СОЦИАЛЬНАЯ СТРУКТУРА 4 страница

Таким образом, патрилинейное или матрилинейное преемство сосредоточено в значительной мере вокруг системы брака. В обществах, где матрилинейность наиболее выражена, мужчина не имеет прав от rem на своих детей, хотя обычно у него есть некоторые права на них in personam. Права сохраняются за матерью и ее родственниками. В результате тесная связь между братом и сестрой поддерживается и укрепляется как бы в ущерб связи между мужем и женой. Соответственно права мужа на жену ограничены. В строго патрилинейном обществе ситуация прямо противоположная. Правами от rem на детей пользуются исключительно отец и его родичи. Связь между мужем и женой укрепляется в ущерб связи между братом и сестрой. Муж имеет обширные права на жену; она — in тaпи, в его potestas*.

Сугубо патрилинейные системы встречаются сравнительно редко, сугубо матрилинейные, вероятно, еще реже. Обычно существуют Некоторые модификации, благодаря которым при перевесе прав родни с одной стороны за другой также признаются некоторые

права. Например, в племени североамериканских индейцев чероки человек одновременно и принадлежал к клану своей матери (так что если его убивали, члены этого клана, и только они, могли требовать удовлетворения), и также находился в весьма специфических отношениях со своим отцом и его кланом.

До сих пор мало было сказано о наследовании собственности. Дело в том, что в относительно простых обществах передача собственности, как правило, зависит от передачи статусов. Так, у наяров важнейшие виды имущества (земля, дома и т.п.) являются совместным и безраздельным владением корпорации, представляемой матрилинейным линиджем. У зулу-кафров сыновья наследовали долю в имении отца, а дочери и их потомство не допускались к наследованию. И хотя существуют немногочисленные исключения, в целом можно сказать, что передача собственности происходит теми же путями, что и передача статусов.

Часто, когда рассматривают институты матрилинейного и патрилинейного преемства, задаются вопросом об их происхождении. Термин «происхождение» двусмыслен. При одном его понимании мы можем говорить об «историческом происхождении». Историческое происхождение системы наяров, или системы зулу-кафров, или какой-либо другой системы представляет собой серию уникальных событий, тянувшихся в течение периода длительного, постепенного формирования явления. Определение происхождения той или иной социальной системы в этом понимании — задача историков. Истории относительно простых обществ нам неизвестны и могут быть лишь предметом чистых спекуляций, по моему мнению, в значительной мере бесплодных. Но термин «происхождение» может использоваться в другом смысле, и очень часто он употребляется двусмысленно, что ведет к смешению двух его значений.

Любая социальная система, чтобы выжить, должна соответствовать определенным условиям. Если нам удается адекватно определить одно из этих универсальных условий, т.е. условие, которому должны удовлетворять все человеческие общества, мы получаем социологический закон. Далее, если удается показать, что конкретный институт в конкретном обществе представляет собой средство, с помощью которого это общество удовлетворяет данному закону, мы можем говорить о «социологическом происхождении» этого института. Таким образом, можно сказать, что институты имеют общую raison d'etre* (социологическое происхождение) и частную raison d'etre (историческое происхождение). Установить первую с помощью сравнительного метода — дело социолога или социального антропо-

лога Установить вторую с помощью анализа письменных источников — дело историка. Когда же письменные источники отсутствуют, остается только строить спекулятивные гипотезы этнологу.

Один такой закон, или необходимое условие продолжения существования социальной системы, — определенная степень функциональной согласованности между ее составными частями. Функциональная согласованность, или функциональная сообразность, — это не то же самое, что логическая согласованность, или сообразность; последняя представляет собой лишь одну специфическую форму первой. Функциональная рассогласованность возникает тогда, когда два элемента социальной системы вступают в конфликт, разрешить который можно, только изменив саму систему. Это всегда вопрос функционирования, т.е. работы системы как целого. Согласованность, или сообразность, всегда относительна. Ни одна социальная система никогда не бывает полностью согласованной, и именно по этой причине каждая система постоянно изменяется. Любая черта социальной системы, не согласующаяся с другими ее чертами, имеет тенденцию провоцировать изменения. Иногда, но ни в коем случае не всегда, это происходит потому, что имеющаяся дисгармония осознается самими членами общества, и они начинают целенаправленно искать средства исправить положение. К этому закону — необходимости определенной степени функциональной согласованности — мы можем добавить второй закон, который является особым случаем первого. Любое человеческое общежитие предполагает наличие социальной структуры, состоящей из сети отношений между индивидами и группами индивидов. Все эти отношения несут с собой некоторые права и обязанности. Права и обязанности должны складываться так, чтобы конфликты прав можно было разрешать, не ломая структуру. Именно, этой потребности удовлетворяет установление системы правосудия и юридических институтов.

Каждая система прав обязательно предполагает наличие общих, совместных или раздельных прав на одно и то же лицо или одну и ту же вещь. И отец и мать обладают правами in personam на своего ребенка. Необходимо, чтобы в обычной, или рядовой, семье не было неразрешенных или неразрешимых конфликтов между правами отца и правами матери. То же верно и для всего общества в целом, аля всех тех отношений, которыми связаны его члены. Когда два лица А и В имеют права на некоторую вещь Z или же права от rет на некое лицо Z, имеется три способа организовать эти права так, чтобы избежать неразрешимых конфликтов. Первый способ — общие права: А и В обладают одинаковыми и равными правами

на Z, и существо этих прав таково, что права А не могут вступить в конфликт с правами В. Пример можно найти у племен Южной Африки, где, как говорят сами туземцы, «трава и вода общие». Любой член племени имеет право пасти скот, поить его или брать воду для своих нужд в любой части территории, на которой племя (представленное вождем) пользуется правом суверенного владетеля. Второй способ — совместные права, при котором А и В (или любое количество лиц) пользуются некоторыми совместными правами на Z. Установление таких совместных прав немедленно создает то, что мы здесь называем корпорацией. Нарушение таких прав обычно требует совместных ответных действий корпорации, которые, конечно, могут предпринять ее официальные представители. Африканское племя совместно владеет территорией, при этом номинальным статусом владетеля наделяется вождь. Нарушение прав племени может быть откорректировано вождем, а может повести к военным действиям, которыми руководит вождь и которые- направлены на поддержание прав племени. Третий способ — разделенные права, т.е. А имеет некоторые, определенные формально права на Z, а В имеет другие, тоже формально определенные права на Z. Соответствующие права могут быть обусловлены либо обычаем, либо особым договором, либо соглашением. Пример — отношения собственника и арендатора земли или здания.

Что касается прав на лиц, то обладание общими правами с неизбежностью имеет очень ограниченное распространение. В незнакомой местности человек может спросить дорогу у первого встречного и рассчитывать на получение всей информации, которой тот располагает. По английским законам офицеры королевской полиции при задержании преступника могут «именем короля» потребовать помощи от любого прохожего⁶. Права in personam на людей обычно осуществляются либо совместно, либо раздельно.

Очевидно, что права на людей in rem никогда не могут быть общими. Пример тевтонских обычаев, связанных с вергельдом, показал нам, как ими можно пользоваться раздельно. Но это явление довольно редкое, так как требует сложного определения соответствующих долей различных представителей родни в том «интересе», который они имеют в отношении своего сородича. Даже беглое знакомство с ранними норвежскими или шведскими законами, регулирующими распределение вергелъда между агнатной и когнатной*

⁶Последний пример, однако, может быть интерпретирован и как случай осуществления совместного права, ведь король является представителем нации, которая как корпорация имеет совместные права на личности своих граждан.

родней различных степеней, позволяет понять, с какими трудностями сталкивается подобная система.

Отсюда следует, что права на человека in rem должны быть либо исключительно индивидуальными, т.е. принадлежащими одному лицу (условие, которому иногда отвечают права рабовладельца на раба), либо совместными. У римлян права отца на детей были дочти исключительно индивидуальными, но в отдельные периоды истории даже они безусловно были подчинены правам, осуществлявшимся совместно, — правам gens'a* или государства; даже potestas pater familias** не была абсолютной. Таким образом, мы можем сказать, что любое общество, признающее права in rem на людей (а все известные общества в той или иной степени признают их), обычно, за очень редкими исключениями, вырабатывает какие-то правила, позволяющие пользоваться ими совместно. А это говорит о существовании корпораций того или иного рода — ведь корпорация определена нами как объединение людей, которые совместно пользуются каким-то правом или какими-то правами.

Корпорация может сформироваться только на базе общих интересов. В простейших обществах наиболее легкий и, возможно, чуть ли не единственный путь возникновения общих интересов имеет в своей основе либо территориальность, т.е. проживание в одном локальном сообществе или по соседству, либо родство. Корпорации, следовательно, имеют тенденцию создаваться на базе первого или второго, могут также возникать на основе сочетания обоих начал (примером последнего является орда кариера), а кроме того, может сформироваться двойная система, состоящая и из локальных, и из родственных групп одновременно.

Теперь мы должны обратиться еще к одному социологическому закону. Социальной структуре необходимы не только стабильность и согласованность, но и непрерывность. Обеспечение непрерывности социальной структуры — вот важнейшая функция корпораций. Современные государства обладают непрерывностью как корпорации, пользующиеся совместными правами на свои территории и на личности своих граждан.

Мы можем вообразить (как допущение) инкорпорированное локальное сообщество, которое является абсолютно эндогамным***. Следовательно, перед ним не стоит проблема выбора между патрилинейным и матрилинейным преемством, ведь у любого ребенка, рожденного в таком сообществе, оба родителя принадлежат к одному сообществу. Но если заключаются браки между представителями Двух корпоративных локальных групп, сразу же возникает вопрос

линейного преемства. Возможно, что в этом случае не вырабатывается общее правило, а в каждом отдельном случае достигается соглашение между заинтересованными лицами. Складывается впечатление, что именно такой порядок существовал в ордах, или локальных группах, андаманских островитян. В результате социальная структура оказывается весьма шаткой и неопределенной. Если же формируется какое-то общеобязательное правило, оно практически неизбежно принимает форму либо патрилинейного, либо матрилинейного преемства.

Если какое-то общество строит систему корпораций на базе родства — кланы, объединенные, или большие, семьи, инкорпорированные линиджи, — оно обязательно должно принять систему уни-линейного преемства Теоретически, конечно, возможно выработать некое подобие правила, в соответствии с которым родители принадлежат к разным группам, а дети в одних обстоятельствах принадлежат к группе отца, в других — к группе матери. Это создаст сложные условия, а всякое сложное определение прав, как правило, оказывается функционально неэффективным по сравнению с более простым

Таким образом, унилинейное (патрилинейное или матрилинейное) преемство в огромном большинстве человеческих обществ может быть прослежено до своей социологической «причины», или социологического «происхождения», основанного на некоторых фундаментальных социологических «необходимостях». Главная из них, я полагаю, — необходимость определения прав от rет на людей, достаточно четкого, чтобы избегать неразрешимых конфликтов. Четкое определение прав in personam и прав на вещи представляется второстепенным, но тоже важным фактором

В поддержку этой гипотезы можно было бы привести множество фактов. Сошлюсь только на факты одного рода. В обществах, организованных на основе кланов, к числу наиболее важных сфер деятельности относится осуществление возмездия или взыскание материальной компенсации за убийство одного из его членов. Перечисление примеров тому заполнило бы многие страницы. Клан как корпорация обладает правами in rem на всех своих членов. Если один из них убит, то нанесен ущерб всему клану, и он имеет право, а все его члены обязаны предпринять определенные действия, чтобы добиться удовлетворения, либо отомстив, либо получив компенсацию.

Итак, причиной упадка клана (genos, gens) в древних Греции и Риме был переход его прав in rem (а следовательно, обязательно и

некоторых его прав in personam) к городу и государству, причем неизбежно характер этих прав значительно изменялся в процессе такого перехода. Но при упадке gens'a в Древнем Риме продолжала существовать патриархальная семья как корпорация (на что давно еще указывал Мейн). Она основывалась, однако, не только на правах in rem отца семейства (pater familia) на детей, но также и на совместных правах на имущество и на совместном отправлении религиозного культа поклонения предкам.

Социологические законы, т.е. необходимые условия существования общества, которые, как мы полагаем (и стремились доказать выше) лежат в основе унилинейного (патрилинейного и матрилинейного) преемства, таковы:

1. Необходимость формулировки прав на людей и вещи в общепризнанных формах, достаточно четких, чтобы избегать, насколько это возможно, неразрешимых конфликтов.

2. Потребность в непрерывности социальной структуры как системы отношений между людьми, отношений, определяемых правами и обязанностями.

Американские этнологи, возражающие против метода объяснений, использованного в предшествующем анализе, утверждают, что любой социологический закон, поддающийся формулированию, неизбежно является трюизмом. Быть может, законы, сформулированные выше, — это трюизмы. Но если они, как я надеюсь, верны (пусть даже и не вполне адекватно выражены), к ним, мне кажется, следует привлечь внимание по крайней мере некоторых этнологов. Автор, сравнительно недавно писавший о матрилинейном и патрилинейном преемстве⁷, делает следующие утверждения: «Унилатеральные* институты сами по себе аномальны и искусственны. Матрилатеральные вдвойне таковы». «Унилатеральные институты, где бы они ни были обнаружены, представляют собой отклонения от должного, патологии в социальной структуре». «Унилатеральный счет родства противоречит дуальности родительства и влечет за собой противоестественное выпячивание одной стороны семьи за счет исключения другой». На основании этих утверждений он, видимо, заключает, что унилинейное детерминирование статусов должно было иметь разовое происхождение — оно возникло у одного, сбившегося с правильного пути народа и распространилось в процессе «диффузии» на обширное число других народов в Европе, Азии, Африке, Австралии,

⁷ Olson R.L.Clan and Moietyin North America. — University of California Publications. Vol. 33, p. 409, 411.

Океании и Америке. (Можно, конечно, спросить, зачем такое множество обществ столь различных типов перенимало и сохраняло такие «ненормальные», «патологические» и «противоестественные» институты?)

Надеюсь, что аргументация, приведенная в этой статье, показала обратное — унилинейные институты, в той или иной их форме, являются почти (если не полностью) необходимостью в любой организованной социальной системе. А необычно или удивительно (мы не станем говорить «патологично», «ненормально», а тем более — «противоестественно») то, что находятся народы — вроде тевтонских племен Европы (по всей видимости, среди индоевропейцев они были одни такие), — способные сохранять в течение некоторого периода (в данном конкретном случае вплоть до эпохи феодализма и римского права) систему, для которой характерно преимущественное (если не полное) избегание унилинейного принципа и при которой человек приобретает равные и одинаковые права как через отца, так и через мать⁸.

Возможно, ожидалось, что в этой статье будет рассматриваться вопрос о том, какие общие факторы детерминируют выбор матрилинейного принципа определения преемства статуса одними народами, а патрилинейного — другими. На мой взгляд, однако, наши знания и наше понимание пока недостаточны, чтобы на удовлетворительном уровне анализировать эту проблему.

Комментарии

с. 44

*Левират — обычай, позволяющий или предписывающий женитьбу на вдове брата.

с. 45

*Орда — в современной литературе принято пользоваться терминами«община» (band) или «локальная группа» (local group),

с. 46

*Экзогамия — норма, предписывающая вступать в брак за пределами какого-то определенного социальною объединения. Экзогамное социальное

⁸ В некоторых районах Индонезии, а также Филиппин — у ифугао, например, — существуют системы билатерального родства, в которых преемство прав происходит и через мужчин, и через женщин. Системы эти весьма сложны, и разбор их потребовал бы дополнительного объема, каковым мы не располагаем.

объединение — такое объединение, внутри которого нельзя вступать в брак. Австралийская община (локальная группа, орда, по Рэдклифф-Брауну) не могла быть экзогамной, так как состояла из семей, экзогамным мог быть только патрилинейный территориальный клан (или локальная десцентная группа), члены которого нередко составляли костяк общины (см. также коммент. к с. 141 гл. 6 «Социологическая теория тотемизма»).

с. 47

*Русские термины, обозначающие отношения по браку — отношения свойства, — более дифференцированы, чем английские. «Brother-in-law» — может соответствовать рус. и «деверь», и «шурин»; «sister-in-law» — рус. и «золовка», и «невестка», и та.

Внедрение русских терминов свойства в перевод во многих случаях может повести к искажению оригинала, поэтому в дальнейшем мы будем — по преимуществу — избегать устоявшихся русских аналогов («тесть», «теща», «золовка», «шурин», «невестка», «деверь», «сноха» и др.) и передавать английские термины свойства почти буквальными русскими соответствиями, заменяя лишь формулу «по закону» («in-law») формулой «по браку» («мать по браку», «сестра по браку» и т.п.).

с. 48

*Наяры — одна из высоких каст дравидоязычных жителей Малабарского берега Индии (штат Керала).

с. 51

*Пример двойного десцента.

с. 52

*Как правило, унилинейная экзогамная родственная группа не может являть собой семью, так как основанная на браке семья должна включать по крайней мере представителей двух унилинейных экзогамных родственных групп. Таравад наяров представлял собой исключение ввиду того, что отцы детей юридически не состояли в браке с их матерями и, следовательно, не являлись членами семей, к которым принадлежали их дети. Это редкий случай полного совпадения унилинейной десцентной группы и семьи, такая семья иногда называется матрилинейной.

** Зулу-кафры, южные зулу — устаревшее название этнической общности коса.

с. 53

*In тaпи, в его potestas (лат.) — в распоряжении, в его власти.

с. 54

*Raison d'etre (франц.) — причина (смысл) существования.

с. 56

*Агнатная родня. — родня по линии отца. Когнатная родня — зд.: родня по линии матери, но это устаревшее понимание термина «когнатный», который

в настоящее время понимается как синоним термина «билатеральный»; когнатная родня — родня с обеих сторона как со стороны матери, так и со стороны отца.

с. 57

*Gens (лат) — род.

** Potestas pater familias (лат.) — власть отца семейства; имеются в виду объединенная или расширенная семья и ее глава, обладавший огромной властью над всеми ее членами.

*** Эндогамия — правило, предписывающее браки внутри одного и того же сообщества.

с. 59

*Унилатералъные — в данном случае то же самое, что и «унилинейные».В более строгом значении «унилатеральный» — это родственный не по одной линии, а по одной стороне.

Глава 3. ИЗУЧЕНИЕ СИСТЕМ РОДСТВА¹

I

В течение 75 лет проблемы родства занимали особое и очень важное место в социальной антропологии. В этом своем обращении к вам я хочу рассмотреть методы, которые использовались и все еще используются в названной сфере наших исследований, а также результаты, которые можно обоснованно ожидать, применяя такие методы. Я рассмотрю и сравню два метода. Один из них я буду называть методом предположительной истории, а другой — методом структурного или социологического анализа.

Один из этих двух методов был впервые применен для изучения некоторых социальных явлений французскими и британскими (преимущественно шотландскими) авторами XVIII в. Именно об этом методе Дугалд Стюарт писал в 1795 г.: «Я позволю себе дать этим видам философского анализа, которым не присвоено еще подходящего наименования в нашем языке, название теоретическая, или предположительная, история; по своему значению это выражение очень близко к термину естественная история, использовавшемуся господином Юмом (см. его „Естественную историю религии"), а также к тому, что французские авторы именовали histoire raisonnee*». Я принимаю предложение Дугалда Стюарта и буду пользоваться термином «предположительная история».

Метод предположительной истории применяется несколькими способами. Один из них — это попытки рассуждать, основываясь На неких общих соображениях о том, что Дугалд Стюарт называет «известными принципами человеческого естества», в которых предположительно видят истоки политической организации (Гоббс), языка (Адам Смит), религии (Тайлор), семьи (Вестермарк) и т.д.

¹ Обращение президента к научному сообществу Королевского антропологического института, 1941. Перепечатано из: Journal of the Royal Anthropological Institute.

Иногда при этом пытаются представить весь ход развития человеческого общества, как это делалось в работах Моргана, патера Шмидта или Элиота Смита. Иногда же нам предлагают лишь предположительную историю развития какого-нибудь отдельного социального института, как это сделал, например, Робертсон Смит в трактате о жертвоприношении. Особая форма рассматриваемого метода, с которой мы будем иметь дело в дальнейшем изложении, — это попытки объяснять определенные черты одной или более социальных систем с помощью гипотез о том, как эти черты возникли.

Один из наиболее ранних образцов приложения метода предположительной истории к изучению проблем родства можно найти в очерке «Первобытный брак», опубликованном Джоном Ф.Мак-Леннаном в 1865 г. Вы, наверное, помните два принципиальных положения, выдвинутых в этой книге: гипотезу о происхождении обычая экзогамии вследствие брака захватом (умыканием) и предположение о том, что «самой древней системой отношений, в которой воплотилась идея кровного родства, была система прослеживания родства исключительно через женщин». Шестью годами .позже появились «Системы родства и свойства» Льюиса Моргана — памятник учености и кропотливому труду по сбору материала. Затем в 1877 г. появилось «Древнее общество», где Морган предложил гипотетическую схему всего хода социального развития. За этими работами Мак-Леннана и Моргана последовала масса литературы (она продолжает производиться и по сей день), в которой метод предположительной истории применялся в различных формах и к самым разным аспектам родственной организации.

Думаю, вы знаете, что я считаю следование этому методу одним из главных препятствий на пути развития научной теории человеческого общежития. Но мою позицию часто понимают неправильно. Я не принимаю метода предположительной истории не потому, что он историчен, а потому, что он предположителен. История показывает нам, как определенные происшествия или перемены в прошлом привели к определенным последующим происшествиям или условиям, и тем самым раскрывает человеческую жизнь в конкретном районе земного шара в виде цепи взаимосвязанных событий. Но она способна сделать это, только когда имеются непосредственные свидетельства и о событиях или условиях более ранних, и о событиях или условиях более поздних, равно как и надежные свидетельства о взаимосвязи тех и других. В предположительной истории мы располагаем непосредственным знанием о состоянии дел в определенном месте и в определенное время, но не располагаем

каким-либо адекватным знанием о предшествующих условиях или событиях. О них мы вынуждены лишь строить предположения. Чтобы сделать наши предположения хоть сколько-нибудь вероятными, мы должны обладать таким знанием законов социального развития, какое мы, я думаю, никогда не обретем.

Свои собственные изыскания в сфере проблем родства я начал в 1904 г. под руководством Риверса. Я стал его первым (и на тот период единственным) учеником, специализирующимся по социальной антропологии. Три предшествующих года я изучал психологию под его же руководством. Я чрезвычайно обязан научному взаимодействию с Риверсом особенно потому, что с самого начала обнаружились наши расхождения (и в этом скорее была польза, чем вред) по вопросу о методе. Ведь Риверс следовал методу предположительной истории — сначала находясь под влиянием Моргана, а потом выработав ту форму этого метода, которую сам он назвал этнологическим анализом и которую он продемонстрировал в «Истории меланезийского общества» [Rivers, 1914a]. Но в своей полевой работе Ривес открыл и показал другим антропологам, насколько важно для понимания систем родства изучать поведение родственников во взаимоотношениях друг с другом. В дальнейшем изложении я буду критиковать одну из сторон научной деятельности Риверса, но намерен при этом твердо придерживаться той позиции, какую я занимал во время наших дружеских споров, ведшихся в течение десяти лет и закончившихся соглашением продолжать не соглашаться. Мое почтение к Риверсу как к человеку, учителю и ученому ни в коей мере не умаляется тем, что я вынужден с решительным неодобрением говорить об использовании им метода предположительной истории.

Прежде всего необходимо дать определения. Я буду употреблять термин «система родства» как краткое обозначение системы родственных и брачных отношений или отношений родства и свойства. Очень жаль, что в английском языке нет одного общего термина аля именования всех человеческих отношений, которые являются следствием существования семьи и брака. Очень утомительно все время повторять «системы родства и свойства». Я надеюсь, что мое употребление термина будет воспринято правильно. Оно не должно повести к недопониманию.

Структурная ячейка, на которой строится система родства, — это группа, называемая мною элементарной семьей. Она состоит из мужчины, его жены и их ребенка (или детей) независимо от того, живут ли они вместе или врозь. Бездетная пара не представляет

собой семью в этом смысле. Дети могут быть обретены — и тем самым включены в состав семьи — как путем рождения, так и путем адопции. Мы должны также признать существование сложных семей. В полигинной семье имеется только один муж и несколько жен с их и его детьми. Другая форма сложной семьи возникает в моногамных обществах вследствие повторного брака, который производит то, что мы называем отношениями замещения*, а также отношения, характерные для братьев наполовину (полусиблингов. — О.А.). Сложные семьи могут рассматриваться как семьи, состоящие из нескольких элементарных, имеющих общего члена.

Следствием существования элементарной семьи являются три особых вида социальных отношений: отношения между родителем и ребенком; отношения между детьми одних и тех же родителей (сиблингами); отношения между мужем и женой как родителями одного и того же ребенка (или общих детей). Человек рождается в семье (или адоптируется в семью), где он или она является сыном или дочерью и братом или сестрой. Когда человек женится и производит детей, он становится членом второй элементарной семьи, где он является мужем и отцом. Взаимопереплетение элементарных семей создает сеть отношений, которые я за неимением лучшего термина буду называть генеалогическими отношениями. Они расширяются безгранично.

Три вида отношений, существующих внутри элементарной семьи, я называю отношениями первого порядка. Отношения второго порядка — это те, которые строятся на связи двух элементарных семей через одного общего члена. Это отношения с отцом отца, братом матери, сестрой жены и т.п. К отношениям третьего порядка принадлежат такие, как отношения с сыном брата отца или с женой брата матери. Так мы можем проследить, если обладаем соответствующей генеалогической информацией, и отношения четвертого, пятого или энного порядка. В каждом конкретном обществе некоторая часть таких отношений осознается как социально важная, т.е. с частью таких отношений связаны определенные права и обязанности или определенные четкие модели поведения. Именно такие, осознаваемые в данном обществе как социально важные и функционально нагруженные отношения я и называю системой родства, или — в полной формулировке — системой родства и свойства.