Суша и море. Общий враг

Новая Империя, которую предстоит создавать русскому народу, имеет свою внутреннюю геополитическую логику, вписанную в есте­ственную структуру географического пространства планеты.

Основной геополитический закон, сформулированный яснее все­го Маккиндером, гласит, что в истории постоянным и основным гео­политическим процессом является борьба сухопутных, континенталь­ных держав (с естественной формой идеократического политическо­го устройства) против островных, морских государств (торгового, рыночного, экономического строя). Это извечное противостояние Рима Карфагену, Спарты Афинам, Англии Германии и т. д. С начала XX в. это противостояние двух геополитических констант стало при­обретать глобальный характер. Морским, торговым полюсом, втяги­вающим в свою орбиту все остальные страны, стали США, а сухо­путным полюсом — Россия. После Второй мировой войны две сверх­державы окончательно распределили цивилизационные роли. США стратегически поглотили Запад и прибрежные территории Евразии, а СССР объединил вокруг себя гигантскую континентальную массу евразийских пространств. С точки зрения геополитики как науки, в холодной войне нашло свое выражение древнее архетипическое противостояние Моря и Суши, плутократии и идеократии, цивилизации торговцев и цивилизации героев (дуализм «героев и торгашей», по выражению Вернера Зомбарта, автора одноименной книги).

Распад Восточного блока, а затем и СССР нарушил относитель­ный геополитический баланс в пользу атлантизма, т. е. Западного блока и рыночной цивилизации в целом. Однако геополитические тенденции представляют собой объективный фактор, и упразднить их волюнтаристическим, «субъективным» способом не представля­ется возможным. Тенденции Суши, континентальные импульсы не могут быть отменены в одностороннем порядке, и следовательно, создание новой сухопутной, восточной, континентальной Империи является потенциальной геополитической неизбежностью.

Атлантический, морской, торговый полюс цивилизации сегодня, безусловно, предельно силен и могущественен, но объективные фак­торы делают континентальную реакцию Востока практически неот­вратимой. Сухопутная Империя потенциально существует всегда и ищет лишь удобных обстоятельств, чтобы реализоваться в политиче­ской реальности.

На ясном осознании этой геополитической неизбежности должна строиться Новая Империя. В этой Империи естественной ключевой функцией будут обладать именно русские, так как они контролируют те земли, которые являются осевыми в евразийской континенталь­ной массе. Новая Империя не может быть никакой иной, кроме как Русской, поскольку и территориально, и культурно, и цивилизационно, и социально-экономически, и стратегически русские естествен­но и органично соответствуют этой планетарной миссии и идут к ее осуществлению на всем протяжении своей национальной и государ­ственной истории. Русские земли Маккиндер называл «географиче­ской осью истории», т. е. тем пространством, вокруг которого созда­валась береговая цивилизация Евразии (отождествляющаяся часто с «цивилизацией» вообще) под влиянием диалектического противо­стояния морских (внешних) и сухопутных (внутренних) культурно-политических импульсов. Какой-то другой народ или какая-то другая страна сможет выступать в роли полюса евразийской континенталь­ной Империи, только захватив контроль над совокупностью русских земель, а для этого необходимо выполнить практически невероятное условие уничтожить русский народ, стереть с лица земли русскую нацию. Так как это представляется маловероятным, русским надо признать, осознать и взять на себя в очередной раз сложную роль центра Евразийской Империи.

В основу геополитической конструкции этой Империи должен быть положен фундаментальный принцип — принцип «общего врага». Отрицание атлантизма, отвержение стратегического контроля США и отказ от верховенства экономических, рыночно-либеральных ценно­стей — вот та общая цивилизационная база, тот общий импульс, что откроют путь прочному политическому и стратегическому союзу, со­здадут осевой костяк грядущей Империи. Подавляющее большинство евразийских государств и народов имеют континентальную, «сухо­путную» специфику национальной истории, государственных тради­ций, экономической этики. Подавляющее большинство этих государств и народов воспринимает американское политическое и стра­тегическое влияние как непосильное бремя, отчуждающее нации от их исторической судьбы. Несмотря на все внутренние цивилизацйонные, религиозные и социально-экономические различия евразий­ских держав между собой у них есть прочный и непоколебимый «об­щий знаменатель» — неприязнь к тотальности атлантистского контро­ля, желание освободиться от заокеанской опеки того Торгового Строя, который усиленно насаждается США, оплотом «морской» цивилизации.

Различия в региональных интересах евразийских государств, в ре­лигиозной, этнической, расовой и культурной ориентации — все это ; немаловажные факторы, с которыми нельзя не считаться. Однако о них можно говорить всерьез и полновесно только тогда, когда исчез­нет удушающее экономическое и стратегическое влияние «общего врага», навязывающего ту модель, которая чужда практически всем — и христианам, и социалистам, и мусульманам, и национал-капиталистам, и буддистам, и коммунистам, и индуистам. Пока же доминирование США сохраняется, все внутриевразийские конфликты и противоречия носят искусственный характер, так как подобное выяснение отношений имеет смысл лишь при отсутствии более глобального фактора, который, на практике, организует и контролирует эти конфликты с целью поддержать в Евразии разобщенность и дробление. В этом смысле все «региональные державы» в Евразии логически служат интересам атлантистов, так как, будучи не в состоянии оказать им масштабное сопротивление (а это возможно только в имперском стратегическом контексте), они целиком зависят от единственной Сверхдержавы и направляют свою энергию на соседей только с санкции заокеанских властителей.

«Общий враг», атлайтизм, должен стать связующим компонен­том новой геополитической конструкции. Эффективность этого фактора не подлежит сомнению, а все доводы против этого соображения либо наивно не учитывают объективной серьезности и тотальности атлантисгской доминации, либо сознательно отвлекают геополитическое внимание от единственной ответственной и реалистической перспективы в пользу второстепенных региональных проблем, еще не имеющих никакого решения без учета глобальной расстановки сил.

Евразии предопределено географическое и стратегическое единение. Это строго научный геополитический факт. В центре такого объединения неминуемо должна стоять Россия. Движущей силой объединения неизбежно должен быть русский народ. С этой миссией полностью гармонирует и цивилизационная миссия русских, и их универсалистский идеал, и логика исторического становления нации и государства. Новая Евразийская Империя вписана в географиче­скую и политическую предопределенность мировой истории и ми­ровой геополитики. Спорить с этим обстоятельством бессмысленно. Интересы русского народа неотделимы от построения такой конти­нентальной конструкции.

Евразийская геополитика Новой Империи не просто географиче­ская абстракция или выражение гипотетической воли к безгранич­ной экспансии. Ее принципы и основные направления учитывают и геополитические константы, и актуальную политическую ситуацию, и реально существующие международные тенденции, и стратегиче­ский баланс сил, и экономико-ресурсные закономерности. Поэтому евразийский имперский проект несет в себе одновременно несколь­ко измерений: культурное, стратегическое, историческое, экономиче­ское, политическое и т. д. Важно с самого начала подчеркнуть, что в том или ином «осевом» геополитическом альянсе при создании Им­перии речь идет о совершенно разной степени интеграции в зависи­мости от уровня. В одном случае может быть культурное или этниче­ское сближение, в другом — религиозное, в третьем — экономическое. Эти вопросы имеют в каждом конкретном случае особое решение. Единственной универсальной интегрирующей реальностью в бу­дущей Евразийской Империи станет категорический императив стра­тегического объединения, т. е. такого геополитического альянса, ко­торый позволит по всем стратегическим направлениям эффективно противостоять атлантическим влияниям, американскому геополити­ческому давлению и политико-экономическому диктату.

Стратегическое объединение континента, о котором идет речь, должно обеспечить контроль над морскими границами Евразии по всем сторонам света, континентальную экономическую, промышлен­ную и ресурсную автаркию, централизованное управление евразий­скими вооруженными силами. Все остальные аспекты внутриевразийской интеграции будут решаться на основании гибких, дифференцированных принципов в зависимости от каждого конкретного случая. Это фундаментальное соображение необходимо постоянно иметь в виду, чтобы избежать необоснованных сомнений и возраже­ний, могущих возникнуть в том случае, если вместо стратегического объединения кто-то ошибочно посчитает, что дело касается полити­ческого, этнического, культурного, религиозного или экономического объединения. Кстати, такую подмену с необходимостью будут вполне сознательно осуществлять представители «малого национализма» всех народов, упрекая евразийцев и континентальных имперостроителей в том, что они хотят растворить свои этносы, религии, культуры и т. д. в новой «интернационалистской утопии». Евразийский проект никоим образом не ведет к нивелировке наций, напротив, он исходит из необходимости сохранения и развития идентичности народов и культур, только при этом в нем речь идет не о безответст­венных романтических грезах «малых националистов» (которые на практике приводят лишь к шовинизму и самоубийственным этниче­ским конфликтам), но о серьезном и объективном понимании акту­альной ситуации, где достичь этой цели можно лишь при условии радикального подрыва мирового влияния атлантистского Запада с его рыночной, либеральной идеологией, претендующей на мировое господство.

Теперь остается лишь выяснить специфику этого континентального проекта, учитывая те негативные факторы, которые сорвали в; предшествующие периоды осуществление этого грандиозного цивилизационного плана.

А. Г. Дугин