НАЦИОНАЛЬНО-ГОСУДАРСТВЕННАЯ ИДЕОЛОГИЯ 4 страница

2. Критицизм. Данный регулятив обогащает политическое сознание чув­ством здорового релятивизма, нацеленного против догматизма, авторитар­ности. Критицизм есть проводимый на почве политики демократизм, реа­лизуемый как установка на непрестанное испытание, экспертизу на состоятельность, сопровождающуюся выбраковкой фрагментов военно-политической деятельности. Отсутствие критики порождает бездоказатель­ность, разрушает возможность находить и отстаивать некий курс с пози­ций рациональных достаточных оснований, культивирует фетишизм,

Национально-государственная идеология

субъективизм ит. п. В этой связи понятно, почему гарантирующий наилуч­шую обоснованность, исключающий беспринципность критицизм являет­ся спутником нового мышления. «Сколько погибло цивилизаций, потому что в свое время не было хороших критиков»,— некогда замечал А. Че­хов. В наши дни роскошь отсутствия критики непозволительна: слишком велика ставка, слишком фатален, предопределен исход, к какому поведет ущемление, деформация критицизма.

3. Гуманизм. Последовательный учет и проведение всечеловеческих ин­тересов в государственной деятельности устраняет предпосылки разрыва политики и морали. Если раньше в практике выработки и принятия поли­тических решений господствовала вседозволенность, то в современности положение дел существенно иное. В рамках утверждающегося планетар­ного сознания проходят лишь общественно целесообразные, гуманитарно оправданные возможности.

Проблема гуманитарного контроля деятельности — порождение по­стклассической эпохи — не была известна ни античной, ни классической культуре. Дня античных мыслителей, исходивших из единства истины и бла­га, когнитивною и нормативного планов человеческой жизнедеятельности, взаимопроницаемость познавательного и этико-гуманистического была ра­зумеющейся. Вероятно, по этой причине, знание, отделенное от доброде­тели, Платон вообще не удостаивал титула науки, уподобляя его плутовству.

Однако дело обстоит сложнее. Практика выявила отсутствие предуста­новленного консенсуса истины и блага, знания и его потенциального ис­пользования в социальном опыте.

Жизнь показала несостоятельность античного наивного этико-гумани­стического обоснования деятельности: несовершенство от незнания, а со­вершенство — спутник знания. Вопреки этому оказалось: несовершенст­во, дисгармония зачастую — порождения сознательной деятельности, находят опору в знании.

В настоящее время, когда политика не отделима от своих применений, когда она является инструментом разрешения общечеловеческих проблем, когда отдается ясный отчет, что деятельность политического лидера не может осуществляться безотносительно к учету последствий, какие мо­гут вызвать ее плоды, когда очевидно, что в сфере политики в гораздо большей мере, чем в любой другой сфере, должна достигаться соразмер­ность между пропагандой и реалиями жизни, — в настоящее время поли­тика не в состоянии быть гуманитарно нейтральной к своим проявлени­ям, результатам. Отсюда — разрушение конфронтации политики иморали и сознательная гуманизация политики, или признание приоритетного ха­рактера для нее общечеловеческих ценностей, идеалов.

373Раздел VI_____________________________________________________$

4. Реализм. Подобно ученому политик должен исходить из трезвого учета фактов, видя их такими, каковы они есть. В контексте нашей темы можно говорить о формировании широкой концепции ответственного реа­лизма, имеющего как внешние, так и внутренние измерения.

В первом случае речь идет об учреждении нового международного порядка, поддерживаемого преобладанием полигики над логикой силы,¹ исключением насилия из средств решения исторического и социально-политического соревнования народов, признанием равной ответственно-стидвух сверхдержав за обеспечение безъядерного, ненасильственного мира на основе равной безопасности, обоюдных гарантий, демонстрации взаимотерпимости, взаимоуважительности в отношениях друг с другом, готовности к разумным компромиссам.

Во втором случае имеется в виду пересмотр или существенная транс­формация неадекватных формул, препятствовавших или ослаблявших возможность продуктивного диалога между странами в международном масштабе.

5. В соответствии с принципом конкретности тождества (идея различия в тождестве) концепция универсального взаимосвязанного мира дополня­ется концепцией баланса интересов. Обеспечением перестройки всего спектра межгосударственных отношений между Востоком и Западом на фоне остающихся взаимонедопониманий, разногласий оказывается плат­форма равной безопасности, предполагающая:

— устранение одновариантности подходов;

— повышение эффективности обратных связей;

— разблокирование региональных конфликтов;

— пересмотр режимных ограничений;

— установление гласности в военно-государственной области;

— демилитаризацию в любых ее формах;

— активные личностные контакты лидеров стран.

Как видно, просматривается широкоохватывающая ориентация, откры­вающая перспективу расширения политического сотрудничества на базе сохранения автономности высших интересов, однако при двусторонней неспособности к нападению.

6. Плюрализм. В наше время предельной мобилизации разума и здра­вого смысла, когда утрачивают силу формулы доядерного локального мышления, и среди них технологическая самоуверенность, автаркия, все­дозволенность, человечество не может не реализовать свой жизнеутвер­ждающий вселенский интернациональный шанс, дабы избавить мысль от кошмара «самое страшное — будущее». И здесь в соответствии с установ­ками конкретности, всесторонности, объективности охвата событий новая

____________________ Национально-государственная идеология

Е^ОПОЛЯрНОЙ.

■ Поддержание максимально прочного режима добрососедства и доверия \t обусловливает деидеологизацию международных отношений, исключение |ιρ дипломатии самодовлеющею параметра идейных разногласий.

jt Преодоление раскола мира немыслимо без снятия извечного антагониз-|ыамежду Западным и Восточным блоками. Поэтому в качестве первого | шага для приближения этого должен возобладать фактор терпимости, f обеспечивающий иную мыслительную культуру на базе идейного плюра-

.'..;. Стимулируемый новой политической философией идейных плюрализм

£ неанархическая стихия, не произвольная играмыслительных сил, это —

| механизм разработки и воплощения оптимальных решений, отражающий

У' исторически сложившуюся дифференцированное! ь мирового сообщест-

. ва, наличие разных целей, интересов. Уважение к оппоненту, отказ от

| идеологической чванливости, монополии на истину, стремление понять

инакомыслящего, гносеологически желательный оправданный реляти-

·.. визм, здоровое сомнение в собственной непогрешимости, готовность к

корректировке отстаиваемой линии в конечном счете и формирует то, что

отличает подход современного политика. Ибо быть политиком и не быть

готовым к положительному самоизменению невозможно.

Указанные и некоторые другие требования образуют в совокупности эвристический потенциал вселенской идеологии, который оказывает ре-Ϊ альное воздействие не только на формирование новой политической фи­лософии, но и на решение текущих политических проблем. Воздействие это осуществляется как ценностная ориентация творческого процесса в политике. Идеология не поставщик верных ответов на все случаи жизни, а некая руководящая схема выработки адекватной и притом вполне кон­кретной позиции. Идеология есть высокая практически-духовная культу­ра, функционирующая как обобщение истории познания мира и раскры­вающая общие закономерности, тенденции перехода от наличных состояний и фаз в развитии к последующим.

В условиях современности имеет место актуализация в особенности тех идеологических положений, которые позволяют зафиксировать суть динамического характера нашей эпохи, определить основные движущие силы мирового развития и в итоге дать адекватную панораму и перспек­тиву истолкования происходящих процессов через призму высоких жиз­неутверждающих идеалов гуманизма и человечности.

Сопоставительно со вселенской национально-государственная идеология по объему более узка. Привлекая мысль А. Блока, можно сказать: выражая

375Раздел V7

веру народа в свои исторические судьбы, совершенство, самовозвышение, вполне реалистично, без «мании грандиоза», она формирует понятие еди­ного и мощного потока, который несет на себе драгоценную ношу смыс­ла и перспектив национального творчества, национального созидания. Ис­ходя из положений, что сила и свежесть нации зависимы от идеологии, что без мобилизующей идеологии нет нации, которая в этом случае обречена на прозябание, — исходя из этих положений как из неких сущностных предпосылок, по возможности трезво, непредвзято оценим положение дел в России.

В России ныне сложился особый тип общественно-политической реаль­ности, который не является каноническим. Говоря прямо, это — динами­ческая остросоциальная ситуация, поражающая драматизмом и непред­сказуемостью хода процессов. Современность подвела нас к возможному нашему рубежу, где вслед за Ф. Достоевским можно сказать: все начина­ют осматриваться, рыться кругом себя, разбираться, анализировать и свет, и друг друга, и самих себя. Определенно, наступила какая-то всеобщая не щадящая никого исповедь, ищущая заверений, что Россия, народ ее в сво­их силах далеко не иссяк, что он может и должен воспрянуть.

Во всеобщей народной исповеди, поисках бодрящих доказательств — глубокий резон. Он в укреплении сознания, что россияне не полые люди, достойны лучшей доли, что Россия — вечно мчащаяся птица-тройка не летит по истории из ниоткуда в никуда. В ней есть обретаемая в вере, зна­нии, опыте жизни особенная преображающая сила, упрочивающая неслу­чайность идеи России—Феникса — олицетворения возрождения.

Россия — созидающаяся держава. Как во все и всякие времена, и теперь в ней, используя мысль А. Герцена, нет ничего оконченного, окаменелого: все здесь находится в состоянии раствора, приготовления, всюду чувству­ется известь, слышны пила и топор. Ни Россия, ни российский народ пото­му не кончились. Они начинаются, они — в будущем. Понимание этого по­ставляет надежду на грядущий отечественный взлет, национальное обновление.

Однако сама по себе надежда — мать глупых. Сколько-нибудь заметный ход судна истории обеспечивается не парусами надежды, а снастями воли и ума. Отсюда вытекает необходимость чего-то большего, нежели образы, выношенные мечтой и страданием, — должно быть нечто, что целеориен-тируя, выражая существенное, и по горизонтали, и по вертикали, и по про­чим геометрическим протяженностям, сочленяло бы разум и действие, со­общало сознание, зачем, как, вследствие чего укладывать желаемые события в пределы реалий человеческого существования. Этим сжатым и заслужи­вающим тщательного обдумывания «нечто» является мировоззренческий

I

Национально государе швейная идеология

комплекс, поставляющая механизм осуществления идеалов в согласии с логикой бытия трезвая идеология.

Оттолкнемся от уверенных, опирающихся на знание пружин социального устроительства слов Ж. Сореля: «Каждое общество нуждается в каком-либо великом мобилизующем мифе». Мода на мифы у нас не прошла (тот же наив, идущий от предположения, будто тотальная «игра в перемену места­ми» (И. Бунин), подразумевая непременное замещение «партократического» «демократическим», суть панацея от всех наших бед, — из разряда дей­ствующих мифологем), тем не менее в наличном строе жизни просматри­вается прагматическое антимифологическое, которому мало аналогов в отечественном приближенном и удаленном прошлом; естественное вер­шение истории берет свое, обусловливая движение к реалистическому, медленно, но заметно по всем уровням вытесняя наносное, вымышленное, нереализуемо-неадекватное. Дело, разумеется, не в словах, и говоривший о социальной мифологии Ж. Сорель в корне прав. Он указывает на явле­ние, которое вводит нас в глубь самой сущности обсуждаемой темы. Име­ется в виду ставка на смысложизненные универсалии, ценностные аб­солюты, позволяющие решать принципиальную проблему ментальной, а также деятельностной идентичности, тем самым трансформируя разроз­ненное население в сплоченный народ с развитыми признаками националь­но-государственной организованности.

Нас не должен сбивать с толку термин «мифологический». Представля­ется неопровержимым, что без соответствующей социальной мифологии (идеологии) невозможно созидание народом своего собственного бытия: неопределимы источники, резервы национального самовоспроизводства, нерефлектируемы пути и линия коллективного творчества. В дальнейшем будет еще развернут ряд доказательств сказанному, но и отмеченного до­вольно, чтобы утвердить: кампании деидеологизации пора положить ясный и явный предел. Одно дело социальная санация — конец монополии узко­лобых и во многом корыстных, хищных дельцов от одной партии. Другое дело — фундаментальный этос существования, судьбоносные вопросы, за­трагивающие механизмы, векторы самого общественною устроительства. Первое дело очевидно, оно сделано. Так что самое время остановиться. Пролонгирование деидеологизации чревато полным и непоправимым рас­падом, к несчастью, уже наблюдающимся.

Классическая идеология коммунизма канула в Лету. В менталитете зияющая пустота с характерным чувством безвременья, неуверенности, не­устойчивости, смуты. Говоря слогом А. Герцена, какая-то тревога прони­зывает душу, не дает отдохнуть, отнимают спокойствие ожидание реформ, трудная ухабистая дорога, движение вспять, ложные шаги мечущегося

377Раздел VI

Национально-государственная идеология

правительства, постоянные и пустые обещания бездарных мелкотравчатых! политических фигур, отгороженных от собственного народа, — все это, 1 равно как и усиливающаяся безысходность, беспросветность жизни под-j держивает лихорадочное, близкое к отчаянному болезненное состояние, \ подтачивает устои существования. Положение длительное время непере· \ носимое. На сакраментальный, но естественный вопрос «Как быть?» име-ίется лишь один ответ. Поскольку в менталитете нации не может быть щк куума, постольку правильно приняться за второе дело — направленную? реидеологизацию: формулирование и привитие национально-государствен-' ного сознания, которое во всех отношениях оправданно оформлять не как демонстрацию несбыточных идеалов, досужее удовлетворение «извечноц тоски по недостижимому» (В. Короленко), но как самоионимание, уточне-ние святынь, высших идей, целей, без коих не существует ни нация, ни от­дельный ее представитель. Национально-государственная идеология, следо­вательно, видится нам как искренняя апология Отечества, memento Patriara (помни о Родине), умножающая живую силу народа и восстанавливающаяся национальную «il-концепцию» с исконно высоким историческим статусом России как влиятельной сверхдержавы.

Патриотическая идеология — какой ей быть? Подобно иным высоким словам, таким, как любовь, добродетель, слава, истина, слово «патрио­тизм», справедливо констатировал Н. Чернышевский, часто употребляется во зло не понимающими его людьми для обозначения вещей, не имеющих ничего общего с истинным патриотизмом; потому, употребляя священное слово «патриотизм», часто бывает необходимо определять, что именно под ним разумеется. Избегая торжественности в формулировках, наш оте­чественный патриотизм мы будем толковать как специфическую настрой­ку эмоционально-волевой и сознательной сферы, которая противостоит социальной деструкции, центробежности, развалу, способствует консоли­дации общества, привнося в него элементы стабильности, инвариантности, непрерывности и стимулируя положительное творение национальной ис­тории. Если брать глубже, инспирирующий и концентрирующий энергию народного духа патриотизм есть способ формирования групповой жизни, исходя из идеалов сохранения и упрочения нации, из понятий прямой (но не прямолинейной) национальной целесообразности. Патриотизм, следо­вательно, связывается нами с принципом почвы, началом этносоциального становления, выживания, процветания. На уровне общественного созна­ния патриотические, всегда достойные движения души обеспечиваются, как утверждалось выше, эффективной национально-государственной идео­логией. В совокупности целеориентирующих установок, императивов по­следняя представляет духоподъемную эвристику, решающую двоякую

Гзадачу:консолидации нации на базе реалистических моделей добротной, ί Иикаки никем не ущемляемой жизни и достижения баланса горизонтальноЭтнического и вертикально государственного. Решение этой задачи во всех ':смыслах— вопрос вопросов. В плане его рефлексии выскажем несколько . квалифицирующих суждений о видоопределяющих признаках России и их проявлении в контексте общих тенденций общественного развития. I Прошлая идеология, как квинтэссенция кружкового, нарочитого роле-. ВОГОсознания, всякий частный интерес выдавала за всеобщий. Требования Наличного момента влекут инверсию, обязывают всеобщий интерес пред­ставлять как частный. Процедура партикуляризации всеобщего (нацио­нального) интереса, однако, не может опираться на известную страновую стереоскопию — объемную схему геополитического поведения с градуи­рованием на «Юпитеров и быков», со стратегией и тактикой этносоциаль­ного полагания. В плане содержательного оконтуривания данной стерео­скопии нам не уйти от давно инадрывно обсуждаемой проблемы .. самобытности России. Почему считают, что «российский народ может пойти по иному пути исторического развития, чем по тому, каким были выработаны учреждения других современных народов»?⁸ Действительно, почему? В доктринальных истоках идеи особого пути России — концеп­ция богоизбранности русского народа, народа богоборца, богоносца. Ус­тойчивая инерция этого подхода сохраняется и усиливается славянофила­ми, народниками, революционными демократами и, далее, большевиками, привнесшими в звучание темы «особого пути» мотив формационной обособленности. Так как по данной проблеме мы обозначили свою пози­цию ранее, в качестве решительного резюме, которое, правда, несколько нарушает последовательность рассуждения, но зато придает ему одно­значность, зафиксируем: концептуально ложный мыслительный ход от допущения формационной обособленности социальных таксонов (насиль­ственный прерыв органического развития с силовой культивацией «ори­гинальных» структур) в общественно-политическом смысле отдает крими­налом, потворствуя беззаконию, авантюрам. Изначально отметая революционный авантюризм иискренне высказываясь за граждански здо­ровый оппортунизм и эволюционизм, вопрос о социально-политическом измерении возможности особой формационной поступи России, во вся­ком случае для себя, считаем исчерпанным и закрытым.

Тезис об особой стати России мы готовы обсуждать в цивилизацион-ной плоскости. Здесь Россия предстает автономным этнокультурным

Герцен Л. И. Собр. соч. В 8 т. М., 1975. Т. 8. С. 229.

379Раздел VI

ландшафтом со своей географической, климатической привязкой, истори- "I ческим, психологическим антуражем, со своим внутренним потенциалом, | возможностями, традициями, перспективами. Каковы семантические кон- } секвенты подобного разворота темы? Ответу на вопрос способствует уточ- t нение взаимосвязи русского национального характера с судьбой России.

РОССИЙСКИЙ КОСМОС

«Когда видишь, как эта огромная империя с большим или меньшим бле- .] ском в течение двух веков выступала на мировой сцене; когда видишь, как I она по многим вопросам приняла европейскую цивилизацию, упорно от- 3 брасывая ее по другим, более важным, сохраняя таким образом ориги- \ нальность, коюрая, хотя и является чисто отрицательной, но не лишена тем не менее своеобразного величия, — когда видишь этот великий исто-рическийфакт, то спрашиваешь себя: какова же та мысль, которую он скрывалза собою или открывает нам; каков идеальный принцип, одушев­ляющий это огромное тело, какое новое слово этот новый народ скажет человечеству; что желает он сделать в истории мира?» — интересовался В. Соловьев.

Мы разделяем трактовку России как евразийской цивилизационной общ­ности, усматривая ее особенность не в мистической невыразимости, а в полиэтнизме, веротерпимости. Россия — не Запад и не Восток обособлен­но, а и Запад и Восток совместно. Россия — континент Евразия, и в этом ее двойственность, синтетичность, обусловливающая открытость к влия­ниям и одновременно самобытность. Ситуация России не воспроизводи­ма и не дублируема; для нее не подходят штампы. Говоря об этом, нельзя не сослаться на опыт меж- и многонациональных образований, каковыми выступают ЕЭС и США на Западе и страны Азиатско-Тихоокеанского ре­гиона на Востоке. И здесь, и там очевидны однородность, гомогенность со­циальных, культурных, религиозных и экзистенциальных структур, консо­лидируемых посредством агломерации.

Ничего подобного не наблюдается в России, где осуществляется кон­такт разнородных, гетерогенных, несовместных по массе признаков структур, объединяемых посредством конгломерации. Последняя, конеч­но, вызывает диффузию, взаимопрорастание общностей, но не их снятие. Здесь имеются в виду такие столь характерные для интенсивных, долго­срочных этнических, культурных и иных соприкосновений эффекты, как эффекты ассимиляции, поглощения с формированием итоговых «чистых» линий (специфических гомогенных этносов).

Национально-государстве иная идеология

Понимание различности типов консолидации этносов в социум в Рос­сии и ином мире подводит к мысли о неприемлемости для нас стратегии заимствования, насаждения, культивации внешних нам программ и рецеп­тов общественной модернизации. Не все, что хорошо кому-то, будет тако­вым для нас. Поэтому перспектива национального возрождения просмат­ривается вне узколобой колеи подражательства. Вместе с тем установку на свой цивилизационный путь будет правильным совместить с обостренно-критическим сознаваыием того, почему традиционно прокламируемый нами особый исторический путь до сих пор приводил лишь к удручаю­щим результатам.