Развитие идеи личности в российской психологии 8 страница

92) Франкл В. Человек в поисках смысла. М/. Прогресс. 1990.

93) Bruner J. Two Modes of Thought. // Actual Minds. Possible Worlds London: Harvard University Press, 1986. P 11-43.

94) Gergen K.J.. Gergen M.M. Narrative Form and the Construction Psychological Science, // Narrative Psychology: The Storied Nature ol Human Conduct. / Ed. by Th.R. Sarbin. Westport, Connecticut. London Praeger, 1986. P 22-45.

95) Sarbin T. R. The Narrative as a Root Metaphor for Psychology / / Narrative; Psychology. The Storied Nature of Human Conduct. / Ed. by Theodore R. Sarbin. New York: Praeger, 1986. P 3-22.

2.2. Личность как субъект бытия и со-бытия

Теоретическое осмысление проблем личности на совре­менном этапе развития психологической науки, а также эмпирические исследования в этой области создают основа­ния для оформления бытийного подхода к рассмотрению личности. Взгляд на личность как на субъекта бытия, ось «личность-бытие», как организующий принцип в анализе закономерностей и феноменологии личности, предполагают в качестве основных выделение следующих категорий: лич­ность, субъект, бытие (аутентичное, неаутентичное), со­бытие, пространство бытия (предметно-пространственная среда, время, пространство межличностных отношений т.д.), границы пространств бытия, самоактуализация, лич­ностная идентичность и др.

Категория «бытие» в психологии

Категория «бытие» — философская, но необходимость ее включения в новом качестве в категориальный аппарат психологической науки на современном этапе ее развития неоднократно обосновывалась многими авторами (СЛ. Ру-

тейн [18]; К.А. Абульханова, А.Н. Славская [1]; В.В. Зна-^в^П]; З.и/Рябикина [19, 20]; В.В. Селиванов 121] и др.). Анализ'бытия в диаде «личность — бытие» предполагает определенное качественное состояние (характеристика, свойство) человека, обозначаемое как «личность», и в от­ношении к этому качеству человека рассматривается «бы­тие».

Опыт привлечения категории «бытие» в различающей­ся трактовке различными психологическими школами под­тверждает значимость обозначаемой ею феноменологии для построения научной психологической картины мира. Преж­де всего, этот опыт связан со становлением и развитием экзистенциальной психологии, в которой бытие рассматри­вается как объект для осознания субъекта, и в этом каче­стве определяет его сущность. Основная тема гуманистичес­кой психологии — тема человека, способного создавать бы­тие, аутентичное его природе. «Психология бытия» — одна из наиболее значительных работ А. Маслоу [16].

В работах СЛ. Рубинштейна [18] подчеркивается, что бытие с появлением человека выступает в новом каче­стве — как преобразованное его сознанием и деятельнос­тью. И этот тезис является принципиальным в рассмотре­нии отношения «человек (личность) — бытие». Также сле­дует добавить, что пока человек жив и существует как субъект, наделенный сознанием, он «бытийствует», он сам и есть бытие [21]. Таким образом, психическое (как идеаль­ное) и его субъект есть бытие, а также следствия внутрен­ней жизни, объективированные субъектом в материальном мире, есть бытие.

Личность выступает субъектом бытия, и только вклю­чив в рассмотрение личности это ее качество, можно прийти к ее полноценному пониманию. Произошедшие в истории психологии изменения во взглядах на предмет психологи­ческой науки и на содержание понятийного конструкта «лич­ность» создали основания для такого понимания.

Предмет психологической науки и содержание категории «личность»: исторический экскурс

Следует подчеркнуть, что при рассмотрении проблемы предмета науки существенно не только обозначение фено­менологических пространств, но и указание на основной вид отношения, который оказывается в поле внимания пси­хологов определенной школы, предлагающих свою трактов­ку предметной области науки (об этом писали М.Г Ярошев-ский, А.В. Петровский и др.).

В динамике взглядов на предметную область психоло­гии прослеживается следующее движение: интерес к внут­реннему устройству субъективного мира, свойственный пси­хологии сознания, структурной школе (отношение между элементами сознания) сменился интересом к внешней де­терминации психического (отношение между психикой детерминирующими ее внешними, объективными явления­ми: организм, среда, поведение), что реализовалось во фрейдизме, гештальтпсихологии, бихевиоризме. Но углуб­ление анализа детерминирующих психику оснований не вывело психологию из состояния кризиса. А.Н. Леонтьев пи­сал, что «кризисные явления... только ушли в глубину, стали выражаться в менее явных формах» [13, с. 74].

Следующим шагом было осознание того, что понима­ние человека не достигается пониманием структурной орга­низации внутреннего мира и выделением основных внешних детерминант, обуславливающих становление содержания внутреннего мира личности. Способность человека к актив­ному выбору, селекции детерминирующих влияний, спо­собность создавать эти детерминанты, т.е. способность пре­образовывать то, что его детерминирует и нарастание этой способности в процессе антропогенеза, социогенеза, куль-турогенеза привели к осознанию значения потребности лич­ности в самоактуализации как ее главенствующего побуж­дения. Понятие «самоактуализация» стало центральным в гуманистической психологии. Это направление (гуманис­тическая психология) сфокусировано не столько на вне-

_х детерминирующих развитие и поведение личности г^чинах, сколько на том, как внутреннее реализует себя в переустройстве внешнего мира.

Таким образом, возникновение гуманистической психо­логии связано с осознанием первостепенной значимости ак­тивной (субъектной) позиции человека в мироустройстве, а также в том, что происходит с ним самим как с лич­ностью.

Динамика советской/постсоветской психологической на­уки характеризуется своими особенностями, обусловлен­ными сначала свойственной советскому времени «закрытос­тью границ», частичной ограниченностью доступа к научной информации из стран с отличавшейся идеологией («желез­ный» занавес), а затем бурными, инициированными пере­стройкой, трансформационными процессами, со всеми свой­ственными революционно протекающим преобразованиям перекосами и издержками. Советская наука, предложившая свою версию предметного пространства, зафиксированную в материалистических постулатах и принципах марксист­ской психологии, была естественным продолжением пред­принимавшихся в мировой психологии попыток преодоле­ния кризиса в определении внешних детерминант внутрен­него мира личности и занимает свое естественное место в общей системе психологического знания. Принципы марк­систской психологии, задававшие ориентацию на исследо­вания сознания и личности через деятельность и акценти­ровавшие роль культурно-исторического контекста в их формировании, создали основу для включения новых ас­пектов в понимание предмета психологии, развивающих представления о природе детерминации психического, и, таким образом, дополнили общую схему предметного про­странства психологии. Но подобная интерпретация пред­мета психологии, также как и ранее названные, страдала Редукционизмом, из-за чего рассмотрение личности смес­тилось в область, по существу «обезличенной», «социаль-но-деятельностной» феноменологии. Вследствие социально­

деятельностного редукционизма личность потеряла свою «живую человеческую натуру» и присущность конкретному индивиду, т.е. индивидуальность. Сложные личностные яв­ления объяснялись эффектами интериоризации, закономер­ностями социо-культурного контекста (воспроизведенного во внутреннем содержании человека), иными словами, от­ражательной «слепочностью» с социальных событий, в ко­торые с момента рождения включается человек.

Преодолевая дефицитность содержания, задаваемого та кими ограничениями понятию «личность», в отечественной психологии, наряду с ним, оформились понятия «индивиду­альность» и «субъект». Понятие «индивидуальность» позволи­ло включить в структуру рассматриваемых личностных фе­номенов индивидное или организмическое (Б.Г Ананьев, B.C. Мерлин и др.), а также задало ориентацию на рассмотре­ние единичного, своеобразного в личности. Понятие «субъект» фокусировало внимание на поиске и рассмотрении источни­ков, причин активности в самом человеке [1, 5, 18] и др.

Осуществленный анализ показывает, что как западная, так и отечественная психология пришли к осознанию необ­ходимости научного поиска, обращенного к проблемам че­ловека, являющегося субъектом преобразований. Такая на­правленность исследовательских интересов ни в коей мере не снижает интереса к проблемам детерминации содержа­ния и функционирования внутреннего мира личности вне­шними, объективными обстоятельствами.

Категории «субъектность — детерминистичность» в рассмотрении личности

Анализ концепций личности обнаруживает, что ее кон­структивное рассмотрение возможно только при обращении к категориальным дихотомиям: детерминистичность — субъек­тность; отражение — порождение и т.д. В обзоре персоноло-гических концепций, предпринятом Л. Хьеллом и Д. Зиглером [25], например, используется девять категориальных диад

(свобода — детерминизм, рациональность — иррациональ­ность холизм — элементализм и пр.)- Оценивая концепции отдельных психологов, авторы обзора демонстрируют раз­личия, в частности, в том, как те представляют степень внешней обусловленности (детерминированности) или, напро­тив, свободы в проявлениях личности. Если К. Роджерс ут­верждал, что «человек... является личностью, творящей смысл своей жизни и олицетворяющей степень субъективной свобо­ды» [25, с. 552], то Б. Скиннер, напротив, писал, что «авто­номный человек — это изобретение... Он возник в результа­те нашего невежества» [25, с. 335]. Первая категориальная пара, использованная в тексте Л. Хьелла и Д. Зиглера «сво­бода — детерминизм» в определенной мере соотносима с пред­ложенной выше парой категорий «субъектность — детерми-нистичность».

Итак, есть основания утверждать, что порождающий характер психики и субъектная (преобразующая) направ­ленность личности — основные направления в переосмыс­лении предмета психологической науки и, соответственно, основные перспективы, опосредующие изменения в ее ка­тегориальном аппарате. Именно категория «субъект» пре­одолевает дефицитарность детерминистского подхода в ин­терпретации психики и личности. Реальное повышение субъектности современного человека и усиление осознания социальной наукой роли субъектности во всех социальных процессах приводят к тому, что, выявляя объективные за­кономерности, исследователи обязательно обращаются и к психологическим особенностям субъекта изучаемых процес­сов, т.к. влияние этой субъективности совершенно объек­тивный факт, не только осознанный, но и измеряемый раз­личными инструментами.

При всей очевидности значения в современном научном анализе человека категории «субъект» довольно ощутима проблема инерции категориального аппарата. Все еще взаи­модействие человека с миром интерпретируется преиму­щественно в контексте «адаптивной парадигмы», хотя по­

нятия «иеадаптивное», «сверхадаптивное» «надситуатив-ное» «инициативное» «свободное» и прочие похожие ха­рактеристики по отношению к человеку, его психике, по­ведению, к нему как к личности применяются с нарастаю­щей частотой.

Еще А. Маслоу, критикуя коллег по цеху, писал: «Не­которые авторы говорят, что мастерство, продуктивность и компетентность могут представлять собой активные, а не пассивные способы приспособления к реальности, но эта мысль все равно сводится к теории приспособляемости» [16, с. 222]. Далее, противопоставляя свою позицию упомяну­тым выше «некоторым авторам», Маслоу утверждал, что «мы должны признать существование [у человека — З.Р.] способности подниматься над окружением, быть независи­мым от него переделывать его» [16, с. 222].

Еще более категорично звучат следующие высказыва­ния основателя гуманистической психологии: «Мы не дол­жны забывать об автономной самости... К ней нельзя отно­ситься, как к простому орудию адаптации». Психика «не является отражением внешнего мира и не стремится при-способиться к нему» [16, с. 228]. Более того, «умение при­спосабливаться» определенно не является синонимом пси­хического здоровья» [16, с. 256].

Тем не менее, у многих последующих авторов мы про­должаем встречать в различных вариантах все тот же воп­рос. Например, в известной книге С. Мадди он сформулиро­ван в следующем виде: «Высшая форма жизни — это транс­цендентность или адаптация?» [14, с. 196]. Е.Р Калитеевская и В.И. Ильичева [12], пытаясь определить цель и смысл те­рапевтического вмешательства, задаются вопросом, кото­рый выносят в название статьи «Адаптация или развитие: выбор психотерапевтической стратегии».

Итак, с одной стороны, неадаптивная природа челове­ческого поведения, психики и личности очевидна и нарас­тание конструктивного исследовательского интереса к этой стороне проблемы также бесспорно. Даже в текстах со­ветского периода СЛ. Рубинштейн [18] предлагал опреде-

^TyiYMKV не только как отражение реальности, ут-

лять ПСИАУал^

_ая при этом свойственную ей способность противо­борствовать оказываемым на нее воздействиям, а также способность вступать с ними в активное взаимодействие. Рассматривая вклад СЛ. Рубинштейна в развитие отече­ственной психологической мысли, авторы предисловия к переизданию его трудов написали следующее: «Философс-ко-антропологическая онтологическая концепция познания Рубинштейна, преобразуя, «снимает» официальную марк­систскую теорию «отражения» [1, с. 23].

Итак, психика не сводится к отражению. Поведение не может быть рассмотрено только как адаптивное. Психика способна порождать, поведение человека способно преоб­разовывать.

Но, с другой стороны, продолжает сказываться упомя­нутая выше инерция категориального аппарата, теорети­ческих моделей, интерпретационных схем. Если категория «отражение» в отечественной психологии занимает вполне определенное место, то у категории «порождение» пока нет столь же определенного терминологического статуса. Как пишет В.А. Мазилов: ...На уровне рационализированного предмета вся многомерность психики (и духовное, и душев­ное) оказывается редуцированной до отражения» [15, с. 425].

Бытийный подход к рассмотрению структуры личности и ее динамики

Рассуждая о содержательном наполнении понятия «лич­ность», прежде всего, задаемся вопросом: «Какие из фено­менов мы вправе отнести к этому понятию?». Прибегнем к простой дифференциации. Все, что нам ведомо, делится на «объективную реальность» и «субъективную реальность». Пер­вая представляет собой все, что существует помимо наше­го сознания, вне нашего внутреннего мира и той сущности, которую мы называем психической реальностью. Субъектив­ная реальность включает содержание индивидуальной пси­хики и представлена только своему субъекту. Объективная

реальность предшествует индивидуальной психике, т.е. ществует по свойственным ей законам до того, как начинает оформляться «внутренний мир» конкретного появившегося на свет и начинающего свой жизненный путь индивида. Она и определяет содержание внутреннего мира, т.е. субъектив­ную реальность. Объективная реальность и есть то, что бе­зупречно попадает под обозначение «бытие, которое опре­деляет сознание».

При этом объективная реальность может быть класси­фицирована по различным основаниям. Например, в ней могут быть выделены физический мир и биологический мир или мир вещей и мир людей, а может быть осуществлен» деление на пространства разных культур и т.д.

Выделим в объективной реальности те пространства, которые традиционно рассматриваются в психологии каь существенные для становления индивидуальной психики личности, а именно:

• организм или пространство организмических явле­ний (а);

• пространство предметов и событий среды (б);

• пространство поведенческих паттернов (сложившихо в культуре способов оперирования с предметами) (в).

Выделение в данном случае именно этих пространств не случайно. Отнесенность психического к организму и отнесен­ность тс внешнему миру традиционно выступают как два карди­нальных параметра. Характер связи с деятельностью выделя­ется своей еще большей слитностью с областью психических явлений, иногда выступая как предмет исследования психоло­гии, т.е. становясь тем, с чем психика отождествляется.

Все три объективно существующих пространства: (а) ор­ганизм как целостность процессов и состояний; (б) внешний «вещный» мир, претворенный в человеческом обществе в си­стему значений, образующих мир культуры; (в) простран­ство поведенческих паттернов (субъектом которых являет­ся сообщество) — могут существовать помимо конкретной личности, и в этом смысле они личности предшествуют. Ин-

альная психика есть «место» их соотнесения и согла-^Тния. Мы испытываем удовлетворение, полноту жизни, ког¹

^&а происходит соединение нашего побуждения с внешним объектом (опредмечивание) и способом его присвоения. Со­гласование системы потребностей индивида с системой «оз­наченных» в культуре событий среды (среди которых потен­циальные предметы его потребностей) и системой интерио-ризированных индивидом способов деятельности, ори­ентированных на присвоение отвечающих его потребностям предметов, — вот задача, решаемая в онтогенезе по мере формирования психической организации и личности как вер-шинного интегратора этой организации.

Но можно ли считать, что названуые три простран­ства реальности, внешние по отношению к внутреннему миру личности, являются объективными основаниями, со­здающими ее субстанциональность.

Э. Шпрангер [26] полагал, что понятие «субстанциональ­ность» в психологии есть не что иное, как предпосылка к тому, чтобы вообще научно понять образ действий духовно­го субъекта, субъекта, идентичного во времени» и считал неправомерным понимать Я «как текущие процессы, как акты» [26]. Хотя, именно такая позиция воспринималась им как очевидная, если субстанциональность интерпретируется только в качестве «материальной субстанции». Субстанцио­нальность индивидуального духовного субъекта (личности) мыслилась им, как связанная со своеобразием такого субъек­та, не могущего оставаться неизменным, развивающегося, но в процессе развития «его «сущность» закономерно со­храняется через известные изменения состояний, необходи­мо следующих одно из другого». То есть сверх временно протекающих отдельных переживаний и актов, предполага­ем в отдельном субъекте диспозиции переживания и диспо­зиции действия». Это — «осадок закономерного от всего на­копленного опыта», и он схватывает «идентичное в меняю­щемся во времени» [26, с. 287].

Проблема субстанциональности психологического, т.е. ус тойчивости, цельности, сохранности во времени противопо­ставляется атомизму череды конечных актов реагирование на стимулы. Связанная с интерпретациями «личностности» он; может быть рассмотрена как аналогичная проблеме субстан­циональности жизни организма. Очевидность последней — нг отрицается. И, при этом, сама сохранность этой субстанции возможна лишь при непрекращающихся изменениях. Про-цессуальность — неотъемлемая сторона жизни. Прекраще­ние процессов означает смерть и переход субстанции в но­вое качество. Но процессы в живой субстанции не порцион-ны. Они организованы в некое поддерживаемое, уравно­вешиваемое единство. Нарушение равновесия ведет к раз­рушению единства, к деструкции субстанции. Таким же об­разом можно рассматривать и происходящее с личностью, как интегратором психического. Личность организуется как согласованное единение психических процессов, принадле­жащих единой живой субстанции — индивиду. Личность, трактуемая в контексте психологического феноменологиз-ма, — это процессуально претворяющая свое бытие в пси­хических явлениях субстанция.

Г.В. Биренбаум и Б.В. Зейгарник [4J предложили диф­ференцировать пространство психических явлений на смыс­ловое и действенное поле. Если первое определяется именно как смысловой слой сознания, то второе — как бытийный слой психики, проявляющийся в побуждениях, образах, значениях, программах действий и пр. Соглашаясь с тем, что смысловое поле составляет «особую психологическую субстанцию личности», следует более дифференцированно представить бытийный слой психики. В этом слое представ­лены те три пространства явлений, которые имеют непос­редственное продолжение в объективно фиксируемых со­бытиях человеческого бытия, т.е. одновременно выступают как психологические и внепсихологические (в отличие с пространства смыслов, являющегося только психологичес­ким). Это — пространства организмических состояний ин-

а (мера и качественные характеристики его пристра-^Дтнос?и), реалий среды и деятельности. В психологическом ^С остранстве они воссоздаются как некоторые взаимосвя­занные, взаимоперетекающие подпространства: «мотиваци-онно-потребностная сфера», «образ мира», «планы и струк­туры поведения». Конечно, они захватывают и смысловое или собственно личностное поле сознания. В личностном смысле (в отдельной смысловой единице личности) три на­званные стороны бытия репрезентированы как его компо­ненты: аффективный, когнитивный, конативный.

После самого общего представления о структуре лич­ности в контексте бытийного подхода, когда бытие не только выступает внешней причиной, обуславливающей ее становление и функционирование, но пространства бы­тия личности непосредственно включаются в ее органи­зацию, несколько тезисов, связывающих структуру с ди­намикой.

Первоначально необходимость согласования между тре­мя пространствами объективных явлений (организм, среда, поведение) служит причиной возникновения личности как органа, обеспечивающего эту согласованность и, как след­ствие, выработку человеком адаптивных форм поведения, соответствующих, с одной стороны, потребностям, а с другой, — характеристикам внешнего объекта, посредством которого эта потребность может быть удовлетворена. Но личность не просто ориентирована на овладение предваря­ющими ее пространствами явлений посредством все более полного и точного их отражения в себе, посредством акко­модации (настраивания, уподобления) психического органа. Далее ее развитие сопряжено с появлением и возрастани­ем способности к порождению новых образований в про­странстве психики.

Таким образом, позднее личность из следствия согла­сований становится причиной согласований, овладевая под­чиненными ей субъективным и объективными пространства-, которые еще позднее она начинает выстраивать как су ъект, самоактуализируясь в этом созидании нового, вос­

производя структурные характеристики своего сложивше­гося смыслового пространства и его содержание в объек­тивных пространствах своей организмичности, своей жиз­ненной среды, своей деятельности.

Личность предстает как структура (психический орган), создающая новое измерение в пространстве психи­ческой реальности, как высший интегратор, «обращаю­щий» направление основных детерминирующих развитие психологической организации человека влияний, исходящих из внешнего (по отношению к психике), объективного мира.

Разработанное в отечественной психологии понятие функциональных органах создает возможность говорить опережении в генезе диады «мозг-психика» определенных психических новообразований. Мозг, как материальный орган, поливариативен в своих возможностях, т. е. тонкая специализация во взаимодействии его отдельных клеток, создаются, именно, возникающими психическими функция­ми, которые, повторяясь, создают, формируют этот орган. Следовательно, мозг, как часть телесности с потенциальной возможностью продуцировать психические явления, пред­варяет и обуславливает возникновение психики, ее ста­новление; но мозг, как функциональный орган, функцио­нально организованный аппарат — является результатом, следствием психических явлений. В этом относительность, объяснение неполноты утверждения «психика — есть свой­ство мозга». На определенных ступенях развития психи­ческой организации эту формулу следует учитывать в «об­ращенном» виде. Обратные влияния в этой диаде «мозг — психика» нарастают в ходе субъектогенеза. Достижения субъектной психофизики [22], множественные исследова­ния влияний человека как субъекта на состояния и процес сы своего организма доказывают это [24]. В работах Б.Г Ана­ньева [2] и его учеников реализованы попытки рассмотре­ния организмических изменений как стороны личностное бытийности на всем протяжении онтогенеза.

Утверждение, что «психика — есть отражение», ука­зывает на однонаправленную зависимость, и также должно не восприниматься столь однозначно. Уже в текстах совет­ского периода СЛ. Рубинштейн [18] предлагал определять психику не только как отражение реальности, утверждая при этом свойственную ей способность противодействовать оказываемым на нее воздействиям, а также способность вступать с ними в активное взаимодействие.

СД. Смирнов по этому поводу писал, что «построение образа внешней реальности есть, прежде всего, и главным образом, актуализация той или иной части уже имеющего­ся образа мира и лишь, во-вторых, это есть процесс уточ­нения, исправления, обогащения или даже радикальной пе­рестройки актуализированной части картины мира...» [23]. По мере формирования личности, нарастания организованнос­ти, усложнения психической реальности, она все в боль­шей степени предопределяет как результаты конкретного акта отражения, так и саму отражаемую, внешнюю по от­ношению к психике, реальность. Объективная реальность среды, обуславливающей жизнь человека, — есть прямое следствие и воплощение его психической активности. Куль­тура, организующая и преобразующая среду реальных яв­лений и событий, в которых живет человек, и которые им отражаются, сама есть «окаменелости», реализованных им в прошлом психических функций. Человек живет в мире созданных им вещей и смыслов.

Обусловленность психической организации человека де­ятельностью рассматривалась в отечественной психологии как главный фактор ее детерминации. Ю.Б. Гиппенрейтер в связи с этим писала: «Деятельность принимается как ис­ходная реальность, с которой имеет дело психология, а психика рассматривается как ее производная» [7, с. 127]. Но далее появилось много авторов, чей экскурс в область раз­личной психологической феноменологии создавал основания для следующих умозаключений: «Его [деятельностного под­хода — З.Р.] претензия на объяснение всей реальности психического оказалась чрезмерной» [10, с. 136].

Итак, высшие уровни интеграции психической реаль­ности, обеспечивающие возникновение личности, достига­емая в процессе личностного роста целостность психичес­кого органа, возрастающая субъектность личности, прояв­ляются в ряде следствий.

Во-первых, в том, что возникший психический орган (личность) в значительной степени подчиняет себе функци­ональную организацию нервной деятельности, что прояв­ляется в формировании новых функциональных органов мозга в соответствии с решаемыми психологическими зада­чами. А поскольку, как отмечал Б.Г Ананьев [2], головной мозг человека постепенно подчиняет своему контролю из­меняющиеся в процессе роста и созревания функции орга­низма, речь идет и о подчинении состояний организма со­стояниям личности.

Во-вторых, этот орган (личность) детерминирует про­цесс отражения, вкладывая в содержание отражаемого то, что выступает следствием отнесенности этого содержания к системе личностных явлений психики и что «объективно-другим наблюдателем может не фиксироваться.

В-третьих, этот орган (личность) обеспечивает целе­направленное освоение и выработку таких способов взаи­мосвязи со средой или форм деятельности, которые рас-предмечивают действительность в соответствии с целями, запросами, потребностями личности.

Таким образом, личность как высший интегратор пси­хической реальности «обращает», переворачивает направ­ление детерминирующих влияний (внешнее детерминиру­ется внутренним, объективное субъективным, материаль­ное идеальным). В концепции В А. Петровского [17] в качестве предпосылки активной неадаптивности предполагается ос­вобождение субъекта от (а) актуального средового влия­ния и от (б) собственных организмических состояний и сию­минутных потребностей.

Итак, три пространства системно организующихся объ­ективных материальных явлений (пространство организми­

веских характеристик, включающее нейродинамические яв­ления пространство событий среды, пространство деятель­ности) предшествуют личности и предопределяют ее генез на начальных стадиях, но далее их отношение изменяется.

Понятие «овладение» в анализе структуры и динамики личности

В обобщающей работе А.Г. Асмолова «Психология лич­ности» находим следующее утверждение: «На определенном этапе развития личности взаимоотношение между личнос­тью и порождающим ее основанием изменяется... Иначе го­воря, в ходе жизни обозначается переход от режима упот­ребления, усвоения культуры к режиму овладения... [3, с. 161-162].

В работах А.В. Брушлинского, К.А. Абульхановой-Слав-ской, Л.И. Анциферовой, А.К. Осницкого и др. созданы осно­вания для обоснованного представления о субъектности как целостной характеристике активности личности, направлен­ной на овладение собой и миром, на преобразование себя и мира с целью достижения и сохранения идентичности.

В целом анализ работ по проблемам отношений «лич­ность — среда (объективная реальность)» позволяет пред­ставить процесс становления и развития личности как про­цесс изменения содержания данных отношений и опреде­лить, что рост субъектности реализуется в стремлении личности «экстериоризировать» себя в среду, привнося в нее свое, преобразуя ее в соответствии с собственными смыслами. Для обозначения этого процесса используется понятие «овладение». «Корни» данного понятия содержат­ся в работах Л.С. Выготского. Он характеризовал «овладе­ние» как процесс сознательной, целенаправленной, избира­тельной активности личности, которая направлена на изме­нение (с целью совершенствовать, «окультуривания») окру­