РЕФЛЕКСИИ ГОСУДАРСТВА 5 страница

Права человека. Пожалуй, впервые проблема прав человека получила развернутую тематизацию в трагедии Софокла «Антигона», где мощь са­моутверждения жизнедействующего лица вступила в антагонизм с обще­ственным установлением. Лицо как гражданин имеет правовой статус, опекаемо, иодзащитно, однако лишь в случае правообязанности. Всякий подрыв последней, чреватый правоотступничеством, раскручивает желез­ный маховик возмездия. Возникает коллизия лица — государства. Но если государство, не создавая рая, все же уберегает от ада, — как в щепетиль­ных вопросах судьбы, прав человеческой личности защитить лицо при его соприкосновении с адской машиной государства? Решение, найденное в эпоху Софокла, находимо в принципе.

В ординарные отрезки жизни нрава человека приоритетны над закона­ми государства. В основе такой трактовки — идея неотчуждаемости ес­тественных прав личности, на кои не могут посягать ни народ, ни закон, ни государство. Трактовка эта, очевидно, существенно лимитирует прояв­ления государственного суверенитета вплоть до возможности вмешатель­ства во внутренние дела государства. Производится это в опоре на «экс­территориальные» гуманитарные ценности, поднимающие реальные права человека выше формального уважения, соблюдения национально-государ­ственной независимости (доктрина ОБСЕ).

Вопрос прав человека следует трактовать широко — в створе возмож­ности полноценной самореализации личности в границах (этнического, национально-государственного, политического) социального целого. Здесь подлежит оценке уровень совершенства, зрелости общественного

313Раздел V

устройства, нереактивного к запросам, потребностям, озабоченностям от­дельного гражданина, степень участия государства, общества в судьбе личности. Другими словами, требует квалификации мера приобщенности социума к высотам гуманитарности,сказывающаяся в воплощении прав и свобод человека (декларируемых законами, пактами) в реальной госу­дарственно-правовой практике.

Поскольку в совершенствовании человеческого общежития нет никаких начал заранее установленного масштаба, речь идет только о том, чтобы в контексте весьма (порой кричаще) несовершенной жизни обеспечить некий абсолютно обязательный набор социальных гарантий свободного, достой­ного развития любого индивида безотносительно к особенностям полити­ко-экономического, организационного, правотворческого, правопримени­тельного порядка государства. Элементы такого рода набора фиксируются принципом уважения основных прав исвобод человека, включенным во Всеобщую декларацию прав человека, принятую ООН в 1948 г, В кругу данных прав — комплекс прав по поводу гражданства и его изменения, право на убежище, право на защиту своих и чужих прав и интересов, право на социально-политическое участие, свободу убеждений, объединений, пе­редвижения и др.

На уровне национальной государственности права исвободы лица отображаются конституционным статусом гражданина (юридически сво­бодная, полноценная личность, обладающая социально-политическими правами) и обеспечиваются установленным (в идеале не разрешитель­ным, а уведомительным, регистрационным, инициативным) регламентом реализации. На международном уровне права и свободы лица гарантиру­ются коллективными санкциями, помимо общества, в обход националь­ного государства восстанавливающими элементы реального права по­средством привнесения их извне.

Возвращаясь к исходному, резюмируем. Понятие баланса власти вполне может быть передано сентенцией Септимия Севера, наставляющей сыно­вей: «Живите дружно, обогащайте солдат, не обращайте внимания на ос­тальных». Что, собственно, советуется?

1. Не допускать междоусобиц, раскола высшего административно-бю­рократического эшелона.

2. Удовлетворять запросы «человека с ружьем», не допускать пикиров­ку власти с силой.

3. Управляя, не натягивать вожжи, не насиловать народ, не тащить в «идеальное» состояние массового человека; народ прожектерски не интег­рируемая масса, не докучает власти, пока власть не разрушает здоровой естественной самоорганизации народного жизнстока.

Государство

■ Баланс территории. Политическое вещество, по аналогии с биотой взя­тое в целом, как известно, консолидируется в некую структурированную оболочку — нолитосферу⁶⁷. До недавнего времени в ее толковании доми­нировали два конкурирующих подхода — географическое направление, ре­дуцирующее политическую жизнь к патуроморфной основе, и социально-политическое направление, выражающее существо политических процессов в качественном языке обществоведческих умозрений. Ни редук­ционизм, ни отрешенное конструирование в понимании многомерной по­литико-социальной реальности состоятельными не являются. Возникает необходимость нахождения адекватной семантической основы, поставляю­щей надежные начала концептуализации явлений политосферы. Говоря кратко, подобной основой выступает количественно детализируемая систе­ма взглядов, осуществляющая симбиоз натуралистических, исторических, цивилизационных, этнокультурных, идеократических определений. В исто­ках такой линии — мальтузианство, исключающее качественную созерца­тельность, и модели классиков геополитики, вводящие в политологические рассмотрения хорологические зависимости. Остановимся на последних.

Характер государственности помимо исторических, национальных, политических, хозяйственных, социальных, культурных детерминаций определяется природной средой, географическим положением конкрет­ных социумов. Основания государства, отмечал Ш. Монтескье, всегда со­ответствуют «физическим свойствам страны, ее климату — холодному, жаркому или умеренному, качествам почвы, ее положению, размерам, об­разу жизни ее народов — земледельцев, охотников или пастухов, — сте­пени свободы, допускаемой устройством государства, религии населения, его склонностям, богатству, численности, торговле, нравам и обычаям; на­конец, они связаны между собой иобусловлены обстоятельствами своего возникновения, целями законодателя, порядком вещей, на котором они утверждаются»⁶⁸.

Положительная теория средового (географического) фактора примени­тельно к государственности поставляется политической географией игео­политикой.

Политическая география, выделяя относительно однородные участки политических ландшафтов, проводит политоморфологическое райониро­вание, отслеживает причины варьирования (интенции, интенсивность) по­литических процессов в зависимости от территориальных локалов (поли­топов).

°См.: Философия политики. С. 16.

^№Монтескье Ш. Избр. произв. М., 1955. С. 168.

315Раздел V

Геополитика синтезирует рельеф и ценности, просматривает связи про­странственных конфигураций с реальной политической активностью, ус­танавливает корреляции пространства с национально-государственными параметрами, расценивает протяжение через призму его сращенности с цивилизационным состоянием народа.

Политические структуры, таким образом, погружаются в фазовое про­странство, описывающее их поведение в терминах координатно-импульс-ного многообразия.

С позиций учета регионального местоположения, планетарного распо­ложения стран в мир-системе государства подразделяются на теллурокра-тии (континентальные державы, проводящие материковое расширение — колонизацию — пространств сухопутным путем) и талассократии (мор­ские державы, ведущие захват территорий водным путем). Теллурократии враждуют с теллурократиями: Германия с Францией, Россией; Польша с Россией; талассократии — с талассократиями: Англия с Испанией, Голлан­дией. (Иные подходы, отстаивающие идеи, будто талассократии воюют с теллурократиями и всегда побеждают, беспочвенны, основаны на пере­дергиваниях фактов, очевидных подтасовках, натяжках, недоразумениях. Не Англия победила Францию, а Россия. Не Англия и США выиграли вой­ну у Германии, а Россия.)

Центральная роль во всех страновых пикировках отводится сильным державам, обладающим двойной принадлежностью к теллуро- и талассо-кратиям. Это — США, Китай, Германия, Россия. Без их участия ни один сколько-нибудь серьезный вопрос мировой гегемонии, стратегического ли­дерства не может ни ставиться, ни решаться. США — обладатель капиталов, баз данных, технологий. Китай — средоточие колоссальных людских, ес­тественных ресурсов. Германия — мощный центральноевропейский лидер. Россия — невзирая на затянувшуюся промышленную стагнацию, — инду­стриально продвинутое государство, великая держава, стяжающая 1/8 пла­нетарной суши.

Ключевая географическая, геополитическая партия России на земном шаре нашла достойное рефлективное отображение в концепции хартлен-да⁶⁹. Хартленд — осевая зона, костяк, стержень, сердцевина мира — со­средоточивает внутреннее пространство Евразии (Центральная, Восточ­ная Европа, Россия, Тибет, Монголия). Хартленд опоясан великим морским путем мира, начинающимся во внутренних и окраинных морях Старого Света, проходящим через Средиземное, Красное море, Индийский океан, прибрежные моря Дальнего Востока и заканчивающимся в Охотском

"Mackinder //. The Geographical Pivot of History. // The Geographical Journal. 1904. № 24.

Государство

море. К морскому пути прилегает разделяющий его с хартлендом рим-ленд— концентрическая буферная зона, включающая Западную Европу, Ближний Восток, Турцию, Иран, Афганистан, Китай, Восточную Сибирь, Аравийский, Индийский, Бирмано-Сиамский полуострова⁷⁰.

Просматриваются два стратегических варианта развития: либо харт­ленд (теллурократии) давит на римленд, подминая страны внутреннего полумесяца — Финляндия, Скандинавия, Турция, Китай; либо римленд (талассократии), играя на противоречиях Германии — России, России — Китая, сжимает, теснит хартленд. В качестве естественных следствий по­добной картины Россия стремится добиться партнерства с Центральной Европой, Дальним Востоком; США стараются заполучить монополию в западной полусфере, создать плацдарм (трансатлантические, транстихо­океанские базы) для доминирования в римленде с целью экспансии в Цен­тральную и Восточную Европу, на Дальний Восток.

Из несколько абстрактной конструкции хартленда применительно к гео­стратегической ситуации России аналитически получаем вполне верифи­цируемые, добротные максимы:

1. Нельзя сужать континентальный массив; геополитически противопо­казано дробить хартленд, потворствуя вовлечению осколков дробления в зону влияния римленда (ср. с постсоветской геопланетарной конфигура­цией, где вновь возникшие независимые государственные образования — бывшие республики СССР втягиваются в поля притяжения непророссий-ски настроенных региональных лидеров).

2. Блок с восточным соседом всегда выгоден западному партнеру по хартленду (Германии выгоден союз с Россией, России — с Китаем).

3. Недопустимо разъятие пространства хартленда с блоком западного и восточного соседа без России (охват России с западного и восточного концов). Соответствующее фланкирование предпринято в рамках тройст­венного союза по геополитической оси Рим — Берлин — Токио, как бы перекрывавшей хартленд. Ввиду прямой угрозы национальной безопасно­сти последовал логичный ответ: Россия пыталась вклиниться в альянс дер­жав оси, а по провале попыток вступила в антигитлеровскую коалицию.

Панорама блокообразования, открывающаяся с вершин России, выгля­дит как множество потенциальных союзов государств:

— Севера против Юга — расовая консолидация индустриально разви­тых белых стран против промышленно отсталых желтых и черных стран, объединение национальных мегаполисов против этнического гетто, авто­хтонов метрополий против аллохтонов колоний;

'"Spykman N. The Geography of The Peace. N. Y, 1944.

317Раздел V

— Западной Европы и России против Центральной Европы — рестав­рация антигерманского альянса в противовес гегемонииГермании в Цен­тральной Европе и мире;

— Центральной, Западной Европы и России против США — антиатлан-тистский пакт против американского глобализма;

— Западной, Центральной Европы и США против России — сценарий продвижения НАТО на восток с ущемлением российских интересов.

Антиципируя худшее, надлежит приступить к активному разыгрыва­нию континентальной карты, для чего форсировать:

— освоение северо-востока страны — воскресить проект Бадмаева, вдохяуть новую жизнь в незавершенный проект БАМа;

— усиление позиций на западном театре — реконструкция Архангель­ского порта, строительство терминала в Кронштадте, прорубка шоссейно­го коридора через Польшу в Калининград;

— восстановление хартленда через обязательный союз с Белоруссией, Казахстаном, Киргизией;

— выход к теплым морям Юга — нормализация отношений с Украи­ной, установление партнерства с Ираном против Турции, с Афганистаном против Пакистана;

— укрепление стратегического Тихоокеанского флота, обеспечивающе­го присутствие в АТР.

В книге «Реформы и контрреформы в России» говорилось о порочном черте отечественной истории, где практикуется укрепление власти в обмен на сдачу пространств. Между тем баланс территории заключается вовсе не в сдаче пространств, а в их укреплении. Сужение территории не фун­дирует власть, напротив, фундирование власти наращивает территории.

В переживаемый момент своего бытия человечество вступило в фазу серьезного испытания потребительской стратегии существования. Бази­рующийся на индустриализме, нещадной эксплуатации природного тела цивилизационный проект вестерна дает сбой. Истончение жизнепитающей среды, подрыв органических источников воспроизводства, включая воду, почву, атмосферу, животное разнообразие, ставит человечество на грань катастрофы. Экологический, экономический, духовный кризисы подвели к пониманию, что индустриализм и консыомеризм слишком своекорыст­ны, как некие глубинные ценности не обеспечивают выживания. Проект вестерна в масштабах человечества ни в коем случае не всеобщий. Если он находит воплощение в благополучнейшем отсеке мирового сообщества, то исключительно благодаря экспансии — финансовой, информационной, технологической, военной, — влекующей цивилизационные конфронтации и разломы. С учетом сказанного мир не един — есть страны-доноры и

Государ с те о

страны-реципиенты, откуда следует, что с Западом, питаемым иными фрагментами мира, невозможно интегрироваться всем — нечего будет по­треблять. На основании изложенного, естественно, возрастает ценность натуральных богатств — территории становятся первейшим и крупней­шим достоянием наций.

' I Коммунисты развалили Восточный блок, демократы — СССР, играю­щие с огнем этнократии патриоты грозят развалить Россию. Бездарной сдаче пространств, манипулированию территориями должен быть поло-

■ жен однозначный конец. Великобритания при выходе из имперской фазы сдала заморские территории, но даже в мыслях не имела трансформиро­вать статус примыкающих пространств (Северной Ирландии). Сходная асимметрия проступала во Франции в отношении Алжира и внутренних автономизирующихся провинций. Аналогично в Испании относительно заморских владений и той же страны басков. Примеров достаточно для заключения: статус прилегающих к метрополиипространств не модифи­цируется. У России нет резервных (заморских) предназначенных для сда­чи территорий. У нее есть лишь собственные территории, заселенные эт­нически гетерогенными россиянами. Великобритания распалась как империя, но не как государство. Россия оформлялась как империя, но тер­риториально не может быть развалена как империя — это означало бы для нее распад государства. Франция могла вывезти из Алжира этнических французов. России некуда (и незачем) вывозить этнических (есть ли такиев качестве «чистых» вообще?) русских.

Неразрешимая, казалось бы, проблема имеет решение во взгляде, вво­дящем многозначительную благотворную динамику приоритетов: Россия не империя русских, а сильное (имперское) государство россиян; граждане его всецело заинтересованные в укреплении государственности, идут не против русских, а с их участием ко всеобщему благу, верша желательную для всех новую державную судьбу.

Высшая цель гражданственности в территориальном вопросе — сохра­нение и укрепление целостности, которая в своем предельном прочтении, понимании представляется самоцелью. Она преследуется ex defmitio a tout prix (по определению). Через призму данного тезиса практическая по­литика руководства СССР иРоссии до августа 1991 г. оценивается одно­значно. Бездарное правительство, дереализованное маниловскими про­жектами общеевропейского дома (марионеточный президент СССР), свободной демократической России (недееспособный президент России), не имеет права бросаться историческими территориями, миллионами со­граждан. Геополитические ниши, государственный идентитет, националь­ные интересы — категории не чиновные, а народные. Только народ, а не

319Раздел V

прикормленная внешними, бездумно подыгрывающая этническим, регио­нальным внутренним элитам корыстная бюрократия имеет прерогативу распоряжаться национальной территорией. Здесь именно тот случай, где проступает примат народного над государственным (властно-должност­ным). Не иллюзорная европейская идея, о которой Ф. Достоевский про­ницательно говорил: «Они поняли... что мы знаем и понимаем все европей­ские идеи, а что они наших русских идей не знают, а если узнают, то не поймут... Кончилось тем, что они прямо обозвали нас врагами и будущи­ми сокрушителями европейской цивилизации. Вот как они поняли нашу страстную цель стать общечеловеками»⁷¹, — должна движить политикой. Ею должна движить вполне реалистичная русская (российская) идея — идея не заемного идеала, а собственного национального благосостояния. Российское государство как народный союз с явно народоориентирован-ными проявлениями власти и права должно озабочиваться перспективой России не как европейского, а прежде всего как национального государст­ва. С этих позиций поставгустовские (1991) геополитические реалии не по­лучают и никогда не получат народной легитимации. Национальное дос­тоинство немцев, ущемленное Версалем, восстановлено к середине 90-х г. Немцы ждали около 75 лет. Сколько потребуется для восстановления на­ционального достоинства россиян, ущемленного Беловежским договором, покажет история.

Интерпретатор свободного склада подытожил бы: идеал государства — державное состояние, где согласно балансам народа, власти, территории уютно, достойно, привольно живется как всем, так и каждому. Преуспе­вает народ, вольготно чувствует себя этнос, не сковано в самореализации законопослушное лицо. Верно. Остается лишь прояснить конкретные пути этого состояния достижения.

Традиции нужно критиковать, а не уничтожать. Квалифицируем тради­ции задания совершенной жизни, привлекая мысль Саллюстия, — того, чего никогда не было, но того, что всегда есть.

Социализм. Социализм как коммунистическая доктрина — популярное социально-политическое учение, изложенное на языке, не предполагающем количественных детализаций. Основу моделирования общественных тен­денций в нем составляет прогрессизм — презумпция устойчивого, динамич­ного, восходящего развития социума к тем или иным базовым ценностям. В соответствии с этим учением последними выступают: при коммунизме принцип «от каждого — по способностям, каждому — по потребностям», а при социализме «все во имя человека, все для блага человека». Первым

Государство

усомнившимся в значимости качественного конструирования обществен­ного состояния был Т. Мальтус. Английский священник остро поставил проблему планетарных (ресурсных) предпосылок социотворчества. Он, правда, ошибся в конкретных расчетах соотношения роста производства продуктов питания (арифметическая профессия) и населения (геометри­ческая прогрессия), но был прав в самом стремлении квантифицировать обществоведческие рассуждения.

Несмотря на это социалистическая доктрина по сей день является пре­имущественно качественной. Иными словами, она не сбалансирована ни с технологическими, ни с экологическими, ни с геополитическими реалиями. Исторический опыт свидетельствует, что ни одна из ценностей, провозгла­шенных социалистическими, в СССР не была материализована. Средства производства были отчуждены от народа (огосударствлены). Производи­тельные силы — из-за атрофии рычагов стимуляции и мотивации труда — не развиты. Плановость обернулась диктатом центрального администриро­вания, ведомственности. Научно-технический прогресс не был согласован с системой хозяйства. Благосостояние граждан не росло. Равное право на социальное участие отрицалось номенклатурной практикой. Подлинного народовластия достичь не удалось. Права человека не соблюдались. Одним словом, позитивная история развеяла миф о социализме как постоянно про­грессирующем во всех сферах бескризисном социуме. Производительные и гражданские рецессии оказались здесь столь же реальными, как и при иных типах политической организации.

Из совокупности практики социализма — от фабианской до революци­онно-демократической — заслуживают внимания прежде всего следующие идеи: продуктивной коллективной собственности; народной демократии; социального патронажа. Для их полноценного применения, разумеется, требуется предать забвению наиболее догматические элементы доктрины: цивилизационное путеводительство общества со стороны пролетариата; ставку на затратную, неэффективную и жесткую технологию решения со­циальных задач — революцию; всестороннее обобществление труда и про­изводства.

Социализм в нынешнем понимании — разновидность конституционно-правового государства, где установки демократии распространяются и на политико-правовую, и на социально-экономическую сферу.

Правовое государство. Оборотом «правовое государство» обогатил тезау­рус Р.Моль⁷². Отвлекаясь от нормативистского отождествления государства

⁷¹ Достоевский Φ. Μ. Поли. собр. соч. в 30 томах. Т. 25. С. 22.

^лСм.: Моль Р. Наука полиции по началам юридического государства. СПб., 1871.

21 Зак. 3993Раздел V

и права (правонеоформленных государств не бывает), отметим, что как исполненная пафосом гуманизма доктрина правового государства в части выработки рецептуры совершенного общественного состояния предпо­лагает:

— ограничение государственной власти правом;

— верховенство права над государством;

— конституционно-правовые гарантии свободы индивидом (коллекти­вов), невмешательство власти в сферу неотчуждаемых прав человека.

Правовое государство изначально противостоит патриархальной, пат­римониальной, полицейской, деспотической государственности⁷³, вводит примат частного права над публичным (исходные самоограничения госу­дарства перед гражданином). В качестве некоего индивидоцентричного идеала модель правового государства безусловно заслуживает внимания, Небессмысленна она и как техника осуществления, обеспечения правовой безопасности лица, оказывающегося один на один с формальной чинов-но-бюрократичной машиной государства.

Социальное государство. За формой гражданской демократии, соблю­дающей законные права и свободы членов общества, — социальное госу­дарство как вариант обеспечения условий самоопределения человека не только на основе права и личной безопасности, но и с помощью установ­ления гарантий социально обеспеченного существования. Симбиоз право­вого и социального государства - современные высоко развитые демокра­тические страны. В теоретико-модельном плане об аналоге их рассуждал Б. Кистяковский, вводивший сочетание «социалистическое правовое госу­дарство», в котором правовой строй совмещен со справедливыми начала­ми социального общежития⁷⁴.

Культурное государство. Наиболее совершенный, социально-справед-, ливый строй. Соединяя демократию, права и социальные обязанности, представляет форму сообщества свободных, равноправных, зрелых и обеспеченных граждан. Задачу создания такого государства в России ста­вили веховцы, движущую пружину реформирования страны в этом на­правлении видевшие в творческой, созидательно-государственной, гу­манной, умственно развитой, смотрящей на жизнь открытыми глазами интеллигенции⁷⁵. Такой интеллигенции, очевидно, еще предстоит наро­диться.

⁷³Stahl F. Philosophi dcs Pcchts. Heidelberg, 1856. Bd. 2. S. 137. ⁷⁴См.: Кистяковский Б. А. Социальные науки и право. М., 1916.

'⁵См.: Изгоев А. С. Интеллигенция и «Вехи». // Русское общество и революция. М.,1910.

Государство

5.9. ДИНАМИКА ГОСУДАРСТВА

В естественной эволюции государства проступает правило возрастания ^политической упорядоченности, граждански-представительского начала. Догосударственное состояние — деспотическое общение — потестар-^наявласть, опирающаяся на прямое, непосредственное могущество.

Государственное состояние — политическая организация, основанная на I кодификации норм, формализации взаимообязательств и их исполнения⁷⁶. Государственное состояние неуклонно эволюционирует по линии смяг-^Чения,нейтрализации политарных — силовых выбросов государственности. [Последнее воплощается в непременном демократизирующем дроблении ^статусов власти и социальности. Статус власти: деспотия (тирания) — абсо-I лютизм — полицеизм — конституционность — правовой строй-социальное > государство — культурное государство. Статус социальности: лицо — кор­порация — сословие — этнос — нация.

Однако полагать, будто в своем развитии государство с необходимостью : проходит стадии роста вплоть до отличающейся наибольшим совершенст­вом фазы культурного государства, было бы столь же верно, сколь и оши­бочно. Во-первых, речь идет об идеальных моделях, а значит? тенденциях, которые сами по себе автоматически не материализуются. На многочислен-[ ных извивах истории часты выпадения, уклонения, попятные движения, [ реставрации. Во-вторых, в согласии с заложенной Мальтусом, классиками ' геополитики количественной культурой вопрос динамики, перспектив объ­емных социальных форм всегда требует обсчета, увязываний с геоплане­тарным потенциалом. Здесь оказывается, что для обеспечения движения человечества по магистрали материачьной зажиточности, социальной спра­ведливости, политической отрегулированности натуральных источников не хватает. Прогрессистский порыв возвести «здание государства исключи­тельно на принципах разума» (В. Гумбольдт) идейно и психологически при­влекателен. Вещь в том, что он несбыточен. Созиданию счастливого (совер­шенного) общества препятствуют естественные возможности: развитые страны не имеют ресурсов, развивающиеся страны — капиталов. Не впа­дая в аиокалиптику, отметим крайнюю актуальность специальной рефлек­тивной проработки мировой ситуации fin de siecle (конец века).

Контрапункт жизни составляет реальность: наше существование опла­чивается тем, чего мы безвозвратно лишаемся. Ломаются природные ос­новы бытия, разрушается естественная среда обитания. В такой обстанов­ке усиливается геополитическая неоднородность мира: увеличивается

⁷⁶Подр. см.: Ильин М. В. Государство. // Полис. 1994. № I.

323Раздел V

Государство

конфликтогенность в отношениях между относительно незаселенными странами — обладателями сырья, запасов, угодий, неосвоенных террито­рий и всеми остальными, в первую очередь перенаселенными странами. Утрачивает справедливость положение: будущее за высокими технология­ми. Применительно к дефицитному миру оно корректируется так: буду­щее за высокими технологиями, оседлывающими естественные ресурсы. По мере убывания последних ценность их (безотносительно к технологи­ям) стремительно возрастает.

Сверхценность дефицитного мира — жизненные пространства, не успев­шая стать историей география. Борьба за нее составит осевой аспект бло-кообразования, регионального взаимодействия, международной жизни. Не идеология, не экономика, не культура будут яблоком раздора в действитель­ности. Им будут относительно разреженные, неосвоенные, незаселенные жизненные пространства. Силовые противоборства между нациями-госу­дарствами расположатся поблизости от них. Это и будут потенциально го­рячие точки мира.

Не погружаясь в данный интригующий сюжет, еще ожидающий своего освещения, в створе нашей темы выскажем только две мысли о государ­ственности вообще и отечественной государственности в частности.

1. Конъюнктурные марксистско-ленинские квалификации государства как «суррогата коллективности», «нароста на обществе»⁷⁷ располагаются за горизонтами здравомыслия, научной весомости, концептуальной трез­вости. За чертой ratio и марксистско-ленинская же утопия сокрушения государства под напором непосредственной демократии трудящихся. Пе­ред лицом перспективы глубоких геополитических разломов, обострения борьбы дифференцированных по национально-государственному призна­ку сегментов человечества за жизненные пространства выступать с про­граммой отмирания государства — значит впадать в слабоумие. То, что позволяет народам выживать в ужесточающихся условиях усиливающей­ся конкуренции, — есть держава, мобилизующая, согласующая действия масс государственная организация. Управление людьми не может быть заменено управлением вещами. Тем более далеко не в радужном гряду­щем. На этом основании в противоположность марксистско-ленинским грезам убывания роли государства по мере исторического развития мы формулируем закон возрастания роли государства в современном мире. Национальное государство осуществляет контроль природных богатств; оно снабжает народы гарантиями выживания.

"См.: Маркс К. Энгельс Ф. Соч. Т. 3. С. 75; Т. 45. С. 422.

2. Российской государственности хватит одерживать победы над здра-В.вымсмыслом. Пора начинать жить национальными интересами. Россия — §> уникальное национально-государственное образование, уникальное своим К натуральным богатством, колоссальностью. Процент освоенных террито-Б рий у нас ничтожен, мы доминируем на 1/8 планетарной суши. Вместо Щ того чтобы использовать свою исключительность природного моноиоли-f ста с пользой для себя, мы просаживаем принадлежащие нам сокровища. ¹ Наша интеграция в мировое хозяйство выглядит как практика сырьевого I разбазаривания. Это аксиоматично: экспорт чистого (необработанного) " сырья убыточен. 1996 год не только сохранил, но и усугубил сырьевую § структуру отечественного экспорта. Доля топливно-энергетического ком-ι плекса в общем объеме поставок составила около 50%, доля экспортеруе-* мого металла — примерно 15%, тогда как доля машин и оборудования — | приблизительно 9%. Принятая нами экспортная политика сбивает миро-t вые цены, способствует перераспределению доходов не в нашу пользу. А I ведь разведанных запасов той же нефти осталось на 43 года.

Еще немного и в мире установится новый порядок: без великой России с Россией — сырьевым донором.

Завещанное нам предками обязывает. Мы не выполним своей граждан-№ ской миссии, если не сделаем необходимых выводов, не положим в осно-1 вание жизни иную стратегию — стратегию национального величия, подо-I бающую богатейшему, мощнейшему государству.