Развитие идеи личности в российской психологии 11 страница

вертый _типь1 — подавлением агрессии или направленнос­тью ее на себя.

Таблица 1

Типология личностей по Д. Шмертцу

Как видно из описания этих типов, они также разде­ляются по признакам дистанции, знака и позиции в отно­шениях с другими людьми.

Классификация Т. Лири [7] основана на сочетании двух параметров: доминирование-подчинение и дружелюбие-враждебность. Сочетание дружелюбия и доминирования со­ответствует стратегии позитивного доминирования, соче­тание дружелюбия и подчинения — стратегии подчинения, сочетание враждебности и доминирования соответствует стратегии негативного доминирования, сочетание враждеб­ности и подчинения близко по смыслу стратегии избегания.

Типология, предложенная К. Юнгом [12], является наи­более общепризнанной в зарубежной психологии. Она пост­роена, с одной стороны, на критерии направленности лич­ности на внутренний или внешний мир, с другой стороны. на ведущем канале получения информации (ощущении, ин­туиции, мышлении и чувстве). Сочетание экстраверсии или интроверсии с доминирующим каналом информации дает восемь вариантов личностных типов. К. Юнг считал осново­полагающим для определения типа личности источник ин­формации, на основе которого личность выстраивает свое поведение, иными словами, ее ментальный опыт.

М. Майерс и К. Бригг [11] в конце 50-х годов прошлого столетия разработали классификацию личностей, основан­ную на идеях К. Юнга, которая включает 16 типов. В ее основу положено три критерия из теории К. Юнга и один новый:

151) способ пополнения запаса энергии (экстраверсия интроверсия);

152) способ сбора информации (сенсорность — интуиция);

153) способ принятия решения (мышление — чувствова­ние);

154) способ организации взаимодействия с внешним миром (решение — восприятие).

Комбинации из этих характеристик дают 16 типов лич­ности, на которые авторы и их последователи опираются при подборе работы, а также в разнообразных формах кон­сультирования.

Типология Г. Айзенка [11] перекликается с типологией К. Юнга. Один параметр даже сохранил юнговское название экстраверсия-интроверсия. Правда, Г. Айзенк подчеркивал, что его понимание этого параметра иное, так как он ставит эти характеристики в зависимость от отношения между ко­рой головного мозга и подкорковыми образованиями. Одна­ко, описание интровертов и экстравертов у Г Айзенка ана­логично юнговскому. Интроверты — это лица, ориентиро­ванные на свой внутренний мир, а экстраверты — на внешний

мир Нейротизм — эмоциональная стабильность характери-

зует

степень эмоциональной отзывчивости на внешние и

внутренние стимулы.

Таблица 2

Характеристики типов личности с ориентацией на внутренний и внешний мир

В завершение рассмотрим, какие личностные особен­ности детерминируют выбор стратегии взаимодействия со средой.

Позитивное доминирование. Избирается лицами, ори­ентированными на активное взаимодействие с другими людь­ми. Чувствующими в себе силу для организации и руковод­ства деятельности других людей. Уверенными в себе. Энер­гичными. Стремящимися к созиданию.

Формы взаимодействия с другими людьми: наставни­чество, управление, опека.

Негативное доминирование. Избирается лицами, ори­ентированными на подчинение себе других людей или ори­ентированными на предметную деятельность, ради которой это подчинение осуществляется. Чувствующими в себе силу для жесткого контроля за деятельностью других людей. Уве­ренными в своих преимуществах в плане конкуренции с окружающими.

Формы взаимодействия с другими людьми: деспотизм, жесткое командование.

Подчинение. Избирается лицами, стремящимися к вза­имодействию с другими людьми на фоне недостаточной са­

мостоятельности. Не уверены в своих способностях, знани­ях, силах. Боятся одиночества и ответственности за свои действия. Пассивны. Могут избирать данную позицию ради обучения, накопления опыта и знаний, тогда это сочетает­ся с активностью.

Формы взаимодействия с другими людьми: учениче­ство, ассистирование, поклонение, служение.

Избегание. Избирается лицами, ориентированными на свой внутренний мир. Ослабленными болезнью или возрас­том. С недостаточной уверенностью в себе и своих способ­ностях. Пассивными. Депрессивными. Созерцательными. Са­модостаточными. Независимыми.

Формы взаимодействия с другими людьми: уход в ра­боту, затворничество, отшельничество.

Паритетные отношения. Избираются гармонично ори­ентированными лицами, которые не стремятся использо­вать других людей как средство для достижения своих це­лей, но и сами тоже не становятся в позицию ведомого.

Креативные, с адекватной Я-концепцией.

Формы взаимодействия с другими людьми: сотрудни­чество, партнерство, кооперация.

Каждый человек в разнообразных жизненных ситуаци­ях прибегает к разным стратегиям взаимодействия с други­ми людьми, поскольку он исполняет большое количество социальных ролей, но наряду с этим существует предпо­читаемая стратегия, которая наиболее соответствует его индивидуальности.

Список литературы

155) Бодалев А. А. Общее и особенное в субъективном пространстве мира и факторы, которые их определяют // Мир психологии. № 4. 1999.

156) Гримак Л.П. Гипноз в формировании здорового психологического про­странства личности // Мир психологии. № 4. 1999. С. 81-99.

157) Келли Дж. Теория личностр!. Психология личных конструктов. СПб. Речь, 2000.

158) Левин К. Теория поля в социальных науках. СПб.. Речь, 2000. Либин А.В. Единая концепция стиля человека: метафора или реаль­ность? // Стиль человека: психологический анализ. М.: Смысл, 1998

& Нартова-Бочавер С.К. Понятие «психологическое пространство лич­ности» и его эвристические возможности // Психологическая наука и образование. № 1. 2002.

7. Собчик Л.Н. Диагностика межличностных отношений: модифициро­ванный вариант интерперсональной диагностики Т. Лири. М., 1999.

а Уилбер К. Никаких границ. М. 1998.

ф Фромм Э. Человек для себя. Минск: Коллегиум, 1992.

1,0. Хорни К, Невротическая личность нашего времени. М.. Прогресс, 1993.

1Д. Хъелл Л., Зиглер А. Теории личности. СПб.: Питер, 1997.

li Юнг К.-Г Психологические типы СПб.: Ювента, 1995.

13. Яничев П.И. Развитие структуры переживаемого-отражаемого вре­мени. // СПб: Изд-во СПбГУ, 2003. Ежегодник РПО в 8 томах. Т. 8. г.. С. 668-673.

,14. Schmertz J. The Oderliness of the Psychodynamic Structuring of Per­sonality. // Psychology, A Journal of Human Behavior. No. 2.1991. Vol. 28. P. 15-26

2.4. Доверие в социальном бытии личности

Этико-социологический подход к доверию как базовой характеристике общества и личности

В начале рассмотрим доверие как этическую катего­рию морали, имеющую социально-психологическую приро­ду. В понятии «доверие» в обыденном сознании отражается практика повседневных отношений между людьми, подра­зумевающая совершенно различные оттенки. До последне­го времени в антропологической литературе данное поня­тие принято было относить к этическим категориям морали. В понятии «доверие» с этической точки зрения традиционно отражаются те нравственные нормы, которые связаны с добровольными взаимными обязательствами, как в обще­ственной, так и в личной жизни людей. Под доверительны­ми понимают отношения, основанные на нравственном кре­дите, на добровольных взаимных обязательствах. Эти обя­зательства, в конечном счете, связаны с требованиями, которые общество предъявляет к личности, и которые вы­

работаны в течение длительного времени развития челове­чества. В то же время практически все авторы, разраба­тывающие данную категорию, отмечают, что доверие пред­ставляет собой качественно особое состояние нравственно­го сознания, включающего в себя нравственные чувства и убеждения, которые и являются мотивами или стимулами поведения личности. В этой связи доверие выступает в ка­честве регулятора нравственных отношений, и в этом фи­лософы усматривают его основную функцию.

Таким образом, доверие входит в сферу субъективно­го внутреннего отношения человека к внешним связям с другими людьми и осуществляет функцию регуляции этих отношений. Так, с точки зрения одного из основных иссле­дователей доверия в отечественной этике Б.А. Рутковского, доверие рассматривается как нравственное понятие, выра­жающее такое отношение одной личности к другой, кото­рое исходит из убежденности в ее добропорядочности, вер­ности, ответственности, честности и правдивости» [10, с. 14]. Будучи особым состоянием нравственного сознания, дове­рие включает нравственные чувства и убеждения, кото­рые и выступают в роли мотивов, стимулирующих поведе­ние. Именно поэтому доверие выступает нравственным ре­гулятором отношений между людьми.

Анализ содержания данной категории в философской этике позволяет выделить четыре самые сущностные сто­роны доверия: во-первых, доверие рассматривается как нравственные отношения между людьми, исходящие из убежденности в добропорядочности, верности, ответствен­ности, честности и правдивости друг друга; во-вторых, в доверии выделяется и рассматривается момент знания дру^г друга доверяющими людьми; в-третьих, отмечается, что акт доверия — это добровольное, ненасильственное прояв­ление; и, наконец, в-четвертых, доверие реализуется как передача интимных мыслей и чувств.

С нашей точки зрения, в понимании доверия, разраба­тываемом философской этикой и приведенном здесь, све­

денном, по существу, лишь к актам взаимодействия лю­дей причем преимущественно с точки зрения самораскры­тия! чрезвычайно сужено пространство существования рас­сматриваемого явления. Естественно, что предметом эти­ческого анализа является определенный аспект, связанный с взаимоотношениями людей, причем отражающий лишь формальную сторону этих взаимоотношений. Видимо, это об­стоятельство — традиционное отнесение доверия к этичес­ким категориям морали и послужило причиной того, что доверие и в психологии стали рассматривать лишь в связи с общением людей, причем даже не общением вообще, а лишь в связи с доверительным общением, благодаря чему онтоло­гические рамки феномена были чрезвычайно сужены.

Как показывает анализ, на самом деле, доверием про­низаны все сферы не только социального взаимодействия человека с другими людьми, но и все многообразие челове­ческого бытия, а также отношения человека с самим собой. Таким образом, с точки зрения развиваемого нами подхо­да, проблема доверия вплетена в целостное взаимодействие Человека и Мира. Наиболее фундаментальный подход к про­блеме доверия в социологическом и социально-психологи­ческом плане был предложен Б.Ф. Поршневым [8], который предпринял анализ психики человека в исторической рет­роспективе. Путем реконструкции исторической ситуации его первоначального появления и развития ему удалось выделить не только сущность, но и функции доверия. Ос­новная мысль автора сводится к утверждению, что любая информация между людьми проходит через специфический фильтр доверия и недоверия. Суггестия и контрсуггестия употребляются как тождественные понятия. Б.Ф. Поршнев считает [8], что, таким образом, доверие и недоверие вы­полняют специфическую функцию «шлюза» в общении лю­дей. Он пишет: «Содержательную нагрузку несет здесь пре­имущественно негативное понятие недоверия: информацию следует считать принятой, если она не задержана фильт­ром... Получив инструкцию, указание действовать, мы пер­

вым делом, вольно или невольно сверяем свою реакцию с выяснением того лица, кто нас побуждает, и, если источ­ник речи вызывает настороженность, мы отклоняем иду^ щее от него побуждение или, по крайней мере, подверга­ем это побуждение проверке, тем более критичной, чем сильнее настороженность» [8, с. 9].

По мнению Б.Ф. Поршнева, суггестия является исход­ным психологическим отношением между людьми. И в этом смысле недоверие «есть первый феномен из серии охрани­тельных, психических антидействий», оно выступает как психическая защита личности от неограниченного действия суггестии, ...в более общем виде недоверие... может быть сведено к опасению, что нечто внушается кем-либо чуж­дым, чужим, и поэтому его влияние следует проверить, сопоставить с другим, иначе говоря, исток недоверия — встреча двух суггестии и тем самым возможность откло­нить одну из них» [8, с. 13]. Б.Ф. Поршнев первым указал на фундаментальную функцию доверия, заключающуюся в том, что доверие есть исходное психологическое отношение между людьми. По его мнению, суггестия в чистом виде тождественна полному доверию к внушаемому содержанию. Далее, анализируя названные понятия с социально-психо­логической точки зрения, он указывает на еще одну функ­цию, выполняемую доверием — функцию связи между людь­ми. Он пишет, что полное доверие тождественно при­надлежности обоих участников данного акта или отношения к одному «мы», т. е. к чистой и полной социально-психоло­гической общности, не осложненной пересечением с други­ми общностями, а конструируемой лишь оппозицией по отношению к «они» [8, с. 14].

В. Вичев [3], развивая идеи Б.Ф. Поршнева, рассматри­вает доверие и недоверие как отличительные особенности социально-психологического взаимодействия людей в про­цессе общения. У него доверие — одна из форм нравствен­ных потребностей людей. При этом доверие как одна из форм отношения к людям развивалась в неразрывной связи со

своей противоположностью — недоверием. В. Вичев счита­ет что в результате продолжительного общения и на ос­нове общих интересов и стремлений возникает социально-психологическая общность, которая характеризуется устойчивой духовной связью между общающимися, взаи­мопониманием, сплоченностью и доверием» [3, с. 54]. С его точки зрения общность, с одной стороны, является предпо­сылкой и условием эффективного общения, а с другой — его результатом.

Итак, как Б.Ф, Поршнев, так и В. Вичев, указывают на факт наличия в сознании людей постоянной дихотомии всех окружающих на «мы» и «они». При этом все приятное, все интеллектуальные и эстетические наслаждения связаны с мыслимым «мы» и, наоборот, неприятное, вызывающее не­удовольствие — с «они». Б.Ф. Поршнев пишет о том, что социально-психологическая оппозиция «мы» и «они» прони­кает вглубь индивидуальной психики человека и превра­щается в ее сущность. По В. Вичеву, основным механизмом возникновения и существования общности «мы» является идентификация, основанная на взаимном понимании людь­ми друг друга: «...Чтобы поступки и речь другого человека правильно понять, необходимо проникнуть «в его душу», уловить его настроения и планы, ход мыслей. А это пред­полагает идентификацию партнеров, осуществление свое­го рода взаимного перевоплощения» [3, с. 243].

В целом проведенный анализ работ, посвященных изу­чению доверия в философской этике и в социологии, по­зволяет сказать, что, несмотря на то, что доверию в фило­софской этике придается категориальный статус, авторы по-разному трактуют сущность исследуемого явления, зат­рагивая лишь аспект, связанный с взаимоотношениями лю­дей. Именно поэтому за рамками анализа оказались другие важные феноменологические характеристики исследуемо­го явления, и осталась невыясненной сама сущность данно­го явления, которое имеет глубоко психологическую при-Р°ДУ и распространяется на целостное взаимодействие Че­ловека с Миром.

Изучение доверия в социальной науке. Основные положения концепции социального капитала

Концепция доверия как важнейшей составляющей со­циального капитала является одной из популярнейших в современной социальной науке. С конца 90-х годов XX в. предметом особого внимания социологов и антропологов ста­ло исследование социальных групп и отношений в обще­стве с точки зрения проблематики проявления, механиз­мов, функций, условий накопления социального капитала в обществе. В настоящее время большинство ученых осо: нало, что доверие есть универсалия всех типов социальных отношений: экономических, политических, социокультур­ных и межличностных. Социальный капитал ассоциируете, с социальными характеристиками «идеальной» социально­сти, такими как доверие, социальная поддержка и соли­дарность между членами общества [12]. По мнению всех иде­ологов теории социального капитала, способность различ­ных общностей людей к самоорганизации, является необ­ходимым условием формирования гражданского общества, выполняющим главную функцию, заключающуюся в повы­шении доверия в социуме. При этом именно доверие явля­ется условием создания гражданских ассоциаций, форми­рования отношений толерантности. Доверие в обществе определяют как стержневой элемент социального и психо­логического благополучия индивида и общества. Оно рас­сматривается как социальный резерв демократизации стабилизации экономической и политической жизни. Как отмечают многие исследователи, в настоящее время пред­ставление о социальном капитале приобретает значение инте- тральной концепции гражданского общества. Другими словами, это означает, что социальный капитал — это ин­тегральная качественная характеристика жизнедеятельно­сти, как общества, так и общности.

Подробный анализ истории становления теории соци­ального капитала содержится в исследовании, проведен­

ном А.О. Епанчинцевым [5]. Считается, что первый система­тический анализ социального капитала был сделан пред­ставителем французской социологии Пьером Бурдье. Он оп­ределил социальный капитал как нечто большее, чем про­ся© групповые связи. По П. Бурдье, это — связи особой Природы: они субъективно позитивно эмоционально окра-щ*ны и построены на доверии. В этой связи, специфика социального капитала в отличие от экономического капи­тала, основывается не на законе, а имеет в основе соци­ально-психологические механизмы [5]. По его мнению, спе­цифика социального капитала определяется отношениями взаимного обмена, ожиданиями, которые поддерживаются существующими в конкретном обществе рынками и куль­турами и по сравнению с экономическим обменом, соци­альный обмен характеризуется меньшей прозрачностью и большей неопределенностью.

Самую большую популярность понятие «социальный ка­питале» получило в расширительной трактовке Джеймса Ко-улмена в его фундаментальной работе «Фундаментальная социальная теория» вышедшей в 1990 г. [25]. Согласно его представлениям, социальный капитал — это потенциал вза­имного доверия и взаимопомощи, направленно формируе­мый в межличностном пространстве. Как и другие формы капитала, социальный капитал продуктивен, но в отличие от них, он имеет место в структуре отношений между людь­ми и среди людей. От интенсивности взаимосвязей между людьми зависит величина социального капитала. Чем тес­нее взаимосвязи, тем выше уровень доверия и тем значи­тельнее социальный капитал в обществе.

Дж. Коулмен выводит механизм производства социаль­ного капитала и считает, что его сущность состоит во вза­имном ожидании и групповом усилении норм. По Дж. Коул-мену источником и эффектом материализации социального капитала являются социальные организации. Дж. Коулмен продемонстрировал использование этой концепции на при­мерах влияния социального капитала в семье и в обществе

[5]. Согласно его представлениям, социальный капитал в семье влияет на успешное обучение ребенка в школе, спо­собствует доступности к человеческому капиталу их роди­телей (образовательного уровня), зависит от физического присутствия взрослых в семье и заключается во внимании, которое уделяют взрослые ребенку. В разных ситуациях дефицит социального капитала в семье сказывается по-раз­ному на процессе образования. При определенных обстоя­тельствах результатом становится прекращение посещени; школы. Им было обнаружено, что семьи и сверстники ока зывают намного большее влияние на уровень получаемого образования, чем факторы, контролируемые обществом — такие как заработная плата учителей, размеры учебных по­мещений и траты на оборудование. Таким образом, Дж. Коулмен расширил эту категорию и использовал ее в каче­стве инструмента, объясняющего теорию обмена и рацио­нального поведения каждого отдельного индивида.

Не меньшее распространение получили взгляды амери­канских социологов Р Патнема и Ф. Фукуямы [7, 20], кото­рые посредством категории социального капитала объясня­ли уровень благосостояния, а также устойчивость социаль­но-экономического развития страны. Согласно представлениям Ф. Фукуямы [20], социальный капитал содержится в таких элементах общественной организации, как социальные сети, нормы взаимности и доверие, которые создают необходимые условия для координации и сотрудничества в целях получе­ния взаимной выгоды.

Р Патнем [7] большое внимание уделяет сетям граждан­ской активности, где происходит обучение взаимодействию, порождается доверие и обеспечивается коммуникация и вы­работка моделей коллективного поведения. Вертикальная структура общества у Патнема, который по данному вопро­су солидарен с Ф. Фукуямой, не способствует утверждению социального доверия и сотрудничества. На это способны лишь горизонтальные потоки информации и связи между людьми.

Согласно предположению Патнема социальному капи­талу свойственна тенденция к накоплению: чем интенсив

нее контакты и нормы сотрудничества, тем больше растет социальный капитал и при этом возрастает потенциал вза­имного доверия [7]. По мнению Ф. Фукуямы, национальное благосостояние обусловлено такой единой всеохватываю­щей характеристикой, как уровень доверия, присущий об­ществу. Доверие определяется им как возникающее внутри сообщества ожидание постоянного, честного, ориентирован­ного на разделяемые ценности поведения со стороны дру­гих членов этого сообщества. Превалирование доверия влобществе порождает социальный капитал, который от­личается от других форм социального капитала тем, что он обычно создается и передается через такие культурные механизмы, как религия, традиция или историческая при­вычка. Другими словами, он обнаружил корни социального капитала в культуре, которая закладывает ментальные ха­рактеристики общества и каждого его отдельного члена.

Проявлением социального капитала является «самопро­извольная самоорганизация». Самоорганизация — способ­ность создавать ассоциации (общественные организации) на существующих принципах добродетели (доверия), а не в условиях руководства принципами чьей-либо авторитет­ности. Наиболее полезен и значителен социальный капитал в обществах с высокой способностью к сотрудничеству и формированию ассоциаций. Социальным капиталом облада­ют и небольшие социальные группы, и каждая отдельная семья и большие общественные организации, и народ в це­лом [20].

Ф. Фукуяма в своей работе анализирует общества с вы­соким и низким уровнем доверия. Общества с высоким уров­нем доверия склонны к созданию добровольных ассоциаций, промежуточных между семьей и государством, таких, как благотворительные организации, профессиональные объе­динения. Он также описывает общества, страдающие пол­ным отсутствием социального капитала. В таких обществах нет ни прочных семейных связей, ни сильных добровольных ассоциаций, основанных не на родственных отношениях, а

потому они не могут обеспечить плодотворную почву для экономической активности ни в рамках семейного бизнеса, ни в структурах больших организаций. Причины обделеннос-ти социальным капиталом специфичны для каждого обще­ства и обусловлены его культурой и историей.

Итак, наличие и запас социального капитала в «кол­лективной памяти» общества зависит от особенностей исто­рического развития страны, которое определяет ее куль­турные традиции, также накопление социального капита­ла предполагает последовательность развития, усвоение ценностей старшего поколения: все это и образует куль­туру как источник доверия и сотрудничества. С 90-х годов начались широко масштабные эмпирические исследования по изучению эффектов социального капитала. Социолог А. Порлес выделил множественные источники формирова­ния социального капитала. Им было показано, что благо­даря неравномерному распределению социального капита­ла, воспроизводятся стратификационные различия в рам­ках сетевой системы. Они связаны с неравным доступом к социальным сетям, которые могут быть мобилизованы ин­дивидом или группой. Передача социального капитала не­возможна непосредественно через транслирование знания, рассказы о сетях. Здесь необходимы знакомства и рекомен­дации, принадлежащих данному кругу. В этом смысле со­циальный капитал неотчуждаем от обладающих им людей. Причем речь идет не об отдельном носителе знакомств, а о некоем сообществе, переплетенном устойчивыми связями. И изменяться социальный капитал может только через сте­пень включенности в те или иные сети, а также через ха­рактеристики самих этих сетей — их размер и плотность, силу и интенсивность сетевых связей [5].

Таким образом, из всего вышесказанного следует, что социальный капитал является устоявшейся научной катего­рией, которая широко используется в современной социо­логической теории. Специфика социального капитала опре­деляется его следующими характеристиками: проявлением

социального капитала является его способность к самоорга­низации, то есть в возможности и умении людей, прожива­ющих на определенной территории, создавать гражданские ассоциации. Социальный капитал передается и воспроизво­дится через исторически культурные механизмы, такие как традиции, разделение общепринятых норм и ценностей, что позволяет говорить, что он в своем основании имеет челове­ческую природу. Социальный капитал появляется из каче­ства и количества социальных взаимодействий в обществе, поэтому он определяется такими показателями, как внутри-групповые нормы, развитие ассоциативной деятельности и доверие. Основными составляющими социального капитала являются доверие и социальные сети. При этом носителями социального капитала являются люди, умеющие создавать многоуровневые связи, построенные на доверии. В этой свя­зи становится совершенно очевидным, насколько необходи­мо изучение доверительных отношений в обществе.

Вера и доверие в философии и психологии и различия между ними

Вера имеет ведущее значение в осуществлении чело­веком своих планов, замыслов и надежд, она может под­нять на подвиг, связанный с риском для жизни, она может утратить свою значимость для человека, и тогда его жизнь обессмысливается, теряет всякую субъективную ценность. В обыденной речи мы часто говорим, что человек доверяет себе осуществление собственных замыслов и надежд, имен­но доверяет, а не верит. Человек доверяет свою жизнь раз­личным обстоятельствам, когда рискует, когда поступает безрассудно. Так, когда же речь идет о вере, а когда о Доверии или это одно и то же явление?

В системе антропологических наук до последнего вре­мени традиционно считалось, что вера принадлежит к чис­лу важнейших философских категорий, а доверие — к чис­лу этических категорий морали, регулирующих отношения между людьми. Одновременно вера и доверие являются важ­

нейшими социально-психологическими феноменами лично­сти. Современные исследователи, занимающиеся изучени­ем феномена веры на основе анализа светской и богословс­кой литературы, пришли к выводу, что в русском языке термин «вера» употребляется в нескольких значениях. Имен­но поэтому в настоящее время принято выделять, по край­ней мере, две формы веры, которым соответствует в совре­менном английском языке два слова: faith — вера и belief — вера [19]. Одна форма веры называется косвенной верой или «belief» — верой. Она проявляется как рефлексия по пово­ду какой-то деятельности или ее результата. Но посколь­ку результат предполагаемой деятельности или поступка, как правило, полностью непредсказуем, эта форма веры носит вероятностный характер. Вторая форма веры (или «faith» — вера), является истинной верой или собственно верой, потому что она означает достоверность особого по­рядка, недоказуемую привычным рациональным путем. Именно эта вера устраняет противоречие души и духа, субъекта и объекта. На психологическом уровне эту форму веры можно рассматривать в качестве механизма «проник­новения» мира в человека. Именно в этом случае не только сама вера, но и то, во что верят, определяет всю жизне­деятельность, она связана с ценностями и смыслами, кото­рыми руководствуется человек в своей жизни.