Социально-экономическое развитие области в первой половине 80-х годов 3 страница

Кризис в угольной промышленности все более уг­лублялся. Объективным показателем этого послужи­ло заметное снижение капитальных вложений в отрасль. Только за I полугодие 1989 г. было приоста­новлено строительство и законсервировано 73 объек-

та на общую сумму в 89 млн. руб. Почти на столько же запланировано было уменьшить капиталовложе­ния в отрасль на будущий 1990 год.

Кроме того, угольные предприятия испытывали все возрастающие сложности с приобретением новой техники. Причем связано это было не только с не­хваткой средств, как в предыдущие 2—3 года, но и с отсутствием хорошей техники для тонких пластов. Дело дошло до казусов. Не предложив ничего нового для антрацитовых пластов, машиностроители нача­ли срочно осваивать выпуск комбайнов «Донбасс» послевоенного образца! Иными словами, шахтам предлагали технику, морально устаревшую на 40 лет!

Напряженность в шахтерских коллективах усили­вали и возрастающие социально-бытовые проблемы горняков и их семей. Большое неудовольствие шах­теров вызывало то, что в других отраслях промыш­ленности заработная плата росла быстрее, чем в угольной. Долгие годы шахтеры по уровню зарплаты в регионе были вне конкуренции: в 1975 г. она пре­вышала среднюю по области на 46%, в 1985 г. — на 40% . Однако с началом экономических реформ М. С. Горбачева положение изменилось. Коллективы мно­гих предприятий, получивших финансовую самосто­ятельность, повышали заработную плату своим работникам вне всякой связи с другими экономичес­кими показателями, произвольно. Шахтеры, не имев­шие такой возможности, постепенно утратили свои лидирующие позиции. В 1988 г. их зарплата превы­шала среднюю в промышленности на 35%, а в I полу­годии 1989 г. — всего на 25%. При этом тенденция дальнейшего сокращения разрыва не только сохрани­лась, но и усилилась. Для работников шахт обострил­ся и жилищный вопрос. В 1989 г. выделение квартир угольщикам упало на 20% по сравнению с 1975 г.,

очередность на жилье в отрасли выросла в 1,5 раза против 1980 г.

Заметно сократилось целевое выделение дефицит­ных товаров трудовым коллективам шахт. Для соци­ализма характерно было наличие целой группы товаров, которые государством отнесены были к «предметам роскоши» — автомобили, ковры, изделия из натурального меха, мебельные гарнитуры и т. д. Спрос на них никогда не удовлетворялся полностью, поэтому с целью создания иллюзии социальной спра­ведливости их распределяли по предприятиям. Шах­теры, традиционно считавшиеся «аристократией» советского рабочего класса, получали этих товаров значительно больше, чем, к примеру, работники лег­кой промышленности или бюджетной сферы. Так вот, к 1989 году эти поступления через закрытую систему распределения заметно снизились. В частности, лег­ковых автомобилей шахтерам области в 1989 г. выде­лили в 1,6 раза меньше, чем в 1980 г. В условиях усиливающегося дефицита и невозможности приобре­сти названные товары через открытую торговлю, по­добного рода ограничения были восприняты в шахтерских коллективах весьма болезненно. Напря­жение усиливалось общими сложностями на потреби­тельском рынке региона.

ШАХТЕРСКАЯ ЗАБАСТОВКА Начиная с 1987—89

В ИЮЛЕ 1989 г. гг. на отдельных уголь-

ных предприятиях Дон­басса возникали локальные трудовые конфликты, заканчивающиеся коллективными жалобами и обра­щениями в вышестоящие органы власти, групповыми протестами, прекращением работы и даже голодовка­ми. Как правило, они охватывали сравнительно не-

большую группу людей — в несколько десятков чело­век — и не имели никакого резонанса. Чтобы привлечь внимание к кризисной ситуации в Донбассе, шахтеры передали сотни писем и обращений в президиум XIX партконференции и I съезда народных депутатов СССР. Отчаявшись и разуверившись в результативно­сти таких форм протеста, они изменили тактику.

С весны 1989 г. отдельные конфликты на шахтах начали перерастать в коллективные действия, приоб­ретать все большую и большую организованность и в конечном итоге вылились в шахтерскую стачку в июле 1989 г. Этому способствовало появление первых само­стоятельных рабочих организаций, представлявших независимое профсоюзное и рабочее движение: объеди­нения социалистических профсоюзов, советов трудо­вых коллективов, стачечных комитетов и др. Итак, с апреля 1989 г. горняки Донецкой области системати­чески начали выдвигать требования повышения зарп­латы, улучшения нормирования и организации труда, социально-бытовых условий шахтеров.

В начале июля 1989 г. к решению проблемы под­ключился ЦК профсоюза рабочих угольной промыш­ленности, направивший Минуглепрому СССР 5 основных требований горняков Донбасса (большая оплата труда в ночное и вечернее время, введение еди­ного выходного, оплата времени на дорогу до места работы в забое, переход шахт на самостоятельный ре­жим работы, капитальные вложения на специальные нужды). В ряде городов Донбасса власти, пытаясь сни­зить накал страстей в шахтерских коллективах, про­вели совещания с участием советских, партийных, отраслевых руководителей, председателей советов трудовых коллективов, профкомов шахт, где были от­работаны требования к правительству. Однако предот­вратить забастовку не удалось. В Донбассе она

началась 15 июля 1989 г. на шахте «Ясиновская-Глу-бокая» в Советском районе г. Макеевки. Стачечный комитет (во главе — ГРОЗ Комиссарук В. И.) напра­вил своих представителей на другие шахты с просьбой о поддержке. К вечеру 16 июля к бастующим присое­динились еще 5 шахт Макеевки. 18 июля шахтеры вышли на площади города и пикетировали здание райкома партии. К ним присоединились угледобыва­ющие объединения городов: Красноармейска, Шах-терска, Дзержинска. На следующий день в забастовку включились горняки Донецка и Горловки.

Дальнейшему расширению стачки способствовало заявление М. С. Горбачева 19 июля на сессии Верхов­ного Совета СССР. Он отметил, что справедливая и от­ветственная позиция шахтеров' нуждается в поддержке. К вечеру этого дня бастующие пришли на площадь к обкому партии и отказались расходиться до выполнения своих требований.

20 июля забастовка охватила весь регион: не рабо­тали 93 шахты и 11 шахтостроительных организаций. Она выплеснулась за пределы Донетчины, распрост­ранившись на шахты Львовско-Волынского бассейна, Западный Донбасс, Ворошиловградскую область. В таких условиях 20 июля с явным опозданием в До­нецк прибыли секретари ЦК Компартии Украины В. Качура, С. Гуренко, Председатель Совета Министров УССР В. Масол и другие руководящие работники Ук­раины. 21 июля приехали и члены правительствен­ной комиссии из Москвы. Вечером этого же дня они совместно с членами городского стачкома начали ра­боту над документом, который позже получил назва­ние «Протокол о согласованных мерах между шахтерским стачечным комитетом г. Донецка и ко­миссией Совета Министров СССР».

Однако бастующие предъявили новые требования.

Главное из них — введение с января 1990 г. новых оп­товых цен на уголь, максимально приближенных к ми­ровым. В то время мировые цены колебались от 124 до 250 рублей за тонну в зависимости от качества угля. Шахтеры Донбасса получали соответственно от 24 до 70 рублей, т.е. в среднем в 4 раза меньше. Кроме того, гор­няки потребовали обеспечить шахты оборудованием и запасными частями, усилить борьбу со злоупотреблени­ями в обеспечении товарами и продовольствием, рассле­довать правонарушения в угольной промышленности, обсудить в Верховном Совете СССР в ближайшее время законопроект о шахтерских пенсиях и т.п. В связи с этим доработка «Протокола...» затянулась. Между тем забастовка достигла апогея. 22 июля вся отрасль обла­сти была парализована: из 121 шахты не работало 110. В Донецк прибыл министр угольной промышленности СССР М. Щадов. После оглашения « Протокола...» шах­теры потребовали гарантий выполнения соглашения. 23 июля на митинге решено было направить шахтерскую делегацию в Москву, чтобы передать документы в Вер­ховный Совет СССР. 24 июля главные события, опреде­лившие дальнейший ход забастовки, разворачивались в Москве. А. Бойко — народный депутат СССР по Донец­кому избирательному округу — выступил по поручению горняков на сессии Верховного Совета СССР. Шахтерс­кая делегация была принята Председателем Совета Министров СССР Н. Рыжковым. После некоторой дора­ботки «Протокола...» и согласования позиций прави­тельства с М. С. Горбачевым бастующим были даны заверения в том, что их требования будут в 10-дневный срок рассмотрены и выполнены. Переломным моментом стачки следует считать 25 июля, день подписания согла­шения с руководством отрасли и страны в Донецке, Ма­кеевке, Горловке и других угледобывающих регионах Украины.

В этот день все шахты Донбасса начали работу. 26 и 27 июля 1989 г. состоялись заседания Донецкого об­ластного Совета народных депутатов. Рассмотрев воп­рос о выполнении требований шахтеров, исполком создал областную комиссию, поручив ей провести со­ответствующие мероприятия. Со своей стороны Вер­ховный Совет СССР также заявил 27 июля о том, что к концу года будут удовлетворены все требования ба­стующих, с целью чего будут приняты специальные законы.

Забастовка показала, что начавшееся рабочее дви­жение способно к самоорганизации. Вначале события развивались стихийно, что отмечали и сами их участ­ники. Положение изменилось после создания стачко­мов, избираемых открытым голосованием на митингах. На них была возложена защита выдвину­тых шахтерами требований в переговорах с руковод­ством страны. Стачечные комитеты прежде всего создали рабочие дружины для сохранения порядка на площадях в дни переговоров, а также для пикетирова­ния шахт с целью предотвращения отгрузки угля и других работ без разрешения стачкома. Рабочие дру­жины вместе с милицией опечатали все вино-водочные магазины на местах. Благодаря деятельности стачко­мов, преступность в городах, охваченных забастовкой, снизилась в 3-4 раза. Под давлением бастующих стач­комы повсеместно приняли решение о недоверии проф­комам и советам трудовых коллективов (СТК) шахт. Сложно складывались отношения стачкомов и с адми­нистрацией угольных предприятий, угрожающей увольнением активистам движения.

Таким образом, забастовка выявила кризис дове­рия горняков к власти, администрации и обществен­ным организациям. Создав свои органы самоуправления — стачкомы разных уровней — шах-

теры избрали в них неформальных лидеров. Приме­чательно, что партийных и хозяйственных руководи­телей среди них оказалось очень мало. Стачкомам удалось поддержать дисциплину и порядок в дни за­бастовки, наметилась даже тенденция их организации в пределах региона. Они же взяли на себя контроль за выполнением требований горняков.

В дни забастовки возникла также идея создания Ре­гионального Союза стачечных комитетов Донбасса (РССКД) — координационного центра рабочего движе­ния. Реализацию она получила в августе. На конферен­цию в Горловку собрались более 50 представителей стачкомов области. 19 августа 1989 г. они приняли про­ект Устава РССКД и проект «Декларации основных принципов Союза...», а также избрали временный орган — Координационный Совет. Региональный Со­вет объявил себя независимой общественной организа­цией, основным заданием которой является контроль за выполнением требований горняков.

Но победа шахтеров оказалась иллюзорной. Поста­новление Совета Министров СССР № 608, где указы­вался механизм выполнения подписанных соглашений, в основном осталось на бумаге. Не были своевременно введены новые оптовые цены на уголь, не улучшилось обеспечение шахт оборудованием и запасными частями, сохранился высокий травма­тизм, заработная плата по-прежнему не удовлетворя­ла шахтеров. Программа удовлетворения требований бастующих, разработанная союзным правительством в 1989 г., так и не получила реализации.

Кроме того, выявилось, что результатом забастов­ки стали огромные убытки. Прямые потери состави­ли около 80 млн. руб., бюджет области недополучил 3,4 млн. руб., в дни стачки было не добыто 1,7 млн. т. угля, в том числе 95 тыс. т. для бытовых нужд на-

селения. Попутно шахтерская забастовка нанесла урон и другим отраслям. Транспортники потеряли около 10 млн. руб. Пострадали также металлурги, коксохимики.

Таким образом, стачка не принесла, да и не могла принести серьезных позитивных результатов. Более того, со временем стало понятно, что многие пункты «Протокола...» невыполнимы, так как включают в себя зачастую нереальные положения. Любой договор, чтобы иметь шанс быть выполненным, должен содер­жать обязательства двух сторон, а не одной. Однако «Протокол...» перечислял исключительно обязатель­ства правительства перед шахтерами, совершенно не оговорив обязательства самих шахтеров. Правитель­ство, откровенно растерявшись перед таким новым яв­лением, как забастовка, дало непродуманные обещания скорого выполнения всех требований гор­няков, породив тем самым стачкомовский экстремизм и создав прецедент для работников области. Поэтому в следующем году забастовки стали обычным явлени­ем не только в угольной промышленности, но и в дру­гих отраслях, а также бюджетных организациях.

УГЛУБЛЕНИЕ КРИЗИСА В Между тем кризис-

ЭКОНОМИКЕ ДОНБАССА, ные явления в экономике
ПАДЕНИЕ УРОВНЯ ЖИЗНИ и социальной жизни об-
НАСЕЛЕНИЯ щества продолжали уг-

лубляться. Во второй половине 1989 г., кроме угольной промышленности, большое отставание от плановых показателей допус­тили предприятия черной металлургии: почти 60% их не справились с договорными обязательствами. Не были выполнены планы производства и поставки ряда важных изделий машиностроения. На особенно низ-

ком уровне работали Новокраматорский и Дружков-ский машиностроительные заводы. Всего по Донецкой области 28% предприятий нарушили договорную дис­циплину.

В1990 г. положение еще более ухудшилось. Выпуск промышленной продукции упал на 3,8%, производи­тельность труда снизилась на 2,3% — такого не было за весь послевоенный период. Из 745 млн. руб. общего сокращения производства в области более 1/2 при­шлось на черную металлургию, почти 1/4 часть — на угольную промышленность. Во всех объединениях упала добыча угля. В целом на Донетчине она состави­ла 80,5 млн. т, что на 7,3 млн. т меньше, чем было в 1989 г. Задолженность предприятий по выполнению договорных обязательств достигла 622 млн. руб., т. е. по сравнению с предыдущим годом увеличилась в 1,4 раза. При этом среди должников значительное место впервые заняли предприятия легкой промышленнос­ти. Из-за разрыва традиционных хозяйственных свя­зей они лишились сырья, поэтому на Донецком ХБК, камвольно-прядильной фабрике и других прежде ста­бильно работавших предприятиях начался обвальный спад производства. Недопоставки в легкой промыш­ленности области за один год выросли в 5,8 раза, т.е. отрасль практически была поставлена на колени.

Однако, несмотря на снижение производственных показателей и плачевное состояние экономики Донет-чины, средняя заработная плата значительно выросла. Так, в промышленности при падении производитель­ности труда на 2,3% средняя зарплата увеличилась на 11%, достигнув 314 руб. В целом по народному хозяй­ству она составила 259 руб., т.е. на 9,5% больше, чем в предыдущем году. Наиболее быстро росла оплата тру­да колхозников: на 29,3% вгод, достигнув в 1990 г. 269

руб.

Необоснованный рост денежных доходов не улуч­шил положения населения. Напротив, он привел к снижению уровня жизни, так как цены в условиях ос­трой нехватки товаров увеличивались гораздо быст­рее зарплаты.

Диаграмма дает возможность наглядно убедиться в этом.

Приняв за точку отсчета 1987 г., можно просле­дить динамику изменения заработной платы, произ­водительности труда и уровня цен в Донецкой области в период 1988—1990 гг. Увеличение зарплаты при неуклонном снижении производительности труда приводило к появлению большого количества «пус­тых», необеспеченных товарами денег, что, в свою очередь, закладывало основы неуправляемой инфля­ции. Подтверждение тому — стремительный рост цен, быстро «съедающий» зарплату. Особенно заметно взлетели цены на продукты питания в кооперативной торговле и на колхозных рынках: на мясо и сало —

на 25%, на фрукты и ягоды — на 30%, на овощи — на 21%, на картофель — на 36%.

Государственная торговля, охваченная тотальным дефицитом, была почти полностью парализована. По­этому местные власти пытались расширить сферу нор­мированного распределения. В сентябре 1989 г. облисполком, рассмотрев вопрос «О порядке продажи дефицитных товаров», ввел особые часы их продажи, распределил граждан по магазинам в соответствии с пропиской. В ноябре 1990 г. были введены еще допол­нительные купоны, которыми следовало расплачи­ваться за покупки наряду с рублями. Чтобы пресечь вывоз продуктов за пределы области, исполком с фев­раля 1991 г. распорядился проводить тщательный досмотр багажа пассажиров. Изъятое продовольствие подлежало реализации через торговую сеть. Однако положение на потребительском рынке, несмотря на |ТИ мероприятия, неуклонно ухудшалось.

Росту социальной напряженности и недовольства властями способствовали и другие причины. Жилищ­ное строительство в области сократилось почти на 1/ 3 — в 1990 г. было сдано в эксплуатацию лишь 69% от запланированного. Очередь на жилье по сравнению с 1985 г. увеличилась на 36 тыс. семей. К 1990 г. в ней насчитывалось более 270 тыс. семей, т. е. в улуч­шении жилищных условий нуждался каждый шестой житель области. Положение с введением объектов со­циального назначения было вообще катастрофичес­ким: ввод школ уменьшился на 88%, детских дошкольных учреждений — на 57%, больниц — на 86%. Иными словами, население вдруг внезапно ощу­тило, что лишилось социальных гарантий, которые казались незыблемыми и привычными.

Сложившаяся социально-экономическая ситуация не оставляла горнякам надежд на то, что правитель-

ство выполнит обещания, данные под давлением июльской стачки 1989 г. Все это стало предметом об­суждения на I Всесоюзном съезде шахтеров в июне 1990 г., проходившем в Донецке. Однако отыскать выход из сложившейся кризисной ситуации шахте­рам не удалось. Забастовки 1990 года только усугу­били положение. В условиях прежней хозяйственной системы, без коренной переориентации отрасли на рыночные методы работы, ожидаемые позитивные из­менения так и не произошли.

ТРУДНОСТИ С не меньшими сложно-

В СЕЛЬСКОМ ХОЗЯЙСТВЕ стями столкнулось и сель­ское хозяйство Донецкой области. С 1988 г. статистические отчеты фиксируют постоянное снижение производства продукции живот­новодства. Так, в I полугодии 1989 г. производство мяса по сравнению с аналогичным периодом 1988 г. сократилось на 2,9 тыс. тонн, или на 3%. Снижение производства мяса допустили 15 районов и городов об­ласти. Особенно неблагополучно обстояли дела в Во­лодарском и Новоазовском районах, где показатели сократились на 14% и 12% соответственно. В целом же по Донецкой области план по мясу за I полугодие не выполнило каждое третье хозяйство. Ими было не­додано 6,1 тыс. тонн продукции.

Производство молока в хозяйствах области также снизилось, хотя и не так заметно — на 0,4%, или на 2,4 тыс. тонн. Уменьшение показателей произошло в 16 рай­онах и городах, при этом более всего — в Горловке (на 16%) и Славянском районе (на 9%). В числе должников оказалось 159 колхозов и совхозов, т. е. 38% их наличия. Они недовыполнили план на 18,1 тыс. тонн молока. Удои на одну корову в агропромышленных предприятиях об

ласти составили в среднем по 1511 кг за полугодие, что на 2 кг меньше, чем в январе—июне 1988 г.

Снизилась и продажа яиц: 34% хозяйств области задолжали государству 87 млн. штук.

В 1990 г. тревожная тенденция сокращения производства большинства видов продукции сельско­го хозяйства сохранилась. Поголовье крупного рога­того скота снизилось на 4%, свиней — на 7%, овец — на 10%, птицы — на 11%; производство яиц уменьшилось на 11%, овощей — на 6%. В следую­щем году темпы сокращения продукции животновод­ства еще более усилились, что вызвало перебои и нестабильность работы пищевой промышленности.

Таким образом, к концу 80-х—началу 90-х гг. кри­зис охватил и агропромышленный комплекс области. Колхозно-совхозная система была не в состоянии рен­табельно работать в новых условиях хозяйствования, а фермерство не получило достаточного развития и го­сударственной поддержки.

ОТНОШЕНИЕ РЕГИОНА Экономические пробле-

ме СОЮЗНОМУ ДОГОВОРУ мы Донецкой области зас­тавляли задуматься над путями выхода из кризиса. Поэтому принятие 16 июля 1990 г. Декларации о государственном суверенитете Украины жителями Донетчины было воспринято как первый шаг к обретению Украиной и ее отдельными регионами экономической и политической независимости. В то время центробежные силы в СССР еще не достигли своего апогея, поэтому государствен­ный суверенитет большинством населения, особенно в многонациональном Донбассе, рассматривался исклю­чительно как путь реформирования Советского Союза, 11 |>евращения его в демократическое государство.

Донецкая общегородская конференция представи­телей 26 партий и общественных объединений, про­веденная 19—20 января 1991 г., продемонстрировала существование разных подходов к решению вопроса о подписании союзного договора (документ № 5). Од­нако большинство рядовых граждан видели свое бу­дущее в обновленном Союзе, о чем свидетельствовали данные социологических опросов. Готовность к зак­лючению нового союзного договора, в котором Укра­ина имела бы широкие права и подлинный суверенитет, наглядно отразилась в результатах Все­союзного референдума 17 марта 1991 г. о сохранении СССР. В Донецкой области более 84,5% голосовавших избирателей высказалось за сохранение и обновление Союза, более 86,1% — за вхождение в него Украины. Этот референдум показал также, насколько велика разница между промышленным Донбассом и запад­ными областями Украины, где процент голосовавших за сохранение СССР не превышал 20%.

Такие результаты голосования были обусловлены не столько интернациональным составом населения Донецкой области, сколько спецификой ее экономи­ки, тесно интегрированной с экономикой всего Совет­ского Союза. Промышленная продукция Донетчины была ориентирована на потребление во всех респуб­ликах. За пределы Украины вывозилось 45% прока­та, произведенного в области; 65% стальных труб; 32% минеральных удобрений; 69% металлорежущих станков; 82% прокатного оборудования, выпущенно­го на заводах Донетчины. Вместе с тем в область вво­зили 59% заготовок из черного металла, 27% угля, не говоря уже о предметах потребления и продоволь­ствия. В целом 1/6 часть рыночного фонда товаров формировалась за счет поставок из других республик. Поэтому экономические аргументы оказались реша-

ющими при ответе населения Донетчины на вопросы референдума.

Однако надежды на скорое реформирование тота­литарной империи при сохранении монопольной вла­сти компартии оказались напрасными.

РАЗРАСТАНИЕ Дальнейшее обнищание

СТАЧЕЧНОГО ДВИЖЕНИЯ населения и спад по всем

экономическим показате­лям делали обстановку в регионе очень взрывоопасной. Новую волну неудовольствия в шахтерских коллекти­вах вызвало, как ни странно, введение с 1 января 1991 г. новых оптовых и закупочных цен в промышленнос­ти: стоимость топливно-энергетических ресурсов была повышена более чем в 2 раза, стоимость металла — на 50% , стоимость продукции машиностроения — на 40% . Требование введения новых закупочных цен на уголь было выдвинуто горняками еще в ходе июльской (1989 г.) забастовки, этот пункт был внесен в «Прото­кол о согласованных мерах...». Однако введение дав­но ожидаемых цен вызвало трудовой конфликт: горняки заявили о намерении прекратить отгрузку угля с 10 января. Почему? Оказывается, информация о новых ценах не была доведена до сведения шахтеров заранее, поэтому договоры с потребителями, заклю­ченные в старых ценах, без учета удорожания элект­роэнергии, оборудования и т. д., ставили отрасль на грань банкротства. Лишь за 2 дня января по «новой си­стеме хозяйствования» шахты области недополучили 7,5 млн. руб. Шахтеры требовали дотации. Из Москвы деньги пообещали, однако так и не дали. Зато Киев на­шел в республиканском бюджете необходимую сумму — 13 млрд. руб. Выделив средства на дотацию, укра­инский парламент одновременно принял решение в ян-

варе 1991 г. о передаче шахт и металлургических за­водов из союзного подчинения в ведение республики. Таким образом, взяв на себя тяжелое финансовое бре­мя дотации, Киев обрел в лице шахтеров мощных со­юзников в реализации курса на подлинный суверенитет республики.

Но поскольку реальных улучшений материально­го положения горняков не последовало, РССКД при­звал к организации всеобщей отраслевой забастовки с 1 марта 1991 г., выдвинув требование об удвоении зарплаты. Однако всеобщей забастовка не стала — в ней активно участвовали лишь шахты Красноармей-ска. Большинство же угольщиков понимало, что ло­зунг двойной зарплаты — самообман, поскольку рубли, взятые за счет урезания нужд других отрас­лей, не могут быть обеспечены товарами в условиях спада производства. У шахтеров же общий объем про­изводства за январь-февраль 1991 г. снизился на 14,3% (в целом по промышленности — на 4,5%). К тому же в области изменилось общественное мнение по отношению к стачкам горняков — от сочувствен­ного в 1989 г. к негативно-осуждающему в 1991 г. Трудящиеся других отраслей, часто страдающие из-за шахтерских забастовок — металлурги, транспорт­ники, коксохимики — все чаще заявляли, что угольщики «тянут одеяло на себя». Отрицательную реакцию у населения вызвало и новое предложение РССКД, выдвинутое на закрытом заседании в Крас-ноармейске 19 марта, — потребовать от правитель­ства полной компенсации шахтерам всех убытков, принесенных забастовкой. Металлурги Донецкой об­ласти даже обратились через печать с открытым письмом к бастующим шахтерам, в котором проси­ли их прекратить разрушать металлургический ком­плекс своими стачками.

ПОЛИТИЗАЦИЯ Тем не менее забастов-

СТАЧЕЧНОГОДВИЖЕНИЯ ки, то затихая, то вспыхи­вая с новой силой, продолжались. Государство уже не имело рычагов воз­действия на промышленность. Выход из социального и экономического, все более углубляющегося кризиса союзные власти попытались найти в простом повыше­нии цен. Вначале был введен 5% налог на добавленную стоимость, взвинтивший все цены. Потом, с начала 1991 г., правительство запретило торговым организа­циям продажу большинства промышленных товаров, пользующихся повышенным спросом у населения. В Донецкой области в связи с этим было законсервиро­вано товаров народного потребления почти на 300 млн. руб. Их реализацию разрешили только с 1 марта 1991 г., увеличив цены на 20% (документ № 4). 2 апреля 1991 г. на фоне непрекращающихся шахтерских заба­стовок и стачек донецких металлургов, волевым актом были повышены в 2—3 раза розничные цены на основ­ные продукты питания и товары народного потребле­ния. Одновременно вклады населения были «заморожены» на 3 года. Ожидаемого экономическо­го чуда «павловское» повышение цен не принесло — товаров'в областных магазинах не добавилось, товаро­оборот резко сократился. Так, 4 апреля по новым це­нам по всей Донецкой области было продано всего 19 костюмов и одно пальто.

Реакция жителей Донбасса последовала немедлен­но. Наиболее активная часть донецкого пролетариа­та — шахтеры — новые экономические реформы Москвы встретила резким осуждением, продолжени­ем забастовок и выдвижением политических требова­ний — немедленной отставки М.С. Горбачева и всей его команды. Московские власти пытались умиротво­рить бастующих, предлагая им исключительные ком-

&\)\?

пенсационные льготы. Были значительно увеличены шахтерские зарплаты. Государство гарантировало угольщикам ежемесячную денежную компенсацию в 120 руб., что вдвое превышало размер выплат всем ос­тальным категориям трудящихся. Однако со време­ни забастовки 1989 г. горняки уяснили, что некоторые материальные уступки при сохранении прежней системы государственного управления при­носят лишь временные результаты. Поэтому стачеч­ное движение, носившее ранее экономический характер, начало политизироваться. Впервые полити­ческие лозунги прозвучали во время мартовской 1991 г. забастовки, когда шахтеры потребовали отставки Президента СССР М. С. Горбачева. Впоследствии по­явились антикоммунистические лозунги. К лету 1991 года идея необходимости департизации советского об­щества занимает все более прочное место в требова­ниях бастующих трудящихся Донетчины.

ПОСЛЕДСТВИЯ Между тем партократи-

АВГУСТОВСКОГО ПУТЧА ческая система продолжала

бороться за свое выжива-•ние, сохранение власти и привилегий. Отчаянная по­пытка приостановить демократические процессы, развернувшиеся в стране, была предпринята 19 авгу­ста 1991 г., когда в Москве был образован прокомму­нистический ГКЧП. Большинство аппаратчиков Донецкой области, партийных комитетов и организа­ций выступили в поддержку путчистов. Однако авгу­стовские события завершились поражением ГКЧП и, следовательно, тех, кто одобрил действия заговорщи­ков. Началась полоса отставок донецких руководите­лей, занявших неверную позицию в дни путча. Особенно этот процесс усилился после 24 августа, ког-

да Верховный Совет Украины принял Акт о незави­симости и решение о начале департизации властных структур. В сентябре, когда окончательно была при­остановлена деятельность КПУ, в области начался процесс реальной смены власти. Были опечатаны об­ластной, городские и районные комитеты партии.