм пушкой и способный развивать скорость 42 км в час, а с января 1944 г. — танк «Кромвель», имевший вес 28 тонн, 75-мм пушку и скорость 52 км в час. Наибольшая толщина их лобовой брони корпуса и башни — 64 мм. По основным тактико-техническим характеристикам они уступали германским танкам соответствующих типов. На вооружение отдельных танковых батальонов поступили тяжелые танки MK-VII и MK-VIII «Черчилль» [396] весом 45 тонн, вооруженные 75-мм пушкой, тремя обычными и одним зенитным пулеметами, с максимальной толщиной лобовой брони 152 мм и бортовой — 95 мм и скоростью до 30 км в час.

Таблица 14. Производство основных видов вооружения, боевой техники и боеприпасов в Англии в первой половине 1944 г.{1093}

Несмотря на хорошую броневую защиту, танки «Черчилль» уступали немецким тяжелым танкам «Пантера» и «Тигр», особенно по вооружению. Уменьшение выпуска танков восполнялось возросшим поступлением их из-за океана: в I квартале 1944 г. — 2575 танков, во II — 4095{1094}.

В I квартале был отмечен наивысший за все годы войны уровень авиационного производства. Увеличился выпуск тяжелых бомбардировщиков (2889 шт. в первой половине 1944 г.), возросло также производство морской авиации (1533 самолета){1095}. С конца 1943 г. на смену тяжелому бомбардировщику «Веллингтон» приходят новые, четырехмоторные самолеты «Ланкастер-1», «Галифакс-III», «Стирлинг- III». Они обладали значительным радиусом действия (свыше 1500 км), большой бомбовой нагрузкой (5900 — 6300 кг), но вооружение этих машин было только пулеметное и скорость составляла всего 430 — 450 км в час. Поэтому их можно было использовать лишь для ночных полетов. Для дневных действий промышленность стала производить в большем количестве, чем в 1943 г., бомбардировщики «Москито», не имевшие пушечного и пулеметного вооружения, но развивавшие скорость до 668 км в час, что позволяло им уходить от вражеских истребителей. С января 1944 г. началось серийное производство истребителей «Спитфайр-IX», которые имели скорость 670 км в час (выше, чем у лучших германских истребителей) и были вооружены двумя 20-мм пушками и четырьмя пулеметами. Увеличивался парк транспортной авиации. Приступив с 1943 г. к производству транспортных самолетов, Англия в январе — июне 1944 г. выпустила 476 таких машин{1096}. [397]