Нравственность перед искушением иномирностью. дзен-буддизмом, я могу ответить только: от себя
дзен-буддизмом, я могу ответить только: от себя. Это свобода от себя и непонятно для кого. Путем тренингов и медитаций мне рекомендуют убить мой мир, мой тип видения, но кому, какому субъекту вместо меня или какой субъективности понадобится этот другой, объективный взгляд на вещи?
Разумеется, трудно не согласиться с X. Ортегой-и-Гассетом, когда он сетует на герметизм сознания человека массы, или не выразить солидарности с С. Л. Франком в его отвержении маниакальности обыденного сознания, замкнутого лишь на самом себе и не видящего глубин невыразимого бытия, на поверхности которого плавают предметы нашей повседневности. Но невозможно принять и противоположный взгляд: признание объективности бытийного континуума при уничтожении я, той уникальной точки мироздания, которая этот континуум воспринимает или не воспринимает. Есть большая разница между расширением моей субъективности, включением в нее новых неожиданных аспектов и ее сведением к нулю, когда на место моей индивидуальности просто вливается безличный мир. Будет ли истинным «я», лишенное самости, стержня, своей, выражаясь языком М. М. Бахтина, единой и единственной позиции в бытии?
С точки зрения Э. Фромма, наше наличное обыденное «я» очень склонно мыслить себя по типу предметности (на это обращал также внимание М. Хайдеггер, объясняя такую склонность, прежде всего, влиянием техники, заполнившей в XX в. человеческую жизнь). Мы не осознаем себя как пламя духа, как изменчивость, открытость, постоянную способность к иначедеиствию, напротив, мы весьма благосклонны к модусу «иметь». Это означает стремление сохранять неизменными собственную личность, отношения с другими людьми, таланты и способности, как сохраняют вещь. Сохранить себя в сорок лет таким, каким ты был в двадцать. Сохранить любовь та-
______________________________________ Лекция 8
кой, какой она была в первые два месяца знакомства. Сохранить свои знания, полученные в институте, нетронутыми (не забытыми, но и не изменившимися). Сохранить все имеющиеся блага, навсегда. Ничего не утратить, ничего не упустить. Мы желаем гарантий неизменности и жалеем лишь о том, что чувства и отношения нельзя спрятать в сундук под замок. «Лишь по мере того, как мы начинаем отказываться, — пишет Э. Фромм, — а значит, перестаем связывать свою безопасность и чувство идентичности с тем, что мы имеем, и держаться за свое "я" и свою собственность, может возникнуть новый способ существования — бытие. "Быть" — значит отказываться от своего эгоцентризма и себялюбия, или, пользуясь выражением мистиков, стать "незаполненными" и "нищими"». Эти идеи во многом почерпнуты Э. Фроммом у Мейетера Экхарта — выдающегося западного мистика.
Близкую идею о природе истинного человеческого «я» высказывает наш отечественный автор В. В. Налимов, опирающийся на идеи трансперсональной психологии. Он пишет: «Мы не можем сами схватить себя в своей целостности и готовы опять, но теперь уже с других более широких позиций говорить об иллюзорности личности... Эта способность быть иллюзорной и есть та самая главная, не схватываемая нами способность личности. В этом, как нам кажется, прежде всего ее сущность. Иллюзорность личности — в ее спонтанности. Личность — это спонтанность. Спонтанность — это открытость вселенской потенциальности».
Таким образом, оказывается, что истинный путь личности — путь непрерывного самоотрицания, негации, расставания и забвения, такого обновления, которое меняет меня в корне, следа не оставляет от меня вчерашнего. Но тогда и в этом случае, подобно случаю стремления к интегральности, от моей самости ничего не остается! Кто меняется, если я, ни о чем не сожалея, отряхиваю со
Дата добавления: 2016-05-05; просмотров: 447;