Ценность правовой информации зависит при прочих равных условиях от качества (видов и форм) самой информации.

В этом плане можно говорить о различной способ­ности уменьшать неопределенность, т. е. о неодинаковой информационной ценности норм различных видов и от­раслей права, юридических конструкций, принципов и т. д.

Интересна сравнительная информационная ценность, скажем, принципа права и конкретной нормы. По ана­логии с понятиями, имеющими разную степень общно­сти, можно считать, что принцип обладает большим объемом и меньшим содержанием, а норма — наоборот. Отсюда следует, как это ни парадоксально на первый взгляд, что принцип права (выраженный минимумом текста) содержит намного больше информации, чем конкретная и многословно выраженная норма. Принцип как бы в скрытом виде содержит информацию о боль­шой массе конкретных отношений, норм и их примене­нии. Знание основных принципов права (общих и отрас­левых) дает в какой-то мере представление и о реали­зации конкретных норм. Информационная ценность принципа для конкретного адресата поэтому выше: нор­ма позволит ориентироваться лишь в данной конкретной ситуации, тогда как знание принципа дает возможность оценить или предвидеть множество конкретных ситуа­ций, более широко ориентироваться в действительности.

Это подтверждается, в частности, тем что обсужде­ние проекта Конституции СССР, закрепляющей основ­ные принципы государственной и общественной жизни, вызвало широкий общественный интерес, сопровожда­лось деловыми дискуссиями по многим принципиальным вопросам жизни советского общества.

Информационная ценность конкретной нормы неред­ко обусловлена ее местом в системе норм, взаимосвя­зями с другими нормами. Одна норма не может регу­лировать общественные отношения, она действует лишь

целиной системе с другими нормами. Недостаток ^формации и вследствие этого низкая информацион-BW ценность одних норм может компенсироваться за Идет других норм или иных элементов структуры права, Д!,? совокупности достаточно полно дающих представ­ление о модели поведения.

I;'' В зависимости от характера регулируемых отно­шений нормы права могут, как известно, вообще не додержать полного объема информации, необходимой 3(дя формирования индивидуального поведения, если государство допускает использование иной (неправо­вой) информации. Характерный пример—диспозитив-;йЫе нормы.

№ Право—это не спонтанная информация, как многие фйды иной социальной информации, свободно цирку­лирующей в обществе. «Обычная» информация может одержать много материала, никем не используемого ^.практической деятельности. Право же—это инфор-Д&нионная система, специально предназначенная для рравления. Правовые предписания не существуют Просто так»—они возникают постольку, поскольку "^того требует социальное (государственное) управ-

•':^ёние.

^ Вполне понятно, что норма, содержащая требова-. ;|аия, которые никогда никем не могли бы быть выпол-';Жены, например, если они превосходят физические воз-ЯМожности человека, не имеет смысла и вряд ли будет

^Жздана.

йГ,' Социалистическое государство, издавая нормы пра-<; |»а, стремится по возможности к наиболее полному из-'"" яожению моделей поведения, обобщающих практику и

•/.^Е&этому способных «предугадать самые разнообразные, „Сйожные фактические ситуации»⁹³. Следовательно, ин-"^ормационная ценность нормам может быть в извест­ием смысле задана источником правовой информации — „Государством исходя из опыта изучения эффективности ^Игиствия отдельных норм в предшествующий период.

;J -В процессе нормотворчества может быть выяснено, .сколько и какой именно информации следует «вкла­дывать» в нормы для их эффективного действия. Пра­вовые предписания призваны обеспечить конкретизи­рованное, детальное, точное и определенное норма-

• тивяое регулирование общественных отношений. Эту функцию они способны выполнить лишь постольку, пос-

^. 99

кольку выражают, с одной стороны, содержание и осо­бенности тех или иных обстоятельств,, актов поведения, а с другой—общий масштаб, модель поведения⁹⁴.

С учетом этих соображений в процессе подготовки нормативных актов необходимо изучать сам круг регу­лируемых отношений, характер и содержание вариан­тов возможного поведения участников этих отношений и тем самым изыскивать наиболее эффективные пути достижения высоких конечных народнохозяйственных результатов. На это прямо нацеливает юридическую практику постановление ЦК КПСС и Совета Минист­ров СССР «Об улучшении планирования и усилении воздействия хозяйственного механизма на повышение эффективности производства и качества работы».

В советском праве существует широкий круг норм, рассчитанных на всех членов общества независимо от их профессиональных, культурных, материальных и дру­гих индивидуальных различий и особенностей. Госу­дарство при издании таких норм исходит из того, что характерные для этой области варианты поведения, число которых определяет правовая информация, в ос­новном совпадают у всех членов общества. Очевидно, информационная ценность такого рода норм (т. е. для общества в целом) может рассматриваться как один из аспектов социальной ценности советского права⁹⁵.

Отметим еще одно обстоятельство. В литературе по теории информации высказывается точка зрения, сог­ласно которой ценность информации после ее использо­вания исчезает⁹⁶. Имеется в виду информация, способ­ная «устареть» после выполнения своей функции и те­ряющая признак новизны. Подобный взгляд вряд ли применим к правовой информации. Регулирующая роль права состоит в направленности его на существующие и возможные (ожидаемые) в будущем отношения. Действие нормы не исчерпывается однократным испол­нением. Право действует непрерывно, поскольку нор­мативные предписания исполняются разными лицами . и в разное время. В этом смысле контингент адреса­тов норм, как отмечалось, является «скользящим». Это означает не только «пространственное» перемещение адресатов (когда все люди, живущие в одно время, подпадают в определенные моменты под действие норм), но и «временное» их перемещение—смена по­колений, достижение определенного возраста и т. д.,

т. е. постоянное обновление контингента в целом. Для новых адресатов действующие нормы приобретают опять новизну и уже поэтому ценны. Есть все основа­ния говорить о постоянной, непреходящей ценности правовой информации для адресатов, хотя время от времени степень этой ценности может и изменяться. Такая ценность информации может быть даже названа абсолютной (т. е. безотносительной к конкретному че­ловеку) .

Как естественный результат анализа проблемы цен­ности правовой информации встает вопрос о ее коли­чественном измерении. Этот вопрос не может пока счи­таться разрешенным.

Как было показано, ценность социальной информа­ции вообще и правовой в частности не связана жестко с ее формальным объемом. В самом деле, одно слово, один сигнал способны подчас полностью изменить прог­рамму действий отдельного человека и даже массы людей⁹⁷. Так, одна запрещающая норма может приос­тановить исполнение варианта поведения, выбранного на основе огромного количества информации, накоплен­ной человеком в течение жизни (знания, практический опыт, моральные воззрения, правосознание). Можно полагать, что «человеческая» информация обладает ка­ким-то особым качеством, обусловленным спецификой индивидуальной и социально-психологической сферы по­ведения.

Такой вывод в принципе не изменяет подхода к ре­шению вопроса о методах измерения. Самый высший, сложный уровень воздействия информации на человека в диалектически «снятом» виде содержит более прос­тые, элементарные уровни (процессы кодирования и раскодирования информации в мозгу человека и т. д.), механизм которых, по-видимому, одинаков вне зависи­мости от характера информации. Если в общественных науках, говоря об информации, мы отвлекаемся от этих низших уровней, то в теории информации от них отвлечься нельзя, хотя и делаются попытки свести эту «ступенчатость» на нет*.

* Речь идет о попытках выработать единую концепцию ин­формации, преодолев односторонность синтаксического, семанти­ческого, прагматического и других подходов, преследуя цель измерить информацию на любой уровне ее понимания.

Познавательная ценность многоаспектного понима­ния информации несомненна, однако основной прак­тический выход может быть один—необходимо коли­чественное измерение информации в любом плане (се­мантическом, прагматическом и т. д.). А такое измере­ние требует, так сказать, возврата от качества к коли­честву, от качественного своеобразия того или иного вида информации к количественным изменениям, при­ведшим к этому качеству. Поэтому в плане измерения информации в ее отношении к человеческому поведе­нию существенное значение имеет понятие неопреде­ленности, вероятности выбора одного варианта из их множества. Социальная и, в частности, правовая ин­формация—высший тип информации, обладающий своей спецификой. Однако как бы сложно и завуалиро-ванно ни было управляющее действие этой информации на людей, в принципе может быть найдено главное—та неопределенность, которую уничтожает информация, тот круг вариантов поведения, из которых происходит выбор на основе информации, содержащейся в нормах права. Теоретически все это возможно уже в недале­ком будущем, но практические трудности весьма ве­лики.

Во-первых, как отмечалось, ценность правовой ин­формации определяет для себя ее получатель (или «сторонний наблюдатель», пытающийся встать на точку зрения получателя). Критерий ценности в этом смысле субъективен. Поэтому «сторонний наблю­датель» практически не в состоянии определить, напри­мер, какие цели -весомы для данного получателя, а ка­кие нет. Трудность усугубляется еще и тем, что пока не существует общепринятой шкалы индивидуальных социальных ценностей⁹⁸ и вряд ли таковая будет созда­на в ближайшем будущем.

Во-вторых, трудность заключается в определении круга вариантов поведения, имеющихся в распоряжении субъекта. Если бы круг вариантов был определен, их в принципе можно было бы бесконечно дробить на под-варианты и измерять степень существующей неопре­деленности, переходя затем к двоичным единицам ин­формации. Но в том-то и дело, что, не зная способ­ностей, интересов, круга социальных возможностей от­дельного (конкретного) человека, невозможно опреде­лить круг доступных ему вариантов поведения. Такая

задача представляется пока нереальной да и не столь актуальной.

Один из путей преодоления этой трудности состоит, на наш взгляд, в «укрупнении» вариантов возможно­го поведения. При этом внимание следует пока сосре­доточить не на поведении отдельного человека, а на типичном, характерном поведении социальных групп, построенных по различным признакам (профессии, уровню культуры, возрасту и т. д.).

Варианты поведения, цели и, соответственно, инфор­мационные потребности, характерные для представи­телей соответствующей группы, определить значитель­но проще. Правотворческие органы способны предви­деть возможную ценность создаваемой ими правовой информации с учетом типичных вариантов поведения, скажем, лиц одной профессии, обусловленных специ­фикой их работы.

Первые шаги в этом направлении делаются посред­ством конкретных социологических исследований. Пока определение информационной потребности носит очень общий характер (например, на уровне отраслей пра­ва) . Тем не менее это интересные данные.

Результаты проведенного автором исследования по­казали, что по отраслям права и законодательства информационная потребность располагалась так: трудо­вое право—40,0%; жилищное право—28,4%; семей­ное право—16,3%; правовая охрана природы—9,1%;

уголовное право—6,9%; законодательство о государ­ственных органах—5,3%; процессуальные права и обя­занности граждан в суде—5,3%. Контингент опрошен­ных—рабочие, ИТР, служащие.

Вопрос был поставлен и по видам государственно-правовой деятельности, интересующим граждан. Ответы получены следующие: состояние борьбы с преступностью интересует 39,1% опрошенных; ответственность граж­дан и должностных лиц перед законом—19,4%; соб­людение Конституции—18,8%; охрана прав и свобод граждан—18,4%1; выявление общественного мнения при выработке законов—17,5%; общественный кон-- троль за исполнением законов—11,6%; деятельность 'депутатов Советов и министров—5,0%.

Несовпадение показателей, полученных исходя из разных критериев, показывает, что в каждом случае .информационные потребности качественно различны.

Интерес к конкретным нормам обусловлен, скорее всего, личными целями и потребностями практического характера в то время, как общее представление о^ сос­тоянии правопорядка и законности в той или иной об­ласти жизни обусловлено необходимостью общей со­циальной ориентации, интересом к жизни общества, растущей социальной активностью советских людей.

Сказанное подтверждается также следующими дан­ными. Оценивая роль знания права в практической жизни, 54,4% опрошенных считали, что законы помо­гают в практической жизни, 17,5% были частично с этим согласны. Из числа лиц, неоднократно обращав­шихся в государственные и общественные организации за защитой нарушенных прав и интересов, положитель­но оценили роль знания закона примерно 57%. Ком­ментируя эти ответы, следует заметить, что относитель­но низкие показатели позитивной оценки роли пра­вовых знаний нельзя воспринимать однозначно и с сожалением. Дело не только в том, что, по мнению ос­тальных опрошенных, знание права не помогает в практической жизни (иначе как же они повседневно действуют и добиваются своих целей правомерным пу­тем?). Дело состоит в том, что понимают опрошенные и исследователь под «знанием закона». Можно полагать, что опрошенные имели в виду знание конкретных пра­вовых положений, почерпнутых из самих нормативных актов и т. д. При этом упускается из виду «косвенное» знание права из личного опыта. Это лишний раз под­тверждает высказанное нами в гл I положение о том, что правовая информация воспринимается не только из источников права, но и прямо из урегулированной правом социальной жизни, действий окружающих людей.

Говоря о целях своего ознакомления с массовой информацией о праве, опрошенные отвечали следующим образом: это необходимо для расширения кругозора и общей культуры—52,8%; для того чтобы знать и пра­вильно использовать свои права—31,3%; чтобы пра­вильно исполнять свои обязанности—28,8%; чтобы добиваться своих целей, не нарушая закона,—12,2%;

помогать укреплению законности—11,9%. Заметим, что цель «расширения кругозора и общей культуры» может охватывать и последующие цели.

Социологический метод выявления ценности пра-

вовой информации представляется очень важным и эффективным. При правильном его развитии он дает возможность конкретизировать вопросы применительно к отдельным жизненным ситуациям, к отдельным нор­мативным актам, моделировать варианты возможного поведения в конкретной ситуации и информационную потребность в этой связи на уровне отдельных норм права и даже их элементов.

Возможны и иные способы определения ценности правовой информации, например по степени достижения целей на основе информации, по числу актов применения норм права. Исследования в этой области требуют даль­нейшей разработки.

Определение возможной ценности правовой инфор­мации, «вкладывание» ее в правовые предписания выс­тупает предпосылкой последующего определения их эффективности.

Может возникнуть вопрос, зачем измерять ценность информации?

Измерение ценности—это в конечном итоге не что иное, как количественное ее выражение. Возможность же выразить количественно то, что пока поддается (и то с трудом) лишь качественному описанию, уже само по себе большой успех Количественные же пока­затели в праве имеют, по меньшей мере, три позитив­ных момента.

Во-первых, количественное выражение ценности поз­волит унифицировать ее определение, создать единый масштаб измерения. Количественные показатели вно­сят строгость и четкость в научные исследования в этой области, позволяют сравнительно просто оценивать «информационные качества» нормативных актов. Удоб­нее пользоваться количественными оценками и в со­циологических исследованиях.

Во-вторых, количественные показатели незаменимы в сфере автоматизированной (машинной) обработки нормативного материала и данных социологических ис­следований.

В-третьих, они позволяют продвинуться в решении такой весьма актуальной проблемы, как обилие науч­ной информации. Количественные оценки позволяют во много раз сократить объем словесного описания яв­лений.

Важной задачей в этой связи представляется четкое и ясное определение того, «что и как» измерять, воз­можности и допустимости замены той или иной качест­венной оценки числовым показателем. Эти возмож­ности выявятся в будущих исследованиях как в рамках правоведения, так и теории информации.

Определение информационной, ценности конкретных разделов нормативного материала для различных ад­ресатов имеет значение для создания автоматизиро­ванных ИПС по законодательству. Определение цен­ности правовой информации позволит предвидеть наи­более вероятные информационные потребности абонен­тов, характер и содержание запросов. Информацион­ные потребности, которые могут быть выявлены, с од­ной стороны, путем измерения ценности информации кибернетическими методами, а с другой — конкрет­но-социологическими исследованиями, должны учиты­ваться при отборе материала для справочного фонда, его классификации и обработке. Учет информационных потребностей абонентов позволит более широко варьи­ровать конкретные формы выдачи информации— полный текст акта или его реферат, адрес документа или перефразированная для удобства пользования вы­держка из текста.

Глава IV