МАССОВАЯ КУЛЬТУРНАЯ РАБОТА В ДЕРЕВНЕ 1 страница

Культурный фронт в данный момент – самый тяжелый фронт. С одной стороны, у людей голова кружится от открывающихся возможностей, и они теряют необходимую трезвость мысли, выливают свои настроения в кипах сногсшибательных резолюций; с другой стороны, мы видим на практике самую реакционнейшую недооценку культурной работы, особенно массовой культурной работы .в деревне, культурной работы в социалистическом секторе, игнорирование культурных потребностей масс, барскую недооценку самодеятельности масс.

В ноябре прошлого года ЦК было принято постановление о работе изб-читален[184]. Постановление выглядит очень скромно, но оно говорит о самом основном. Оно говорит не о Дворцах культуры с венецианскими окнами, а о расширении сети изб-читален и о необходимости обеспечить наличие хорошо работающей избы-читальни в каждом сельсовете.

В районах сплошной коллективизации, во всем социалистическом секторе и в современной деревне вообще перед нами со всей остротой встал вопрос о поголовном обслуживании населения культработой. Нам нужна поголовная грамотность, поголовная культурность населения. Нужен известный культминимум, столь же обязательный для каждого члена колхоза, совхоза, для каждого трудящегося Советской страны, как и агроминимум.

Поголовное обслуживание культурных потребностей населения даже элементарными формами требует громадной организованной работы. Пункт первый постановления ЦК о работе изб-читален гласит: «Изба-читальня должна стать в гораздо большей мере, чем в настоящее время, организующим центром культурной и политической активности бедняцких и середняцких масс (в том числе масс крестьянок). Исключительно важное значение приобретает ее работа в социалистическом секторе сельского хозяйства»[185].

А растет ли сеть изб-читален в социалистическом секторе? Данных нет.

Совхозы толкуют о клубах. В совхозе, например, несколько тысяч рабочих. На 1930/31 год в смету внесено на постройку клуба 25 тысяч, потребность же собраться почитать, потолковать о прочитанном, позаняться коллективно громадна. Ждать нет сил. Но никому не приходит в голову, что нужно создать пока что избу-читальню во главе с избачом, т. е. человеком, организующим самодеятельность масс, руководящим десятками красных уголков.

Профсоюзы предпочитают, чтобы было пустое место, темнота, только не «изба», напоминающая о деревенской темноте, с которой надо бороться.

Но дело не в названии.

Пусть это будут комнаты-читальни, клубы-читальни, во главе их должен стоять культорганизатор, выполняющий функции избача.

В один из колхозов Хоперского округа выслана библиотека в 2 тысячи томов, но ни избы-читальни, ни клуба-читальни, ни библиотеки там нет – нет ни специального помещения, ни специального человека, в конторе стоят развороченные ящики с книгами, книги растаскиваются, раскуриваются даже. Надо развернуть как можно шире сеть изб-читален, клубов-читален, 1 Мая устраивать смотр сети.

Где взять денег на это? Постановление ЦК указывает на необходимость улучшения материального положения изб-читален «через профсоюзы, все виды кооперации, ККОВ, самообложения, совхозы, МТС и т. д.»[186] Это не делается!

Необходимо как можно скорее разработать план культработы каждому совхозу, колхозу, каждому сельсовету, ориентируясь в первую очередь на удовлетворение первоочередных нужд (ликвидация безграмотности и малограмотности, обслуживание картой, книгой, учебником, справочной работой).

С одной стороны, мы ужасные максималисты, толкуем о Дворцах культуры, на меньшее не согласны, и, с другой (см., например, статью т. Полянского в «Известиях») – говорим, что совхозы должны в «будущем» обзавестись ликпунктом (одним на несколько тысяч рабочих). Надо бы больше по земле ходить, чем по поднебесью летать. Надо сейчас же, не откладывая со дня на день, браться за проведение культ-минимума, втянуть в это дело колхозные и рабочие массы.

«Все избы-читальни на замке. Избачи мобилизованы на весеннюю посевную кампанию», – заявляют инспектора, ездившие в деревню. Между тем постановление ЦК требует обеспечения «постоянной бесперебойной работы изб-читален»[187], требует обеспечить «в случаях поручений или командировок избачей, отвлекающих их от работы избы-читальни... соответствующую им замену»[188]. Ни о какой замене никто не заботится. Избы на замке. Кто за это отвечает и какой ответственности за это подлежит?

Среди избачей много прекрасных организаторов, но еще больше слабого, случайного народа. Вот почему постановление ЦК гласит: «Слабость кадров избачей, их частая сменяемость ставят перед организациями вопросы выдвижения, подготовки и переподготовки их в ближайшее же время. ЦК предлагает всем местным организациям совместно с политпросветами подобрать к осени 1930 г. из состава районных, окружных работников, из окончивших и оканчивающих совпартшколы, педтехникумы и рабфаки не менее 10 тысяч коммунистов и комсомольцев для изб-читален, закрепив их на этой работе не менее чем на три года, поставив систематическую работу по повышению их квалификации»[189].

Как думают насчет 10 тысяч избачей партийные и комсомольские организации, что думают работники отделов народного образования? Какая подготовительная работа уже начата для выполнения этого постановления?

Постановление ЦК предлагает «распространить на избачей все права и льготы, предоставленные учителю деревенской школы I ступени»[190]. Сделать это в законодательном порядке к январю 1930 г. И не только по РСФСР, но и по всему Союзу. И это дело не доведено еще до конца.

Сейчас, в период острой классовой борьбы, в момент, когда механизация сельского хозяйства, коллективизация крестьянского хозяйства ломают старый быт, старые традиции, старое мировоззрение, особенно важно содержание работы избы-читальни. Нужна сугубая помощь избачу со стороны партийных организаций, нужны организованный, планомерный инструктаж, своевременная доставка книг, всесторонняя помощь. Нужен районный политпросветцентр.

Это должен быть центр типа Дома крестьянина, куда бы мог в любое время приехать избач или культ-организатор, получить все справки, консультацию. В этом районном политпросветцентре должны быть работники, прекрасно знающие лицо района, в особенности его колхозное и культурное лицо. Нужно, чтобы в политпросветцентре собирался весь опыт, вся инициатива мест, чтобы этот центр вел учет всей работы, приходил на Помощь Наиболее слабым пунктам, чтобы он организовал инструктаж, развил все формы передвижной работы. Эти политпросветцентры (на конференции по избам-читальням при АППО ЦК эти центры предлагали назвать «домами Ильича», так как они должны вести пропаганду ленинизма, разъяснять, что говорил Ленин о деревне, о коллективизации, о смычке города с деревней, о культуре и пр., но потом решили, что название «дом Ильича» еще надо заслужить) лучше всего организовать в социалистическом секторе при машинно-тракторных межселенных станциях, при тракторных колоннах, где есть способы передвижения, где есть партийные технические силы.

Роль этих домов будет чрезвычайно значительна. О необходимости организации политпросветцентров говорит постановление ЦК.

Организация самодеятельности населения в области культуры имеет громадное значение. Поэтому постановление ЦК указывает на необходимость создания при всех избах-читальнях советов «в составе представителей отдельных организаций и выборных культуполномоченных от всех населенных пунктов района действия избы-читальни»[191].

Мы говорили уже выше о том, что ЦК требует внимания к работе изб-читален (а теперь, очевидно, и клубов-читален) со стороны всех организаций, и в первую очередь партийных и комсомольских, материальной поддержки изб-читален со стороны профсоюзов, кооперации, крестьянских комитетов взаимопомощи, хозяйственных организаций.

Само собой, такое внимание нужно и со стороны сельсоветов, райисполкомов.

У нас установилась бюрократическая форма представительства, нечто вроде бюрократической отписки на требования советской общественности. Сегодня посылают одного представителя, завтра – другого; что он слышал на собрании, что сам там говорил, – никто этим не интересуется. Смысл имеет лишь ответственное представительство. Организации должны выбирать представителей в советы изб-читален (или клубов-читален), обсуждать, насколько данная кандидатура подходяща, представитель должен отчитываться перед своей организацией.

Постановлением ЦК создается новый вид культработника – культуполномоченный. Это выборное лицо, он должен выбираться бедняцкими, батрацкими и середняцкими массами из культактива. Пока культуполномоченные выбираются от каждого населенного пункта, но в дальнейшем необходимо будет, вероятно, точнее определить норму представительства. Нужно уточнить права и обязанности культуполномоченного, создать «грамотку культуполномоченного». Однако это лучше сделать уже на основании некоторого опыта.

Надо там, где есть избы-читальни, сейчас же проводить выборы в советы изб-читален, особенно необходимо это сделать немедля в районах сплошной коллективизации, в социалистическом секторе. По отдельным районам это уже делается. Осенью, когда сеть изб-читален разрастется, когда будет опыт выборов культуполномоченных, опыт их работы, необходимо будет провести кампанию перевыборов. Нужно будет ее тщательно подготовить. Нужно сейчас же организовать самодеятельность масс в области культурной работы, организовать выдвиженчество (в лице культуполномоченных), организовать средства и силы для культурной работы – в этом гвоздь вопроса.

Особое внимание надо обратить на работу в избах-читальнях с нацменьшинствами на их родном языке.

В совхозах надо обратить внимание на работу с сезонными рабочими, на обеспечение постановки среди них культурной работы.

Но если ударение делается сейчас на социалистическом секторе, если постановка массовой культработы в нем должна быть поднята через избы-читальни и политпросветцентры на должную высоту как можно скорее, тем более что на культурном фронте в колхозах и совхозах чувствуется некоторая растерянность, недооценка культурной работы, то отсюда не вытекает, что в деревне, не охваченной еще колхозным движением, должна быть хоть в малейшей мере ослаблена работа изб-читален.

Изба-читальня является и с каждым днем должна все больше и больше являться центром пропаганды колхозного строительства.

Сейчас в деревню, особенно в социалистический ее сектор, переброшено много рабочих и культбригад, в рядах рабочих совхозов немало учащейся молодежи. Необходимо, чтобы бригады и учащаяся молодежь всеми силами помогли развертыванию массовой культработы. Задача эта совершенно неотложная.

1930 г.

НОВЫЕ МЕТОДЫ И ЕДИНЫЙ ПЛАН КУЛЬТРАБОТЫ (ДОКЛАД НА СОВЕЩАНИИ ПО ВОПРОСАМ НАРОДНОГО ОБРАЗОВАНИЯ ПРИ МК ВКП(б)

Партсовещание предполагалось собрать давно, и теперь уже никто даже всерьез не верит, что партсовещание состоится, но дело в том, что в этом году очень многое изменилось. В этом году все политическое положение, вся ситуация, широкое развитие колхозного движения, все то, что происходит в рабочей среде, – все заострило вопросы народного просвещения. Особенно много внимания привлек вопрос о кадрах, вопрос о массовой политпросветработе, о массовых формах школьной детской работы – все эти вопросы приняли чрезвычайно большую остроту, начинают разрешаться под давлением снизу, и стихийно идет разрешение этих вопросов. Сейчас как раз наступил такой момент, когда эти вопросы должны уже влиться в определенное русло, и необходимо, чтобы партия по этому вопросу высказалась. Поэтому на 25 апреля назначено партсовещание, которое на этот раз, несомненно, состоится. Уже назначена комиссия по руководству – одним словом, делаются все те шаги, которые предпринимаются, когда всерьез подготовляется партсовещание, так что я думаю, что сомнений никаких быть не может.

Какие вопросы будут на партсовещании обсуждаться? Первый вопрос – о системе народного образования, затем – о новых методах работы и едином плане всей просвещенческой работы и затем – вопрос о реорганизации органов народного образования. Конечно, все эти три вопроса самым теснейшим образом между собой связаны.

В каком разрезе будет ставиться сейчас вопрос о системе народного образования? Не в том, что надо изменить как-то программу партии, основная установка которой верна, а в том, как всю систему народного образования сделать настолько гибкой, чтобы она соответствовала потребностям момента.

С другой стороны, говорить о системе народного образования сейчас, конечно, нельзя, не говоря в то же время, какими путями эту систему надо провести в жизнь, какими путями надо осуществить эту систему. Поэтому вопрос сейчас идет не о том, чтобы написать хорошую резолюцию, а о том, чтобы провести действительно в жизнь эту систему и провести ее последовательно до конца.

Наконец последний вопрос – вопрос о реорганизации органов народного образования – также органически связан с этим вопросом, потому что немыслимо думать, что те новые методы, которые зародились в самой гуще жизни, что вся эта гибкость, которая требуется текущим моментом от всей системы народного образования, могут быть осуществлены, если наши органы народного образования будут работать тем темпом, которым они работали до сих пор, и не будут как-то лучше построены, лучше приспособлены к тем задачам, которые они должны проводить.

Я намечена докладчиком по вопросу об едином плане и о новых методах культработы.

Вот, если позволите, я охотно скажу то, что пришлось подработать по этому вопросу. Конечно, частично придется затронуть и систему народного образования, но вопросов работы высшей школы, профессионального образования и т. д. я вовсе не буду касаться в своем докладе.

Так вот позвольте остановиться на вопросе о методах работы. Первое, что характеризует всю нашу просветительную работу – и политпросветскую и соцвосовскую, – это тот размах, который она приняла.

Первые годы революции приходилось думать не столько о размахе работы, сколько об основных принципах ее. Приходилось проводить громадную ломку старого. Теперь уже нам кажется естественнее естественного, что у нас – школы совместного воспитания, что у нас религия из школы изгнана, что наша клубная деревенская работа проникнута политикой, связана с жизнью и т. д. Основные принципиальные взгляды так глубоко вошли в жизнь, что мы забыли, что это взято с бою.

Первое время особое внимание обращалось на то, чтобы показать, как надо делать. В первые годы мы особенное внимание обращали на то, чтобы создать целый ряд показательных учреждений: показательных школ, изб-читален, показательных клубов. Когда приезжали иностранцы, их возили обыкновенно в наши лучшие показательные школы и показывали там новые методы, на которых мы строим наше народное образование.

Но сейчас, конечно, момент совершенно другой. Сейчас у нас революция поднимается на высшую ступень, то, что происходит в деревне – коллективизация и целый ряд связанных с нею процессов, та усиленная образовательная работа, которая идет в низах, и в городе и в деревне, – все это заставляет ставить вопрос, что теперь дело не в том, чтобы создать некоторое количество прекрасно оборудованных Домов культуры, некоторое количество прекрасно оборудованных опытно-показательных школ; сейчас вопрос стоит в поголовном обслуживании масс. Этот вопрос поставлен сейчас жизнью со всей остротой. Сейчас просто масса требует этого настоятельно. Если мы раньше, положим, говорили о пользе детских садов и хотели показать, как они должны работать, то теперь уже приходится говорить не об этом, а о том, как всех дошкольников обслужить детскими садами.

Интересен пример Саратова. Там нашли путь, каким образом провести в жизнь обслуживание всех ребят дошкольного возраста. Город разделен на участки. Выбрали участок в сто пятьдесят семь семейств и начали с того, что без гроша денег постарались устроить на этом участке обслуживание всех дошкольников. Как там это сделали? Выбрали помещение, куда удобно было всем приходить, и заведующий отделом народного образования с определенной группой товарищей сидели с утра до вечера и разговаривали со всеми матерями данного участка. С каждой матерью говорили они о преимуществах дошкольного образования и вместе с ней высчитывали, сколько ей обходится сейчас ребенок и сколько будет обходиться, когда он будет в детском саду. И удалось убедить всех матерей. Каждая мать добросовестно говорила, сколько она может внести на содержание своего ребенка. Причем товарищ, который это рассказывал, отмечал чрезвычайную добросовестность матерей, когда они увидели, как по-деловому и с каким вниманием к их ребятам обсуждается этот вопрос. Одна говорит: «Я могу вносить 2 рубля... ах, нет – я могу вносить еще 50 копеек, потому что беру на дом штопать чулки, этим подрабатываю». Оказалось только несколько человек, которые не могли вносить денег или могли вносить меньше того, что стоит содержание ребенка в течение дня. Но тут развили такую агитацию, что жители этого участка, которые даже не имели детей-дошкольников, захотели принять в этом участие. И удалось без одной копейки ассигнований устроить детский сад для всех ребят участка. Причем устроили его просто, не загружая нянюшками, а устраивая дежурства матерей. Это, как они его называли, «кооперирование матерей» дало прекрасные результаты. По этому участку стали равняться и другие участки. Тут уже началось соревнование между ними. Бригада, которая поедет в Саратов, расскажет, добились ли там уже полного охвата детей-дошкольников, или обслуживают их на 50–80%, но, во всяком случае, в Саратове добились того, что ребята-дошкольники в своей массе обслужены детсадами. Это, конечно, громадное завоевание. Поголовное обслуживание изменяет весь характер нашего обслуживания.

Этот пример особенно характерен, когда слушаешь орехово-зуевских работниц, рассказывающих, как у них открылся сад на тридцать человек, – работницы говорят: «Я бы тоже согласилась платить за своего сынишку, ведь я все равно няньке плачу, а няньке самой надо учиться, да, креме того, я хочу, чтобы мой ребенок по-новому воспитывался». А ей говорят: «Ты к бедноте не принадлежишь, устраивают детский сад для наиболее плохо оплачиваемых работниц, для бедноты, а ты получаешь хорошее жалованье, и поэтому твоего ребенка не берут».

До сих пор на необходимость создания массовых дошкольных учреждений не обращалось столько внимания, сколько нужно. Сейчас мы переходим к поголовному обслуживанию детей. Раскачался, скажем, Саратов, еще, может быть, пара мест, но путь уже проложен, уже нащупан метод, с которым надо подходить к разрешению вопроса.

Возьмем другой вопрос – о всеобщем обучении. У нас этот вопрос долго обсуждался, напечатали много книжек, в которых делаются выкладки, через сколько лет и на сколько процентов мы сумеем обучить ребят, а половина ребят благополучно растет неграмотной. До последних лет всё были больше разговоры, как это сделать. Вдруг такая самая нищая, самая бедная область, как Центрально-Черноземная, о нищете и бедноте которой все прекрасно знают (в смысле благосостояния крестьянства это самая отсталая область: густопсовые помещики сумели так забить крестьянство, что беднота там чрезвычайная, и никогда никому и в голову не приходило, что ЦЧО может что-то такое показать), взяла и вынесла постановление с этого же года, с января 1930 г., ввести всеобщее обучение. Стали освобождать для этого избы, установили трехсменные занятия, мобилизовали всех, кого могли, открыли 2500 комплектов и ввели всеобщее обучение для восьмилеток. Это новый метод поголовного обслуживания, который сразу все старые расчеты, выкладки, «радиусы» смел, – массы подошли без всяких «радиусов» и провели всеобщее обучение. Такой подход, революционный метод, характерен для настоящего времени.

Мы толкуем, что надо построить районные Дома культуры. У нас вопрос этот в периоде обсуждения, а в Краснополянском районе[192], где образовалась мощная коммуна, охватывающая шестидесятитысячное население, Дом культуры уже создан. Краснополянская коммуна образовалась на основе старой коммуны – еще со времен Колчака. Там есть еще старуха, которая в 1922 г. молилась за то, чтобы коммуна сохранилась, а теперь эта старуха богу уже не молится, говорит: «Нет, уж теперь не верю в бога». Мы тут разговариваем о Домах культуры, а в Краснополянском районе построили Дом культуры (на сорок восемь селений), в котором все время идет подготовка нужных работников: обучаются агрономы, подготовляются ликвидаторы безграмотности, заведующие яслями; проходят одна конференция за другой, на которые каждое селение посылает своих представителей. При Доме культуры образовалось два показательных участка, на которых поголовно ликвидируется безграмотность, поголовно обслуживаются и обучаются ребята.

Этот метод поголовного обслуживания представляет собой нечто совершенно новое, что, конечно, должно отразиться и на всей системе народного образования, и на самом нашем аппарате.

Возьмем ликвидацию безграмотности. Еще года два тому назад приходилось писать о «стабилизации» безграмотности, а сейчас мы имеем чрезвычайно большой размах. Правда, недостатков всяких очень много. В том же Краснополянском районе из охваченных ликпунктами как следует обучалось грамоте только 20%, а остальные получили только общее развитие. Это, конечно, никуда не годится, но все же идет поголовное обслуживание и меняет характер всего просвещения. Тут количество переходит в качество.

Сейчас меняется и характер работы. Все уже стало насквозь пропитано политикой, во всякой мелочи нашей жизни – во всем политика. Докатилось это до самых низов деревни, и поэтому невозможно ничего делать, не упираясь в политические вопросы. Поэтому стихийно и неизбежно на ликпунктах также вводится час политграмоты. Работа, ведущаяся с матерями, связывается также с политикой. Нет такого уголка просветительной работы, который бы не был связан с политикой. Правда, тут есть некоторые трудности. Берешь букварь и читаешь: «Паша пахала», – и все возмущаются: «А где же колхоз?!» Или говорится о рабочем – и все возмущаются: «А где же соцсоревнование?!» Госиздат вопит: «Что же делать? У нас старые буквари, соцсоревнования в них нет, колхоза нет – вы буквари не хотите брать», – и начинают составлять вкладки.

Политикой пропитываются сейчас все стороны жизни, Приходится пересмотреть и программу первой ступени, еще больше – программы школ крестьянской молодежи. Теперь нет уже школ крестьянской молодежи – они уже получили новое «крещение» – школы колхозной молодежи. Не в названии, конечно, дело, но оно отражает известное устремление, необходимость все органически связать с политическими вопросами, – и все вопросы обязательно связываются с политикой. Мы знаем, что в разгар революции буквари наши сразу приняли политический характер; тогда в них писали: «Мы не рабы, рабы не мы». Потом «рабов» вытеснили опять «Даша», «Паша», «Маша». Теперь, как и во время первых лет революции, все проникнуто политикой – и иначе и быть не может. Это другое коренное изменение...

Теперь вопрос о руководстве. Как велось руководство раньше? Много шкафов стоит в Наркомпросе, а там много лежит подшитых бумаг (правда, теперь никто в них не разберется). Вот хорошо написанные резолюции, направленные в губернии, из губерний – в уезды, а из уездов – в села. Это можно сказать не только о Наркомпросе, но и о всех наших органах просвещения. Хороших резолюций много, но все же нет сейчас того руководства, которого требует жизнь. Жизнь требует живого, непосредственного руководства. Вот, например, вопрос: как работать с сезонниками, которые приходят в совхоз, – не только со строителями, а и с сельскохозяйственными сезонниками: косарями, огородниками и пр.? Какая-нибудь работа с ними ведется? Не ведется, а должна вестись. И вот давай руководство сейчас, как вести работу с сезонными сельскохозяйственными рабочими! Где, в какой резолюции об этом сказано? Искать некогда: руководство нужно немедленное.

Другой вопрос – кажется, такой простой вопрос – о кооперации. Сколько уже об этом говорили, а как организует кооперация потребителя? Вот у нас было недавно заседание Политпросветкома, и слушали мы доклад товарища из потребительской кооперации: столько-то отчислено на ликвидацию неграмотности, столько-то –• на покупку книг и т. д. Все это очень хорошо, но как вы организовали потребителя? Говорят, надо иметь руководство. А дело не ждет: встает вопрос во весь рост о Новой организации потребителя.

Вот, я помню, как мне пришлось жить в Швейцарии во время войны и приходилось хозяйничать около газовки, около которой целый «женский интернационал» хозяйничал и где попутно обсуждались разные вопросы. Вот однажды и говорят: «Вы читали объявление, что по вторникам и субботам просят не есть мяса, так как с мясом затруднения?» А я пошла как раз и купила мясо, потому что лавки были открыты. Но ведь было объявление, что мяса не покупать. Я тогда спрашиваю: «Как же будут проверять, по квартирам что ли будут ходить?» – «Ну кто же, – заметила хозяйка, жена сапожника, – если написано, что есть затруднение с мясом, будет покупать, разве какой-нибудь иностранец-буржуй, а ни один рабочий мяса есть не станет». Вот это называется «организованный потребитель»! А у нас на этот счет как? Пошел разговор, что перец появился, – вали полтора кило перца. А что делает потребительская кооперация? Потребкооперация «отчисляет» столько-то процентов на ликвидацию неграмотности. Дело хорошее, но как она должна оповещать потребителя, как должна влиять на спрос, как должна культурно работать с потребителем, – как это она делает, насколько втягивает в это дело массу? Да неизвестно! Где найти руководство? Писать резолюции? Но ведь их теперь никто читать не будет!

Жизнь выдвигает такой способ руководства. Возьмем Саратов. Задумали там крестьянский университет. Когда мне первый раз стали говорить об этом, я сказала: «Ну саратовцы все выдумывают!» А теперь, послушав, что товарищи рассказывают про крестьянский университет, и, вдумавшись в этот вопрос, я вижу, что создана новая форма руководства. Что же делают в Саратове? Пишут книжки по актуальным вопросам текущей политики: социалистическая реконструкция промышленности, кооперативный план Ленина, колхозное строительство и т. д., – к этим книжкам приложены конспекты лекций, при этом указано, как работать с разными слоями населения, как прорабатывать тот или другой вопрос с колхозниками, с беднотой, с женской аудиторией и т. д. Такие книжки крестьянский университет рассылает в адреса учителей, политпросветчиков, агрономов, ветеринаров, техников – тех, что живут на селе, – мобилизует их и говорит: «Вот через столько-то месяцев приедет комиссия, будет проверять, и тогда – пожалуйте зачет, что вы из книжки усвоили и что вы по этой книжке сделали». Метод получается немножко военный: посылают книжку – учи ее, читай и по ней работай. Мне приходилось получать письма от саратовских учителей, которые мне писали: «Кому вы это дело народного просвещения отдали? Как учитель тут может жить? Не считаются с ним, заставляют учить одно, другое и третье». Но масса требует знаний. Надо, чтобы все понимали, что такое социалистическая реконструкция промышленности, в чем состоит кооперативный план Ленина. Может быть, это не по сердцу всем работникам. Есть известная часть, которая не захвачена этим общим энтузиазмом, которая не понимает задач момента. Но приходится идти в ногу с жизнью, и в этих требованиях нет ничего противоестественного и нет особого зажима. Ведь мы же требуем для преподавания во второй ступени известного обязательного минимума, и для того, чтобы преподавать в школе I ступени, тоже требуется определенная сумма знаний. Так что" требование известной суммы знаний от культурных работников вообще обычно. Тут форма только другая. Но тут что характерно? Что руководство дается не книжное, а непосредственное.

Всеобщее обучение, ликбез необыкновенно расширили кадры тех, кто привлекается к культурной работе. Сейчас к этой работе привлечен целый ряд таких работников, которые раньше стояли в стороне. Привлекается учащаяся молодежь, посылаются товарищи в деревню, и название особое сложилось – «культармейцы». Делаются досрочные выпуски в вузах, в техникумах, в школах I ступени, и молодежь едет в деревню. Например, в Центрально-Черноземной области, в Орловском округе, крестьяне выезжают навстречу молодежи с валенками, тулупами, отводят им место, где жить, и сейчас второступенец, который иначе не знал бы, с какой стороны ему за работу взяться, сразу оказывается в другой обстановке и сразу начинает вступать в работу. То, что мы знаем об Орловском округе, о Курском округе, о Нижней Волге, – все это показывает, как осуществляется совсем новый подход и как эти культармейцы, поставленные лицом к лицу с жизнью, находят такие методы работы, которых раньше не видано и не слыхано было. В очень многих случаях это дает прекраснейшие результаты, но только в том случае, если с культармейцами ведется какая-то работа. Мы видим такую картину в Саратове, в Воронеже, в целом ряде других городов, где вузы начинают обрастать целым рядом курсов, подготавливающих культармейцев. Это уже другой вид руководства -– это работа с широкими кадрами вовлекаемых в культработу. Это тоже то новое дело, которое отличает нашу просветительную работу в данный момент от просветительной работы прежнего времени. Кадры культармейцев расширяются и увеличиваются.

Есть еще новое, о чем четко говорится в программе партии, но что часто оставалось на бумаге, – это необходимость вовлекать само население в работу. Возьмем клубы. В клубах было обязательное членство, так что вовлекалась не вся масса. Затем возьмем школы – были совсоды, тоже не очень широкие, работа была и здесь ограниченна; то, что называется советами по народному образованию, в жизни почти не практиковалось. Широкие массы не вовлекались в работу, а главное – масса рассматривалась как объект педагогической пропаганды. Вот, скажем, надо было работать с членами клуба, но включались они в работу плохо, им не давали самостоятельной работы. Самодеятельность масс не была организована.