МАЛЬЧИКИ И ДЕВОЧКИ — ПОЧЕМУ ОНИ РАЗНЫЕ 1 страница

Он родился. Она родилась.

Первый крик ребенка... И первый радостно-тре­вожный вопрос мамы: «Кто у меня, мальчик или девочка?» Сияющий молодой отец открывает дверь — и первый вопрос близких: «Ну, кто?» И гордый ответ отца: «Мальчик!»— или счастливый: «Девочка». Мы ждем не просто ребенка вообще. Мы пытаемся загадать, какого пола он будет, и торжественно покупаем розовую или голубую ленту, соответствующие распашонки и чепчи­ки. Нам очень важно, будет это сын или дочка, потому что, пока он не родился, мы думаем о будущем, мы представ­ляем его то малышом, топающим рядом с нами в забавных брючках на помочах, то малышкой в красивом платьице и с пышным бантом. То мы видим его или ее школьниками, то — юношей и девушкой. И мы понимаем, что от того, будет наш малыш мальчиком или девочкой, зависит, как сложится его, да и наша жизнь.

Но вот он родился. Наконец все родные, друзья и знако­мые уже знают, что у вас сын или дочь, страсти утихли и началась полная забот жизнь, которая, казалось бы, мало еще зависит от того, какого пола ваш ребенок: те же пелен­ки, те же бессонные ночи и проблемы с кормлением. И важность пола постепенно отходит куда-то далеко на задний план.

А может, и действительно у малышей до какого-то воз­раста нет разницы и мальчики развиваются так же, как девочки? Но до какого возраста? До тех пор, пока они не превратятся в юношей и девушек? Вы скажете: «Нет, ко­нечно, раньше: подростки, когда у них начинают разви­ваться вторичные половые признаки, уже разные». Так значит, до 10-12 лет? Но вспомните, в какие игры они играют уже в дошкольном возрасте. Даже если от старшей сестренки осталось много кукол, ваш мальчишка редко берет их в руки, а дочка значительно меньше брата инте­ресуется машинками и солдатиками. Даже девочка в 1-1,5 года уже качает в руках куклу, а мальчик ползает по полу с машинкой и громко «гудит». А рисунки! Девочки пяти лет заполняют альбомы бесконечными «принцесса­ми», а мальчики — машинами и сражениями, и никогда наоборот.

Счастливые родители, которые имеют детей разного пола, и воспитатели детских садов подтвердят это.

Итак, все дети развиваются по-разному. И уже к году различия в развитии психики мальчиков и девочек дости­гают такого высокого уровня, что проявляются в поведе­нии, в такой сложной деятельности, как игра. А это зна­чит, что у них по-разному организованы психические про­цессы, по-разному функционирует мозг — этот важней­ший человеческий орган, от развития которого зависит, каким станет ребенок, каков будет его интеллект, насколь­ко будет богата его эмоциональная сфера, хороша ли будет у него память, какие особенности мышления будут ему присущи. А мы, хотим мы того или нет, с самого первого дня не только ухаживаем за телом ребенка, но и участвуем в формировании его мозга. Но одинаковые ли результаты мы получим, одинаково воспитывая мальчика и девочку? Одинаков ли изначально их мозг?

Мы хорошо знаем, что мальчики при рождении обычно крупнее девочек, головка у них больше, больше вес. Но для разных детей все эти показатели могут перекрываться, и ваша дочка может весить больше соседского мальчишки. Единственное отличие, которое нас не обманет — половые органы (сразу оговоримся, что речь не идет о грубой пато­логии). Стоит запеленать ребенка или одеть ползунки — вот и нет половых различий. Так ли это?

Записывая биотоки мозга у совсем крошечных малы­шей (новорожденных и детей первых месяцев жизни), мы убедились, что мозг мальчиков и девочек уже в этом неж­ном возрасте работает неодинаково и в большинстве случа­ев, проанализировав взаимодействия электрических потен­циалов разных областей коры мозга: моторных, зритель­ных, слуховых или ассоциативных,— мы можем с боль­шой долей вероятности сказать, какого пола этот ребенок. Но ведь они только родились! Мы еще так мало успели дать им, мы еще почти не начали их воспитывать, а они уже разные. Их мозг готов впитывать информацию, готов воспринимать и анализировать все, что его окружает, и, в первую очередь, лицо, голос, прикосновения матери. Ока­зывается, органы чувств младенца уже настроены опреде­ленным образом и из всех звуков он выделяет звуки чело­веческого голоса (настроен именно на эти частоты), из всего зрительного ряда выделяет человеческое лицо. Но уже на первом месяце жизни процессы восприятия и ана­лиза информации мальчиком и девочкой различаются.

А как же наше одинаковое воспитание маленького сына и маленькой дочки? Да нет одинакового воспитания! Мы, взрослые, тоже дети природы и интуитивно чувствуем раз­ницу в их зарождающейся психике. И немного по-разному разговариваем с сыном и дочкой, используем немного от­личающиеся жесты и мимику. Но не у всех родителей это проявляется достаточно четко. У большинства очень скоро интуицию, направленную на ребенка, вытеснят чувства, связанные с собственным комфортом или дискомфортом. Специальные исследования показали, что родители чаще ругают мальчиков и более ласковы с девочками, даже если детям только по 2 года. Видимо, их раздражает «излиш­няя» подвижность мальчиков и их выраженная поисковая активность (всюду лезут, все ломают и портят). То есть на половые различия в психике детей мы реагируем разным к ним отношением.

Но есть и другая сторона. Свое отношение к ребенку мы подчиняем выработанным педагогическим правилам и тогда... прощай интуиция. «Ребенок в 2 года должен уметь...» И мы все силы бросаем на то, чтобы умел. А какой ребенок — мальчик или девочка? В педагогической литературе этот вопрос обычно даже не ставится. А ведь это важно. Даже очередность созревания разных психичес­ких функций у мальчика и девочки разные. Девочки обыч­но раньше начинают говорить, и все дальнейшее развитие психики проходит на фоне «оречевления». А у мальчиков то же самое происходит еще на наглядно-образном уровне. И это скажется в дальнейшем на особенностях и уровнях развития мышления: речевого, образного, пространствен­ного, логического или интуитивного. Значит, уже в ран­нем возрасте нельзя подходить с одной меркой к развитию психики мальчика и девочки.

Но во многих методических пособиях, рекомендациях, учебниках, книгах мы видим неумолимое: «Ребенок в 1 год должен..., в 4 года должен..., к 7 годам должен...». И приводятся таблицы по возрастам: что должен уметь бес­полый ребенок. А вот таблицы таких сравнительно мало существенных для будущей жизни ребенка (да простят нас педиатры) показателей, как рост и вес, составлены отдель­но для мальчиков и девочек. Значит, вес тела разный, вес мозга, соответственно, разный, а все то, ради чего сущест­вует это тело и этот мозг, то, что является результатом их деятельности (произвольные движения, восприятие и ана­лиз информации, мышление, память и т.д.) одинаковое? Конечно, нет.

Ну, предположим, мы вас убедили. «Хорошо»,— ска­жете вы: «Ну и что же? Пусть они разные, но что это меняет, чем поможет мне это знание? Мне как родителю или как воспитателю, учителю?» Не торопитесь. Мы вмес­те с вами сделали только первый шаг на пути к пониманию сложного мира мальчика и не менее сложного, но совсем иного мира девочки. Это только первая глава книги, кото­рая, мы надеемся, ответит на многие ваши вопросы, помо­жет открыть эти два мира.

К сожалению, каждый из нас сам смог побывать только в одном из миров: кто-то из вас еще помнит, как был маленькой девочкой, а кто-то — мальчишкой. Да и то, многое уже забылось. Нам не дано самим побывать в мире иного пола, пожить его проблемами, почувствовать его переживания, поболеть его болезнями, проникнуть в мир его мыслей, понятий, отношений, негласных правил. И поэтому иногда нам кажется, что этого второго мира и нет. Может быть, на словах мы и согласны, а чувства, не полу­чившие уроков той другой, чужой жизни, жизни предста­вителей противоположного пола, противятся: «Дети есть дети, и я была (был) маленькой и помню, что я никогда...» К сожалению, у нас нет другого образца, кроме самих себя. С этим образцом (а образцом ли?) мы и сравниваем своих детей или детей своего класса, группы: и мальчиков, и девочек.

Но если не дано нам пожить в этом чужом мире, то попробовать понять его мы обязаны, если хотим понять ребенка, помочь, а не помешать ему раскрыть те уникаль­ные возможности, которые даны ему своим полом, если хотим воспитать мужчин и женщин, а не бесполых су­ществ, потерявших преимущества своего пола и не сумев­ших приобрести несвойственные им ценности чужого пола. Итак, вот они перед нами: мальчики и девочки. Попробуем заглянуть под покров тайны, раскроем для себя загадки мира мальчиков и мира девочек.

 

Зачем природе мужское и женское

А действительно, зачем? Ведь когда-то у растений и простейших животных не было этого: «он» и «она». Но на определенном этапе эволюции вдруг оказалось, что деление живых существ одного и того же вида на мужские и женские организмы очень выгодно. Почему?

Ответ на этот вопрос предложил в своей теории асин­хронной эволюции полов доктор биологических наук, гене­тик В. А. Геодакян. Он исходил из положения о том, что в эволюции всегда борются две противоположные тенден­ции. Первая — это необходимость сохранить то, что уже создано, закрепить те признаки, которые выгодны, пере­дать их по наследству, сделать потомков как можно более похожими на родителей. И вторая — это необходимость прогресса, дальнейшего поиска и изменения, разнообразия потомков, среди которых когда-то появится именно тот, кто придаст эволюции новое выгодное направление и обес­печит приспособление к новым условиям, позволит расши­рить среду обитания. Итак, борьба консервативного и про­грессивного, устойчивого и изменяемого, старого, надеж­ного и нового, неизведанного, рискованного.

Эти две тенденции воплощаются и в делении живых существ на мужские и женские особи, что дает ощутимую выгоду в реализации обеих тенденций. При этом женский пол сохраняет в своей генетической памяти все наиболее ценные приобретения эволюции, и цель его — по возмож­ности не допустить их изменений, а мужской пол, напро­тив, легко теряет старое и приобретает новое: что-то из этих приобретений может пригодиться в будущем или уже в настоящем, особенно в момент возникновения каких-то экстремальных условий. То есть женский пол ориентиро­ван на выживаемость, а мужской — на прогресс.

Количество потомков, которое может дать существо женского рода, достаточно ограничено, тогда как мужской пол потенциально способен иметь огромное количество по­томков. (Хотя в России в XIX в. одна крестьянка родила за 27 родов 69 детей, все же обычно женщина способна оставить за свою жизнь гораздо меньшее потомство. Между тем, в гаремах, даже тысяча детей — не рекорд для одного мужчины).

Реально, в природе, количество потомков зависит от того числа детей, которое способна воспроизвести женская часть популяции. Это значит, что гибель большого числа самцов (но не всех) может слабо отразиться на числе по­томства, тогда как гибель части самок способна заметно снизить размер популяции.

Поэтому природа «бережет» женский пол, а мужской ей не так «жалко». На особях мужского пола отрабатыва­ются все «новинки» эволюции. Разброс врожденных при­знаков у мужского пола значительно больше. Женщины как бы более одинаковы. У мужчин больше и полезных, и вредных мутаций (генетических отклонений). Так, по не­которым данным, на 100 глухих девочек приходится 122 глухих мальчика. Отклонения в цветовом зрении тоже чаще встречаются у мужчин. Среди детей с косоглазием, а также с заиканием, дислексией, алалией и другими рече­выми дефектами, с задержкой психического развития и т.д. значительно больше мальчиков. Логопедические груп­пы детских садов и другие группы для детей с отклонения­ми в развитии большей частью состоят из мальчиков.

Итак, мужчины по генотипу (комплексу врожденных признаков) имеют значительно большее разнообразие, чем женщины. Но каждое живое существо на протяжении своей жизни подвергается влиянию той внешней среды, тех условий, в которых оно находится, и под их воздейст­вием тоже в какой-то мере изменяется. Например, вес жи­вотного зависит не только от врожденных свойств консти­туции, но и от питания, наличия стрессов, необходимости вести подвижный или малоподвижный образ жизни. Набор признаков организма, сформировавшихся с учетом влияния внешней среды, называется фенотипом.

Оказалось, что здесь тоже кроются существенные раз­личия между мужским и женским. Так, наблюдая за пара­ми однояйцевых близнецов (их генотип одинаков), замети­ли, что даже в случае, когда близнецы с детства были разлучены и жили в разных условиях, в мужских парах сходство было значительно выше, чем в женских. Наобо­рот, если близнецы были разнояйцевыми (генотипы у них разные, а влияния среды почти одни и те же), то большее сходство наблюдается в женских парах. Почему? Оказыва­ется, природа дала женским особям более широкую воз­можность меняться под влиянием внешних условий. Поэ­тому даже при одном генотипе женщина может, например, худеть или полнеть в более широких пределах, поэтому и девочки-однояйцевые близнецы (один генотип) при разных условиях жизни могут различаться довольно заметно (раз­ный фенотип), а при одних и тех же условиях даже разно­яйцевые близнецы (разный генотип) могут стать во многом похожими (близкие фенотипы). У мальчиков внешнее сходство определяется именно врожденными свойствами и значительно меньше — влиянием внешней среды.

Таким образом, при резком изменении условий жизни, к которым генотипически данный вид животных не при­способлен, особи женского пола могут приспособиться за счет фенотипической изменчивости, сохраняя весь набор наследственной информации — генотипов. Например, при резком похолодании даже у особей, «не склонных к полно­те», может значительно увеличиться слой подкожного жира. То есть женские особи могут уйти из зоны диском­форта или даже гибели в зону сравнительного комфорта и выживания (они лучше приспособились к холоду, им стало тепло, хотя они и продолжают жить в тех же условиях холода). А особи мужского пола с таким же генотипом не могут так быстро и сильно измениться (уйти от холода изменением фенотипа). Им остается только погибнуть.

При всех изменениях среды, в том числе и социальных, больше страдают самцы. Но у них все же есть выход: отыс­кать другое место обитания, где было бы теплее, или изо­брести шубу. Женскому полу так напрягаться ни к чему, они и так уже приспособились.

Вот этими-то различиями и определяется высокая пред­расположенность особей мужского пола к поисковому по­ведению. Это для них жизненно важно, это тот выход, который дала им природа. И мозг у них крупнее, более продвинут в развитии, но как расплата — и менее наде­жен, более раним. Поисковым поведением определяется и тяга самцов (в том числе мужчин) к освоению новых про­странств, их большая сообразительность в сложных ситуа­циях, склонность к поиску нетрадиционных новых реше­ний, к рискованным предприятиям.

В. А. Геодакян ссылается на тот факт, что у «гарем­ных» животных, таких, как морской слон, восемьдесят пять процентов самок оплодотворяются всего лишь че­тырьмя процентами самцов высокого ранга, а остальные к размножению не допускаются. В потомстве этих самцов преобладают самки. При экстремальных ситуациях гибнет больше самцов, чем самок, но при этом допускаются к размножению и те самцы, которые ранее не пользовались успехом у «слабого» пола: слишком молодые или слабые. Среди их потомков чаще появляются самцы.

И оставшимся «сильным» самцам тоже приходится чаще производить потомство, а при усилении интенсив­ности половой деятельности возрастает число потомков-самцов. То есть в экстремальных условиях жизни больше самцов гибнет, но больше и рождается. При этом возрас­тает и число разных отклонений от нормы (т.к. у самцов они возникают чаще), и среди этих отклонений обяза­тельно найдутся такие, которые не были бы востребова­ны в обычных условиях, но оказываются полезными в экстремальных (например, рождаются детеныши с более густым мехом, чем обычно, а это очень полезно при рез­ком похолодании).

Если попытаться проиграть эти закономерности на уровне человека, то станет понятен «феномен военных лет»: в войну и сразу после нее рождается больше мальчи­ков. Все сильные здоровые мужчины уходят на войну, и остаются очень молодые, больные, инвалиды, которые ста­новятся отцами мальчиков. Но эта закономерность, конеч­но, выявляется только на большом статистическом мате­риале и к семье, где всего один-два ребенка, она совершен­но неприменима.

Итак, женский пол полнее сохраняет численность, а следовательно, и исходный спектр генотипов. Половой отбор на женских особей действует слабо (почти все самки имеют потомство). У мужских особей идет интенсивный половой отбор, и генетическую информацию они передают неравномерно (часть самцов из процесса репродуктивной деятельности исключается). При этом женский пол переда­ет по наследству информацию о прошлом (набор наследст­венного материала, который закреплен длительным отбо­ром), а мужской пол — информацию о настоящем (об эко­логических или социальных катастрофах или о стабильной ситуации). Предполагается, что в потомстве часть генети­ческой информации сохраняется лишь в мужской подсис­теме и наследуется лишь по мужской линии. Из этого следует, что в экстремальных ситуациях по каким-то при­знакам происходит расхождение между мужским и жен­ским полом и начинают более резко проявляться различия между полами, они становятся все более непохожими.

Все эволюционно-прогрессивные признаки больше вы­ражены у мужского пола. Если мы, вслед за В. А. Геодакяном, проследим динамику продолжительности разных периодов жизни у животных (например, приматов), распо­ложенных ниже или выше на эволюционной лестнице, то заметим, что период детства увеличивается у высших форм животных. Так, у лемуров он составляет всего 2-3 года, у обезьян старого света — 7 лет, у человекообразных обезь­ян — 8-12 лет, а у человека — около 20 лет. То есть удлинение периода детства — прогрессивный признак, и он больше выражен у мужских особей: у мальчиков детст­во длится дольше, чем у девочек.

Девочки и рождаются более зрелыми на 3-4 недели, а к периоду половой зрелости эта разница достигает примерно двух лет. Тогда в начальной школе мальчики как бы млад­ше девочек по своему биологическому возрасту на целый год. Вот мы и добрались в этом разговоре об истоках раз­личий между мужским и женским полом до таких выво­дов, которые уже важны для воспитателей, родителей, учителей.

Итак, мы знаем, что мальчики на 2-3 месяца позже начинают ходить, на 4-6 месяцев позже начинают гово­рить, при рождении мальчиков чаще наблюдаются ослож­нения, чем при рождении девочек. Выкидыши у женщин бывают чаще, если они вынашивают мальчиков. По раз­ным данным, на 100 зачатий девочек приходится 120-180 зачатий мальчиков. Часто гибель будущего мальчика про­исходит раньше, чем женщина узнает, что она беременна. Статистика показывает, что среди детей 7-15 лет травмы у мальчиков случаются почти в 2 раза чаще, чем у девочек. Трудновоспитуемые дети тоже чаще мальчики. Мальчи­ков, даже совсем маленьких, чаще ругают, реже берут на руки. По отношению к ним речь взрослых чаще содержит лишь прямые указания (отойди, принеси, дай, сделай, перестань...), а в разговоре даже с годовалыми девочками старшие чаще упоминают о чувственных состояниях (нра­вится, люблю, грустный, веселый...).

Физиологическая сторона восприятия тоже несколько различается у мальчиков и девочек. Показано, что до 8 лет острота слуха у мальчиков в среднем выше, чем у девочек, но девочки более чувствительны к шуму. В первых-вторых классах у девочек выше кожная чувствительность, т.е. их больше раздражает телесный дискомфорт и они более от­зывчивы на прикосновение, поглаживание. Игры девочек чаще опираются на ближнее зрение: они раскладывают перед собой свои «богатства» — кукол, тряпочки — и иг­рают в ограниченном пространстве, им достаточно малень­кого уголка. Игры мальчиков чаще опираются на дальнее зрение: они бегают друг за другом, бросают предметы в цель и т.д. и используют при этом все предоставленное им пространство. Это не может не сказаться на особенностях развития зрительной системы.

Кроме того, показано, что мальчикам, в отличие от де­вочек, для их полноценного психического развития требу­ется большее пространство, чем девочкам. Если простран­ство мало в горизонтальной плоскости, то они осваивают вертикальную: лазают по лестницам, забираются на шкаф. Если попросить детей нарисовать план окрестностей своего дома, то мальчики в рисунках отражают большее про­странство, умещают большую площадь, больше улиц, дво­ров, домов. А умеем ли мы использовать или хотя бы понимать и учитывать эти различия при воспитании детей разного пола?

 

Воспитываем мальчика, воспитываем девочку

Давайте зададимся вопросом: если у мальчиков так много разных отклонений, если среди них много двоечни­ков и трудновоспитуемых, то почему почти все выдающие­ся ученые, художники, писатели, врачи, композиторы, конструкторы — мужчины? И почему многие великие люди плохо учились в школе? Наверное, среди двоечни­ков-мальчишек много тех, кто так и не сможет реализо­вать то, что подарила им природа. Почему?

По-видимому, потому, что мы не умеем учить мальчи­ков. Стратегия обучения и в детском саду, и в школе чаще всего рассчитана на девочек. Учат и девочек, и мальчиков чаще женщины: дома — мама и бабушка, в детском саду воспитательница («усатый нянь» —это, к сожалению, фактически повсеместно несбыточная мечта), в начальной школе — учительница, и лишь в средней и старшей школе изредка появляются учителя-предметники — мужчины. Не поздно ли? Мальчики и девочки уже превратились в юношей и девушек, и вся скрытая подготовительная работа к этому непростому превращению произошла без учас­тия мужчин. А может ли женщина вырастить настоящего мужчину? Вряд ли. А знаете почему? У нее другой тип мозга и другой тип мышления.

Давайте представим себе рисунки детей, т.к. особенности мышления ярко проявляются именно в детском рисунке. Вот дети рисовали на тему «космос». Перед нами один из рисунков. Вот ракета: старательно вырисованы все сопла, рядом космонавт. Он стоит спиной, но на спине множество разных датчиков. Без сомнения, это рисунок мальчика. А вот другой рисунок: ракета нарисована схематично, рядом с ней космонавт — лицом, и на лице и глазки с ресничками, и щечки, и губки — все тщательно вырисовано. Это, конечно, рисовала девочка. Вообще маль­чики чаще рисуют технику (танки, машины, самолеты...), их рисунки наполнены действием, движением, все кругом движется, бежит, шумит. А девочки рисуют людей (чаще всего принцесс), в том числе и себя.

Давайте сравним реальные рисунки детей подготови­тельной группы детского сада: мальчика и девочки (рис. 1 и 2 в цветном блоке). Тема задана одна и та же «после снегопада». Все мальчики в группе кроме одного, нарисо­вали уборочную технику, а девочки — себя, прыгающую через сугробы. Если попросить детей нарисовать дорогу в детский сад, то мальчики чаще рисуют транспорт или схему, а девочки себя с мамой за ручку. И даже, если девочка нарисует автобус, то из окошка обязательно она сама выглядывает: с ресничками, щечками и бантиками.

А как мальчики и девочки отвечают на занятиях в детском саду или школе? Мальчик смотрит на парту, в сторону или перед собой, и, если знает ответ, отвечает уверенно, а девочка смотрит в лицо воспитателю или учи­телю и, отвечая, ищет у них в глазах подтверждение пра­вильности ее ответа и только после кивка взрослого про­должает уже более уверенно. И в вопросах детей прослежи­вается та же линия. Мальчики чаще задают взрослым во­просы ради получения какой-то конкретной информации (А какой у нас следующий урок?), а девочки для установ­ления контакта со взрослым (А вы к нам еще придете?). То есть мальчики (и мужчины) больше ориентированы на информацию, а девочки (и женщины) — на отношения между людьми.

Специалисты отмечают, что и время, необходимое для вхождения в урок — период врабатываемости — у детей зависит от пола. Девочки обычно после начала занятия быстро набирают оптимальный уровень работоспособности. Учителя видят это по обращенным к ним глазам и строят урок таким образом, чтобы самая трудная часть материала пришлась на пик работоспособности. Но ориентируются-то они по девочкам. Мальчики же раскачиваются долго и на учителя смотрят редко. Но вот и они достигли пика работоспособности. А девочки, наоборот, уже начали уставать, учитель сразу заметил это, т.к. контакт с девочками у него налажен хорошо — он все время видит их обращенные к себе лица. Он начинает снимать нагрузку, урок переходит в другую фазу. А мальчикам бы именно сейчас и надо дать Ключевой для урока материал. Но самое важное уже дано, а они его пропустили или не поняли, т.к. в нужный мо­мент уровень их работоспособности, возможность усвоить трудные знания были низкими. Урок окончен. Но был ли он рассчитан на мальчиков, на особенности их физиологи­ческих и психологических функций? К сожалению, нет.

Если группе детей задать вопрос, например, о проис­хождении человека (это исследование московского педаго­га-искусствоведа Н. Л. Кульчинской), то вперед выступа­ют девочки и, перебивая друг друга, говорят о том, что человек произошел от обезьяны. Мальчики молчат. Тогда попробовали увести девочек и задать тот же вопрос только

мальчикам. Сначала тишина, а потом фейерверк версий: т обезьяны, от «клетки ребра человека», прилетели из осмоса и т.д. Почему же так происходит? У девочек в дошкольном и младшем школьном возрасте обычно лучше развита речь, часто они сильнее мальчиков физически, их биологический возраст (даже при одинако­вом так называемом «паспортном» возрасте) выше. Они стесняют мальчиков физически и «забивают» их в рече­вом плане. Но их ответы более однообразны, и, видимо, их Мышление более однотипно. Среди мальчиков больше ва­риантов индивидуальности, они нестандартно и интересно мыслят, но их внутренний мир часто скрыт от нас, т.к. они реже раскрывают его в словах. Они молчат, и нам кажет­ся, что они не думают, не ищут решений, а поиск идет, он интересней и богаче, чем мы можем себе представить. В гимназии детям первого класса психолог (Н. А. Гудкова) дала ряд тестовых математических задач с нараста­ющим уровнем трудности. В каждой задаче добавлялось одно дополнительное условие. Когда были составлены гра­фики успешности решения для каждой из задач отдельно для мальчиков и девочек, то результат несколько озада­чил. У девочек, как и предполагалось, с увеличением трудности число решенных задач уменьшалось и график плав­но понижался. Мальчики же несколько задач средней сте­пени трудности решить не смогли, а с последующими более сложными задачами справлялись значительно лучше. В чем дело?

Мы тщательно прорешали все сами, и оказалось, что в нескольких задачах были допущены опечатки: было про­пущено одно из условий, уже встречавшееся в предыду­щих задачах, То есть эти задачи не имели решения, точ­нее, имели множество решений. Именно эти задачи маль­чики и не смогли решить или дали одно из возможный решений. А что же девочки? А они даже не заметили опечатки и продолжали решать задачи по ранее заданному шаблону.

Тех же детей на занятии спросили, для чего можно ис­пользовать кирпич. Первый ответ лежал на поверхности — конечно, чтобы построить дом. Дальше девочки подняли руки и началось... Из кирпича можно построить «гараж», «а еще забор», «а еще сарай»... Наконец тема строительства исчерпана. Поднимает руку мальчик: «Кирпич можно поло­жить в ведро, когда мама солит грибы — для тяжести». Новая версия. Опять лес рук девочек и самые разные пред­ложения о том, где можно использовать кирпич в качестве груза. Опять исчерпали тему, и снова мальчик: «Кирпичами можно обложить костер, чтобы трава не загорелась». Девоч­ки опять подхватывают эту версию и дают разные рецепты спасения от пожара с помощью кирпичей. И опять мальчи­ки: «Можно положить на кирпич доску, и получатся каче­ли», «Можно их бросать, как снаряды» и т.д.

Конечно, это не значит, что ни одна девочка никогда не выдвинет новой идеи, но тенденция здесь очень четкая.

Установлено, что мужчины лучше выполняют поиско­вую деятельность, выдвигают новые идеи, они лучше рабо­тают, если нужно решить принципиально новую задачу, но требования к качеству, тщательности, аккуратности ис­полнения или оформления ее невелики. И в школе маль­чик может найти новое нестандартное решение математи­ческой задачи, но сделать ошибку в вычислениях и полу­чить в результате двойку.

Женщины обычно лучше выполняют задачи уже не новые, типовые, шаблонные, но когда требования к тща­тельности, проработке деталей, исполнительской части за­дний велики. А это именно то, что требуют в школе. Сначала объясняется, как надо решать задачу. То есть этап поиска исключается, его берет на себя взрослый, а от детей требуют решения типовых задач, которые разобрали на уроке. Минимальные требования к поиску и новаторству, максимальные — к тщательности исполнения. Это хорошо для девочек, а мальчику надо чуть-чуть недообъяснить и натолкнуть его самого на нахождение принципа решения. Хотим мы, конечно, не научим его аккуратной и последова­тельной записи в тетради, но только так он поймет, а значит, и запомнит принцип решения: то, до чего дошел своим умом, обычно не забывается.

Обратимся к истории. Уже знакомый нам В. А. Геодакян напоминает, что вязание изобрели в Италии в XIII веке мужчины и в течение нескольких веков это было сугубо мужским делом. Затем вязание начали осваивать женщины и довели процесс до такого совершенства, что мужчины уже не смогли с ними конкурировать и отступи­ли. Теперь вязание — дело сугубо женское. И так было во всем. Сначала профессию осваивали мужчины, а потом женщины доводили ее до высот совершенства.

В любой деятельности, требующей поиска, свежего, нестандартного решения, впереди мужчины. А там, где нужно высочайшее исполнительское мастерство, женщины лидируют или, по крайней мере, не уступают мужчинам. Так, композиторов больше среди мужчин, а среди хороших исполнителей женщин не меньше; изобретателей больше среди мужчин, а рационализаторами бывают и те, и дру­гие. Раньше профессия повара была мужской. Это они, мужчины, искали новые компоненты, соотношения, изо­бретали рецепты, писали поваренные книги, а женщины-повара прекрасно готовят по этим рецептам. Мужчинам неинтересно изо дня в день делать одно и то же, такая работа не отвечает особенностям организации их мозга и психики. Именно поэтому мужчины, например, испытыва­ют большие трудности при работе на конвейере.








Дата добавления: 2016-03-22; просмотров: 1785;


Поиск по сайту:

При помощи поиска вы сможете найти нужную вам информацию.

Поделитесь с друзьями:

Если вам перенёс пользу информационный материал, или помог в учебе – поделитесь этим сайтом с друзьями и знакомыми.
helpiks.org - Хелпикс.Орг - 2014-2024 год. Материал сайта представляется для ознакомительного и учебного использования. | Поддержка
Генерация страницы за: 0.016 сек.