СОЦИАЛЬНАЯ СТРУКТУРА 1 страница

Теория эволюции — это отрасль науки о развитии, в процессе которого более сложные типы структур развиваются из менее сложных. В настоящем издании имеется глава, названная «Социальная структура», но статья, перепечаткой которой эта глава является, писалась в военное время и поэтому она не настолько тщательно подготовлена, как хотелось бы. Когда мы используем термин «структура», мы имеем в виду некоторый упорядоченный набор частей, или компонентов. Музыкальная композиция, так же как и литературная фраза, обладает структурой. У здания, у молекулы, у живого организма имеется структура. Единицей, или составляющей, социальной структуры является личность, а личность — это человеческое существо, рассматриваемое не как организм, а с точки зрения позиции, занимаемой в социальной структуре.

Одна из фундаментальных теоретических проблем социологии — проблема социальной непрерывности. Непрерывность форм общественной жизни зависит от непрерывности структуры, т.е. постоянства соотношения позиций отдельных личностей. В настоящее время люди организованы в нации, и то, что на протяжении 70 лет я принадлежу к английской нации, хотя и прожил большую часть своей жизни в других странах, является фактом социальной структуры. Нация, племя, клан или институт — например, Французская академия или римская церковь — могут продолжать существование в качестве упорядоченного альянса лиц, хотя персонал — единицы, из которых состоит данная структура, — может меняться время от времени. Существует непрерывность структуры. Так, человеческий организм, компонентами которого являются молекулы, сохраняет непрерывность, несмотря на то что молекулы непрестанно меняются. В политическую структуру Соединенных Штатов всегда входит президент. Когда-то им был Герберт Гувер, когда-то — Франклин Рузвельт, но структура как организация остается неизменной.

Социальные отношения, сеть которых обусловливает социальную структуру, представляют собой не случайное соединение индивидов, но определяются социальным процессом. Любые отношения характеризуются тем, что поведение людей при взаимодействии друг с другом регулируется нормами, правилами и эталонами. Итак, при любых отношениях внутри социальной структуры человек знает, что от него ожидают поведения, соответствующего этим нормам, и, в свою очередь, он вправе ожидать того же от других. Нормы поведения, установленные для конкретной формы общественной жизни,

обычно называют институтами. Институт — это установившаяся форма поведения, признаваемая определенной социальной группой или классом, обеспечивающим таким образом бытие данному институту. Понятие института означает легко распознаваемый тип или вид социальных отношений и взаимодействий. Так, в конкретном локально ограниченном обществе мы обнаруживаем общепринятые правила поведения по отношению к жене и детям, соблюдение которых ожидается от человека. Таким образом, соотношение институтов с социальной структурой двоякое. С одной стороны, есть социальные структуры, такие, как в данном примере семья, устойчивость которых обеспечивается нормативами институтов; с другой стороны, есть группы, как в данном примере локально ограниченные сообщества, где норма обретает устойчивость как следствие общего признания того, что она предписывает правильное поведение. Институты, если понимать под этим термином упорядочивание обществом взаимодействия людей в рамках социальных отношений, образуют такую двоякую связь: со структурой, с группой или классом, где институт функционирует, и с теми отношениями внутри структурированной системы, которые регламентируются данными нормами. В социальной системе могут быть институты, задающие нормы поведения для монарха, судей при исполнении их обязанностей на службе, для полицейских, отцов семейств и т.д., а также нормы, регулирующие поведение лиц, вступающих в случайные контакты друг с другом в процессе социальной жизни.

Следует коротко остановиться на термине «организация». Это понятие, очевидно, находится в тесной связи с понятием социальной структуры, но желательно не употреблять эти два термина в качестве синонимов. В общепринятом понимании, близком к наиболее ходовому употреблению этого словосочетания в английском языке, социальная структура — это распределение лиц в системе отношений, регулируемых или установленных институтами, таких, как отношения монарха и подданных, мужа и жены, тогда как термин «организация» относится к распределению активности. Организация фабрики — это распределение разнообразных обязанностей управляющего, мастеров, рабочих в процессе общей деятельности предприятия. Наличие в структуре домохозяйства родителей, детей и прислуги обеспечивается институтом. Деятельность же членов домохозяйства (как системы) может быть так или иначе распределена, и в этом смысле организация жизни домохозяйств может быть различной в разных семьях, принадлежащих к одному и тому же обществу. Структура современной армии состоит в первую

очередь в разделении на группы — полки, дивизии, армейские корпуса и т.д., и затем в разделении по рангам — генералы, полковники, майоры, лейтенанты и т.п. Организация армии подразумевает распределение действий ее состава как в военное, так и в мирное время. Можно сказать, что в пределах организации каждая личность выполняет некоторую роль. Поэтому можно заключить, что, когда мы имеем дело со структурированной системой, мы изучаем систему социальных позиций, тогда как в случае организации мы рассматриваем систему социальных ролей.

СОЦИАЛЬНАЯ ФУНКЦИЯ

Термин «функция» в разных контекстах имеет различные значения. В математику этот термин был введен в XVIII в. Эйлером и применялся он к выражению или символу, который может принять письменный вид, например «log x». Это не имеет никакого отношения к тому, что означает слово «функция» в таких науках, как физиология. Для физиологии понятие функции имеет фундаментальное значение, так как позволяет нам изучать непрерывные отношения между структурой и процессом в органической жизни. Сложный организм, такой, как человеческий, обладает структурой, в которую организованы органы, ткани и жидкости. Даже одноклеточный организм имеет структуру, в которую организованы молекулы. Организм также наделен жизнью, поэтому нам неизбежно приходится говорить о связи между структурой и жизненным процессом организма. Процессы, продолжающиеся в человеческом организме пока он живет, находятся в зависимости от органической структуры. Функция сердца — перекачивать в организме кровь. Непрерывное существование органической структуры, которая является живой структурой, требует ряда процессов, в совокупности образующих жизненный процесс. Если сердце не обеспечивает требуемых от него функций, жизненный процесс прекращается и структура (в качестве живой структуры) прекращает свое существование. Итак, и процесс находится в зависимости от структуры, и продолжение существования структуры находится, в свою очередь, в зависимости от процесса.

Применительно к социальным системам и их теоретическому осмыслению один из вариантов употребления понятия «функция» совпадает с его научным значением в физиологии. Оно может быть

использовано для указания на взаимосвязь между социальной структурой и процессом общественной жизни. В этом значении, как нам кажется, слово «функция» является полезным понятием для сравнительной социологии. Таким образом, эти три понятия — процесс, структура и функция — составляют единую теорию, т.е. схему интерпретации, применимую к социальной системе. Все три понятия логически взаимосвязаны, так как термин «функция» используется для указания на отношения между процессом и структурой. С помощью данной теории мы можем изучать как непрерывность форм общественной жизни, так и процесс их изменения.

Рассмотрим такую черту общественной жизни, как наказание за преступление, иными словами, применение путем организованной процедуры карательных санкций в ответ на конкретный вид поведения. Ставя вопрос о том, каковы социальные функции этой черты общественной жизни, мы сталкиваемся с фундаментальной проблемой сравнительной социологии, первый вклад в разрешение которой был сделан Дюркгеймом в его «Division du Travail Social»*. Когда мы задаемся вопросом, в чем социальная функция религии, встает общая и весьма широкая проблема. Как указывается в одной из глав настоящего сборника, исследование этой проблемы требует рассмотрения огромного количества более узких вопросов, таких, как, к примеру, социальная функция культа предков в тех обществах, где он существует. Однако, поскольку для поддержания системы требуются и определенные структурные черты социальной жизни, и наличие соответствующего им социального процесса, постольку в этих, более ограниченных исследованиях, если придерживаться представленной здесь теории, необходимо изучение связи между первым и вторым.

Первая статья сборника может служить иллюстрацией к перечисленным теоретическим положениям. Она посвящена рассмотрению института, согласно которому сыну сестры позволена большая свобода при общении с братом матери. Этот обычай распространен у племен Северной Америки, таких, как виннебаго и др., у народов Океании, таких, как жители архипелагов Фиджи и Тонга, и у некоторых африканских племен. Наши личные наблюдения, связанные с этим институтом, были сделаны на о-вах Тонга и Фиджи, но, так как статья адресована читателям из Южной Африки, необходимо было сослаться хотя бы на один южноафриканский пример. Более обширный сравнительный анализ потребовал бы и более объемного очерка. Традиционный способ рассмотрения названного института, как в Океании, так и в Африке, заключался в применении псевдо-

исторического объяснения. Альтернативный способ изучения этого института требует его теоретического осмысления как части системы родства определенного типа, внутри которой он выполняет функцию, подлежащую выявлению. У нас до сих пор отсутствует общая систематическая типология систем родства, хотя ведется обширная работа по ее созданию. Мы получили некоторые частные и предварительные результаты в области определения типов, и они представлены в недавней публикации в качестве введения к книге «Африканские системы родства и брак». Среди огромного разнообразия систем родства можно, нам думается, выделить типы, которые могут быть названы «отцовское право» и «материнское право». В обоих типах структура родства основана на линиджах с максимальным акцентом на связях линиджа. При «материнском праве» линидж матрилинеен, ребенок принадлежит к линиджу матери. Практически все правовые отношения мужчины — это отношения с его матрилинейным линиджем и отдельными представителями этого линиджа, поэтому мужчина находится в сильной зависимости от братьев матери, которые, используя свой авторитет, осуществляют над ним контроль. А он у них ищет защиты и наследует их имущество. В системе родства с «отцовским правом», в свою очередь, мужчина сильно зависим от патрилинейного линиджа, а следовательно, от отца и его братьев, которые, используя свой авторитет, осуществляют контроль над ним. У них он ищет покровительства и их собственность наследует. «Отцовское право» представлено системой patria potestas* у древних римлян. В Африке и ряде других районов мира также обнаружены системы, более или менее близкие к этому типу. К близкому типу мы можем отнести систему батонга. «Материнское право» представлено системами родства наяров Малабарского берега Индии или минангкабау Индонезии. Опять-таки в ряде других частей света имеются системы, более или менее близкие к данному типу.

Центральная задача статьи о брате матери сводится, можно сказать, к тому, чтобы продемонстрировать различия между псевдоисторическим объяснением и такой интерпретацией института, согласно которой он обладает собственной функцией в системе родства с конкретным типом структуры. Если бы спустя 30 лет я стал переписывать эту статью, то, конечно, во многом изменил бы и дополнил ее. Однако мне сказали, что статья, вероятно, представляет некоторый интерес как отражение определенного этапа развития антропологической мысли, поэтому она печатается практически в первоначальном виде, с минимальными изменениями.

Предлагаемое вниманию читателя издание, наверное, может вызвать интерес как экспозиция теории в том смысле, в котором здесь употребляется данное слово, т.е. экспозиция схемы интерпретации, применимой к осмыслению некоторого класса феноменов. Теорию эту можно представить с помощью трех фундаментальных взаимосвязанных понятий — «процесс», «структура» и «функция». Своим происхождением она обязана таким предшественникам, как Монтескье, Конт, Спенсер, Дюркгейм, и следовательно, принадлежит к культурной традиции, насчитывающей уже две сотни лет. В этом введении некоторые формулировки усовершенствованы; ряд терминов используется в ином значении, чем в более ранних, публикуемых ниже, работах. Например, в статьях, написанных 20 или более лет назад, слово «культура» употребляется в значении, распространенном в то время: под культурой понимается образ жизни как целостность, — включая способы мышления, — в отдельном локально ограниченном сообществе.

Комментарии

с. 9

*Methodenstreit (нем) — спор о методе.

** В русскоязычной этнографической литературе термин primitive societies чаще всею переводится как «первобытные общества», что определенным образом искажает теоретические позиции большинства западных авторов, им пользующихся. Для них, в том числе и для А. Рэдклифф-Брауна, примитивные общества — это, в первую очередь (хотя не только), уцелевшие до нашего или существовавшие до недавнего времени и изучавшиеся этнографически догосударственные и раннегосударственные общества, характеризующиеся относительно менее сложной социальной организацией, чем развитые государственные системы. Однако западные авторы считают (несомненно, справедливо), что все эти общества со времени дописьменной эпохи прошли длительный путь самостоятельного развития и поэтому не могут рассматриваться как первобытные в подлинном смысле этого слова. Для авторов, не приверженных марксистскому формационному подходу к социальной истории, термин «первобытные общества» в целом нетипичен; говоря об обществах, известных лишь по археологическим памятникам, они предпочитают пользоваться термином «доисторические общества». Поэтому мы сочли правильным по всему тексту воспроизводить слово «примитивные», несмотря на некоторый негативный оттенок, который может быть усмотрен в нем неподготовленным читателем.

с. 20

*«Division du Travail Social» (франц.) — «Общественное разделение труда».

с. 21

*Patria potestas (лат.) — власть отца.

Глава 1. БРАТ МАТЕРИ В ЮЖНОЙ АФРИКЕ¹

В примитивных обществах во многих уголках света большое значение придается взаимоотношениям между братом матери и сыном сестры*. В некоторых случаях сын сестры имеет особые права на собственность брата матери. Одно время было принято считать эти обычаи связанными с матриархальными** институтами и утверждалось, что наличие таких обычаев у народов с патрилинейной организацией может служить свидетельством того, что когда-то в прошлом у них была матрилинейная организация***. Некоторые антропологи все еще придерживаются этого взгляда, и такую позицию занял в своей книге о народе батонга, живущем в Португальской Восточной Африке, г-н Жюно. Ссылаясь на обычаи, регулирующие взаимоотношения брата матери и сына сестры, он пишет: «Теперь, с особой тщательностью изучив наиболее любопытные особенности системы тонга, я прихожу к выводу, что единственно возможное объяснение этому — в том, что прежде, в давние времена, наше племя прошло матриархальную стадию» (Junod. The Life of a South African Tribe. Neuchatel, 1913, vol. 1, p. 253).

Именно с этой теорией я и хочу разобраться в настоящей статье; но я не собираюсь ни повторять возражений, выдвинутых в различных критических работах в ее адрес в последние годы, ни добавлять новых. Сугубо негативная критика не продвигает науку вперед. Единственный приемлемый способ избавиться от неудовлетворительной гипотезы — это найти лучшую. Поэтому я собираюсь изложить вам альтернативную гипотезу, и если мне удастся не то что доказать ее, но хотя бы показать, что она дает возможное объяснение фактам, я по крайней мере продемонстрирую ошибочность утверждения г-на Жюно, будто объяснение, которое он принимает, является «единственно возможным».

¹ Статья прочитана на заседании Южно-Африканской ассоциации «За развитие науки» 9 июля 1924 г. и напечатана в «Южно-Африканском научном журнале» (South African Journal of Science. Vol. XXI, p. 524-555).

Для многих африканских племен мы почти не имеем информации об обычаях такого рода. Не потому, что обычаи эти не существовали или не имели значения для самих туземцев, а потому, что систематическое научное изучение африканских народов только начинается. Поэтому я буду ссылаться в основном на обычаи батонга, описанные г-ном Жюно. Эти сведения можно найти в первом томе цитированной выше работы (р. 225 et seq., а также р. 253 et seq.). Просуммируем их следующим образом:

1. Племянник по женской линии всю свою жизнь является объектом особой заботы со стороны дяди.

2. Когда племянник болен, брат матери приносит жертвы предкам, для того чтобы он выздоровел.

3. Племяннику позволено многое по отношению к брату его матери; например, он может прийти в дом дяди и съесть то, что приготовлено впрок.

4. Племянник заявляет свои права на часть собственности брата матери, когда последний умирает, а порой и на одну из его жен.

5. Когда брат матери приносит жертву, сын сестры крадет и съедает часть мяса или выпивает часть пива, предназначенных божествам.

Не следует думать, что такие обычаи характерны исключительно для батонга. Очевидно, что подобные обычаи можно найти у других африканских племен, и нам известно о существовании похожих обычаев у других народов в разных частях света. В самой же Южной Африке обычаи такого рода были обнаружены г-ном Хёрнле у готтентотов-нама. Сын сестры может очень вольно вести себя по отношению к брату матери и может взять любое особенно приглянувшееся ему животное из стада домашнего скота, принадлежащего брату матери, или любую особенно понравившуюся вещь из числа принадлежащих тому. Брат матери, напротив, может взять из принадлежащего племяннику стада лишь уродливое или состарившееся животное и лишь старый и негодный предмет из тех, которыми владеет племянник.

Что мне особенно интересно, так это то, что в той части Полинезии, которую я лучше всего знаю, а именно на о-вах Дружбы (Тонга) и на Фиджи*, мы встречаем обычаи, очень похожие на обычаи батонга. Там сыну сестры также позволено очень вольно вести себя по отношению к брату его матери и из имущества дяди брать все, что он пожелает. И здесь мы также находим обычай, в соответствии с которым сын сестры берет и съедает часть предназначенной божествам пищи, когда жертву приносит его дядя со стороны

матери. Так что я время от времени буду ссылаться в этой статье и на тонганские обычаи.

Три названных народа — батонга, нама и тонганцы — имеют патрилинейные, или патриархальные, институты. Это значит, что дети принадлежат к социальной группе отца и не принадлежат к социальной группе матери. Собственность наследуется по мужской линии, обычно переходит от отца к сыну. Точка зрения, которой я противостою, заключается в том, что обычаи, связанные с братом матери, можно объяснить, лишь допустив существование в прошлом у тех же народов матрилинейных институтов, таких, какие мы находим в целом ряде примитивных обществ, где дети принадлежат к социальной группе матери и собственность наследуется по женской линии, переходит от мужчины к его брату и к сыновьям его сестры.

Ошибочно думать, что мы способны понять социальные институты, изучая их изолированно, не рассматривая при этом другие институты, с которыми сосуществуют и, возможно, коррелируют объекты нашего исследования. И я хочу привлечь внимание к корреляции, существующей, как мне представляется, между обычаями, связанными с братом матери, и обычаями, связанными с сестрой отца. Насколько позволяет судить имеющаяся на сегодняшний день информация, повсюду, где мы находим, что важная роль отводится брату матери, мы обнаруживаем и то, что не менее важная, хотя и совсем иная, роль отводится сестре отца. Похоже, что обычай, допускающий вольное обращение с братом матери, как правило, сопровождается обязанностью оказывать особое почтение сестре отца, а также подчиняться ей. Г-н Жюно мало что говорит о роли сестры отца у батонга. Рассказывая о поведении человека по отношению к этой родственнице (rarana), он просто отмечает: «Человек выказывает огромное уважение к ней. Но она ни в коем случае не считается его матерью (татапа)» (op. cit, р. 223). Относительно готтентотов-нама у нас больше информации, и у них сестра отца также пользуется особым почтением у детей брата. На Тонга этот обычай выражен весьма отчетливо. Сестра отца — это родственница, которую племянник обязан уважать и слушаться как никого другого. Если она выбирает ему жену, он должен жениться, даже не помышляя роптать или протестовать. Сестра отца — сакральная персона, ее слово — закон для племянника, и одно из худших преступлений, какое он может совершить, — это проявить неуважение к ней.

Теперь, эта корреляция (она, конечно, отнюдь не ограничивается тремя упомянутыми мною примерами, но представляется, как я

уже говорил, общим правилом) должна приниматься во внимание при объяснении обычаев, связанных с братом матери. Ведь коррелирующие обычаи не являются, если я прав, независимыми друг от друга институтами; они представляют собой части одной системы. Никакое объяснение одной из частей системы не будет удовлетворительным, если оно не находится в соответствии с результатами анализа всей системы в целом.

В большинстве примитивных обществ регулирование социальных отношений между индивидами основывается по преимуществу на родстве. Это регулирование обеспечивается формированием устойчивых и более или менее определенных стереотипов поведения для взаимоотношений с каждой категорией признаваемых родственников. Имеются, например, одни стандарты поведения для сына по отношению к отцу и другие — для младшего брата по отношению к старшему. Конкретные стандарты варьируют от общества к обществу, но существует некоторое число фундаментальных принципов, или тенденций, проявляющихся во всех обществах или по крайней мере во всех обществах определенного типа. Главная задача социальной антропологии — обнаруживать и объяснять такие общие тенденции.

Если мы станем прослеживать наши родственные отношения до весьма отдаленных степеней родства, то убедимся, что количество различных родственников, которых можно выделить в отдельные типы, очень велико. В примитивных обществах трудности такого свойства обходятся с помощью особых систем классификации. В них родственники, которых логически следовало бы отнести к множеству различных типов, группируются в весьма ограниченное число категорий. Наиболее характерный для примитивных обществ принцип классификации родственников можно определить как принцип эквивалентности братьев. Иными словами, если я нахожусь в каких-то конкретных отношениях с каким-то конкретным человеком, то считаю, что я состою в точно таких же отношениях и с братом этого человека Точно так же будет и с какой-нибудь женщиной и ее сестрой. Таким образом, брат отца рассматривается как некий аналог отца, а его сыновья, в свою очередь, оказываются родственниками той же категории, что и мои собственные братья. Точно так же сестра матери считается как бы другой матерью, и поэтому ее дети — это тоже мои братья и сестры. Такую систему мы находим и у племен банту* в Южной Африке, и у готтентотов-нама, и на о-вах Дружбы. С помощью названного принципа людям в примитивных обществах удалось прийти к определенным стандартам поведения

в отношениях с дядьями и тетками, а также с кузенами определенных категорий. Поведение человека по отношению к брату отца должно строиться в общих чертах по той же модели, что и его поведение по отношению к собственному отцу. А по отношению к сестре матери он должен вести себя так же, как и по отношению к матери. А к детям брата отца и к детям сестры матери он должен относиться во многом подобно тому, как он относится к собственным братьям и сестрам.

Этот принцип не дает, однако, готовой модели поведения по отношению к брату матери и сестре отца Можно, конечно, было бы вести себя с первым так же, как с отцом, а с последней — как с матерью. Такая модель, по-видимому, принята в некоторых обществах. К ней тяготеют жители отдельных районов Африки и Полинезии. Но это характерно для обществ, в которых классификационные системы родства* либо не получили развития, либо частично утрачены.

Там, где классификационные системы достигли высокого уровня развития, или сложности, проявляется иная тенденция: тенденция к выработке моделей поведения в отношениях с братом матери и сестрой отца, в которых эти родственники выступают как бы в роли мужской матери и женского отца. Иногда эта тенденция даже находит отражение в языке. Так, в Южной Африке типичный термин для брата матери — malume или umalume, сочетание корня та («мать») и суффикса, означающего «мужской». У батонга сестра отца зовется rarana. Г-н Жюно пишет, что этот термин означает «женский отец» (female father). В некоторых южноафриканских языках нет специальных терминов для сестры отца. Так, в языке коса эта родственница обозначается описательным термином udade bо bawo, букв, «сестра отца». У зулу к ней могут прилагать аналогичный описательный термин или о ней могут говорить просто как об ubaba, т.е. как об отце, равно как и о братьях отца. На о-вах Дружбы брата матери могут обозначать особым термином tuasina или же его могут называть fa'e tangata (букв, «мужская мать»). Такое совпадение между Южной Африкой и Полинезией не может, я думаю, считаться случайностью. Однако не обнаруживается никаких связей между языками полинезийцев и банту; и очень трудно вообразить, чтобы в одном из этих двух названных районов мира обычай именовать брата матери словом, означающим «мужская мать», был заимствован из другого названного района или чтобы жители обоих районов заимствовали этот обычай из какого-то третьего общего источника.

Теперь давайте попробуем дедуктивно представить себе, какими, по логике вещей, должны были бы быть модели поведения по отношению к брату матери и сестре отца в патрилинейном обществе, проявляющем предполагаемую мною тенденцию, или принцип. Для этого мы должны прежде всего знать стереотипы поведения в отношениях с отцом и матерью. Я думаю, что будет более убедительно, если за определением этих стереотипов я обращусь к работе г-на Жюно — ведь его наблюдения, безусловно, не подвергались влиянию гипотезы, которую я стремлюсь доказать.

Взаимоотношения с отцом, пишет он, «предполагают почтение и даже страх со стороны детей. Отец, хотя и не слишком сильно печется о детях, является тем не менее их наставником, он бранит и наказывает их. То же относится и к братьям отца» (op. cit, p. 224). О родной матери человека г-н Жюно говорит. «Она настоящая татапапа, и отношения с ней очень глубоки и нежны, в них уважение сочетается с любовью. Любовь, однако, как правило, пересиливает уважение» (op. cit, p. 224). Об отношении матери к детям мы читаем: «Мать обычно очень нетребовательна, и отец часто винит жену в том, что она портит детей».

Конечно, краткие формулировки таят в себе некоторую опасность, но, я думаю, мы не будем очень далеки от истины, если скажем, что в строго патриархальных обществах, таких, какие мы находим в Южной Африке, отца предписывается уважать и им следует подчиняться, а от матери ждут нежности и снисходительности. Я бы смог показать вам, будь такая нужда, что то же относится и к семейной жизни на о-вах Дружбы.

Если теперь мы приложим выдвинутый мною принцип к практике названных народов — так, словно он у них действительно применяется, — то получится, что сестру отца следует уважать и слушаться, а от брата матери можно ожидать снисходительности и заботы. Но дело осложняется еще одним обстоятельством. Ведь когда мы рассматриваем отношения человека с дядей и теткой, надо учитывать еще и половую принадлежность. В примитивных обществах мужчина во взаимоотношениях с другими мужчинами ведет себя совсем иначе, чем во взаимоотношениях с женщинами. Отваживаясь еще раз на обобщающую формулу, мы можем сказать, что в таком обществе, как у батонга, сколь-нибудь значительная фамильярность допускается лишь между лицами одного пола. Мужчине следует относиться к женщинам-родственницам с большим уважением, нежели к родственникам-мужчинам. Соответственно племянник должен чтить сестру отца даже сильнее, чем отца.

(Подобным же образом, следуя принципу почтения к возрасту и старшинству, мужчина должен относиться к старшему брату своею отца с большим уважением, чем к отцу.) И наоборот, мужчина может обращаться с братом матери — человеком того же пола — с такой степенью фамильярности, какая невозможна ни с одной женщиной, даже с матерью. Влияние пола на поведение родственников особенно наглядно проступает во взаимоотношениях брата и сестры. На о-вах Дружбы и у готтентотов-нама мужчина должен с большим почтением относиться к своей сестре, особенно к старшей сестре, и никогда не должен позволять себе никакой фамильярности с ней. То же, я думаю, характерно и для южноафриканских банту. Во многих примитивных обществах к сестре отца и собственной старшей сестре следует относиться примерно одинаково, а в некоторых из таких обществ эти два вида родственниц объединяются в одну категорию и обозначаются одним и тем же словом.