В системе управления социальной сферой

Являясь наукой об обществе, социология в своем качественном публичном выражении становится сегодня наукой для общества.

М.К. Горшков

В данном разделе учебного пособия мы не ставим перед собой задачу проследить путь, пройденный «публичной социологией», даже с точки зрения ее представленности на полях социальной сферы. Тем не менее, определение места публичной социологии в системе регионального управления социальной сферой предполагает необходимость уточнения нашего понимания как сути данной социологии, так и ее особенностей в российском контексте, где предмет дискуссий не только ее значение, но и идентификация ее «владельцев»[57]. Действительно, «кому принадлежит публичная социология: антизападным социологам-националистам, наследникам советской социологии, некой либеральной интеллигенции? Или всем им – или никому из них?» Что есть правильная классификация публичной социологии?[58] Свою точку зрения на сей счет имеют социологи, представленные в одной из 52 секций – социологической практики и публичной социологии – Американской социологической ассоциации[59]. Свою цель они видят в «продвижении результатов социологических исследований и практики для дальнейшего общественного обсуждения, а также в содействии применения социологического знания в государственной политике[60]. Председатель данной секции – Г. Браунштейн, президент – Ф. Найден. Целый ряд отечественных социологов активно представлен на таких полях, как СМИ, разного рода дискуссионных площадках; создаваемых в ходе обсуждения ключевых политических документов, включая стратегии и концепции социального развития, а также бюджетный процесс. Другие же социологи активны на страницах научной периодики, где продолжается публикация дискуссионных материалов о публичной социологии, ее потенциале и миссии[61].

Заметим, что сама идея публичной социологии была сформулирована Ч.Р. Миллсом «в ответ на гиперпрофессионализацию этой науки»[62]. Проблемы публичной социологии отражены в двух его работах: «Белые воротнички: Американский средний класс» и «Новые люди власти». Миллс фокусирует внимание на анализе «властвующей элиты», противопоставляя ее «правящему, господствующему классу». Эту элиту он, в первую очередь, описывает как дифференцированную, весьма неоднородную по своему составу группу, включающую в себя, как правило, представителей политической, промышленной и военной верхушки. Подобную дифференциацию невозможно однозначно определить ни как «положительную», ни как «отрицательную». Такое «внутреннее свойство» власти не исключает возможности диалога с ней. Гораздо опаснее, по мнению ученого, «рациональность без разума», т. е. использование «властвующей элитой» рациональных средств, разработанных учеными для достижения иррациональных целей. Предотвратить такую гуманизацию общества возможно через диалог власти и общества. «Гуманизацию общества»[63]. Миллс определял как ситуацию, при которой основная масса населения способна понимать происходящее. При этом, «понимание» – это не столько процесс «объяснения» ситуации, сколько ситуация диалога, в котором власти отводится роль второго, равноправного партнера, а, отнюдь, не ведущего или ведомого. Другим партнером является общество.

Значимую роль в «гуманизации общества» Миллс отводил интеллигенции, способной, по мысли автора, обладать «социологическим воображением»: свойством понимать и трактовать происходящие в обществе процессы[64]. Именно интеллигенция должна выступить основным «коммуникатором» в диалоге власти и общества. Объясняя обществу социальные и политические процессы, происходящие в стране, интеллигенция, вместе с тем, будет взаимодействовать с властью, не сливаясь с ней, но «донося» до нее общественные настроения. Именно от позиции интеллигенции, согласно Миллсу, будет зависеть состоится или нет и насколько будет успешен данный общественный диалог. В случае, если интеллигенция будет «скорее обществом» (а она, по сути, им и является) и откажется от мысли ассоциирования себя с властью, то общественный диалог будет не только возможен, но и успешен. В противном случае – интегрирования интеллигенции и власти – диалог не состоится[65]. Миллс отвергал возможность любых революционных изменений в обществе, равно как и революционную роль рабочего класса. Рабочий класс, как и другие классы и страты, должен отстаивать свои интересы мирными способами. Революции, по мнению ученого, способны привести исключительно к разрушениям, зачастую, трудно восстановимым впоследствии. Общество страдает от революционных движений, ибо они начисто лишены какой-либо полноценной коммуникации между сторонами. Совершенная альтернатива революции – общественный диалог, осуществляемый посредством интеллигенции.

В числе первых публичных социологов принято называть П. Сорокина, в социологии которого можно выделить – вполне в соответствии с проектом М. Буравого – ряд взаимосвязанных составляющих: профессиональную, критическую, практическую и публичную социологию[66]. Справедливости ради, нельзя не вспомнить и
А. Смолла – основателя первой в мире университетской кафедры социологии (1892 г.) и первого профессионального журнала социологов (1895 г.). Его не принято относить к числу публичных социологов – тем паче первых. Однако он сыграл, на наш взгляд, значимую роль в постановке вопроса о публичной социологии, ее месте в системе социологического знания. Определяясь с вопросом о сути социологии, ученый обозначил целый ряд проблем, остающихся актуальными и сегодня, включая разнообразие типов социологов, языки социологии, роль публичных дискуссий в определении места и роли социологии в современном обществе и в решении его ключевых проблем. А. Смолл подразделял социологов на типы от генерализующих, занятых самыми широкими обобщениями, до заинтересованных в каких-то насущных конкретных улучшениях. Именно генерализующие социологи«не приносят непосредственной практической пользы ни одному среднему человеку, и, похоже, будет лучше для всех, если в профессиональных вопросах этот тип социологов и средний человек продолжат идти своими раздельными путями и оставят друг друга в покое» – постулировал ученый[67]. Другие же социологи работают над осмыслением какой – то детали «в строе этой жизни»[68]. Встречаются и социологи, замечал ученый, непосредственно заинтересованные в «безотлагательных конкретных улучшениях», например, в образовании, политике, благотворительности. Они «выбирают для приложения своих специальных усилий какую-то определенную область практической деятельности[69]. Конечно, возможны подделки под каждый из типов социологов. Но, то же самое верно для всех специалистов. Иными словами, наличие в социологическом сообществе «подделок» – не основание для отказа от принятия во внимание практик публичной социологии, получивших распространение в современных науке и обществе. И наша задача – воспользуемся своего рода призывом А.Смолла – «работать согласно нашим же собственным научным стандартам и заставить качество нашей работы говорить само за себя, помогая отличать социологию от подделок под нее»[70].

Сегодня на переднем крае общественного движения социологии работают Ф.В. Найден, Л.Х. Хосфельд, предлагая современный анализ публичной социологии, ее потенциала в аспекте влияния на проводимую, в том числе региональную, политику, а также роли СМИ в этом процессе. Более того, Ф.В. Найден, в ходе реализации ряда проектов, сыграл значимую роль в улучшении доступа к качественному и доступному жилью в местном сообществе различных социальных групп, включая молодежь. Во всех исследованиях ученого исследовательские группы включали в себя преподавателей, аспирантов, студентов, а также партнеров из местных сообществ[71]. В свою очередь, Л.Х. Хосфельд провела ряд активистских исследований сельской бедности, результаты которых презентованы в Конгрессе США и на других политических площадках [72].

Общее родовое свойство всех типов социологов – и об этом писал еще А. Смолл – в том, что они связаны друг с другом, делают свою работу с оглядкой друг на друга. Подчеркнем, и П. Сорокин – основатель публичной социологии, и современные ее приверженцы фокусируют внимание на такой связи разнообразных типов социологического знания. Как пишет М. Буравой, в той мере, в которой разные типы социологического знания противостоят друг другу, каждый из них стремится сводить другие к самому себе. Иногда профессиональные социологи утверждают, что они также являются критическими (что критично, если не наука?), публичными (когда у них есть что сказать общественности, они говорят это) и прикладными (когда их спрашивают, они высказывают свое мнение; когда их просят, они проводят исследования для клиентов). В других случаях профессиональные социологи ведут речь о якобы популярном, утопичном, политизированном характере публичной социологии. В свою очередь, публичные социологи также могут утверждать, что их социология – единственная настоящая наука, или отвергать профессиональную социологию как нерелевантную или бесполезную, а прикладную социологию осуждать за то, что она «продала душу дьяволу»[73]. В любом случае трудно не согласиться с тем фактом, что любая классификация условна. Прибегая к использованию данного метода важно иметь в виду следующее:

· классификация – всего лишь инструмент, нацеливающий специалиста на выяснение целого комплекса относящихся к социологическому знанию факторов;

· классификация определяет восприятие социологического знания и действий, предпринимаемых для его изучения;

· классификация – средство для выяснения типичных характеристик, общих для изучаемого объекта.

Таким образом, любая классификация условна, она своего рода ярлык, которому присуща явная однозначность, тогда как социологическому знанию, как и носителям его, присуща многозначность[74]. Вместе с тем, классификация – серьезный инструмент анализа накопленного опыта, без которого фактически невозможно обойтись, обобщая разнообразные практики социологии.

На поле социологии в разное время в зависимости от разных факторов могут доминировать разные типы социологического знания. Так, в нашей стране долгое время доминировала прикладная социология, в США – профессиональная, а в переходных обществах большее пространство занимает публичная социология[75]. Как констатирует
М. Буравой, именно публичная миссия социологии вдохновила появление социологии в XIX веке, а сегодня «многих аспирантов и преподавателей в Америке на выбор профессии подвигла» именно публичная социология.

Продолжая анализ публичной социологии в контексте ее связи с другими типами социологического знания, повторим вслед за М. Буравым, что любой дисциплинарный режим знания призван отвечать на два фундаментальных вопроса: «Для кого знание?» и «Для чего оно?»[76]. Иными словами, с кем мы говорим: с самими собой или с другими? Чем мы занимаемся: средствами решения практических или теоретических проблем? Обсуждаем ценности с общественностью или в профессиональном кругу? Фокусируя внимание на этих вопросах и соответствующих ответах, мы получаем разделение социологического труда, отраженного в табл. 1.

Таблица 1

Разделение социологического труда[77]

В результате «перекрещивания» названных выше оснований классификации получаем четыре «чистых» типа социологии:

· профессиональную, сочетающую инструментальную и внутриакадемическую ориентации;

· прикладную инструментально и внеакадемически ориентированную;

· критическую-рефлексивную и внутриакадемическую;

· публичную, рефлексивную и устремленная во вне академические среды.

Как видим, рефлексивное знание, в отличие от инструментального, задающегося вопросом «как?», «почему?», но не «зачем?», концентрируется на мировоззренчески значимых, ценностных проблемах, интересуется целями и смыслами, ставит под сомнение сложившийся в жизни и науке порядок вещей. И эта рефлексивность объединяет публичную и критическую социологию. В свою очередь, в отличие от ориентации на академическую аудиторию, характерной для критической и профессиональной социологии, публичная социология ищет круг потребителей знания за пределами профессиональной среды. Причем такая ориентация отличает публичную социологию и от прикладной, где имеет место ориентация на клиента. Прикладная социология подчинена проблемам и темам, задаваемым клиентами, в то время как темы публичной социологии рождаются в ее диалоге с аудиторией, которую принято называть общественностью.

Общественность – активная аудитория – любая группа людей, при определенных обстоятельствах, так или иначе, сплотившихся вокруг конкретных общих интересов или переживаний. Это могут быть окрестные жители, потребители социальных услуг, члены и руководители общественных организаций, работники СМИ и т. д.[78] Общественность – это активное социальное образование, в определенный момент объединяющее всех тех, перед кем встает общая проблема, чтобы вместе искать пути ее решения. Группа общественности формируется на основе признания некоего зла, способного навредить общему интересу определенного круга людей. Причем без общения между собой такая группа может остаться бесформенной тенью, сосредоточивающейся на химерах, а не на сути дела[79]. В этой связи Д. Груниг обозначил три фактора ситуативного характера, способствующих благодаря коммуникации и общению людей между собой превращению латентной общественности в активную:

1. Осознание проблемы – фактор, показывающий, в какой мере люди ощущают изменения в ситуации, осознавая потребность в информации.

2. Осознание ограничений – фактор, свидетельствующий, в какой мере люди ощущают себя ущемленными воздействием внешних факторов и ищут пути выхода из конкретной сложившейся проблемной ситуации. Если люди считают, что могут что-то изменить или повлиять на проблемную ситуацию, они будут искать дополнительную информацию для составления плана действий.

3. Уровень включенности – фактор, показывающий, до какой степени люди видят себя втянутыми в проблемную ситуацию и ощущают ее влияние на себе. Другими словами, чем более они связывают себя с ситуацией, тем активнее будут общаться, отыскивая новую информацию по этому поводу[80].

Продолжая анализ общественности, в контексте ее активизации, важно обратить внимание и на отдельного человека, на принадлежность его к той или иной группе. Речь идет о том, что каждый человек как многогранная и многофункциональная личность, оставаясь автономным индивидом, может реально принадлежать к разнообразным группам общественности. Действительно, как любой человек, он относится к группе потребителей материальных и прочих благ. Наряду с этим данный человек может принадлежать к определенной организации: политической, общественной и т. д., то есть быть частью этих групп общественности. Он может быть, наконец, представителем определенной национальности, принадлежать к определенной религиозной группе.

Иными словами, каждая личность одновременно принадлежит к разнообразным группам общественности и, вероятно, мало кто жаждет быть «общественностью вообще». Задача публичных социологов состоит в том, чтобы как можно точнее идентифицировать, определить особенности данной общественности, ее состава и приоритетов. Иначе могут возникнуть серьезные проблемы и не только, связанные с языком общения.

Не менее серьезная проблема, с которой могут столкнуться публичные социологи, взаимодействуя с общественностью, связана с тем, что профессионалам понятна невозможность единой социологии[81], общественность же, напротив, исходит из единства социологической науки. Общественность ждет «мнения социологов», имея в виду главным образом традиционную «публичную социологию». Но «говорить от лица всех социологов трудно и рискованно». Иными словами, здесь речь идет о проблеме представления социологии общественности[82].

Наконец, существует и проблема согласования прав общественности и обязанностей власти, ГРБС[83]. Именно такая постановка вопроса, на наш взгляд, возможна и необходима, поскольку установка на развитие диалога власти и общественности – не только требование дня, связанное с, например, процессами глобализации. Фокусирование внимание именно на таком взаимодействии общественности и чиновников связано с необходимостью вовлечения широкой общественности в оценку расходования бюджетных средств, эффективность которого остается весьма низкой, становлением новой социальной политики, ориентированной, в частности, на актуализацию и развитие человеческого капитала[84]. В силу сказанного прибегнем к таблице, с помощью которой предлагается акцентуация внимания публичных социологов на проблеме связи прав и обязанностей субъектов, взаимодействующих на поле публичных слушаний (далее – ПС).

Таблица 2