Языковой знак, с одной стороны, произволен, условен (это относится к выбору знака), но, с другой стороны, он обязателен для языкового коллектива. 5 страница

5) системность, т. е. знак получает свое значение лишь при ус­
ловии вхождения в определенную знаковую систему. Напри­
мер, знак! в пунктуации — восклицательный знак, в дорож­
ной знаковой системе — "опасная дорога", в шахматной
игре — "интересный ход", в математике — "факториал".

В жизни общества применяются знаки нескольких типов, наи более известны знаки — признаки, знаки — сигналы, знаки — сим волы, языковые знаки. Рассмотрим их.

Знаки — признаки несут некоторую информацию о предмете (яв лении) вследствие естественной связи между знаком и обозначав мым предметом или явлением. Например, по интонациям, жеста\ мы четко представляем настроение наших близких; узор на окон­ных стеклах свидетельствует о сильном морозе. Именно наличие указанной естественной связи обусловливает его специфику и вы­водит в ряде концепций за пределы знаков (ср. пункт 3 в перечне признаков знака).

Знаки — сигналы устанавливаются по условию, по договорен­ности. Так, например, звонок может быть сигналом начала или кон­ца урока, лекции, а также сообщать о повороте башенного крана.

Знаки — символы несут информацию о предмете (явлении) на основании отвлечения от него каких-то свойств и признаков, осоз­наваемых в роли представителей всего явления, его сущности; эти свойства и признаки можно узнать в знаках-символах. Так, напри­мер, многие государства декларируют свою силу и мощь, поэтому на их гербах изображены орлы, львы, медведи и т. п.

Совершенно особое место в типологии знаков занимают языко­вые знаки.

2. К сожалению, адекватной теории языкового знака нет и по сей день. Многообразие взглядов на проблему языкового знака объясняется сложностью и многоаспектностью самой этой пробле­мы, а также значительными трудностями ее изучения: знаки, знако­вая деятельность непосредственно связаны с категорией значения, с духовной, мыслительной деятельностью людей, т. е. они относят­ся к области явлений, не поддающихся прямому наблюдению или измерению.

Знаки языка во многом сходны со знаками других знаковых сис­тем, искусственно, сознательно созданных людьми. Сходство это таково, что язык без сомнения и безоговорочно можно считать зна­ковой системой. Вместе с тем язык — знаковая система, заметно отличающаяся от искусственных знаковых систем, язык — знако­вая система особого рода. Рассмотрим, в чем ее специфика.

1. Прежде всего язык — универсальная знаковая система, об­
служивающая человека во всех сферах его жизни и деятельности.
Поэтому язык должен быть способен выразить любое новое содер­
жание. Искусственные знаковые системы (светофор, сигнализация
флажками и т. п.) обслуживают человека в строго определенных
ситуациях.

2. Количество содержания, передаваемое искусственными зна­
ковыми системами, конечно, ограниченно.

Если возникает потребность выразить какое-то новое содержа­ние, требуется специальное соглашение, вводящее в систему знак, т. е. изменяющее саму систему. Знаки в искусственных системах либо не комбинируются между собой в составе одного "сообще­ния", либо же комбинируются в строго ограниченных рамках, и эти комбинации обычно фиксируются в виде стандартных сложных знаков ~^\ (запрет поворота + налево).

Количество содержания, передаваемого средствами языка, в принципе безгранично. Эта безграничность создается, во-первых, способностью к взаимному комбинированию знаков и, во-вторых, способностью получать по мере надобности новые значения, не утрачивая или не обязательно утрачивая при этом старые. Так воз­никает многозначность (например, в молодежном жаргоне крутой, упакованный и т. п.).

Следовательно, искусственные знаковые системы предназначе­ны для передачи ограниченной информации, язык же является все­объемлющим средством не только передачи и хранения информа­ции, но и оформления самой мысли, а также эмоционально-психи­ческих отношений и актов волеизъявления. Поэтому языковая сис­тема многоплановая и сложная, она включает в себя разные едини­цы, в том числе промежуточные и незнаковые.

3. Язык — система по своей внутренней структуре значительно
более сложная, чем искусственные знаковые системы. Сложность
проявляется в том, что целостное сообщение лишь в редких случа­
ях передается одним языковым знаком (Стоп! Марш! Бегом!). Обыч­
но сообщение — это комбинация большего или меньшего количе­
ства знаков. Указанная комбинация свободная, создаваемая говоря-

щим в момент речи, она не существует заранее, не может быть стан­дартной.

4. Каждый язык — это система, складывавшаяся и изменявшая­
ся стихийно, на протяжении тысячелетий, поэтому в каждом языке
немало "нелогичного", "нерационального" и противоречивого (омо­
нимы, дублеты, полисемия). В искусственных знаковых системах
одному знаку соответствует одно-единственное содержание.

5. Только язык, но не искусственные знаковые системы, являет­
ся средством формирования мысли. Последняя не существует или,
по крайней мере, не является мыслью в подлинном смысле слова,
пока она не оформлена при помощи языка.

Таким образом, языковой знак не является порождением знако­вой ситуации. Он сам создает определенную знаковую ситуацию, характерную для того или иного конкретного языка.

3. Несмотря на длительность изучения проблемы знаковости язы­ка, единой теории нет, а есть лишь несколько лингвосемиотичес-ких школ, наиболее известны феноменологическая (физикалисти-ческая) и билатеральная.

Представители феноменологической философии (И. Кант, Э. Гус­серль, Ч. Моррис и др.) считают, что человеческому познанию дос­тупны явления (феномены), а сущности либо непознаваемы, либо они являются результатом конструктивной способности человека. В связи с этим знаком признается любой предмет, воспринимае­мый органами чувств, если он сигнализирует о другом явлении, которое прямо не наблюдается. Таким образом, знак материален, он понимается как сигнал или признак.

При таком понимании выделяется два вида языков — акусти­ческий и оптический. К акустическому виду средств общения от­носится звуковой язык, а также свист (на острове Ла Гомера — од­ном из Канарских островов), барабаны в джунглях Африки. К оп­тическому языку относится письменность, жесты. Все перечислен­ные знаки являются первичными, наряду с ними функционируют вторичные знаки, характерные для вспомогательных и искусствен­ных языков, они именуются субститутами. Знаки — субституты замещают не предмет и понятие, а первичные знаки. Субституцией

письменного языка, например, являются шифры, азбука Морзе, те­леграф, стенография, шифр Брайля и др.

Понимание языкового знака только как признака или сигнала делает феноменологическую знаковую теорию языка ограниченной а по философской сущности вульгарно-материалистической.

Более распространенной оказывается билатеральная теория т. е. понимание знака как единства (ассоциации) материального (внешнего) и идеального (внутреннего) значения. Так понимали язы­ковой знак В. фон Гумбольдт, Ф. де Соссюр, А. А. Потебня, И. А. Бо-дуэн де Куртенэ и др. Языковыми знаками, согласно билатеральной теории, признавались значимые единицы языка — слова, морфе­мы, предложения. Знаковая теория языка связана с проблемой клас­сификации языковых единиц.

4. Будучи средством общения, язык с необходимостью представ­ляет собой систему знаков. Но какие же единицы языка являются знаками?

Еще Ф. де Соссюр одним из основных признаков знака считал наличие в нем плана содержания и плана выражения. План выра­жения (оптический или акустический) мы чувственно воспринима­ем. План содержания несет в себе значение знака и, следовательно, обладает семантикой.

Рассмотрим единицы языка с точки зрения наличия плана выра­жения и плана содержания.

Наиболее сложной с указанных позиций является фонема, по­скольку в разных концепциях и план выражения, и план содержа­ния фонемы понимается по-разному. Если следовать точке зрения И. А. Бодуэна де Куртенэ и его последователей, то фонема плана выражения не имеет, т. к. это идеальное образование. В иных тео­риях (Московская фонологическая школа и др.) фонема — это звук в основном своем звучании, т. е. план выражения очевиден. Соглас­но традиционной точке зрения, фонема значения не имеет, т. е. от­сутствует план содержания, однако психолингвистические экспе­рименты А. П. Журавлева, наблюдения Т. О. Дегтяревой и др. убе­дительно доказывают, что за каждой фонемой в нашем сознании закреплено не только значение, но и цвет. Следовательно, у фоне-

мы есть план содержания. Таким образом, признание или неприз­нание фонемы знаком языка зависит от принятой точки зрения на план содержания и план выражения данной языковой единицы.

Морфема является двусторонней единицей, так как у неё есть и план выражения, и план содержания, однако значение морфемы не является единицей информации. Морфемы существуют только в со­ставе слова, мотивируя их словообразовательное или словоизмени­тельное значение. С коммуникативной точки зрения, морфемы — это сигнальные знаки, указывающие на языковые значения, в то же время это структурные знаки.

Во всех концепциях основным знаком языка признается слово. Оно выражает значение или понятие, является его символом или знаком. Слово способно входить и в состав предложения, и в со­став высказывания. Слово является знаком особого рода: оно заме­щает не только предмет, но и понятие, обладает значением (часто не одним), структурно и социально мотивировано. Ф. де Соссюр подчеркивал произвольность значения слова как языкового знака, но это справедливо лишь для самых древних непроизводных слов (их этимология, внутренняя форма затерялись в глубине веков), в производных, а особенно в сложных словах, значение мотивирова­но. Так, нам неизвестно, почему РУКА названа именно так, но со­вершенно очевидна мотивация слов обручиться, обручальное коль­цо, рукав, рукавица, поручиться и т. п. Иногда в родном языке моти­вированность знака не осознается, а в родственных она ясна. На-₄ пример, рус. ошибка и болг. ГРЕШКА, для болгар наоборот: сапун £■ (заимствование с латинским корнем) и русское МЫЛО.

Свободное словосочетание тяготеет в аспекте знаковости к пред-Е ложению, а устойчивое — к слову.

| На предложение в рассматриваемом аспекте выработались две |.основные точки зрения: это либо сочетание знаков (слов), либо осо-Цбый целостный знак. В любом случае предложение имеет и план ажения, и план содержания. Именно предложение обеспечива-t языку возможность передавать любую информацию. В последние годы в качестве знака языка некоторые лингвисты осматривают текст. Его трактовка как языкового знака полнос-

ЯЧ

тью совпадает с предложением: это либо сочетание знаков, либо отдельный целостный знак, однако у него есть и план выражения, и план содержания.

Языковые единицы, помимо свойств, обеспечивающих их зна­ковый характер (т. е. единство означаемого и означающего плюс линейность), обладают сугубо языковыми свойствами, например, твердость — мягкость у фонем, родовые отличия имен существи­тельных и др.

Признаки языковых единиц, не являясь единицами языка, могут стать единицами лингвистического анализа.

Таким образом, язык шире всякой знаковой системы. Основная его единица — слово — является не просто условным знаком — сигналом. Это важнейшее средство для выражения мысли, то есть отражения объективной действительности. Слово служит для пе­редачи различной информации, зачастую более широкой и глубо­кой, чем значение слова (подтекст, предтекст, прагматика и т. д.). Исходя из указанного, общесемиотическое учение уже лингвосе-миотического.

Лекция № 15

Язык и речь

1. Определение и уточнение предмета языкознания. История
изучения проблемы языка и речи.

2. Современные представления о соотношении языка и речи.

3. Язык как система, норма и речевая деятельность.

1) История лингвистики свидетельствует о том, что важнейшим вопросом теории языка является определение сущности языка и уточнение предмета языкознания.

Единственным конечным объектом лингвистики был и остается реальный язык во всем многообразии его этноисторических вари­антов и во всей сложности и многоаспектности его структуры, фун­кционирования и развития. Язык реален и объективен в своем слож­ном целом и во всех своих сторонах, частях и структурных едини­цах. Именно поэтому язык был и остается предметом научного по­знания. Но в процессе познания, изучения может возникнуть иллю­зия абстрактности языка, его единиц и категорий. Между тем абст­рактен не язык, а научные понятия, его отражающие.

Первые высказывания, связанные с разграничением языка и речи, принадлежат В. фон Гумбольдту. Он различал язык, определяемый им как деятельность духа (energeia), форму языка — постоянные элементы и связи, реализуемые в речевой деятельности, и продукт этой деятельности — ergon.

Теоретическая разработка проблемы языка и речи связана с име­нем Ф. де Соссюра. относившего различение языка и речи к само­му предмету исследования — феномену языка (в его терминологии langage "речевая деятельность"), в котором, как считал он, соеди­нены объекты принципиально разной природы: язык (langue) и речь (parole). Он считал, что, хотя в своем существовании язык и речь взаимообусловлены, они несводимы друг к другу и не могут рас-

сматриваться с одной точки зрения, а "речевая деятельность, взятая в целом, непознаваема, т. к. она неоднородна".

И. А. Бодуэн де Куртенэ разграничивал два вида единиц языка — единицы языковые и функционально-речевые.

В советском языкознании 30-х годов 20 века язык рассматривался как полифункциональный феномен, изучение которого не может быть отделено от конкретных форм речи. Система языка определялась как совокупность правил речевой деятельности (работы Л. В. Щербы, Е. Д. Поливанова, С. Б. Бернштейна и др.). Мысль Соссюра о соприсут­ствии в феномене языка элементов системы и речи, напротив, побужда­ла формулировать достаточно жесткие принципы их разграничения.

В отечественном языкознании идеи де Соссюра были развиты в работах Л. В. Щербы "О трояком аспекте языковых явлений и об эксперименте в языкознании" (1931 г.) и "Очередные проблемы язы­коведения" (1945 г.).

Ученый выделяет как 3 аспекта языка следующие характерис­тики: понятие "речевой деятельности", "языковой системы" и "язы­кового материала". Л. В. Щерба вкладывал в эти понятия содержа­ние, кое в чем отличающееся от известных понятий языка, речи и речевой деятельности, выдвинутых Ф. де Соссюром.

Под выдвигаемой на первый план речевой деятельностью Л. В. Щерба понимал процессы говорения и понимания; Ф. де Сос-сюр — понятие человеческой речи вообще, как свойство, прису­щее человеку. Речевая деятельность возможна благодаря наличию языковой системы, т. е. словаря и грамматики, которые не даны в непосредственном опыте (ни в психологическом, ни в социальном).

Ф. де Соссюр понимал под системой языка систему, основанную на противопоставлении его конкретных единиц. Ученый отмечал две осо­бенности языковой системы — равновесие и замкнутость. И Ф. де Сос­сюр, и Л. В. Щерба в языковой системе видели некую социальную цен­ность, объективно данную в условиях жизни человеческой группы.

Л. В. Щерба вводит понятие языкового материала — "совокуп­ность всего говоримого и понимаемого в определенной конкрет­ной обстановке в ту или иную эпоху жизни данной общественной группы". "Языковая система и языковой материал — это лишь раз­ные аспекты единственно данной в опыте речевой деятельности, и

так как не менее очевидно, что языковой материал вне процессов понимания будет мертвым, само же понимание вне как-то организо­ванного языкового материал (т. е. языковой системы) невозможно". Оригинален подход к проблеме языка — речи А. И. Смирницкого ("Объективность существования языка"): он сделал попытку диалек­тически осмыслить соотношение между языком и речью, ответить на вопрос: "Где и как существует язык?". Ученый справедливо полагает, что между языком и речью есть качественные различия, но между ними существует и диалектическая связь, суть которой в том, что "отдель­ные особенности речи могут превращаться в черты языка и отдельные произведения речи могут превращаться в единицы языка".

А. А. Смирницкий выделял 3 формы существования языка: 1) полное действительное существование (язык как средство обще­ния); 2) неполное действительное существование (процесс обще­ния односторонен); 3) неполное существование в форме действую­щего знания (внутренняя речь). Каждая форма имеет специфичес­кие особенности единиц. Такой подход позволяет поставить воп­рос о соотношении этих форм в различных коммуникативных си­туациях и тем самым понять механизм функционирования языка.

Проблему соотношения языка и речи разрабатывал Т. П. Ломтев (Язык и речь, 1961г.). Он анализирует эти категории не как разные явления, подлежащие изучению разными науками, а как разные стороны одного явления, представляющие собой предмет и объект одной науки.

Особенность концепции Т. П. Ломтева в том, что взаимоотно­шение между языком и речью он рассматривает с философской точ­ки зрения как отношение сущности (языка) к ее проявлению (речи), как отношение общего и единичного.

Английский ученый А. X. Гардинер предложил "применять наи­менование "язык" ко всему тому, что является традиционным и орга­ническим в словах и сочетаниях слов, а наименование "речь"- ко все­му тому, что определяется конкретными условиями, "значением" и "намерением говорящего". Достоянием речи он считал прежде всего функции слов в высказывании и соответственно такие категории, как субъект, объект, настоящее историческое, предложение, понимаемое как отнесенное к действительности высказывание (грамматическую структуру предложения А. X Гардинер считал фактом языка).

>Ssf

2. H. Д. Арутюнова обобщила соотношение языка и речи в со­временных лингвистических теориях.

Характеристика речи обычно дается через противопоставление ее языку (коду), понимаемому как система объективно существующих социально закрепленных знаков, соотносящих понятийное содержание и типовое звучание, а также как система правил их употребления и сочетаемости. Язык и речь образуют единый феномен человеческого языка и каждого конкретного языка, взятого в определенном его состоянии. Речь есть воп­лощение, реализация языка (кода), который обнаруживает себя в речи и только через нее выполняет свое коммуникативное назначение.

В свое время для описания указанной проблемы В. фон Гум­больдт, а вслед за ним Ф. де Соссюр применили метод антиномий. Попытаемся и мы аналогичным образом продемонстрировать осо­бенности указанных феноменов.

Опираясь на изложенное выше, сформулируем сложившееся по­нимание языка — речи — речевой деятельности.

Язык того или иного коллектива — это находящаяся в распоря­жении этого коллектива система элементов — единиц разных яру­сов (слов, значащих частей слов и т. д.) плюс система правил функ­ционирования этих единиц, также единая для всех, пользующихся данным языком. Систему единиц называют инвентарем языка; сис­тему правил функционирования единиц, т. е. правил "порождения" осмысленного высказывания и, соответственно, правил понимания содержания этого высказывания — грамматикой (в широком смыс­ле) этого языка.

Под речью современное языкознание понимает не только уст­ную речь, но также и речь письменную. В понятие "речи" в широ­ком смысле включается и "внутренняя речь" (А. И. Смирницкий), т. е. мышление с помощью языковых средств (слов и т. д.), осуще­ствленное "про себя", без произнесения вслух.

Отдельный акт речи, речевой акт в нормальных случаях обще­ния представляет собой двусторонний процесс, охватывающий — при устном общении — не только говорение, но и протекающее параллельно и одновременно слуховое восприятие и понимание услышанного. При письменном общении речевой акт охватывает соответственно писание и чтение (зрительное восприятие и пони-

мание) написанного, причем участники общения могут быть отде­лены друг от друга во времени и пространстве. Речевой акт есть проявление речевой деятельности.

В речевом акте создается текст. В терминологическом употреб­лении это не только записанный, зафиксированный так или иначе текст, но и любое "речевое произведение" — высказывание, ряд выс­казываний или даже не произнесенная речь, про себя.

Речевая деятельность отличается от языка — нормы и речевого от­резка (текста) тем, что она предполагает рассмотрение языка, во-пер­вых, как процесса порождения текста, а во-вторых, как взаимодействия языка и говорящего человека. Речевая деятельность — один из видов практической и теоретической деятельности людей. С одной стороны, это психофизическая деятельность; она изучается как речемыслитель-ный акт, как взаимоотношение говорящего и слушателя. С другой сто­роны, это социальная деятельность. Речевой акт, непосредственно по­рождающий текст, представляет собой сложное взаимодействие меж­ду языком и речевой деятельностью говорящих и пишущих.

Ясно, что в речевых актах и в текстах язык существует в распы­ленном виде: в каждом конкретном предложении представлены ка­кие-то элементы из инвентаря языка и использовано множество пра­вил грамматики, но, конечно же, не все элементы инвентаря и не все правила грамматики этого языка. Одни элементы инвентаря и правила грамматики применяются часто, повторяясь во множестве высказываний, другие используются реже, третьи — в особых си­туациях. Подчеркнем, что частотность проявляется только в речи, но не в языке, в языке — инвентарь.

Задача лингвиста — разобраться в том "хаосе языковых фактов", который представляет собой речь, выявить и взять на учет все эле­менты инвентаря, выявить все действующие правила грамматики и точно описать их, т. е. извлечь из речи объективно заложенный и скры­тый в ней язык, недоступный как целостная система непосредствен­ному наблюдению, но стоящий как своего рода абстрактная сущность за конкретностью и бесконечным многообразием явлений речи.

Ю. С. Маслов приводит следующую схему соотношения различ­ных аспектов языка и речи.

РЕЧЬ*-

речевая деятельность (речевые акты):

а) акты говорения —
(писания)

б) акты восприятия-*
(слушания,
прочтения и
понимания)

Т

Стрелки показывают на взаимодействие аспектов; система язы­ка служит базой для речи; акты говорения порождают тексты, рас­считанные на восприятие и понимание; новые явления, возникаю­щие в речевых актах и отлагающиеся в текстах, входят затем в сис­тему языка; в языке наблюдается постоянное взаимодействие меж­ду инвентарем речи и грамматикой.

3. Новым импульсом для разработки проблемы соотношения язы­ка и речи явилась концепция Э. Косериу ("Синхрония, диахрония и история").

В соответствии с традицией, Э. Косериу различает язык и речь. Последняя — функция индивида. В языке ученый выделяет систе­му и норму. Система — это система возможностей, координат, по­казывающих возможности того, как можно сказать, чтобы быть понятым в данном языковом коллективе. Норма соответствует тому, что по традиции говорится в указанном социуме.

Как правило, маленькие дети сначала осваивают систему языка, поэтому взрослые их прекрасно понимают и умиляются словотвор­честву. Такого рода факты собраны в книге К. И. Чуковского "От двух до пяти". После пяти дети овладевают нормой.

Например, ребенок говорит: "Кузнец — это папа, кузница — мама, а кузнечик — их сыночек". Кузнец — существительное муж­ского рода, так что вполне может быть папой. Кузница имеет суф­фикс —иц-, омонимичный ему суффикс указывает на самку (львица,

тигрица, орлица и т. п.); в слове кузнечик можно выделить суффикс, омонимичный суффиксу, указывающему на детеныша (птенчик).

Таким образом, интерпретация малыша в принципе укладыва­ется в систему языка, но не соответствует норме.

Концепция Э. Косериу имеет целый ряд практических выходов.

Во-первых, система языка показывает пути для развития сво­их подсистем. Так, например, в системе корреляции звонких и глухих согласных русского языка оказалась незаполненная клет-ка: [б] [д] [в] И И []

С принятием христианства и проникновением в русский язык грецизмов со звуком [ф] эта пустая клетка заполнилась.

Знание и учет системы языка необходимы при словотворчестве: всякий окказионализм должен быть построен в соответствии с мо­делями, существующими в данном языке, и из морфем данного язы­ка. Так, например, по модели греческого ипподром (гиппос — ло­шадь) легко образовались велодром, танкодром и даже космодром; по модели телескопического словообразования (из словосочетания получается одно слово с суффиксом -к-) получились открытка (из открытого письма), духовка (духовой шкаф), оборонка (оборонная промышленность), в последние годы — маршрутка (маршрутное такси) и многие другие. Указанные модели стали продуктивными в русском языке.

Процессы, рассмотренные в аспекте концепции Э. Косериу, вхо­дят в сферу речевой деятельности.

Таким образом, предметом языкознания является человеческий язык как конкретно-историческая норма. Все остальные стороны языка определяются этой действительной его основой. Обособле­ние тех или иных сторон языка, методическое их разделение необ­ходимо постольку, поскольку оно способствует прямо или опосре­дованно познанию основного качества языка.

Несмотря на то, что дихотомия "язык — речь" рассматривается многими лингвистами как одно из крупнейших достояний совре­менного языкознания, в этом вопросе еще очень много неясного и недоработанного. 192