ИЗБЫТОЧНОСТЬ ПРАВОВОЙ ИНФОРМАЦИИ

Для эффективности правового регулирования обще­ственных отношений необходимо, чтобы воля государ­ства, выраженная 'в праве, была полностью доведена до адресатов норм, правильно понята и воплощена в поведении людей. Другими словами, модель поведения, описанная языком нормативного акта, должна найти свое точное воплощение в реальных отношениях, скла­дывающихся на основе нормы или изменяющихся под ее воздействием. На базе образа правоотношения (его модели в норме) должен, так сказать, возникнуть ори­гинал — само отношение в неискаженном виде.

Всякую коммуникацию, в том числе и в области правового регулирования, можно понимать, в частности, как целенаправленное движение 'информации по каналу связи. Отметим, что в области права, этот канал весь­ма условен—он носит скорее временной, чем простран­ственный характер.

При любом целенаправленном регулировании, в том числе правовом, необходимо, чтобы информация, пос-

8* 115

А

ланная источником, во-первых, прошла весь путь к. ад­ресату без искажений и, во-вторых, была правильно понята (воспринята) и переработана управляемым звеном в соответствии с целью управляющего. При этом восприятие и использование информации должно происходить с максимальным эффектом, что является одной из подцелей управления. «Одна из задач управ­ления состоит в том, чтобы обеспечить наибольшую степень коммуникативности информации, наибольшую степень усвоения ее исполнителями. В этом непременное условие достижения соответствия между поведением, делами и поступками исполнителей и установлениями... руководителей»¹¹⁰.

Для талого эффективного и правильного восприятия существенное значение наряду со способностями полу­чателя имеет качество самой информации. Источник информации способен придать ей свойства, которые, с одной стороны, позволят обезопасить ее от помех, а с другой — сделать более доступной для восприятия и пе­реработки.

В теории информации выявлен ряд закономерностей, характеризующих форму и содержание, внутреннюю структуру информационных сообщений. Результатом выявления этих закономерностей явились такие харак­теристики, как объем и содержательность сообщений, их понятность, соотношение числа сигналов-носителей ин­формации и ее смысла, помехоустойчивости сообщений и т. д. В определенной степени все эти характеристики отразились в категорииизбыточности информации.

•Проблема избыточности освещена в ряде работ по теории информации и кибернетике'". Основные по­ложения сводятся к следующему.

Сообщение—это переданная информация. Однако не вся информация, содержащаяся в сообщении, может выполнять свое назначение—устранять неопределен­ность в каком-либо отношении. Та часть сообщения, которая не несет, в сущности, полезной нагрузки, счита­ется избыточной, лишней. Другими словами, избыточна вся та часть сообщения, которая может быть опущена без ущерба для смысла. Избыточность информации мо­жет пониматься и как превышение числа сигналов (ма­териальных носителей информации) над тем их мини­мальным числом, которое необходимо и достаточно для передачи известного количества информации. Это,

так сказать, избыточность формы по отношению к со­держанию.

Примером может служить использование различных слов-синонимов для обозначения одного и того же понятия в каком-либо тексте. В 'более простом виде избыточность сигналов по отношению к содержанию имеет место в случае размноженного фотоснимка, эк­земпляра текста и т. д. Смысл сообщения передает один экземпляр, тогда как .другие в точности повторя­ют его.

Избыточность в таком наиболее простом, «чистом» виде способна существенно затруднить восприятие (по­нимание) сообщения, загромождая его элементами, повторяющими друг друга или лишенными смысловой нагрузки. Именно поэтому недопустимы лишние сигна­лы в тех случаях коммуникации, когда требуется мак­симальная 'быстрота и точность передачи и восприятия -(•йоинокие команды, радиосвязь и т. п.). В определен­ной степени стремление избежать ненужной избыточ­ности наблюдается в текстах нцрмативных актов, где требуются четкие, однозначные и по возможности крат­кие формулировки, предполагающие их однозначное понимание разными лицами.

Однако существует и полезная сторона избыточ­ности, используемая в управлении. Избыточность имеет определенные границы, переход через которые в ту или иную сторону может либо затруднять восприятие со­общения, либо, напротив, способствовать ему. Прежде чем обратиться к этой стороне, отметим одно обстоя­тельство.

Избыточность — понятие относительное. Каждый из его аспектов может быть раскрыт лишь при сопостав­лении с соотносительным ему понятием. Ведь .можно понимать избыточность сообщения как понятие, обратное его содержательности. Мы говорим, что какое-либо сообщение содержательно, когда максимум важных сведений умещен в минимуме текста, отсутст­вуют повторения, не относящиеся к делу рассужде­ния и т. д.

Понятие избыточности тесно связано и с понятием новизны информации. Если в сообщении имеется «ста­рая» (уже известная получателю) 'информация и «но­вая», ранее не известная, то первую можно считать лишней, избыточной информацией.

Понятие избыточности применимо и к прагматиче­скому отношению типа «информация—получатель—­его цеди». Для конкретного лица избыточной может быть "не только часть сигналов-носителей, но и часть содержания, смысла информации, не интересующая его и не помогающая в достижении цели. Характерно в этой связи часто встречающееся беглое просматрива-ние какого-либо текста в целях отыскания нужной ин­формации. Здесь категория избыточности непосредст­венно смыкается с категорией ценности информации, рассмотренной в предыдущей главе.

Избыточность и содержательность сообщения, как мы выяснили, понятия соотносительные и, более то­го, обратно зависимые. Естественно было бы поэтому предположить, что чем более содержательно сообщение, т. е. 'чем меньше сигналов (символов, букв, слов, фраз) затрачено на передачу некоторого данного смысла, тем сообщение более полезно, легче понимается. Но это

не обязательно так.

Такое максимально содержательное сообщение на­ходится «под угрозой» в двух смыслах.

1. Сообщение может содержать лишь новую инфор­мацию 'и не иметь элементов, известных получателю, в силу чего оно не будет «узнано» и понято. Характер­ный пример — незнакомый чертеж без пояснений. В данном случае имеется в виду, что сообщение несет только «новое знание», не расшифрованное в «старых» понятиях, которые облегчили бы его понимание.

Прежде чем воздействовать на поведение, всякое сообщение должно быть понято. «Семантика сообщения не только изменяет 'поведение коммуниканта; она пред­варительно обеспечивает возможность подобного изме­нения, обеспечивает прием информации за счет той час­ти сообщения, которая, собственно, и не является ин­формативной. Эта часть сообщения, известная (курсив наш.—Ю. К.) 'коммуникантам и, следовательно, избы­точная, носит название значения»¹¹². Речь идет о том, что нечто новое может быть понято лишь тогда, когда обладает смыслом для получателя. Смысл же—в дан­ном случае не что иное, как результат ассоциации, опоз­нания, сравнения получателем нового с чем-то уже известным. Важность понимания для социального уп­равления несомненна. «Именно благодаря пониманию устанавливается необходимое соответствие между ре-

альной возможностью действовать и социальными пос­ледствиями действия. Иначе говоря, благодаря пони­манию соотносятся цели, постушки и ответственность за них»¹¹³.

В области социальных коммуникативных процессов дело осложняется тем, что здесь имеют место индиви­дуально-психологические особенности восприятия ин­формации, причем эти особенности неодинаковы у раз­ных .людей. Существует определенный «барьер восприя­тия», за которым сообщение перестает быть понятным. Этот барьер в принципе можно выявить путем экспери­мента, например выбрасывая последовательно из сооб­щения отдельные элементы до того момента, когда со­общение перестанет восприниматься, смысле исчезнет'¹⁴.

Следовательно, должна быть соблюдена мера избы­точности сообщений, сознательно используемая при передаче информации. В социальных информационных Процессах эта мера выявляется б значительной мере -интуитивно, исходя из «среднестатистического» для большой массы людей, но ставшего уже привычным «уровня понятности» различных сообщений.

Определение уровня избыточности осложняется еще одним обстоятельством, а именно, тем, что многие жи­тейские, а нередко и специальные понятия и обознача­ющие их термины расплывчаты и понимаются по-раз-иому. Это также требует их расшифровки, как бы ос­вещения с разных сторон с тем, чтобы разные люди поняли их примерно одинаково.

Все сказанное полностью относится и к правовой информации. Здесь необходимость четкого и однознач­ного понимания смысла норм представляет собой уже одно из существенных условий реализации права.

Тексты нормативных актов, как правило, могут слу­жить примером весьма экономного изложения социаль­ной информации. Здесь должно быть «взвешено» каж­дое слово и предложение с тем, чтобы вместить макси­мум содержания в минимум «сигналов». Но и в этом случае порог понимания заставляет использовать неко­торую избыточность, выраженную, например, в объясне­нии, расшифровке отдельных терминов в расчете на «среднего» получателя информации.

Возьмем в качестве примера один из наиболее эко­номных текстов УК РСФСР и укажем, в частности, на ст. 197, где дается разъяснение термина «злостное на-

рушение», ст. 200, расшифровывающую понятие само^-управства, ст. 175, объясняющую термин «должностной подлог», ст. 78 (контрабанда), ст. 64 (измена Родине).

В ряде случаев для разъяснения термина использу­ется текст отдельной статьи, например в ГПК РСФСР расшифровка термина «доказательство» дана в ст. 49, «вещественные доказательства» в ст 68, «непосредствен­ность, устность и непрерывность судебного разбиратель­ства» в ст. 146 и т. д.

Подобных примеров из законодательства можно при­вести немало. В каждом случае обнаруживается боль­шая или меньшая избыточность, обусловленная сте­пенью общеизвестности, распространенности того или иного термина. Если для «среднего получателя» ра&к-рытие, объяснение того или иного термина не обладает избыточностью, а есть «чистая» информация, то, на­пример, для квалифицированного юриста такая инфор­мация избыточна. Это различие имеет значение в деле создания ИПС по законодательству.

Любопытна в сравнении с изложенным выше харак­теристика юридических терминов, данная В. К. Бабае­вым. Рассматривая термины (наличие которых вообще свидетельствует о высоком уровне формализации права, высокой юридической культуре законодателя) как ан­типод избыточности, автор пишет: «Юридические тер­мины избавляют законодателя от излишних опреде­лений, описаний, характеристик тех или иных явлений общественной жизни»¹¹⁵. Как видим, в информацион­ном плане дело нередко обстоит как раз наоборот. Кстати, о полезной стороне избыточности В. К. Баба­ев сам пишет далее, касаясь юридических определений и отмечая, что значительно больший вред, чем гро­моздкость- определений, «приносят отсутствие опреде­ления того или иного 'правового понятия в правовом предписании или его неполнота — это вносит разнобой в правореализацию»¹¹⁹, вызывает необходимость приня­тия специальных интерпретационных актов¹¹⁷ (полез­ная избыточность!).

Практика применения и соблюдения права служит важным показателем одной из его сторон — понятности, доступности. Яркий пример намеренного увеличения избыточности правовой информации — комментарии к нормативным актам, разъяснения судебных инстанций, адресованные, в частности, работникам юстиции.

Способности к восприятию правовой информации [ неодинаковы у различных субъектов, среди которых 'можно выделить условно по крайней мере две груп­пы — подготовленные и неподготовленные. К первой группе относятся, например, квалифицированные юрис­ты, должностные лица. Нормативные тексты, относя­щиеся к ним, 'могут быть сложны по форме, повышенно содержательны. Даже комментарии к нормативным ак-гам, созданные для практиков-юристов, написаны за­частую достаточно сложным языком. Другое дело «оформление» правовой информации для неподготов­ленных граждан. Пример—популярное, нередко избы­точное (в информационном смысле) изложение норм права, вообще сведений о законодательстве в литера­туре, периодической печати, посредством радио и теле­видения.

2. Вторая «угроза» для правовой информации пред­оставляется более серьезной по сравнению с первой. В ^\дервом случае мы не выходили за рамки семантическо­го отношения (знак—значение), говоря о том, что ' для более полной передачи значения, смысла специ­альных понятий используется избыточное количество -сигналов—слов текста. Однако даже при семантиче­ской избыточности текста, полном разъяснении отдель­ных терминов информация все же может не быть пра­вильно переработана и использована, норма может не воплотиться в 'реальное правоотношение. Речь идет те­перь не столько о том, сколько информации будет по­нято, а о том, как будет понято сообщение, какая мо­дель поведения сложится в сознании получателя, ка­ким образом информация будет соотнесена с регулиру­емым отношением, с целями получателя и как использо­вана. В сфере такого, прагматического отношения дей­ствует ряд факторов, играющих роль своеобразных «шумов», «помех», действующих на правовую информа­цию и механизм принятия решения на ее основе. Что же следует здесь понимать под «шумом»?

Традиционной для кибернетики является следующая схема движения информации: источник—канал свя­зи — получатель. Поскольку теория информации в час­ти информационного «шума» изучает в основном пе­риод движения информации по каналу связи, то на­чальный и конечный пункты этого канала — источник и получатель—выступают большей частью как нерас-

члененные, цельные, несистемные элементы. В техни­ческих, а также в ряде социальных систем (если их достаточно сильно упростить) так дело и обстоит, ибо чаще всего поведение управляемого звена жестко де­терминировано и, как только информация получена, «возникает» поведение в точном соответствии с ней. Ис­точники помех, шумов располагаются вне контура уп­равления; шум искажает саму передаваемую инфор­мацию.

Конечно, нельзя механически переносить схемы ки­бернетики и технических систем на предмет нашего исследования. «Шум» также нельзя понимать буквально. Однако механизм искажения информации в принципе одинаков независимо от характера системы. Поэтому мы пользуемся здесь несколько техницизированной ки­бернетической терминологией (поскольку иная отсуг-ствует), помня о своеобразии нашего предмета иссле­дования и об ином содержании, вкладываемом в ис­пользуемые технические термины.

Сам термин «получатель информации» следует на­полнить иным содержанием. Если кибернетика рас­сматривает информацию в ряде случаев в отрыве от конечного звена—получателя, а его поведение—это уже другая плоскость ее исследования, то юристу важно раскрыть особенности и черты постоянного взаимодей­ствия права и адресата, или, другими словами, инфор­мации и ее 'получателя в плане ее воздействия на каж­дый шаг в его поведении. Вполне понятно, что такой анализ требует учета самых разнообразных факторов, влияющих на переработку информации, — социальных, психологических и иных, подробное рассмотрение ко­торых выходит за рамки настоящей работы. Отметим лишь следующее.

Во-первых, человек как своеобразное управляемое звено социальной системы сам по себе есть сложная ди­намическая система с неоднозначно детерминирован­ным поведением.

Во-вторых, разнообразие и сложность отношений, в которых находится отдельный человек в обществе, поз­воляет рассматривать его как элемент разных подсис­тем, в каждой из которых он испытывает регулирующее воздействие управляющего звена, получает, перераба­тывает и использует информацию. Эти подсистемы и информация могут совпадать, а могут и не совпадать

с подсистемами правовой надстройки, препятство­вать воздействию правовой информации (например, малая социальная группа с негативным отношением к праву).

В-третьих, правовая информация не сразу вопло­щается в поведение, не сразу используется для приня­тия решения. Модель контура управления в сфере пра­ва приобретает не совсем обычный для кибернетики вид: информация как бы стоит на месте, а движутся в пространстве и времени ее получатели, адресаты правовых предписаний. Использование правовой ин­формации для принятия решения может произойти много позже ее получения, а может не произойти совсем. Такая растянутость последнего этапа движения пра­вовой информации делает последнюю весьма уязви­мой в плане достижения целей управляющего субъекта (государства). Сам получатель, как это ни парадок­сально, становится источником «шума», мешающего ему ' правильно воспринять информацию, отождествить образ (модель поведения в правовой норме) с оригиналом (реальным отношением).

Эту искажающую информацию можно разделить на две части—«внутреннюю» информацию адресата норм и «внешнюю» по отношению к нему.

Внутренние «шумы» может составлять информация, накопленная в течение жизни человека. Она включает в себя общие и специальные знания, результаты куль­турного развития, моральные и иные воззрения, способ­ность к логическому мышлению, правосознание и т. п. Изъяны в этой информации или вообще отсутствие ка­кой-либо ее части могут помешать правильно воспроиз­вести изложенную в нормах модель поведения, соот­нести ее со своими целями и интересами, и, главное, с той реальной ситуацией, в которой оказывается человек. Правовая информация проходит в момент ее восприя­тия и переработки как бы через «фильтр» внутренних особенностей получателя, его внутренней информации. Этот «фильтр» способен значительно исказить процесс принятия решения и первоначальный смысл сообще­ния¹¹⁸.

Внешние «шумы» — информация, постоянно посту­пающая в процессе практической деятельности. Жиз-яенаые ситуации, отношения (образ 'которых содержит-ЭД в праве) могут при наличии какого-либо известного

получателю, юридически значимого'', элемента быть сложными, «запутанными», и в сознании «среднего» (в смысле правовых знаний) человека вообще не ассоци­ироваться с моделью, представленной в норме. Реаль­ные отношения гораздо сложнее, чем схематично обри­совывающая их норма права.

В результате столкновения с реальным отношением модель, первоначально воспринятая с правовой инфор­мацией, может искажаться, терять отдельные элементы или приобретать новые, не свойственные ей, перестра­иваться в сознании людей. С другой стороны, правовой информации может быть недостаточно для принятия решения, и тогда модель «домысливается» с помощью иной (неправовой) информации*.

Таким образом, налицо усложнение отдельных звеньев .контура движения правовой информации в со­циальной системе

По этапам «движения» правовой информации «шу­мы», искажения распределяются следующим образом

а) мысль законодателя может быть искажена в процессе правотворчества (противоречия норм, дву­смысленные положения, пробелы в праве и в законода­тельстве, несоответствие нижестоящих актов выше­стоящим);

б) искажение смысла норм в процессе их «движе­ния» к адресату (неправильное применение судами, толкование органами государства и отдельными долж­ностными лицами, в процессе правовой пропаганды и т. п );

в) искажения в механизме воздействия права на по­ведение, о чем речь шла выше.

Возникает закономерный вопрос каким образом можно обезопасить правовую информацию от искаже­ний, от неверного понимания, добиться правильного ее использования для принятия решения^ Нас интересуют именно информационные предпосылки этого процесса Очевидно, сама информация должна обладать качест­вом, делающим ее более эффективной, способной слу­жить адресату в различных ситуациях, помехоустой­чивой

* Здесь не рассматривается умышленное неисполнение пра­вовых предписаний даже в случае знания и понимания права.

Такое качество правовая информация приобретает с увеличением избыточности до известных пределов. Вернемся теперь к «полезной» стороне избыт&чяости.

Говоря о первой «угрозе» правовой информации на семантическом уровне (.понятность и т. д), мы имели в виду, что «действию» какого-либо понятия, термина помогаю! .избыточные элеменгы, расшифровывающие его. Теперь речь идет об избыточности более высокого уровня, так оказать смысловой, когда смысл, содержа­ние одних предписаний дополняется смыслом, содержа­нием других. В борьбу с «шумом» включается вся си­стема права или ее части—нормы, нормативные обоб­щения, юридические конструкции, институты права, от­расли. Модель части отношения (.которую можно пред­ставить и как самостоятельное отношение) дополняет­ся моделями других его частей или одна модель «рас­шифровывается» с помощью других моделей с такой

Степенью избыточности, чтобы отношение в целом

^г было представлено во всем своем богатстве, было спо­собно противостоять «шуму». «Лишние», избыточные элементы информации, содержащейся в одном сообще­нии (норме, статье), разбросаны по другим сообщениям

',-с тем, чтобы, так сказать, контролировать, «восстанав-

'.' ливать» смысл.

В правовой информации можно выделить четыре ос­новных уровня, где имеет место смысловая избыточ­ность:

а) уровень норм «по горизонтали» (т. е. повторение одних и тех же предписаний в смежных нормах или статьях);

б) «вертикальный» срез правовой системы (соотно­шение принципов и норм, институтов и норм и т. д.);

в) соотношение отраслей права и отраслей законо­дательства;

г) повторение норм во времени.

Проиллюстрируем изложенные соображения на кон­кретных примерах.

Напервом уровне избыточность информации воз­никает при дроблении нормы на отдельные предписа­ния, каждое из которых при их общей смысловой части и принадлежности к одной логической структуре содер­жит какую-либо новую информацию, обращает внимание на определенную сторону регулируемого отношения. Например, ст. 99 КоБС РСФСР говорит, в частности,

о том, что усыновителями могут быть лица, не лишен­ные родительских прав. В этом сообщении содержит­ся как бы в скрытом виде и другая, логически выте­кающая отсюда (и из смысла законодательства) инфор­мация. А именно, «идеальному» адресату ясно, в част­ности, что все действия по усыновлению, совершенные с нарушением требований этой (и других) статей, не­законны, не влекут юридических последствий позитив­ного характера. Однако законодатель счел необходи­мым специально обратить внимание именно на данное обстоятельство в охранительном предписании (ст. 112 КоБС РСФСР), закрепляющем, в частности, что усы­новление может быть признано недействительным, ког­да усыновителем являлось лицо, лишенное родительских прав. Подобная избыточность информации, надо ду­мать, полезна и даже необходима.

Избыточность информации имеет место и в случае, когда одно и то же предписание в разных вариациях (и связях с другими предписаниями) повторяется в нескольких нормах и статьях нормативного акта.

Сошлемся в качестве примера вновь на КоБС РСФСР, в частности на нормы, касающиеся порядка регистрации актов гражданского состояния. Так, ст. 6 устанавливает, в частности, что признается брак, за­ключенный только в государственных органах записи актов гражданского состояния. Отсюда ясно, что для того, чтобы заключение брака влекло все интересующие лицо юридические последствия, он должен быть заре­гистрирован не иначе как в органах загса. Однако эта мысль содержится и в ст. 13, гласящей, в частности, что «брак заключается в государственных органах за­писи актов гражданского состояния». Эта мысль нахо­дит свое выражение и в ч. 1 ст. 14, согласно которой заявление желающих вступить в брак подается в ор­ган записи актов гражданского состояния. Статья 140 в ч. 2 говорит, что «заключение брака... подлежит ре­гистрации в государственных органах записи -актов гражданского состояния». Статья 142 повторяет эту мысль: «Отделы (бюро) записи актов гражданского состояния... производят регистрацию заключения бра­ка». И, наконец, ст. 150: «Регистрация брака произво­дится... в органах записи актов гражданского состоя­ния». Добавим, что указанные правила повторяются и

в Инструкции о порядке регистрации актов граждан­ского состояния в РСФСР¹¹⁹.

Приводя пример, мы намеренно поставили много­точие там, где содержится собственно новая информация, для подачи которой и использован текст каждой следу­ющей статьи. Это информация о каком-то одном из множества аспектов регулируемого отношения.

«Старая» информация, формально избыточная, на­стойчиво повторяется в текстах статей, способствуя правильному уяснению смысла каждой нормы и сохра­нению общего смысла нормативного акта.

В данном случае речь шла о достаточно сжатом, компактном акте, играющем центральную роль в регу­лировании брачно-семейных отношений и, вдобавок, единственном в масштабе республики. Иное дело нор­мативные акты нижестоящих уровней, принимаемые или на небольшой отрезок времени, или по частным вопросам. Это обусловливает резкое количественное увеличение избыточности информации, акты растут текстуально. Возьмем для примера некоторые акты, касающиеся вопросов общественного питания. В раз­личных постановлениях Совета Министров СССР содер­жание норм о средствах, направляемых на улучшение общественного питания, повторяется почти дословно, но в адрес различных исполнителей—предприятий об­щественного питания, производственных предприятий, совхозов и т. д. То же касается предоставления бес­платно на эти цели помещений, воды, энергии и т. д.¹²⁰

Проблема «сжатия» акта, уменьшения числа избы­точных актов представляется пока трудноразрешимой, хотя решать ее следует. Возможных путей можно пред­ложить два:

1) формулирование основного предписания с по­следующим перечнем адресатов («нюансы» регулиру­емых отношений могут быть указаны в примечаниях);

2) обновление соответствующего раздела законода­тельства путем отмены акта по частному вопросу, ад­ресованного сразу многим исполнителям, и внесение его частей в соответствующие Положения об этих ор­ганизациях, Уставы и т. п. В основном по этому пути идет в настоящее время работа над Сводом законов СССР. Нормативный акт, адресованный сразу многим исполнителям, конечно, удобнее, но «идеальным» с информационной точки зрения он будет не тогда, когда

предписание повторяется в нем несколько раз, а в том случае, если оно достаточно содержательно, чтобы каж­дый адресат мог извлечь из него относящуюся к нему информацию.

Второй уровень проявления необходимой избыточ­ности правовой информации—соотношение норм и принципов права, соотношение абстрактных и конкрет­ных предписаний.

Если рассматривать нормы как логическое следст­вие принципов социалистического права, есть основа­ние говорить об их информационной избыточности. Но, как известно, без развитой системы общих и более кон­кретных норм удовлетворительное правовое регулиро­вание невозможно.

Конечно, можно представить себе адресатов права с такими «информационными свойствами», которые де­лают излишним развитие и конкретизацию общих прин­ципов. Но в действительности этого не происходит. Сложность, переплетение общественных отношений и различных социальных подсистем требует детализации, развития общих принципов и норм права.

Укажем в качестве примера на конституционный принцип равенства граждан СССР независимо от пола, национальности, социального происхождения и имуще­ственного положения и его повторение, в частности, в ст. ст. 3 и 4 КоБС РСФСР, ст. ст. 74, 134 УК РСФСР, ст. 5 ГПК РСФСР и ст. 5 УПК РСФСР.

В совокупности принципы права, общие и развиваю­щие их специальные нормы содержат избыточную ин­формацию, способную покрывать информационные «шумы» любого происхождения.

В соотношении абстрактных и более конкретных норм также может быть обнаружена избыточность. Избыточны с формальной точки зрения все конкретные нормы, выведенные из одной абстрактной*. Рассмотрим этот вопрос подробнее.

По-видимому, с точки зрения предельно допустимого объема законодательства и ряда иных моментов, удач­нее более абстрактные формулировки, заменяющие це­лый ряд конкретных (например, соотношение общей и

* Разумеется, все нормы абстрактны Здесь абстрактное и конкретное понимаются (для удобства изложения) как общая норма и норма конкретизирующая

казуистической гипотез)¹²!. Абстрактная формулиров­ка содержит в себе «в скрытом виде» информацию обо всех конкретных, подводимых под эту абстрактную формулу. Но здесь таится двоякая опасность.

Во-первых, как известно, с переходом от абстракт­ного к конкретному понятию, т. е. с уменьшением объ­ема понятия, обогащается его содержание, добавляют­ся новые признаки. Если в неправ&вой сфере это может быть не существенно, то в сфере права имеет важное значение: законодатель придает значение не всем приз­накам конкретного, а только некоторым из них (напри­мер, из общего понятия «убийство» выводится в зако­не лишь несколько «видовых» убийств, а не любое их количество). Следовательно, «вольное» толкование аб­страктной нормы не всегда может совпадать с тем, что законодатель выразил в норме конкретной.

Во-вторых, воспринимают норму различные адреса­ты, часть которых обладает недостаточными знаниями, общей культурой, чтобы правильно логически эту ин­формацию переработать. Отсюда—возможность выве­дения конкретного из абстрактного не только не совсем верна, но и противоречит правилам логики.

Законодатель учитывает эту опасность, результатом чего является обилие подробным образом составленных актов в основном в таких сферах повседневной жизни людей, как торговля, общественное питание, медицин­ское обслуживание, народное образование, жилищно-коммунальное хозяйство и т. п.

Несомненно, что конкретная норма — более четкий и определенный регулятор поведения, чем норма абст­рактная. Конкретная норма ограничивает, суживает разнообразие абстрактной (в смысле разнообразия со­держащихся в ней конкретных моментов). Но пользо­ваться только конкретными нормами законодатель не в состоянии—пределы ставит объем законодательства. Следовательно, руководствуясь определенными крите­риями, законодатель соблюдает баланс в этой части, используя сочетание абстрактных и конкретных норм. Практическое значение этих положений наиболее на­глядно видно в настоящее время на развитии админи­стративного законодательства. На базе 'многочислен­ных разрозненных конкретных норм в 1980 году, как известно, были приняты Основы законодательства Сою­за ССР и союзных республик об административных

9 Заказ 2091 129

правонарушениях. Исходя из этого акта, содержащего общие принципы и нормы, в ближайшее время буду г создаваться республиканские .кодексы, наполненные бо­лее конкретной правовой информацией.

Наиболее заманчив такой критерий, как важность данного вида общественных отношений, «серьезность» санкций и т. п. Это и должно, казалось бы, побуждать законодателя к обильной, детальной регламентации, к изданию большого числа частных норм, а должностных лиц нижестоящих уровней—локальных норм. Однако обзор законодательства не позволяет сделать вывода о наличии такого критерия в качестве единственного. В самом деле, в названных выше «повседневных» сфе­рах наблюдается обилие нормативных актов, в то вре­мя как важнейшие (как с точки зрения интересов об­щества и государства, так и психологии отдельного человека) отрасли—гражданское и уголовное право— ограничиваются небольшим набором четких, кратких (и весьма конкретных) норм. По-видимому, здесь име­ется второй критерий, а именно, информационное свое­образие регулируемых отношений.

В сфере, например, уголовного права в основе си­стемы норм лежит ряд четких принципов и основных моментов, которые делают всю отрасль исключительно компактной и четкой по структуре. Это объясняется тем, что во всем многообразии конкретных преступле­ний могут быть сравнительно легко выделены общие признаки (родовые, видовые), что позволяет всю ин­формацию сконцентрировать в нескольких сотнях ста­тей кодекса. Кроме того, описание преступных деяний, санкции и многие нормы Общей части в принципе и в большинстве своем одинаковы для страны в целом.

В сфере же торговли, здравоохранения, образования и др. в отношениях между людьми «замешано» боль­шое число разнообразных факторов: «параметров» лич­ности (возраст, пол, профессия, образование); сроков;

финансовых показателей; материальных объектов; тех­нических характеристик. Часто и резко меняются не только параметры, но и даже принципы функциони­рования той или иной организации, учреждения Следо­вательно, часто вносятся изменения в существующие нормативные акты невысокого уровня, создаются новые акты: положения, инструкции, правила. Отсюда—оби­лие информации. В этих сферах даже для простой ори-

ентации адресатов уже требуется множество разъяс­нительных положений, дополнений и дефиниций. Собст­венно «юридическая» сторона отступает здесь как бы на второй план. Нередко нормативные акты в этих сфе­рах выглядят как справочник, руководство для лица, действующего в этих сферах. Вполне понятно, что из­быточность такого рода информации, как видно из из­ложенного, необходима.

Недостаточная четкость определения понятия избы­точности в теории информации создает ряд трудностей для ее содержательной интерпретации. В частности, правомерно ли вообще считать избыточной информа­цию, которая необходима адресату? Мы неизбежно приходим здесь к разным адресатам, к тому, с какой точки зрения избыточность определяется. Это показы­вает, что избыточный не значит лишний, ненужный. Такое качество информации обеспечивает ее восприя­тие и переработку, но «точка отсчета» степени избы-'^ точности—это «минимально избыточная» информация, хотя не совсем ясны ее очертания. Можно лишь заме­стить, что «минимально избыточная» информация рассчи­тана на «максимально сведущего» адресата. В реаль-' ной действительности такие крайности вряд ли сущест-' вуют.

Третий уровень — горизонтальное соотношение от­раслей права и отраслей законодательства. Отрасли законодательства формируются в соответствии не ^ только с отраслями права, но и со сферами (отрасля­ми) государственного управления, что придает им ком­плексный характер. Особенности фактического содер­жания регулируемых отношений, их специфическая ок-/раска, особенности субъектов и объектов отношений— все это обусловливает своеобразную компоновку норм и нормативных обобщений в основных отраслях права. «По своим главным показателям... они относятся к той или иной основной отрасли, подчиняются ее общим нор­мам, принципам, положениям»¹²². В то же время, буду­чи использованы для регулирования особой группы от­ношений, «те же нормы.. «проявляют» свои особеннос­ти и свойства в общих нормах, принципах, положениях, присущих данному комплексному образованию»¹²³, т. е. отрасли законодательства.

Основные понятия, нормы, "нормативные обобщения, институты основных отраслей права — гражданского,

9* 131

трудового, уголовного и других образуют водное, воз­душное, земельное, изобретательское и авторское право, хозяйственное законодательство, законодательство об образовании, о печати. Складывается с развитием науч­но-технического прогресса шриродоохранительное зако­нодательство, законодательство о науке, об АСУ и т. п.

На базе «основных» норм и конструкции («старая» информация) и новых норм и конструкций, отражаю­щих особенности регулируемых отношений («новая» информация) возникает правовая информация (ком­плексная отрасль),, избыточная в определенной части. Потребности практики делают такую избыточность не­обходимой.

Четвертый и последний уровень проявления избы­точности правовой информации—повторение сообщений во времени. Здесь наблюдается избыточность в чистом виде. Одно и то же сообщение неоднократно повторя­ется, что обусловлено или его неверным пониманием в первый раз, или неадекватными действиями управляе­мой подсистемы, или, наконец, просто игнорированием предписаний адресатами. Наглядным примером может служить повторное разъяснение одних и тех же норм

Верховным Судом СССР.

Уголовное и уголовно-дроцессуальное законодатель­ство содержит требование учитывать п,ри назначении наказания личность виновного, строго соблюдать прин­цип индивидуализации наказания. Критерием правиль­ного соблюдения этого принципа, восприятия и исполь­зования данной правовой информации выступает су­дебная практика, показывающая, действует ли управ­ляемая подсистема- в заданном режиме или отходит от него. Упомянутый выше принцип индивидуализации на­казания получил свое выражение в предписаниях, из­ложенных в текстах целого ряда постановлений Плену­ма Верховного Суда СССР¹²⁴.

В этих актах «новая» информация отражает раз­личные аспекты деятельности органов правосудия;

вместе с тем везде повторяется один и тот же элемент информации — принцип индивидуализации наказания (сжатая, для «подготовленного» адресата максимально

содержательная формулировка).

Многократное повторение, напоминание этого прин­ципа вызвано потребностями практики и порождает из­быточную информацию. Такого рода избыточность необ­ходима.

|?' Из рассмотренных двух разновидностей избыточное-|и правовой информации (как меры понятности и как Иеры помехоустойчивости) и четырех уровней второй разновидности можно сделать следующие выводы.

1^ 1. В праве существует, по-видимому, «порог» избы-йточности информации, переход которого в сторону уве-1'яичення загромождает нормативный материал ненуж-|яой информацией, а и сторону уменьшения—делает пра-^вовую информацию невоспринимаемой и неспособной |:(inpH прочих равных условиях) выполнять свое назна­чение—эффективно регулировать поведение людей. ЦЭтот «порог» может явиться предметом будущих ис-Тследований по теории информации и правовой кибер­нетике. Возможно, удастся применить здесь количест­венные методы.

Ц 2. Мера избыточности в социальных информацион-

Пых процессах, и в частности в сфере правовой комму­никации, формируется как бы интуитивно, складыва­ется в ходе практики. г 3. Идеи теории информации в части избыточности,

выявленные ею закономерности могут способствовать |олее точному определению информационной нагрузки Ивравовых норм и в целом системы права. Это особенно Дражно для будущего процесса правотворчества, обу­словленного, в частности, появлением новых сфер жиз-||ни общества и областей практической деятельности лю-Идей (технический прогресс, АСУ и т. д.), а также систе­матизации действующего законодательства. Одна из 1яадач совершенствования законодательства — пЬвыше-|иие содержательности нормативных актов путем уст­ранения излишней информации и в то же время—уве­личение их понятности, доступности благодаря некото­рой ('минимальной) избыточности. ^ К: С учетом различных по уровню правовой культуры ^(•зяаний, понимания права, образования и т. д.) кате-1|г<юрий адресатов можно «варьировать» избыточность "(Текстов нормативных актов. Представляется очевидным, ^например, что необходима большая, даже иногда чрез-1 мерно большая избыточность текстов- актов, касающих­ся, так сказать, обычных адресатов, т. е. актов, регули­рующих 'многие повседневные, житейские или, наоборот,' ^сложные, но затрагивающие различных субъектов от-'.вошения. Здесь необходимо и детальное описание дей-уетвий и обширные пояснения, дефиниции. Понятность

закона широким слоям населения—один из показате­лей демократизма данного государства и права.

С категорией специфических адресатов — должност­ных лиц или юристов в сфере их профессиональной деятельности дело обстоит иначе. Видимо, здесь нуж­ны сжатые, краткие, минимально избыточные акты, рассчитанные на юридически 'образованных и компе­тентных адресатов, тем более что эти акты обычно ка­саются вопросов, находящихся постоянно в сфере дея­тельности этих лиц и поэтому хорошо известных. Имен­но к этой категории адресатов более всего подходит меткое замечание В. И. Ленина: «Сочинить такой ре­цепт или такое общее травило... которое бы годилось на все случаи, есть нелепость. Надо иметь собственную голову на плечах, чтобы в каждом отдельном случае уметь разобраться»¹²⁰. Специфика деятельности долж­ностных лиц и вообще юридически подготовленных ад­ресатов состоит как раз в том, что в ней сочетается применение абстрактных, общих норм с применением профессиональных и юридических знаний, делающих излишней чрезмерную детализацию предписаний.

Заключение

Информационный подход к нормам права 'и механиз­му правового регулирования способствует, как было по­казано, углублению наших знаний об этих явлениях. Кроме теоретического такой 'подход имеет и практиче­ское значение, дает возможность использовать или, по крайней мере, учитывать информационные свойства пра­ва и связанных с ним явлений в правотворческой и пра-воприменительной практике, в 'правовой пропаганде, при создании АИПС по законодательству.

Что касается теоретической стороны современных исследований права, то здесь необходимо отметить сле­дующее. Пока рано, по-видимому, говорить о полной интеграции «традиционно юридического» и иных, в част­ности информационного, аспектов права. Создается да­же впечатление, что иногда результаты нового подхода к праву чуть ли не опровергают фундаментальные по­ложения теории права, отдельные ее идеи и построения. В действительности это не так, вернее, как правило, не

так. Новые аспекты исследования рано или поздно приведут к замене устаревших представлений более адекватными, к дополнению и развитию нашего пони­мания права, его действия. Подобная «замена», одна­ко, может быть поспешной и методологически порочной, если не учитывать, с одной стороны, специфики самого права, как сложного и многоаспектного явления, а с другой стороны—различия в задачах теории права и

смежных наук.

Как и в любой другой науке, в исследовании права : должна прежде всего быть соблюдена мера в привне-, сении новых методов и положений других наук в юрис­пруденцию, но в неменышей степени и мера в отстаива-|;.нии тех традиционных теоретических построений право-|»вой науки, которые не всегда выдерживают «натиска» йновых знаний. Говоря конкретнее, задача информаци-Щчонного подхода состоит в том, в частности, чтобы пока­зать: право—не только властные веления, законода­тельство — не всегда источник информации, схема «нор-|ма-нпоступок» не обязательна, механизм правотворче-"Ьтва и правореализации близок к иным механизмам Производства информации и регулирования человече-йкой деятельности. Результаты при правильной поста­новке исследования, в особенности с использованием Конкретно-социологических методов, 'могут быть только ^„Положительны—они умножают наши знания о праве, |дают дополнительные доказательства верности марксист-^'еко-ленинской концепции права, усиливают теорию |йрава методологически, делают более предметными не-|,редко умозрительные (хотя и верные в принципе) схемы

|и построения.

д| Конечно, не ко всем вопросам теории права есть ^ймысл подходить с «новых позиций», применять поло-|3жения теории информации. В правильном выборе объ-йкта и аспекта его исследования заложены гарантии ^научного успеха. Здесь приходится говорить уже о Цуосферах влияния», хотя вряд ли правомерно резко рфазграничивать сферы «исключительно» теории права ''[И сферы теории информации и иных наук. Однако об­ласти, так сказать, невмешательства, по-видимому, есть. В частности, теоретически актуальна и практически вы­верена пол.и-йико-юр.идйческая и социально-классовая р Характеристики права, его сущности, задач, историче­ской судьбы. В то же время много непознанного в сфе-

ре действия права, его функций, процессов восприятия и понимания права и т. д. Здесь применение положений смежных наук просто необходимо.

XXVI съезд КПСС нацеливает учеяых-обществове-дов на расширение теоретических исследований, в част­ности по вопросам повышения эффективности общест­венного производства, развития производственных отно­шений, совершенствования управления народным хо­зяйством. В этой связи более углубленного изучения, на наш взгляд, требуют место и роль права в управ­лении социалистическим обществом и более широко— в детерминации человеческого поведения, соотношение правовой информации с иными видами социальной ин­формации—политической, этической, научной в их об­щем воздействии на поведение людей.

Предметом самостоятельного исследования может стать информационное содержание норм советскою права. Необходима детальная характеристика с этой точки зрения всех разновидностей формулировок норм права, их логической природы и взаимосвязей. Интерес представляют и такие вопросы, как достоверность, ис­тинность информации, заключенной в нормах Иссле­дованию должны быть подвергнуты конкретные отрас­ли права, отдельные нормативные акты.

Наибольший интерес в ряду теоретических проблем правового регулирования представляют, на наш взгляд, некоторые юридико-психологическме проблемы взаи­модействия права, сознания и поведения людей Несмот­ря на растущий интерес ж этим проблемам со стороны как психологов, так и юристов — специалистов по об­щей теории права, уголовному праву, криминологии— это, пожалуй, наименее разработанная и в то же время наиболее трудная область исследования. В информаци­онном аспекте эти проблемы могут быть сформулиро­ваны так: каковы информационный и психологический 'механизмы обработки ягравовои информации в созна­нии человека? Каково соотношение правовой информа­ции и иной, в частности «обыденной», в плане моти­вации поведения, принятия решения? Сколько и какой конкретно информации используется в процессе выра­ботки и реализации конкретного акта поведения или этапа деятельности? Эти и другие вопросы должны 'быть разрешены для пополнения наших знаний о глу­бинных свойствах человеческого сознания, правомерно-

1.36

го или противоправного поведения. Непременным эта­пом исследования должно явиться моделирование дея-тельносш человека с помощью ЭВМ, проработка кон­кретных жизненных ситуаций, в том числе на базе конкретно-социологических исследований.

Разработка проблем управления, права и правового регулирования в информационном • аспекте призвана обогатить науку теории права. Это позволит в будущем успешнее решать важные задачи, поставленные Комму­нистической партией перед советской юридической нау­кой и практикой, вносящими большой вклад в дело строительства коммунизма.