ЭКОНОМИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ 16 страница

Но в середине 90-х годов США находились все еще далеко позади крупных морских держав — Великобритании, Франции, Германии, Италии и России по всем видам боевых кораблей. В распоряжении военно-мор­ского ведомства было 19 современных крейсеров и канонерок и несколько устаревших судов. Более десятка боевых кораблей находилось в стадии строительства, но новые крейсеры и первые линкоры уже проходили ис­пытания. Большая часть огромных ассигнований, которые ежегодно кон­грессмены-республиканцы отпускали на строительство военно-морского флота, «фактически шла на обеспечение республиканцам поддержки тех предпринимателей, которым были выгодны дорогостоящие контракты» ⁵⁶.

По мере раздувания гонки военно-морских вооружений рос и арсенал аргументов в ее пользу. К прежним добавились: необходимость защищать торговые перевозки, располагать средствами и силами для подкрепления «эффективной внешней политики», и т. п. Новым доводом стала ссылка на то, что военно-морской флот — это признак не только силы, но и ци­вилизованности. И снова повторяли, что готовиться к войне надо в мир­ное время. Увеличивая ассигнования на сооружение новых линкоров, ми­ноносцев и канонерок, загрузив заказами судоверфи, правительство США одновременно форсировало получение большого числа боевых кораблей с иностранных судостроительных заводов, прежде всего английских.

Так воплощались в жизнь экспансионистские концепции Мэхэна, Лоджа, Т. Рузвельта, который больше, чем кто-либо, сделал для реализа­ции программы модернизации американского флота ⁵⁷. Военно-промыш­ленные круги («Бетлехем айрон», «Карнеги стил» и др.) сумели добиться в 1898—1899 гг. ассигнований на строительство 15 кораблей, в том числе шести первоклассных броненосцев.

По настоянию наиболее агрессивных кругов буржуазии программа укрепления военно-морского флота была рассчитана на наступательные действия США в столкновении с какой-либо из великих морских держав. Американские экспансионисты получили материальную базу и военные средства для оттеснения империалистических соперников США и для аннексионистских колониальных захватов. Первой территорией, приобре­тенной Соединенными Штатами за пределами Американского континента, явились Гавайские острова, которые издавна привлекали американских торговцев, дельцов, военных, дипломатов. Курс на аннексию Гавайских островов определялся такими факторами, как выгодное географическое положение островов на пути из США в Восточную Азию, запасы ценного сандалового дерева, имевшего высокий спрос в Китае, а также базы по­полнения запасов продовольствия и воды для судов, следующих по тор­говой трассе между портами Тихоокеанского побережья и Кантоном⁵⁸. США не просто беспокоились, чтобы эти острова не достались Англии, Франции или какому-либо иному государству, но вынашивали планы не­посредственной аннексии Гавайев.

Наиболее инициативно экспансионистской политики США на Тихом океане добивались собственники текстильных предприятий и трансконти-

56 Grenville J. A. S., Young G. В. Op. cit., p. 2.

57 Morris E. The Rise of Theodore Roosevelt. N. Y., 1979, p. 611—612. 58 Куропятник Г. П. Захват Гавайских островов США, с. 10, 32.

ТЕРРИТОРИАЛЬНАЯ ЭКСПАНСИЯ СОЕДИНЕННЫХ ШТАТОВ

нентальных железнодорожных магистралей, судовладельцы, занятые трансокеанскими перевозками, крупные торговые компании Северо-Восто­ка, бизнесмены с Тихоокеанского побережья США, набиравшие силу мо­нополии типа «Стандард ойл», «Америкэн шугар рифайнинг К⁰» и др. В ассоциациях промышленников и в торговых палатах крупнейших аме­риканских центров — Нью-Йорка, Филадельфии, Бостона, Сан-Франциско с конца 70-х годов усиленно изучались возможности расширения торгов­ли в результате проникновения на дальневосточные и тихоокеанские тер­ритории. Железнодорожные компании рассчитывали на новые прибыли как следствие роста грузопотоков на трансконтинентальных линиях в связи с активизацией экономической и политической экспансии США в бассейне Тихого океана.

В этом отношении наиболее важными были Гавайские и Филиппин­ские острова. Американская политика на Тихом океане в последней чет­верти XIX в. не ограничивалась торговым проникновением на Гавайи. Сторонники экспансии добились в 1875 г. договора США с гавайским королем Калакауа о широком товарообмене, который вступил в силу в 1876 г. Это был существенный шаг на пути к захвату Гавайских остро­вов. Договором предусматривалось, что ни пяди гавайской территории не должно принадлежать никакой другой державе. Экспансионистски на­строенных капиталистов и дипломатов в США это вполне устраивало. Еще в 1873 г. генерал Скофилд по поручению президента США У. Гранта облюбовал на Гавайях выгодное место для военно-морской базы. При продлении договора с королем Гавайев в 1884 г. США вклю­чили в него пункт об исключительном праве на использование Пирл-Хар­бора в качестве такой базы. Протесты Британии, корабли которой соглас­но англо-гавайскому договору имели доступ «во все гавайские порты», оказались тщетными. Госдепартамент отклонял также все предположения Франции и Англии о международном гарантировании независимого ста­туса Гавайских островов: США избегали международных обязательств относительно этого архипелага. Они выжидали, как говорил государствен­ный секретарь Т. Байярд, пока на Гавайях не обоснуются американские плантаторы и промышленники, «пока интересы населения островов не будут в сфере бизнеса и политических симпатий полностью идентифици­роваться с интересами Соединенных Штатов» ⁵⁹.

Разграбление природных богатств и угнетение коренного населения начались с самого появления американских торговцев и миссионеров на Гавайях. Вывоз в США традиционных сельскохозяйственных культур да­вал предпринимателям баснословные прибыли. Почти все 57 тыс. т саха­ра, произведенного на островах в 1882 г., были вывезены в США. Экспорт риса в 1874 г. составил 885 646 ф., в 1875 г.— 1 146 835, а в 1882 г.— 12 135 074 ф., из которых только 34 401 ф. был вывезен не в США ⁶⁰.

Такое хозяйничанье колонизаторов привело к тому, что в конце XIX в. из 300-тысячного гавайского населения в живых осталось лишь 35 тыс. человек. Почти все их богатства оказались захвачены иностранцами. Идеологи экспансионизма аргументировали эти захваты причинами то экономического, то стратегического свойства, а чаще всего — комплекс-

59 Tansill Ch. С. The Foreign Policy of Thomas F. Bayard, 18S5—1897. N. Y., 1940, p. 400.

60 Tate M. Hawaii: Reciprocity or Annexation. East Lancing, 1968, p. 165—166.

ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА

но ⁶¹. Все рассуждения об «особых взаимоотношениях» между Гавайями США в конечном счете сводились к оправданию аннексии.

Политическое подчинение Гавайев США было практически лишь де­лом времени. В период президентства Г. Кливленда влияние и позиции США на Гавайях настолько упрочились, что на Межамериканскую конфе­ренцию 1889 г. в Вашингтон была приглашена и делегация гавайского королевства, которое США по доктрине Монро относили к американской сфере влияния.

Когда в 1891 г. в поездке по Калифорнии умер гавайский король Калакауа. его преемницей стала принцесса Лидия Лилиуокалани. В Го­нолулу возникли конфликты между влиятельными экономическими и по­литическими группами, п американские бизнесмены не на шутку встре­вожились. Их пугало, что она, «открыто поддерживая идею сопротивле­ния растущему американскому господству, могла стать той фигурой, вокруг которой будут консолидироваться все антиамерикански настроен­ные слои гавайского коренного населения» ⁶².

Во время серьезного политического кризиса в январе 1893 г. местная знать и американские плантаторы выступили против укрепления королев­ской власти. Атмосферу напряженности постоянно поддерживали члены тайного «клуба сторонников аннексии» (немногочисленные, но влиятель­ные лица из числа американских граждан), эмиссары аннексионистов, пос­ланник США на Гавайях Дж. Стивене и командующий Тихоокеанской эскадрой контр-адмирал Дж. Браун ⁶³.

Bсередине января 1893 г. произошел назревавший переворот. Во гла­ве заговорщиков стояли американские плантаторы, их активно поддер­живали посланник США и американские военные. Не рассчитывая на симпатии масс, руководство заговорщиков (Л. Тэрстон, Уайт, Глейд) запросило американского посланника Стивенса высадить 17 января в Гонолулу войска США якобы «для охраны жизни и имущества амери­канских граждан». Морская пехота с боевого корабля «Бостон» с го­товностью выполнила отданный ей приказ и оккупировала Гонолулу даже на сутки раньше. Как и было им предписано, войска США сосре­доточились вокруг королевского дворца и правительственной резиденции. Ни один пз последовавших протестов королевского министра иностранных дел и губернатора острова Оаху против американской военной оккупа­ции гавайской столицы во внимание принят не был.

Уже на следующий день гавайская королева была низложена⁶⁴ и установлено диктаторское правление американских марионеток, назвав­ших себя «временным правительством».

Главная цель переворота 1893 г. заключалась в присоединении Га­вайских островов к заморским владениям США. Сделано это было с ве-

61 Подробнее об экономической мотивации см.: La Feber W. The New Empire: An In­terpretation of American Expansion. 1860—1898. Ithaca, 1963, p. 408—410. Наряду с экономическими рассматриваются и стратегические соображения в кн.: Grenvil-le J. A. S., Young G. В. Op. cit., p. 102—115; Osborne Th. J. «Empire Can Wait» Ame-

rican Opposition to Hawaiian Annexation, 1893—1898. Kent (O.), 1981, p. 112—113. 62 Куропятник Г. П. Захват Гавайских островов США, с. 67.

63 Там же. с. 75—77.

64 Лилиуокалани сопротивления не оказала, однако заявила протест и подчеркнула, что вынуждена уступить военному давлению войск США, интервенцию которых устроил посланник США. См.: Stevens S. К. American Expansion in Hawaii, 1842— 1898. N. Y., 1945, p. 221—222.

ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА

дома п при прямом участии американского правительства. В США рас­пространилась версия идеологического оправдания интервенции: перево­рот якобы предотвратил установление британского господства на Гавайях. При аннексии Гавайских островов были применены те же приемы, кото­рые использовались при захвате Техаса и вошли в арсенал американ­ских экспансионистов.

Месяц спустя, 14 февраля 1893 г., было подписано соглашение, в ко­тором Гавайи рассматривались как «составная часть Соединенных Шта­тов». Иммиграция китайцев на Гавайские острова не допускалась. США обязались выплатить гавайские долги, а свергнутой королеве назначили пенсию, чтобы хоть как-то смягчить недовольство местного населения аннексией.

Великие державы реагировали на захват Соединенными Штатами Гавайского архипелага сравнительно спокойно. Протестов не заявили даже Англия и Германия, давно с недовольством следившие за тихо­океанской политикой США. Выражая интересы метрополии, наибольшую озабоченность обнаружили Канада, Австралия и Новая Зеландия. Резкое заявление японского правительства в 1897 г. не смогло воспрепятствовать закреплению аннексии. США сделали ряд уступок по статусу японских иммигрантов. В Токио поняли, что большего не получат, и временно смирились с захватом Гавайев Америкой ⁶⁵.

Сменивший республиканца Гаррисона на посту президента США де­мократ Г. Кливленд, учитывая осложнение внутренней обстановки, не отважился утвердить в конгрессе аннексию Гавайев.

Отзвуки экономического кризиса 1893 г., антианнексионистские резо­люции, принятые многими объединениями профсоюзов в крупных про­мышленных центрах страны, усиление антиимпериалистических тенден­ций и выступлений масс, а также противодействие производителей сахар­ной свеклы, владельцев плантаций сахарного тростника и магнатов са­харного треста — все это задерживало законодательное оформление осу­ществленного захвата Гавайских островов.

Закреплена эта аннексия была только пять лет спустя, в 1898 г., при президенте Маккинли, в условиях разгула экспансионизма, всплеска шо­винизма, вызванного событиями испано-американской войны.

В сенате США оппозиция аннексии исходила от американских план­таторов, которые опасались конкуренции со стороны владельцев сахар­ных плантаций на Гавайях. На островах среди местного населения, по свидетельству нового посланника США Г. Сиуэлла, наблюдалось серь­езное недовольство аннексией. Что касается американских бизнесменов на Гавайях, то они испытывали явное удовлетворение. Бывший прези­дент островной республики Доул, в прошлом верховный судья США, стал губернатором. С 1900 г. жители островов получили американское гражданство, но статус штата Гавайям был предоставлен только через полстолетия. Овладев Гавайскими островами, США приобрели тем самым важнейшую военную базу, опорный пункт для борьбы за господство над Тихим океаном и Восточной Азией.

В 1899 г. раздел архипелага Самоа дал США еще одну базу в тихо­океанских водах. Интерес США к архипелагу Самоа, проявлявшийся с начала XIX в., был обусловлен в немалой степени его географическим

65 История дипломатии, т. 2, с. 419.

положением. Фактически такую же выгодную стратегическую позицию на транстихоокеанских магистралях, как Гавайи в северной части Тихо­го океана, в южной его части представляют собой 14 островов архипе­лага Самоа.

Когда в 1872 г. в порт Паго-Паго на о-ве Тутуила вошел американ­ский военный корабль «Наррагансетт», его командир контр-адмирал Р Мид договорился с местным вождем об использовании американскими мореплавателями прекрасной гавани Паго-Паго, а также о передаче всего острова под протекторат США. Военно-морской министр США Робсон первым высоко оценил достоинства «самой уникальной гавани — она отовсюду защищена сушей — из всех, какие только есть на островах тихоокеанского юга» ⁶⁶. В дальнейшем аналогичные высказывания руко­водителей американского военно-морского ведомства постоянно подогре­вали внешнеполитические устремления США ⁶⁷.

В 1873 г. из США на острова был послан специальный эмиссар пол­ковник А. Штейнбергер. Но этот авантюрист вместо порученного ему обеспечения американских интересов в торговле с «королевством Самоа» вступил в сделки с германскими фирмами. Несмотря на то что, войдя в доверие к местным вождям, А. Штейнбергер добился себе на Самоа статуса своеобразного «премьера», в конечном счете в 1876 г. его по настоянию консула США выслали с островов на борту английского судна ⁶⁸.

Состоявшиеся в 1877 г. в Вашингтоне переговоры об американском протекторате над о-вами Фиджи не дали никаких конкретных результа­тов. Торговое соглашение Соединенные Штаты навязали островитянам только в 1878 г.

Пришельцы из США и Европы на тихоокеанские острова причиняли большие бедствия местным жителям. Иностранные миссионеры и торгов­цы, различного рода авантюристы отбирали у самоанцев земельные уча­стки, которые превращали в прибыльные плантации экспортных культур, жестоко эксплуатировали местную рабочую сил)⁷. При этом они разжига­ли вражду между племенами, использовали междоусобицы к своей выго­де. Американские колонизаторы стремились не отставать от германских и английских соперников в угнетении и ограблении населения Самоа.

По договору 1878 г. с самоанским вождем правительство США полу­чило права на угольную станцию в Паго-Паго, а также предусмотрело режим экстерриториальности для американских граждан. Одновременно было оговорено, что США «обязаны» улаживать все споры и конфликты между Самоа и любым другим государством, с которым США находятся в дружественных отношениях ⁶⁹. С этого договора началось все углубляв­шееся вмешательство США в жизнь архипелага.

Вступив на путь внешнеполитической экспансии, США не желали спокойно наблюдать, как их европейские соперники поглощают в Тихом

66 Annual Report of the Secretary of the Navy, 1872. Wash., 1872, p. 13—14.

67 Kennedy P. M. The Samoan tangle: A Study in Anglo-German-American Relations, 1878-1900. N. Y.. 1974, p. 9, 68-69.

68 Подробнее о А. Штейнбергере см.: Dodge E. S. Islands and Empires: Western Impact on the Pacific and East Asia. Minneapolis, 1976, p. 176.

69 Treaties. Conventions, International Acts, Protocols, and Agreements Between the

United States of America and Other Powers, 1776—1923: Vol. 1—3/Ed. by W. M. Mal-

loy. Wash., 1910—1923, vol. 2, p. 1574—1575.

океане один остров за другим. Империалистическая логика повелевала Вашингтону действовать подобным образом. Когда Германия, направив к о-вам Самоа боевые корабли, активизировала там свои империалисти­ческие происки, государственный секретарь США Т. Байярд в июле 1885 г. заявил протест, подготавливая захват архипелага или максималь­но возможной его части. Созванная для «выяснения отношений» в июле 1887 г. тройственная конференция в Вашингтоне по вопросу о Самоа не принесла США желаемых результатов, поскольку дипломаты Англии и Германии выступили совместно против притязаний США⁷⁰. Конгресс отреагировал выделением ассигнований в 500 тыс. долл. на обеспечение интересов США на архипелаге ⁷¹, а президент Кливленд направил в глав­ный его город — порт Апиа военно-морскую эскадру.

Однако осуществить полный захват островов США не смогли. На Бер­линской конференции 1889 г., созванной по инициативе Бисмарка, сто­роны, перессорившиеся из-за Самоа, «с удивительной легкостью» ⁷² до­говорились об их разделе и установлении трехстороннего протектората (кондоминиума), что, по оценке Ленина, представляло собой «грабеж островов Самоа (совместно Англией, Германией и Соединенными Штата­ми) » ⁷³. Что касается США, то они, считая достигнутое соглашение вре­менным, расценили исход Берлинской конференции как свою диплома­тическую победу. Между тем на островах конфликты местных группиро­вок, за которыми стояли колониальные державы, настолько обострились, что вскоре Англия и США послали в Апию свои корабли, которые об­стреляли город, повредив даже здание германского консульства.

Кондоминиум 1889 г. проблем не решил, и через 10 лет дипломатиче­ская борьба вокруг этого вопроса завершилась в декабре 1899 г. догово­ром, по которому США получили о-в Тутуила с гаванью Паго-Паго и острова восточнее 171-го меридиана. Остальная часть архипелага отошла к Германии. Англичане отказались от притязаний на Самоа, получив от Германии в виде компенсации о-ва Тонга и часть Соломоновых остро­вов, а также некоторые спорные территории в Западной Африке на гра­нице Того и Золотого Берега.

Достигнутое урегулирование, представлявшее собой империалистиче­скую сделку по одному из крупных кризисных вопросов в международной политике конца XIX в., было одобрено американскими конгрессменами, хотя и встретило определенную оппозицию при голосовании.

На этапе перерастания капитализма в монополистическую стадию США стали играть соответствующую роль в мировой империалистической политике. На рубеже веков оправдалось научное предвидение К. Маркса и Ф. Энгельса: США вышли на мировую арену и повели борьбу с евро­пейскими соперниками за рынки сырья и сбыта, сферы приложения ка­питалов ⁷⁴. Если в последние десятилетия XIX в. США стремились глав­ным образом закрепить за собой территории Нового Света, вытесняя европейские державы с Американского континента, то к началу XX в. их взоры и войска уже устремились за пределы Америки — на Азиатское

70 Подробнее о Вашингтонской конференции см.: Ryden G. H. The Foreign Policy of the United States in Relation to Samoa. New Haven, 1933, ch. 10.

71 Congressional Record, vol. 20, pt 2, p. 1119.

72 Campbell Ch. S. Op. cit., p. 83.

73 Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 28, с. 669.

74 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 19, с. 304—305; т. 22. с. 347.

ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА

пoбережье и к островам Тихого океана. При этом США, где могли, ис­пользовали традиционные буржуазные методы внешней политики, при­мeнявшиеся империалистами Европы, а там, где встречали значительное противодействие со стороны сильных в это время европейских соперни­ков выдвигали, ссылаясь на приверженность принципам равноправия и т. п., концептуально новые подходы, выгодные прежде всего для им­периализма США доктрины «открытых дверей» и «дипломатии доллара».

5. ИДЕОЛОГИЯ ИМПЕРИАЛИСТИЧЕСКОЙ ЭКСПАНСИИ

В последние десятилетия XIX в. в США складывается идеология экспансионизма, отразившая агрессивные устремления формирующегося американского империализма. Она получила разностороннее выражение в истории, социологии, политэкономии, теологии и т. п. Влиятельные круги пытались навязать ее широким массам.

Экспансионистская идеология в США имела глубокие истоки. Бес­прецедентная экспансия, продолжавшаяся на протяжении жизни многих поколений (с 1776 по 1900 г. территория США увеличилась в 10 раз), и связанные с нею особенности социально-экономического и политиче­ского развития породили устойчивые иллюзии об американской «исклю­чительности».

Различные социальные слои американского общества связывали с экспансией разрешение многих общественных коллизий, осуществление религиозных, социальных и политических идеалов. Колосальные ресур­сы страны, более легкий доступ к земле, более высокая заработная плата, более подвижные, чем в Европе, классовые разграничения (не говоря уже об отсутствии сословных барьеров), казалось, служили подтвержде­нием оптимистических надежд. Эти действительно имевшие место особен­ности исторического развития США способствовали формированию де­мократических традиций американского народа; в то же время они полу­чили извращенную трактовку в националистических и экспансионистских теориях доимпериалистической эпохи, стали ферментом для мифов о на­циональной избранности, воплотившихся в доктрину «предопределения судьбы» ⁷⁵.

Однако понимание «предопределения судьбы» менялось. В колониаль­ный период преобладала теологическая трактовка. Во времена основания Плимута и Джеймстауна переселенцам из Европы Америка представля­лась «землей обетованной», «Новым Ханааном»; мысль о том, что аме­риканцы находятся под особым покровительством бога, встречается еще в ранних пуританских хрониках. Начиная с войны за независимость на первый план выдвигается концепция политического «предопределения судьбы». Принципы буржуазной свободы и демократии, провозглашенные Американской революцией, несомненно, имели большое значение; в пер­вой половине XIX в. США являлись единственной в мире крупной бур­жуазной республикой. Эти и другие особенности политического развития,

75 Термин «предопределение судьбы» (Manifest Destiny) был введен в оборот жур­налистом Дж. О'Салливэном в 1845 г., обосновавшим необходимость аннексии Техаса.

завоевания в области буржуазной демократии породили иллюзии о ко­ренном отличии американских политических учреждений от европейских, новую пищу получила теория «исключительности» американского пути. Теперь «предопределение судьбы» выступало в различных толкованиях: ассимиляции политически отсталых народов (прежде всего по отношению к индейцам), политическое тяготение (по отношению к Кубе). В первой половине XIX в. получила широкое распространение доктрина «избран­ного народа», призванного нести демократию в другие страны.

С приближением эпохи империализма и утверждением всевластия мо­нополий теория уникальности американской демократии, ее превосходства над европейскими государственными системами все более теряла под со­бой почву. Но она продолжала жить. В массах американского народа, выступавших против вопиющих социальных несправедливостей в стране, еще сохранялась как пережиток прошедшей эпохи наивная вера в «ис­ключительность» его национальной судьбы, в отличие пути, по которому суждено идти Америке. Известный французский общественный деятель Пьер де Кубертен проницательно писал: «На другом берегу океана сфор­мировалось общество, которое после всего стало напоминать общество Старого Света». Тем не менее у этого общества, продолжал он, «есть моральная амбиция обогнать старый мир с точки зрения социальной и политической организации и служить ему образцом» ⁷⁶.

Другим важнейшим идейным источником экспансионистской идеоло­гии стал расизм. Исторические особенности развития американского ка­питализма, связанные с истребительными войнами против индейцев, сти­мулировали его распространение. Еще в ранний колониальный период появились ростки концепции дара высшей цивилизации «младшим братьям», «народам, погруженным во тьму». Рабство негров, бывшее на протяжении почти 250 лет проклятием Америки и оставившее столь глу-бокий след на теле США, отразилось и на развитии общественной мысли. Оправдание рабства негров явилось важной причиной возникновения американского расизма. В конце XIX в. расизм получил биологическое обоснование на почве искаженных или предвзято истолкованных данных науки (прежде всего антропологии). В это время он приобрел также внешнеполитическую направленность, служил обоснованием колониаль­ных захватов.

Идеология империалистической экспансии в США имела не только американские идейные истоки: ряд реакционных теорий был заимствован из Европы и приспособлен к местным условиям. Особенно глубокое влия­ние оказала германистская концепция в европейской историографии, в ко­торой англосаксонское направление американской буржуазной историче­ской мысли нашло готовую и тщательно разработанную аргументацию тезиса о «политическом превосходстве англосаксов». Эти идеи вошли в американскую историографию прежде всего под влиянием малогерманско­го направления Зибеля—Трейчке. Большое воздействие на формирова­ние англосаксонской школы в США оказали также английские историки Э. Фримен, У. Стеббс, Дж. Грин. С помощью «сравнительной политики» Фримен рассматривал политические институты вне вызвавших их к жиз­ни социально-экономических условий и объяснял сходные черты полити-

76 Цит. по: Шлепаков А. Н. Биография статуи Свободы. М., 1969, с. 50.

ВНЕШНЯЯ ПОЛИТЫКА

ческого устройства государств, существовавших в различные историче­ские эпохи, расовой общностью.

Представители англосаксонской школы в США утверждали, что только народы арийской расы создали совершенные конституционные учрежде­ния- «тевтонское политическое наследие», заявляли они, англосаксы пе­ренесли в V в. в Англию, а затем английские колонисты-пуритане — в Северную Америку. Центром нового направления стал университет Джонса Гопкинса в Балтиморе, а его энергичным пропагандистом — Г. Б. Адамc.

Обращение англосаксонской школы к германистской теории и «сравни­
тельной политике» было во многом продиктовано желанием найти в глу­
бине веков дополнительное обоснование «исключительности» американ­
ской буржуазной демократии. Группа историков этой школы пошла еще
дальше. Она провозгласила «право» и «обязанность» США распростра-

нить конституционные учреждения англосаксонского происхождения за пределы страны и даже на весь мир.

В работах видного историка Дж. Фиске была предпринята попытка с позиций методологии англосаксонской школы проследить происхождение и развитие американских политических институтов. «В самом глубоком и широком смысле слова,— писал Фиске,— американская история нача­лась не с Декларации независимости и даже не с основания Джеймстау­на или Плимута. Она восходит к тем дням, когда отважный Арминий в лесах Северной Германии разбил легионы Римской империи» ⁷⁷. Под уг­лом зрения эволюции так называемых англосаксонских политических принципов были рассмотрены важнейшие события истории США и про­возглашено улучшение в Новом Свете староанглийской политической модели. Сконструированная генеалогия американских политических ин­ститутов служила экспозицией к обоснованию политического превосход­ства англосаксов над другими народами и провозглашению миссии США в политическом обновлении мира.

Экспансионистское кредо Фиске наиболее полно выражено в лекции «Предопределение судьбы англосаксонской расы», которая, до того как стала одной из глав в работе «Американские политические идеи» (1885), была прочитана в США 45 раз. Фиске вспоминал, что особый успех лек-ции-«вечера» имели у сенаторов и членов Верховного суда; был он также принят президентом США, прослышавшим об этих «чудесных лек­циях» ⁷⁸. Обосновывая притязания США, Фиске апеллировал прежде всего к мнимым преимуществам американской политической системы. Нередко он прибегал к доводам о «передовой промышленной цивилиза­ции Нового Света» и выражал уверенность в близости того дня, когда аме­риканская система распространится «от полюса до полюса» и на «обоих полушариях» будут господствовать «охотники за долларами» ⁷⁹.