ВЕЛИКАЯ ДЕПРЕССИЯ» И ОБОСТРЕНИЕ СОЦИАЛЬНЫХ ПРОТИВОРЕЧИЙ 153 8 страница

Победу Ф. Рузвельта американская печать расценила как приход к
власти сторонников «сильного», или «активного», президентского прав-
ления. Ведущие газеты при этом выражали надежду на то, что Г. Гувер
окажет всяческое содействие новому президенту в выработке рецептов
борьбы с кризисом, а губернатор Ф. Рузвельт еще до переезда в Белый
дом включится в одну упряжку с «великим инженером», и они вместе
наконец-то сформулируют действенную программу вывода страны из не-
вероятно затянувшихся бедствий. Но разговоры о «едином фронте»
очень скоро выявили свою беспочвенность.

В чем конкретно расходились гуверовская и рузвельтовская концеп-
ции подхода к решению кризисных проблем? Во-первых, творцы «ново-
го курса» отвергли гуверовскую версию объяснения социально-экономи-
ческих потрясений, свалившихся на американцев, «международными»
причинами. Ф. Рузвельт руководствовался не какими-то теоретическими
соображениями, а элементарным политическим прагматизмом. Его окру-
жение делало акцент на необходимости некоторых реформ в структуре
социально-экономических институтов США. Во-вторых, Ф. Рузвельт по
мере приближения дня принятия государственной ответственности на
свои плечи все более смело отходил от догм традиционного индивидуа-
лизма и склонялся к неизбежному расширению функций федерального
правительства. Что же касается Г. Гувера, то он, напротив, на завер-
шающем отрезке своего президентства в этом отношении даже несколь-
ко отступил назад. В-третьих, если республиканский президент так и
остался глухим к голосу массового протеста и советам тех представите-
лей буржуазии, которые склонялись к социальному реформаторству, то
Ф. Рузвельт внимал и тому, что говорили более скептически настроенные
по отношению к ценностям «старого порядка» бизнесмены, и тому, что
раздавалось на улицах индустриальных центров и в пылающих гневом
прериях Америки.

II. КРИЗИС. «НОВЫЙ КУРС»

РЕФОРМЫ АДМИНИСТРАЦИИ РУЗВЕЛЬТА

Сессия конгресса, состав которого уже не отражал выявившегося в
ноябре 1932 г. соотношения сил, не приняла ни одного сколько-нибудь
значимого закона. Республиканцы не имели политико-моральных сил для
проведения требовавшихся нововведений, а демократы, располагая боль-
шинством лишь в палате представителей, не знали, на кого ориентиро-
ваться — на номинальных лидеров фракций или на еще не вступившего
в президентские права реального лидера. Действовало и обычное поли-
тиканское правило — топить те меры, которые исходили от другой пар-
тии. Ф. Д. Рузвельт вел себя очень осторожно по отношению к консер-
вативному крылу своей партии. По мнению его наиболее авторитетного
биографа, он даже переиграл в этом, ибо своим демонстративным дове-
рием к ним «глушил их страхи, но и рисковал потерять доверие
страны»¹.

Кризис тем временем достиг апогея. Крупному капиталу в это вре-
мя, как никогда, нужно было энергичное правительство, способное оста-
новить дальнейший спад, вдохнуть силы в капиталистическую систему,
не допустить развития массовых движений протеста по революционному
пути. Сами лидеры делового мира без помощи государства уже не на-
деялись на выдвижение таких планов, которые бы нашли общественную
поддержку.

Наступивший в последние недели и дни республиканского правления
банковский крах был прямым результатом потрясений в производствен-
ной сфере, приведших к исчерпанию средств вкладчиков. Он был усу-
гублен спекулятивным характером деятельности банков, выбрасывавших
на рынок огромные массы не обеспеченных ценностями «ценных» бумаг.
Краху банковской системы способствовали общее недоверие к этому
институту и опасения, что новое правительство девальвирует доллар.
Изымая золото и доллары, вкладчики предпочитали держать их у себя
дома. Они начали «набеги» на банки. Банкиры стали требовать от вла-
стей штатов издания декретов о временном приостановлении функцио-
нирования банков. Губернатор Мичигана объявил 14 февраля 1933 г.
8-дневный перерыв в их деятельности, сделав это «с одобрения детройт-
ских банкиров» ².

Началось повальное закрытие банков. Моргановский партнер Т. Ла-
монт сообщил 27 февраля Ф. Рузвельту оценку банковской ситуации са-
мим Дж. П. Морганом: «Положение — хуже не придумаешь» ³. Выражая
точку зрения банкиров, «Нью-Йорк таймc» назвала принятие федераль-
ного банковского законодательства «кричащей необходимостью» ⁴. За
два дня — 2—3 марта 1933 г.— из банков было изъято 500 млн. долл.⁵
За несколько часов до смены караула в Белом доме закрыли банки гу-
бернаторы Нью-Йорка и Иллинойса — штатов, в которых находятся
центры финансовой мощи США. Стало очевидно, что в числе первосте-
пенных мер, которые предложит 32-й президент, окажутся шаги по ре-
формированию банковской системы.

Во всех других сферах социально-экономической жизни — индустрии,

сельском хозяйстве, трудовых отношениях п т. д.— линия нового прави-
тельства была гораздо менее ясна. Оно стояло перед проблемой, каким
образом восстановить функционирование промышленных предприятий и
решить проблему безработицы. Уже тогда рузвельтовское окружение
пришло к выводу, что следует в какой-то форме осуществить предложе-
ния, высказывавшиеся президентом Торговой палаты Г. Гарриманом,
а также монополистами Дж. Своупом п О. Янгом, которые выдвигали
проекты принудительного картелирования и упорядочения практики
конкуренции⁶. Либералы (Р. Тагвелл, Р. Вагнер, а также эксперты по
социальным вопросам Г. Гопкинс и Ф. Перкинс, занимавшиеся пробле-
мой безработицы в администрации губернатора Ф. Рузвельта в штате
Нью-Йорк) мыслили себе «новый курс» с обязательным включением в
него признания прав рабочих на коллективные договоры, мер по
улучшению условий труда и немедленной помощи многомиллионной ар-
мии безработных.

Было бы, однако, неправильным считать, что 32-й президент явился
в Белый дом, совсем не зная, что ему надлежит делать. Ф. Рузвельт к
4 марта 1933 г. уже рассматривался американцами как человек дейст-
вия, готовый к вторжению государственной власти в те сферы, которые
издавна считались заповедным полем частной инициативы и частного
предпринимательства. Его ждали в столице как мессию, призванного из-
бавить страну от царивших в течение долгих лет невзгод. Народ хотел
видеть нового президента человеком уверенным, оптимистичным и энер-
гичным.

Таким он и прибыл 4 марта 1933 г. на церемонию вступления в
должность. Его фраза: «единственно, перед чем мы должны испытывать
страх,— это сам страх» ⁷ сразу вошла в классику американской ритори-
ки. Он призвал сограждан к «национальному единству». Это было сред-
ством морально-политической мобилизации масс на борьбу с кризисом
под руководством правительства крупной буржуазии, призывом не вни-
мать каким-то иным рецептам решения насущных проблем. Речь содер-
жала и конкретные политические предложения. Одно из них заключа-
лось в созыве чрезвычайной сессии нового конгресса, другое — в наме-
рении «просить у конгресса предоставления последнего оставшегося
средства борьбы с кризисом — широких полномочий для исполнительной
власти в целях ведения войны против бедствия, таких же больших,
какими я был бы наделен в случае действительного вторжения внешне-
го врага в нашу страну» ⁸.

2. ГОСУДАРСТВЕННОЕ РЕГУЛИРОВАНИЕ
ЭКОНОМИКИ

Экономическая политика «нового курса» развивалась двумя главны-
ми путями: глубокие институциональные реформы и дефицитное финан-
сирование. Обе эти магистральные линии тесно переплетались, преобра-

1 Freidel F. Franklin D. Roosevelt. Launching the New Deal. Boston, 1973, p. 50.

2 New York Times, 1933, Febr. 16.

3 Цит. по: Schlesinger A. M., Jr. The Age of Roosevelt: Vol. 1—3. Boston, 1957—1960.
vol. 2, p. 478.

4 New York Times, 1933, Febr. 28.

5 Warren H. Herbert Hoover and the Great Depression. N. Y., 1967, p. 291.

6 FDR. His Personal Letters, 1928—1945: Vol. 1, 2/Ed. by E. Roosevelt, J. P. Lash.
N. Y., 1950, vol. 1, p. 324—325; Tugwell R. Roosevelt's Revolution. The First Year.
A Personal Perspective N. Y., 1977, p. 80.

7 The Public Papers and Addresses of Franklin D. Roosevelt: 1933 vol.— 1945 vol. / Ed.
by S. I. Rosenman. N. Y., 1938—1950, 1934 vol., p. И. (Далее: FDR. Public Papers).

8 Ibid., p. 15.

II. КРИЗИС. «НОВЫЙ КУРС»

РЕФОРМЫ АДМИНИСТРАЦИИ РУЗВЕЛЬТА

зуя в исторически короткий срок частномонополистические устои в
государственно-монополистическом направлении.

Новой администрации и конгрессу 73-го созыва прежде всего приш-
лось заняться банковско-финансовыми проблемами, ибо в начале марта
1933 г. банки как институт перестали функционировать. Уже б марта,
не дожидаясь открытия чрезвычайной сессии конгресса, назначенной им
на 9 марта, президент провозгласил чрезвычайное положение и закрыл
все банки. В первые же часы своей деятельности конгресс утвердил
чрезвычайный банковский закон, который санкционировал меры, приня-
тые после 4 марта, а также предоставил главе исполнительной власти
широкие полномочия по контролю международных финансовых сделок.
На другой день, 10 марта, Ф. Рузвельт издал исполнительный при-
каз, ставший первым шагом к установлению полного государственного
контроля над золотом, находившимся ранее в обращении как на внут-
реннем, так и на международном рынке. Это предотвращало утечку зо-
лота за границу и его накопление в частных руках с целью спекулятив-
ной деятельности. Правительство получило материальную возможность
декретировать золотое содержание доллара, чем вскоре и воспользова-
лось. Радикально расширив государственное вмешательство в банковскую
сферу, эти акты установили порядок возобновления деятельности банков
после вынужденных «каникул». Чтобы не пугать публику, правительство
решило начать процесс возрождения уже с 13 марта. В этот день были
открыты банки в 12 городах, в которых находились центры 12 округов
Федеральной резервной системы (ФРС). На утро «здоровыми» были
признаны банки еще в 250 городах, а 15 марта приступили к работе и
остальные банковские учреждения, признанные «здоровыми».

В 1932 г. в США насчитывалось 6145 национальных банков с сово-
купным объемом вкладов 22,3 млрд. долл. Через год их стало значитель-
но меньше — 4897 (20,8 млрд. долл.). Уже успели сказаться меры по их
«очищению». По данным на 1939 г., в США действовали 5203 нацио-
нальных банка с капиталом в 33,1 млрд. долл.⁹ При сокращении числа
банков в 1933—1939 гг. на 15% объем их активов вырос на 37%.Вре-
организации банков большую роль сыграла РФК, ссудившая с 4 марта
1933 г. по 23 октября 1937 г. 7,3 млрд. долл., значительная часть кото-
рых прямо пошла на укрепление банковского института ¹⁰.

Черту под банковским законодательством 1933 г. подвел закон Глас-
са—Стигалла, принятый 16 июня, в день закрытия чрезвычайной сессии.
Этим статусом депозитные и инвестиционные функции банков разделя-
лись. Тем самым ставился известный барьер спекулятивным операциям.
Важным новшеством было введение страхования банковских депозитов в
пределах 2500 долл. По закону 1934 г. сумма подлежащих страхованию
взносов поднималась до 5 тыс. долл. Этими страховыми мерами во вто-
рой половине 1935 г. были охвачены 14 219 национальных и штатных
банков, располагавших 45 млрд. долл. вкладов.

Законодательство 1933—1935 гг. реформировало Федеральную резерв-
ную систему¹¹. По банковскому закону 1935 г. совет управляющих,
назначаемый президентом США, получил полномочия по определению

9 Historical Statistics of the United States. Colonial Times to 1957. Wash., 1961, p. 626.

10 FDR. Public Papers, 1934 vol., p. 403—404.

11 Бобраков Ю. И. США: Федеральная резервная система и экономическое регули
рование. М., 1971.

суммы резерва, который должен оставаться в банках — членах ФРС.
На практике это означало, что совет управляющих понижением или
повышением уровня обязательного резерва мог облегчать или затруднять
доступ к кредиту и с помощью этой манипуляции влиять на деловую ак-
тивность. Не менее важно и то, что такой насущный вопрос в деятель-
ности банков был поставлен под государственный контроль.

Закон о помощи сельскому хозяйству, принятый 12 мая 1933 г., да-
вал президенту право (не обязывая его) выпустить большую сумму
необеспеченных бумажных денег, прибегнуть к чеканке серебряной мо-
неты или уменьшить золотое содержание доллара. Белый дом предпочел
последнее. Взяв в собственность государства (путем выкупа по предпи-
санной президентом цене) все золото и опираясь на закон о золотом ре-
зерве, принятый в январе 1934 г., Ф. Рузвельт издал 31 января 1934 г.
прокламацию, которая сокращала золотое содержание доллара с 25⁴/₅
до 15 ⁵/₂₁ грана и устанавливала официальную цену золота на уровне
35 долл. за унцию. Иными словами, доллар был девальвирован на
14% ¹². Случилось то, чего так боялись Г. Гувер и все сторонники мо-
нетарной ортодоксии. Ньюдилеры превратили «валютную манипуляцию в
открытый и санкционированный инструмент государственной политики» ¹³.
Девальвация и облегчение доступа к кредиту способствовали повышению
цен, в чем правительство видело важнейшее средство выхода из кризиса.

Это создавало благоприятные возможности для получения правитель-
ством займов у банкиров. Процент, который оно платило по облигациям,
упал с 3,76 в 1932 г. до 2,39 в 1940 г. Банкирам пришлось понизить
норму процента и в частных операциях. Корпорации в среднем стали
платить за кредиты не 4,25%, а 2,9% ¹⁴. Девальвация доллара, изъятие
монетарного золота из частных рук и запрещение свободного обмена бу-
мажных денег на золото, облегчение под нажимом государства доступа
к кредиту создавали механизм инфляционного развития американской
экономики, действие которого в полной мере стало ощущаться лишь
после второй мировой войны.

В тесной связи с банковско-денежными мероприятиями проводилось
законодательство об упорядочении операций на фондовых биржах.
Слишком драматический характер носили последствия биржевых спеку-
ляций, чтобы Уолл-стрит смог сдержать поток предложений по наведе-
нию хотя бы элементарного порядка в торговле акциями. В 1933—
1934 гг. были приняты два закона по регулированию деятельности бирж.
Этим занималась Комиссия по торговле акциями. Первым ее председа-
телем был мультимиллионер Джозеф Кеннеди. До октября 1937 г. в ко-
миссию обратились 3500 компаний с просьбой зарегистрировать их ак-
ции общей стоимостью в 13 млрд. долл. Изредка комиссия находила
нужным обращаться в суды, чтобы запретить тем или иным учрежде-
ниям или лицам выпуск акций. По закону 1935 г. вводились довольно
жесткие меры регулирования держательских (холдинг) компаний. Ини-
циатором трех указанных статусов был конгрессмен-демократ из Техаса
С. Рэйбэрн.

12 Documents of American History: Vol. 1, 2/Ed. by H. Commager. Engleewood Cliffs
(N. J.), 1973, vol. 2, p. 425-426.

13 FDR. Public Papers, 1935 vol., p. 64—76.

14 Blum J. M. From «The Morgenthau Diaries»: Vol. 1—3. Boston, 1959—1967, vol. 1.
Years of Crisis, 1928—1938, p. 353.

II. КРИЗИС. «НОВЫЙ КУРС»

РЕФОРМЫ АДМИНИСТРАЦИИ РУЗВЕЛЬТА

В государственно-монополистическом направлении шли и попытки
восстановления индустриального механизма. Они в основном связаны с
принятым 16 июня 1933 г. законом о восстановлении промышленности
(National Industrial Recovery Act — НИРА). Бизнес требовал от прави-
тельства демократов принятия незамедлительных мер. Орган деловых
кругов «Бизнес уик» опубликовал 10 мая 1933 г. редакционную статью,
в которой говорилось: «Американский бизнесмен уже совершенно изму-
чен изнуряющей конкурентной борьбой. С него хватит... Он... готов по-
платиться частью своей свободы во имя достижения хотя бы какой-ни-
будь стабильности». Журнал фиксировал «общее согласие ведущих биз-
несменов» на введение регулирующих мер в сферу производства, сбыта
и трудовых отношений. «Пусть индустрия сформулирует собственные
кодексы деятельности»,— призывал журнал, предлагая правительству
взять «надзор» за этими кодексами. «Ограничьте это, если хотите, перио-
дом чрезвычайного положения»,— заключил рупор монополий.

Так и было сделано. НИРА разрешал ассоциациям предпринимателей
формулировать, а президенту — санкционировать «кодексы честной кон-
куренции», превращая их в правовую норму, нарушение которой подле-
жало пресечению со стороны Федеральной торговой комиссии. Кодексы
устанавливали объемы производства, цены и другие правила сбыта,
а также предписывали условия труда. На время действия закона, огра-
ниченное двумя годами, приостанавливалось применение к кодифициро-
ванным отраслям положений антитрестовского законодательства. Офи-
циальное снятие антитрестовских мер было призвано подчеркнуть заин-
тересованность государства в усилении концентрации производства и
капитала. Это был акт форсированного картелирования промышленности.
Закон поставил в выигрышное положение верхи корпораций, создавшие
кодексы в угоду своим интересам и проводившие их в жизнь под общим
руководством Национальной администрации восстановления, которую
возглавил ставленник крупного капитала генерал Хью Джонсон. За ко-
роткий срок было составлено 557 основных и 189 дополнительных кодек-
сов в отраслях, которые охватывали 95% всех промышленных рабочих.
На волне кодификации возникло около 500 новых предпринимательских
ассоциаций.

НИРА поначалу нашел всеобщую поддержку. Мотивы, по которым
эту меру приветствовал бизнес, очевидны, и эмблема с изображением
голубого орла как свидетельство участия в этой государственно-монопо-
листической программе легко завоевала американскую индустрию. Трудя-
щиеся одобряли закон, рассчитывая, что он вдохнет силы в пораженную
кризисом промышленность и поможет ликвидировать безработицу, а также
улучшит условия труда и обеспечит признание профсоюзов.

Аграрная политика «нового курса» прошла в своем развитии несколь-
ко этапов. Министр сельского хозяйства Генри Уоллес уже 10 марта
1933 г. провел конференцию с лидерами крупного фермерства, на кото-
рой были подтверждены ранее выдвигавшиеся требования фермеров и
единодушно одобрен билль о помощи сельскому хозяйству.

Подписанный Ф. Рузвельтом 12 мая 1933 г. билль о помощи ферме-
рам был сложным законодательным актом. Его основной раздел, извест-
ный как закон о регулировании сельского хозяйства (Agricultural
Adjustment Act — ААА), ставил главной целью поднять уровень цен
настолько, чтобы восстановить такое их соотношение (паритет) на про-

дававшуюся и покупавшуюся фермерами продукцию, которое существо-
вало в базовый период. В качестве такового считался период с августа
190У г. по июль 1914 г.

Статут предоставлял министру сельского хозяйства две категории пол-
номочий. Во-первых, он мог прибегать к премиальным платежам тем фер-
мерам, которые в добровольном порядке соглашались ограничивать
объемы производства. Деньги для этих выплат черпались из фонда, соз-
дававшегося налогом на первичную обработку сельскохозяйственной про-
дукции, который вводился данным законом. Эту часть программы осу-
ществляла Администрация по регулированию сельского хозяйства, первым
председателем которой был Дж. Пик, являвшийся, как и X. Джонсон,
ставленником финансиста Б. Баруха. Во-вторых, министр имел право
вступать в рыночные или сбытовые соглашения с занятыми обработкой
сельскохозяйственной продукции предпринимателями и с фермерскими
ассоциациями для того, чтобы добиться более благоприятного уровня цен
для фермеров.

Сокращение посевных площадей и уничтожение уже произведенной
продукции мыслились как ключевые рычаги осуществления программы
по регулированию сельского хозяйства. В связи с этим было перепахано
10,5 млн. акров хлопчатника, уничтожено около 6,5 млн. свиней, а так-
же ликвидировано немало иной продукции¹⁵. И это делалось в то вре-
мя, когда десятки миллионов людей голодали, были разуты и раздеты.

Закон о помощи фермерам создавал механизм рефинансирования фер-
мерских долгов, сократив процент по ипотечной задолженности и удли-
нив срок погашения долга. С мая 1933 г. по октябрь 1937 г. федераль-
ные земельные банки выдали 540 тыс. фермеров займы на сумму
2200 млн. долл. Эти банки приняли на себя 37% всего долгового обя-
зательства фермеров. Но около 90% занятой фермерами суммы приш-
лось бросить на выплату долгов, а не на производственные нужды, что
ясно показывает огромную заинтересованность банкиров в этой операции.
Конечно, она содействовала и облегчению положения фермеров, ибо тор-
мозила процесс их разорения, уменьшив примерно на 70 млн. долл.
в год объем их долговых выплат ¹⁶. Одновременно с премиальными пла-
тежами за сокращение посевных платежей (в 1933—1935 гг. аграрии по-
лучили по этому каналу 966 млн. долл.¹⁷) это улучшало положение
фермерства, но следует иметь в виду, что государственными дотациями
могли воспользоваться в гораздо большей степени собственники крупных
хозяйств, чем владельцы мелких и средних ферм, которые не в состоя-
нии были прибегнуть к хозяйственному маневрированию.

С подписанием 1 марта 1936 г. закона о сохранении плодородия
почв и о квотах для внутреннего рынка открылся второй этап в аграр-
ной политике «нового курса». Цель правительства осталась прежней —
поднять цены на продукцию, поставлявшуюся на рынок крупным фер-
мерством, однако способ ее достижения значительно видоизменился.
Новый статут создавал условия для получения премиальных платежей
собственникам, соглашавшимся изымать землю из-под культур, которые
ее истощают, и предпринимать меры по улучшению почв. Средства для
выплат аккумулировались уже не за счет особого налога, а выделялись

15 Золотухин В. П. Фермеры и Вашингтон. М., 1968, с. 89.
16 FDR. Public Papers, 1934 vol., p. 182—183.
17 Золотухин В. П. Указ. соч., с. 130.

II. КРИЗИС. «НОВЫЙ КУРС»

РЕФОРМЫ АДМИНИСТРАЦИИ РУЗВЕЛЬТА

из общего бюджета. Для этого отводилась сумма в 500 млн. долл. На-
чиная с 1935 г. демократический элемент в аграрной политике, присут-
ствовавший уже в законодательстве 1933 г., несколько усилился, что
нашло отражение в ряде мероприятий по оказанию помощи низшим
слоям фермерства. Но основная линия —поддержка крупных хозяйств
и активное вторжение государства в аграрные отношения— продолжала
развиваться и во второй половине десятилетия.

Это было закреплено в законе о регулировании сельского хозяйства,
подписанном 16 февраля 1938 г., который открыл завершающую фазу
аграрной политики «нового курса». Сохранив идею улучшения плодоро-
дия земли, статут 1938 г. сделал крупный шаг в сторону усиления регу-
лирующих предписаний государства относительно поступления на рынок
основных сельскохозяйственных продуктов. Закон 1938 г. вводил концеп-
цию «всегда нормальной житницы» (Ever-normal granary), согласно ко-
торой поддержание цен в отличие от принципов 1933 г. достигалось не
путем уничтожения «излишней» продукции, а с помощью ее хранения,
сопровождавшегося выплатами фермерам в счет еще не проданных ими
товаров.

Ослабление долгового бремени и меры по поддержанию цен помогли
затормозить процесс разорения ферм. Темп банкротства в 1939 г. по
сравнению с 1932 г. упал на 71%, ипотечная задолженность уменьши-
лась на 2 млрд. долл.; денежные доходы фермеров, включая государст-
венные премиальные платежи, выросли с 4,7 млрд. в 1932 г. до
8,5 млрд. долл. в 1939 г. Но паритет цен далеко отставал от уровня
1909-1914 гг. В 1936-1937 гг. он поднялся до 92-93%, а в 1938—
1939 гг. вновь упал до 78 и 77%. Аграрный кризис не был преодолен.
Таким образом, главные итоги мероприятий «нового курса» были направ-
лены на укрепление позиций крупных аграриев, дальнейшее проникнове-
ние финансового капитала в сельскохозяйственную экономику, формиро-
вание государственно-монополистических принципов функционирования
этой важной отрасли хозяйства.

Получив бразды правления в свои руки, демократы убедились, на-
сколько трудно выполнить предвыборное обещание о сокращении госу-
дарственных расходов и сбалансировании федерального бюджета. Они
провели в марте 1933 г. закон по поддержанию кредита правительства
США, более известный как закон об экономии. Однако эта символиче-
ская акция резко диссонировала с фундаментальными основами эконо-
мической политики «нового курса», ориентированной наг «заправку насо-
са», т. е. на расширение государственных расходов во имя достижения
определенных экономических и социальных целей. Правительство и под-
держивавшие его экономисты нашли для себя утешительную формулу,
согласно которой «нормальный», «регулярный» федеральный бюджет
будет находиться в сбалансированном состоянии, если не возникнет
экстраординарной, кризисной ситуации, требовавшей повышенных рас-
ходов.

Экономической политике «нового курса» было свойственно противоре-
чие между реальной практикой дефицита и приверженностью ньюдиле-
ров канонам сбалансированного бюджета. На первом этапе «нового
курса»—в 1933—1934 гг. вообще было мало сторонников дефицитного
бюджетирования. Р. Моли, А. Берли, X. Джонсон, Г. Уоллес, Г. Мор-
гентау, Р. Тагвелл, Г. Минз отрицательно смотрели на дефицит, да к

тому же их политические взгляды очень сильно различались между
собой. Но кризис повлиял на их отношение к этой проблеме. На втором
этапе «нового курса», начавшемся в 1935 г., поднялся вес сторонников
дефицита в рузвельтовском окружении. Таковыми были прежде всего
председатель совета управляющих ФРС М. Экклес, советники президен-
та Б. Коген, Л. Кэрри и Л. Гендерсон. Они находили весомую поддержку
со стороны известного английского экономиста Джона М. Кейнса, авто-
ритет которого все более возрастал в глазах мировой буржуазии.

Кейнсианская политэкономия, отразившая усиление государственно-
монополистических тенденций в развитии капитализма новейшего вре-
мени, выдвигала на первое место активное вмешательство государства в
экономику, а бюджетный дефицит рассматривался как стимул роста.
Этим курсом в значительной степени и следовали правящие круги США
с 1933 г., хотя их действия совсем не обязательно связывать с изуче-
нием кейнсианства, тем более что основной труд Кейнса вышел лишь в
1936 г.¹⁸ Ньюдилеры прежде всего руководствовались политическими
интересами дня. Что касается идеи усиления роли государства в эконо-
мике, то она и без влияния Дж. Кейнса получила в США под ударами
кризиса широкое распространение.

Но если принципы государственного регулирования экономики Соеди-
ненные Штаты усваивали и без Кейнса, то теория дефицитного финан-
сирования завоевывала, хотя и с трудом, умы американских экономистов
и политических деятелей под его прямым влиянием. Несмотря на рас-
пространение кейнсианских взглядов в США в 30-е годы¹⁹, эта школа
экономической мысли завоевала прочные позиции в стране лишь после
второй мировой войны. Виднейшая роль во внедрении кейнсианства в
экономическую теорию в США принадлежала Э. Хансену, прозванному
«американским Кейнсом». Кейнс и капиталистическая Америка тесно
связали свои судьбы. В мае 1934 г. после получения почетного ученого
звания в Колумбийском университете английский экономист посетил
Ф. Рузвельта. «Нью-Йорк таймc» опубликовала статью Кейнса о «новом
курсе». Суть ее сводилась к призыву смело расширять государственные
расходы, освобождаясь от хронической боязни дефицита, ибо «старый
порядок ушел в прошлое» ²⁰.