Глава 2. СВОБОДА ДВИЖЕНИЯ ТОВАРОВ 4 страница

Ссылка на защиту жизни и здоровья людей и животных или сохранение растений наиболее часто используется государствами-членами для оправдания своих запретов, нарушающих свободу движения товаров. Это изъятие также подлежит усмотрению государств-членов, которые в отсутствие гармонизирующих актов вторичного права ЕС сами компетентны определять уровень защиты здоровья граждан и состояние флоры и фауны своей страны <1>.

--------------------------------

<1> В данном вопросе Суд ЕС придает исключительно важное значение научным исследованиям. Если их результаты носят неопределенный характер, государства-члены могут самостоятельно принимать защитные меры, не дожидаясь, пока будет доказана серьезность опасности жизни и здоровью людей, животных и растений. См.: Case C-192/01 "Commission v. Denmark" (2003). Par. 4.

В том, что касается жизни и здоровья людей, наибольшей симпатией Суда ЕС пользуются ссылки на национальную систему здравоохранения. Он даже признал монополию государства на розничную торговлю медикаментами как "средство защиты государством здоровья нации" <1>. При этом частные импортеры обязаны представить доказательство, что ввозимые ими товары не представляют серьезной опасности для жизни и здоровья населения. В свете сказанного о здравоохранении как факторе, оправдывающем национальные запреты импорта и нарушение ст. 34 ДФЕС, показательно решение Суда ЕС по делу C-322/01 Doc. Morris (2003), когда Суд, применив дифференцирующий критерий, с одной стороны, признал неправомерным запрет Германии на импорт из Нидерландов в рамках электронной торговли лекарств в свободной продаже и нарушающим ст. 28 Договора об учреждении Европейского сообщества (ныне ст. 34 ДФЕС), но, с другой стороны, согласился с доводами немецкой стороны о защите здоровья людей и признал правомерным запрет подобного импорта лекарств, отпускаемых по рецепту врача. Соответственно, запрет электронной торговли лекарствами по рецептам подпадает под изъятия ст. 36 (1) ДФЕС и не рассматривается как препятствие свободе движения товаров <2>.

--------------------------------

<1> Case C-60/90 Monteil (1991). Однако в ряде случаев Суд ограничивал усмотрение государства принципом взаимного признания. См.: Case C-120/95 Decker (1998). Par. 42 ff.

<2> Суд ЕС признал: факт выписывания врачом рецепта на лекарственный препарат свидетельствует о повышенной его опасности для здоровья принимающих его людей, поскольку тем самым на них возлагается, помимо прочего, ответственность, связанная как с проверкой действительности и правильности врачебного предписания, так и с приемом препарата.

Решения Суда ЕС по вопросам жизни и здоровья животных или сохранения растений не очень многочисленны <1>. Но они выявили новую проблему - охрану окружающей среды, поскольку экология не предусмотрена в числе изъятий ст. 36 (1) ДФЕС. В то же время ст. 11 ДФЕС предписывает включать природоохранные аспекты в определение и осуществление направлений политики и деятельности Союза.

--------------------------------

<1> См., например, Case C-67/97 Bluhme (1998). В этом деле Суд оправдал запрет Дании на ввоз новых видов пчел на один из островов Королевства ради защиты и сохранения популяции обитающего там редкого вида пчел.

Практика Суда ЕС здесь довольно противоречива. Она колебалась между оправданием национальных экологических мер, нарушающих ст. 34 ДФЕС, ссылкой на императивные требования и расширенным толкованием понятия "здравоохранение", которое, по мнению Суда, включает защиту окружающей среды <1>. Таким образом, национальные меры по защите окружающей среды при регулировании свободы движения товаров стали элементом не только императивных требований, но и изъятий ст. 36 (1) ДФЕС <2>.

--------------------------------

<1> См.: Case C-379/98 Preussen Elektra (2001). Здесь Суд оправдал ограничительное действие немецкого закона об электроснабжении, подпадающего под изъятие ст. 30 (1) Договора об учреждении Европейского сообщества (ныне ст. 36 (1) ДФЕС) о защите здоровья и жизни людей и животных или сохранении растений, включив в это понятие защиту окружающей среды. В данном случае Суду удалось решить дело, но не проблему. Прямая дискриминация в Preussen Elekta налицо. И применение ст. 36 ДФЕС очевидно. Но в исчерпывающем списке изъятий данной статьи нет экологии, а императивные требования применяются только к скрытой дискриминации. Так что проблема повисла в воздухе.

<2> Выше уже упоминалось, что экология включена в изъятия ст. 36 ДФЕС в виде исключения. И на этом основании нельзя делать вывод об идентичности императивных требований и ст. 36 (1) ДФЕС.

Проблема защиты национальных сокровищ, имеющих художественную, историческую или археологическую ценность, также не лишена своих особенностей <1>. В последнее время она приобрела особую остроту в связи со стремительным развитием международной торговли предметами искусства. Римский договор не дает определения этого понятия. В ст. 36 ДФЕС отсутствует даже упоминание о культурном разнообразии и как бы презюмируется, что речь должна идти о защите "высокого искусства". Сам Союз предпочитает говорить о культуре с позиций ст. 167 (2) ДФЕС) (бывшая ст. 151 (2)), направленной на поощрение сотрудничества между государствами-членами в области культуры, включая сохранение и защиту культурного достояния (и наследия) Европы <2>. Фактически все государства-члены приняли законы, запрещающие вывоз за границу национальных культурных ценностей, или ввели систему превентивного контроля и выдачи предварительных разрешений для лиц, занимающихся торговлей в этой сфере.

--------------------------------

<1> Русский перевод словосочетания "национальные сокровища" не совсем точно передает смысл текста оригинала - tresors nationaux (фр.), national treasures (англ.), nationales Kulturgut (нем.). Скорее, следовало бы, по-видимому, перевести это выражение как "общенациональное достояние" или "национальное (художественное, культурное) наследие" в зависимости от языка оригинала.

<2> У самого Союза здесь вспомогательная, стимулирующая роль. Акты вторичного права приняты в развитие ст. 151 Договора об учреждении Европейского сообщества (ныне ст. 167 ДФЕС) и не меняют его статус.

Словом, все свидетельствует о том, что в данном вопросе приоритет имеет усмотрение государств-членов. Косвенным подтверждением может служить и отсутствие практики Суда ЕС по этому виду изъятий ст. 36 ДФЕС.

Защита прав интеллектуальной собственности стала настоящим вызовом Сообществу. С одной стороны, интеллектуальная собственность стимулирует технический прогресс и инновации, а с другой - из-за территориальной ограниченности применения прав, из нее вытекающих, она служит препятствием свободе движения товаров. И на долю Суда ЕС выпала трудная задача найти устойчивое равновесие, благодаря которому сохранялись бы основные черты прав интеллектуальной собственности и в то же время не нарушалась бы свобода движения товаров.

Права интеллектуальной собственности относятся к категории абсолютных неимущественных прав. К их общим чертам можно отнести территориальную ограниченность применения и исключительность (ius excludenti). Однако существуют различные виды прав интеллектуальной собственности, среди которых наиболее значимые - патенты, товарные знаки, торговые марки, авторские права, промышленный дизайн и т.д. Каждый из них имеет свою специфику. Многообразие видов прав интеллектуальной собственности, специфика каждого из них, учитывая общий для всех исключительный характер и территориальную ограниченность применения, несли в себе серьезную угрозу "парцеллизации" сферы действия прав интеллектуальной собственности по национальным границам и, как следствие, формированию единого внутреннего рынка. И в задачу Суда ЕС входило примирить интересы владельцев прав интеллектуальной собственности с интересами интеграции рынков государств-членов.

Практика Суда ЕС по каждому виду прав интеллектуальной собственности довольно обширна. Однако для целей данной работы нам достаточно рассмотреть основные принципы, разработанные Судом для регулирования рассматриваемой сферы.

Прежде всего Суд делает различие между специфическим содержанием (сутью) прав интеллектуальной собственности и использованием этих прав <1>. Специфическое содержание (суть) прав интеллектуальной собственности различается в зависимости от видов (типов) интеллектуальной собственности <2>. Но его основная особенность заключается в наделении обладателя правом интеллектуальной собственности (или какого-либо другого лица с его согласия) первым пустить в обращение и продавать свой товар в качестве монополиста, равно как и защищать в суде свое монопольное право от посягательств на него других лиц <3>.

--------------------------------

<1> Впервые это принципиальное различие Суд провел в раннем решении, касавшемся правил конкуренции, - Joined Cases 56-58/64 Consten & Grundig (1966). Этот же принцип различия Суд проводит в решении по делу C-267, 268/91 Keck and Mithouard (1993) между положениями национальных законов, регулирующих требования к самому товару, с одной стороны, и определенными способами продаж - с другой. В отношении прав интеллектуальной собственности Суд ЕС сформулировал это различие в решении по делу 78/80 Deutsche Grammophon (1971). В нем Суд констатировал: Римский договор 1957 г. не затрагивает существование национальных прав интеллектуальной собственности, регулируемых законодательством государств-членов. Однако использование этих прав подпадает под запреты Договора. И ст. 36 Договора об учреждении ЕЭС (ныне ст. 36 ДФЕС) делает изъятия в связи с этим в пользу только прав, выражающих специфическое содержание (суть) каждого из видов прав интеллектуальной собственности.

<2> Это понятие называют еще функцией прав интеллектуальной собственности. Разнообразие и зависимость специфики содержания прав интеллектуальной собственности от ее видов можно проиллюстрировать на следующих примерах. Так, специфику патента согласно практике Суда ЕС составляют: 1) исключительное право патентодержателя использовать свое изобретение для промышленного производства; 2) право первым размещать эти товары на рынке для их последующей продажи (самостоятельно или путем предоставления лицензии третьим лицам); 3) право защищать патент от нарушения. Специфическое содержание торговой марки (знака) включает не только право первого размещения на рынке товаров с данной торговой маркой (как в ситуации с патентом), но и защиту статуса и репутации торговой марки, равно как и гарантии ее происхождения и качества. Специфика авторских прав отличается от других прав интеллектуальной собственности тем, что включает и моральные права. И как показывает практика Суда ЕС, сфера применения принципа исчерпанных прав ограничена в этой сфере лишь правом контроля за сбытом (перепродажей, экспортом, импортом), но не распространяется на право проката, публичных выступлений и показов, когда специфика содержания авторского права позволяет его владельцу контролировать любое и каждое его использование в целях получения авторского вознаграждения. Большую роль играют также сроки действия прав интеллектуальной собственности и степень гармонизации законодательства государств-членов, регулирующего различные виды этих прав.

<3> Вот как несколько высокопарно Суд ЕС констатировал экономическую суть содержания прав интеллектуальной собственности в решении по делу 187/80 Merck I (1980): "Право первым разместить товар на рынке дает возможность изобретателю монопольно использовать свой продукт, чтобы вознаградить себя за креативное интеллектуальное усилие..."

Однако после того, как товар начал продаваться в рамках ЕЭП <1>, обладатель права интеллектуальной собственности считается исчерпавшим свои права в интересах формирования единого внутреннего рынка государств-членов.

--------------------------------

<1> Европейское экономическое пространство включает государства - члены ЕС, Норвегию, Исландию, Лихтенштейн.

Принцип исчерпанных прав Суд ЕС сформулировал в решении по делу C-10/89 HAG II (1990) (п. 12): "...обладатель прав промышленной собственности, защищаемых законодательством государств-членов, не может использовать это законодательство, чтобы помешать импорту или продаже товара, который стал на законных основаниях продаваться в других государствах-членах самим обладателем этого права, кем-либо с его согласия или лицом, экономически или юридически от него зависящим" <1>.

--------------------------------

<1> Под экономической зависимостью Суд ЕС понимает продажу товара лицом, получившим лицензию на его сбыт от правообладателя, продажу материнской и дочерней компаниями одного концерна или продажу эксклюзивным дистрибьютором. См.: Case C-9/93 Ideal Standard (1994).

Территориальная ограниченность сферы действия принципа исчерпанных прав только ЕЭП поставила Суд ЕС перед решением проблемы так называемой международной исчерпаемости прав интеллектуальной собственности и параллельного импорта из третьих стран. В решениях по двум "ведущим" делам в этой сфере - C-355/96 Silhuette (1998) и C-414-416/99 Davidoff (2001) - Суд ЕС в первом случае встал на сторону обладателей прав интеллектуальной собственности (на торговые марки) из государств-членов, сославшись на прямой запрет австрийской фирмы Silhuette на импорт в Австрию своей продукции из третьих стран, а во втором случае не нашел оснований для применения принципа исчерпанных прав ввиду отсутствия подразумеваемого согласия фирмы Davidoff на сбыт собственных товаров экспортерам из третьих стран <1>. А в одном из своих последних решений, касающихся авторского права (C-479/04 Laserdisken (2006)), Суд ЕС вновь подтвердил свою предыдущую практику об ограниченности действия принципа исчерпанных прав границами ЕЭП и подчеркнул: государства-члены (в данном случае Польша) не могут предусматривать в своих законодательствах никаких иных принципов исчерпаемости, кроме принципа исчерпанных прав ЕС (п. 24). Другими словами, Суд ЕС отверг концепцию международной исчерпаемости прав.

--------------------------------

<1> Оба решения вызвали неоднозначную реакцию в доктрине ЕС. Не всем показалась убедительной аргументация Суда, тем более что во втором случае английский судья принял диаметрально противоположное решение. Подробный анализ обоих решений см., например: Barnard C. Op. cit. P. 172, 173.

Высказывался Суд и по поводу незаконного использования сходных торговых марок, способных ввести в заблуждение потребителей. Однако в подобных случаях Суд ЕС опирался не на изъятия ст. 36 ДФЕС, а на императивные требования "формулы Кассис", поскольку речь идет в первую очередь о защите прав потребителей.

Таким образом, в отношении применения изъятий ст. 36 ДФЕС к правам интеллектуальной собственности Суд ЕС рассматривал данное понятие в двух аспектах: специфическое содержание (суть) различных видов права интеллектуальной собственности и их использование. На этой основе он сформулировал принцип исчерпанных прав в интересах формирования единого внутреннего рынка. Этот принцип действует только на территории государств - членов ЕС и стран, входящих в ЕЭП. Причем ключевым критерием применения данного принципа является "продажа на законных основаниях товара самим обладателем прав интеллектуальной собственности, кем-либо с его согласия или лицом, экономически или юридически от него зависящим". Без согласия правообладателя на продажу своего товара третьими лицами принцип исчерпанных прав не действует.

Если в первые годы в практике Суда ЕС предпочтение отдавалось принципу исчерпанных прав и стимулированию параллельного импорта в интересах создания единого внутреннего рынка, то решения Silhuette и Davidoff свидетельствуют о наметившейся тенденции благоприятствовать реализации прав интеллектуальной собственности их владельцами в ущерб правам потребителей. Насколько устойчива эта тенденция в условиях глобализации и расширения ЕС, говорить пока рано.

Итак, оценивая в целом правовой механизм, разработанный Судом ЕС для применения изъятий ст. 36 ДФЕС, хотелось бы отметить его "многослойность" и сложность. Несмотря на то что все изъятия носят исчерпывающий характер и подлежат узкому толкованию, не направлены на достижение коммерческих целей и согласно ст. 36 (2) ДФЕС считаются правомерными, если не служат средством преднамеренной дискриминации и (или) скрытых ограничений торговли между государствами-членами, бросается в глаза существенная роль усмотрения государства в их реализации. Это касается практически всех сфер изъятий, перечисленных в ст. 36 ДФЕС. Действительно, ЕС не предпринимает энергичные усилия по гармонизации национальных законодательств в этой области, а лишь стремится ввести усмотрение государства в определенные рамки. Так, понятие "общественный порядок" Суд трактует уже, чем государства-члены; усмотрения государства в области здравоохранения, защиты фауны и флоры ограничены лишь принципом пропорциональности и взаимного признания; изъятия, касающиеся культуры, до сих пор остаются вне поля зрения Суда, а в сфере интеллектуальной собственности прослеживается тенденция отступления от основной цели формирования единого внутреннего рынка в пользу территориально ограниченных интересов обладателей прав различных видов интеллектуальной собственности.

6. Коммерческая монополия

Статья 37 ДФЕС (бывшая ст. 31) - последняя из посвященных регулированию свободы движения товаров. В ней речь идет о трансформировании государственной коммерческой монополии государств-членов в целях устранения препятствий их взаимной торговле, вызываемых деятельностью монополий <1>.

--------------------------------

<1> Государственные монополии в период создания ЕС играли существенную роль в народном хозяйстве государств-членов и представляли серьезную опасность для нормального функционирования общего рынка. Так, согласно решению Суда ЕС по делу C-189/95 Franzen (1997) ст. 31 Договора об учреждении Европейского сообщества (ныне ст. 37 ДФЕС) с точки зрения сформулированных в ней положений и места в системе норм ДЕС призвана обеспечивать свободное движение товаров в общем рынке путем устранения КО и МЭКО в торговле между государствами-членами, а также создавать нормальные условия конкуренции между их экономиками, если соответствующий товар подлежит монополии коммерческого характера одного из них (п. 37).

Монополия, как известно, имеет место, когда лишь один участник рынка поставляет товар или контролирует рынок. О государственной монополии говорят, когда таким участником является государство. Это хорошо иллюстрирует решение Суда ЕС по делу 347/88 "Commission v. Hellenic Rep" (1990). Согласно этому решению государство-член, располагающее исключительными правами на импорт и правом удовлетворять 2/3 потребностей внутреннего рынка в этом товаре, получает возможность существенно влиять на импорт из других государств-членов. Поэтому такие права представляют собой государственную монополию в смысле ст. 37 (1) ДФЕС. Под данное понятие подпадают и любые частно- и публично-правовые структуры, которым государство передает исключительные права и тем самым, действуя через эти структуры, может юридически или фактически, прямо или косвенно контролировать экспортно-импортную торговлю между государствами-членами, управлять ею или оказывать на нее существенное влияние.

Однако в ст. 37 ДФЕС речь идет о государственных монополиях коммерческого характера. Это означает, что данная статья применяется к предприятиям или структурам, которые являются государственными или контролируются государством при осуществлении торговли товарами между государствами-членами. Предприятия, занимающиеся услугами и не имеющие дело с товарами, под действие ст. 37 не подпадают <1>. Однако, если государственные монополии услуг оказывают косвенное влияние на товарную торговлю между государствами-членами, они будут считаться нарушившими принципы свободы движения товаров и подпадающими под регулирование ст. 37 <2>.

--------------------------------

<1> Например, итальянское Агентство по радио и телевидению. См.: Case 155/73 Sacchi (1974).

<2> См.: Cases 271/81 Beam (1983), 30/87 Bodson (1988), C-17/94 Gervais (1995).

Трансформирование государственной коммерческой (торговой) монополии не означает полную отмену государственного предпринимательства. Это противоречило бы ст. 345 ДФЕС (бывшая ст. 295), согласно которой его действие не распространяется на системы собственности государств-членов. Цель ст. 37 ДФЕС - лишь устранить отрицательные последствия монопольных прав на товарную торговлю между государствами-членами. Эта статья после переходного периода обладает прямым действием и создает права у граждан ЕС, которые национальные суды и компетентные административные органы государств-членов обязаны защищать <1>. Устранение отрицательных последствий для взаимной торговли между государствами-членами и прямое действие ст. 37 ДФЕС призваны обеспечить товарам, произведенным в ЕС и находящимся там в свободном обращении, свободный доступ к рынкам государств-членов, а потребителям - равные возможности их покупки на всей территории ЕС.

--------------------------------

<1> Case 45-75 Rewe-Zentrale I (1976). Par. 24.

Суд ЕС толкует термин "трансформация" довольно широко и включает в него отмену не только дискриминации (т.е. КО и МЭКО), но и фискальных обременений, относящихся к монополии <1>. Так, в решении по делу 4/81 Hauptzollamt Flensburg (1981) (п. 5) Суд подчеркнул: налог на импортную продукцию правомерен, если отечественные монопольные товары облагаются идентичным налогом. Налог на импортную продукцию, цель которого - обеспечить конкурентоспособность монопольных товаров, незаконен <2>. В то же время не запрещается (как и в отношении всех свобод ЕС) обратная дискриминация и продажа национальными производителями своей продукции государственному монополисту.

--------------------------------

<1> Широкое толкование ст. 37 Суд ЕС подтвердил в решении по делу 91/75 Miritz (1976). Par. 8: "...применение ст. 37 Договора об учреждении ЕЭС (ныне ДФЕС) не ограничивается монопольной экспортно-импортной торговлей, но включает все меры, которые связаны с монополией и отрицательно влияют на торговлю между государствами-членами определенными товарами, независимо от того, являются они монопольными или нет".

<2> См.: Case 90/82 "Commission v. France" (1983). Par. 27. В деле речь идет о госмонополии на розничные цены на местные табачные изделия.

Интерес представляет также вопрос ограничений применения ст. 37 ДФЕС и ее соотношения с другими статьями Договора. В качестве таких ограничений Суд ЕС признал прежде всего деятельность предприятий коммунальных услуг <1> и принцип разумности <2>. Суд ЕС также признал, что сфера применения изъятий ст. 36 ДФЕС не распространяется на ст. 37 этого Договора.

--------------------------------

<1> В отношении монополистов в сфере коммунальных услуг интересны три дела по снабжению населения электроэнергией - Joined Cases C-157, 158, 159/94 "Commission v. Netherlands, Italy, France" (1997). В этих делах Суд признал нарушение ст. 31 (ныне ст. 37 ДФЕС) (так как электроэнергия - это товар в смысле ст. 23 - 25 Договора об учреждении Европейского сообщества (ныне ст. 28 - 30 ДФЕС), а не услуга), но согласился с ответчиками, что нет нарушения Договора, так как исключительное право национальных монополий на экспорт и импорт электроэнергии (а в отношении Франции и газа) защищено ст. 86 (2) (ныне 106 (2) ДФЕС) (lex specialis derogat legi generali). Далее Суд пояснил: сфера действия ст. 86 (2) (ныне ст. 106 (2) ДФЕС) шире и имеет примат в отношении ст. 31 (ныне ст. 37 ДФЕС) в том, что касается всех монополий коммунальных услуг, снабжающих население электричеством, газом и занимающихся водоснабжением. Позднее в Амстердамский договор, видимо, с учетом этих решений была внесена ст. 16 (ныне ст. 14 ДФЕС), согласно которой Сообщество и государства-члены должны максимально способствовать предприятиям коммунальных услуг ("службам общего экономического значения") эффективно выполнять возложенную на них функцию по обслуживанию населения.

<2> В уже упомянутом деле C-189/95 Franzen (1997) Суд посчитал действия шведского монополиста по розничной продаже алкогольной продукции, сократившего число торговых точек, правомерными на основе принципа разумности, поскольку такие меры служат важным государственным интересам по борьбе с алкоголизмом.

Статья 37 ДФЕС может применяться к статьям, регулирующим конкуренцию, - ст. 101 и ст. 102 ДФЕС (запрещающей злоупотребление доминирующим положением). Однако в отношении упомянутых в ст. 37 (3) ДФЕС сельскохозяйственных продуктов примат имеют "аграрные" статьи Договора.

Статья 37 ДФЕС сыграла значительную роль в устранении препятствий свободе движения товаров. Практически все государства-члены отменили или трансформировали свои основные монополии (правда, не без сопротивления). Однако вступление в ЕС новых членов сделало применение данной статьи актуальным, особенно в отношении восточноевропейских и прибалтийских стран.

7. Свобода движения товаров и внутреннее налогообложение

В то время как в ст. 28 - 30 ДФЕС (бывшие ст. 23 - 25) речь идет о запрете импортных и экспортных пошлин, равно как и равнозначных им сборов фискального характера на границах государств-членов (включая административные), представляющих собой внешние препятствия их взаимной торговле, положения "налоговых" ст. 110 - 113 ДФЕС (бывшие ст. 90 - 93) призваны устранять внутренние фискальные препятствия этой торговле (устанавливаемые дискриминационным налогообложением на своей территории каким-либо государством-членом товаров, импортируемых из других государств-членов) и тем самым создавать благоприятную правовую среду для свободы движения товаров в рамках таможенного союза.

Здесь, однако, следует сразу подчеркнуть: ст. 110 - 113 ДФЕС направлены на устранение препятствий, связанных с косвенным налогообложением, т.е. всех видов обложения товаров налогом с оборота, акцизами, НДС, налогом на потребление и т.д. Прямое налогообложение, т.е. обложение доходов и собственности участников делового оборота, ввиду его большой экономической значимости продолжает оставаться в компетенции государств-членов.

Поскольку и "таможенные" ст. 28 - 30, и "налоговые" ст. 110 - 113 ДФЕС являются фискальными по своей природе, они служат различными элементами правового механизма регулирования свободы движения товаров, взаимно дополняющими друг друга.

Ключевую роль среди "налоговых" статей играет ст. 110 ДФЕС. Рассмотрим ее подробнее <1>.

--------------------------------

<1> Статья 111 ДФЕС (бывшая ст. 91) запрещает поощрение экспорта национальных товаров с помощью различных налоговых льгот во взаимной торговле между государствами-членами. Статья 92 Договора об учреждении Европейского сообщества предусматривала возможность временных изъятий из запретов, провозглашенных в ст. 90 и 91, при принятии Советом решений квалифицированным большинством по предложению Комиссии. Однако на практике эта статья не нашла применения. Со вступлением в силу Лиссабонского договора в нее были внесены изменения относительно способа принятия решения Советом, и ныне в ст. 112 ДФЕС закреплено: "В том, что касается иных видов налогообложения, чем налоги с оборота, акцизы и другие косвенные налоги, освобождение от обязанностей по уплате и возврат уплаченных сумм при экспорте в другие государства-члены могут производиться, а компенсационные сборы в отношении импорта из государств-членов могут устанавливаться лишь в том случае, если предполагаемые меры были сначала одобрены на ограниченный срок Советом по предложению Комиссии". А ст. 113 ДФЕС (бывшая ст. 93) предоставляет Совету право путем единогласных решений в соответствии со специальной законодательной процедурой инициировать процесс гармонизации косвенного налогообложения "в той мере, в какой гармонизация необходима для создания и функционирования внутреннего рынка". Фактически ст. 113 ДФЕС носит субсидиарный характер по отношению к ст. 110 ДФЕС, которая применяется независимо от ст. 113 (см.: Case 27/67 Fink-Frucht (1968), Case 45/75 Rewe (1976)). Дело в том, что ст. 110 ДФЕС направлена на устранение дискриминационной или протекционистской практики внутреннего налогообложения, ведущего к ухудшению положения импортных товаров по сравнению с отечественными до гармонизации. Кроме того, цель ст. 110 - устранить дискриминационное или протекционистское обложение, ст. 113 - уменьшить препятствия обменам путем сглаживания различий между системами косвенного налогообложения государств-членов, даже если их применение и не носит дискриминационного характера (см.: Case 171/78(1980) "Commission v. Denmark").

Смысл данной статьи заключается в том, чтобы обеспечить полную нейтральность внутреннего налогообложения в отношении отечественных и импортных товаров из других государств-членов. Соответственно, она вводит запрет, с одной стороны, на прямую или косвенную (скрытую) дискриминацию при налогообложении импортных товаров из других стран ЕС, аналогичных отечественным (ст. 110 (1) ДФЕС), а с другой - на протекционистское обложение внутренними налогами (и сборами) товаров из других государств-членов, конкурирующих с отечественными (ст. 110 (2) ДФЕС). Принцип, запрещающий косвенное налогообложение товаров во взаимной торговле между государствами-членами в интересах выгоды собственных производителей и в ущерб производителям (и экспортерам) из других государств-членов, сформулирован в ст. 110 ДФЕС в довольно общем виде. Его дальнейшая конкретизация и развитие, как, впрочем, и во всех подобных случаях применения ДФЕС, осуществляется Судом ЕС. Именно Суд ЕС, толкуя ст. 110 ДФЕС широко, определяет ее юридическую природу, сферу применения, уточняет упомянутые в ней понятия и выявляет взаимосвязь и различия с другими статьями Договора, формирующими регулирующий правовой механизм свободы движения товаров <1>.