Глава 2. СВОБОДА ДВИЖЕНИЯ ТОВАРОВ 2 страница
4. Устранение нетарифных ограничений
Данный пункт посвящен анализу второго элемента механизма регулирования свободы движения товаров, поскольку на данном этапе углубления интеграционных процессов в ЕС именно особенности национального законодательства государств-членов создают значительные трудности при формировании Союзом единого внутреннего рынка товаров.
Решение проблем, связанных с устранением нетарифных барьеров <1>, предусмотрено в ст. 34 - 37 ДФЕС (бывшие ст. 28 - 31). В ст. 34 речь идет о запрете нетарифных ограничений при импорте из других государств-членов, в ст. 35 - при экспорте. Статья 36 содержит исключения из этих запретов. Статья 37 предусматривает трансформацию государственных торговых монополий, играющих существенную роль в торгово-экономических отношениях государств-членов. Из четырех статей наибольшее практическое значение для реализации свободы движения товаров и формирования единого внутреннего рынка ЕС имеет ст. 34 о запрете количественных ограничений импорта и мер, эквивалентных количественным ограничениям <2>. Договор о функционировании Европейского союза не дает определения ни ключевых понятий, ни механизма реализации ст. 34. Эту задачу в данном случае (как и во всех остальных) выполняет Суд ЕС. Три его решения - Dassonville (1974), Cassis de Dijon (1979) и Keck (1993) - сыграли решающую роль в формировании правовой основы для устранения нетарифных ограничений свободе движения товаров <3>.
--------------------------------
<1> Статьи о тарифных и нетарифных ограничениях взаимно исключают друг друга. Так, препятствия взаимной торговле "фискального характера" не подпадают под действие запретов ст. 28 - 34 ДФЕС. См.: Case 74/76 "Ianelli v. Meroni" (1977); Case C-34-38/01 "Enirisorse SpA v. Ministero delle finanze" (2003).
<2> О целевой установке ЕС на формирование "внутреннего рынка" см. ст. 26 (2) ДФЕС. См. также ст. 3 (1c) Договора об учреждении Европейского сообщества.
<3> Решения Суда ЕС по делам 8/74 Dassonville (1974); 120/78 "Rewe-Zentral AG v. Bundesmonopolverwaltung fur Branntwein (Cassis de Dijon)" (1979); C-267 and 268/91 Keck and Mithouard (1993).
4.1. Устранение нетарифных ограничений в отношении импорта
Решение Суда ЕС по делу Dassonville. Количественные ограничения в смысле ст. 34 ДФЕС (бывшая ст. 28) <1> Суд ЕС определяет как "меры, ведущие к полному или частичному ограничению - в зависимости от обстоятельств - импорта, экспорта или транзита товаров во взаимной торговле между государствами-членами" <2>. Под это определение подпадают, например, меры по квотированию и контингентированию товаров. Общее определение МЭКО Суд ЕС дал в решении по делу 8/74 Dassonville (1974). Согласно этому решению, меры государств-членов, препятствующие прямо или косвенно, реально или потенциально торговле между ними, считаются мерами, последствия которых эквивалентны количественным ограничениям <3>. Суд признал противоречащими ст. 30 Договора об учреждении ЕЭС (ныне ст. 34 ДФЕС) положения бельгийского законодательства, согласно которым экспортер должен представить таможенным властям Бельгии сертификат происхождения товара страны-производителя <4>.
--------------------------------
<1> Бывшая ст. 30 Договора об учреждении ЕЭС.
<2> Решение Суда ЕС по делу 2/73 Geddo (1973).
<3> Дело 8/74 (п. 5). Под термином "мера" в смысле применения ст. 30 Договора об учреждении ЕЭС понималось государственное регулирование торговли и маркетинга, а не производства.
<4> В деле речь шла о французской фирме-посреднике Dassonville et fils, представившей бельгийским таможенным властям все необходимые французские документы. Фирма утверждала, что получение сертификата происхождения непосредственно от английского производителя связано для нее со значительными техническими трудностями и дополнительными финансовыми расходами. Это создает препятствия взаимной торговле между государствами-членами и нарушает ст. 30 Договора об учреждении ЕЭС. Суд согласился с доводами фирмы и признал: бельгийское законодательство благоприятствовало прямым закупкам виски у английских производителей в ущерб торговле через посредников из других государств-членов, хотя товар там находится на законных основаниях и в свободном обращении.
Приведенная формулировка из решения Суда ЕС в литературе называется "формула Дассонвилль". Она была общепризнана и получила широкое применение в дальнейшей практике Суда, который далее разъяснял и уточнял понятия этой формулы и их содержание. В частности, Суд ЕС подчеркивал: ст. 30 Договора об учреждении ЕЭС (ныне ст. 34 ДФЕС) имеет вертикальное прямое действие, т.е. применяется к широкой категории государственных и квазигосударственных органов, а к отношениям между индивидами (в широком смысле) не применяется (так называемое горизонтальное действие). Государство-член несет ответственность за действия своих граждан, нарушающих ст. 34 ДФЕС, в лице его государственных и квазигосударственных органов <1>. Термин "государственные меры, запрещенные ст. 34 ДФЕС" включает не только действие, но и бездействие государств-членов, чреватое созданием препятствий взаимной торговле между ними <2>.
--------------------------------
<1> Под государственными и квазигосударственными органами понимаются не только органы центральной власти, но и административно-территориальные образования и организации, которые государство наделяет властными полномочиями регулировать ту или иную сферу деятельности. За принимаемые ими акты центральное правительство также несет ответственность.
<2> Под бездействием государства-члена понимается явное и систематическое нежелание принимать должные меры для пресечения действий, включая действия индивидов, чреватые угрозой свободе движения товаров. См.: Case C-265/95 Spanish Strawberries (1997). В данном случае ст. 28 применяется в сочетании со ст. 10 Договора об учреждении Европейского сообщества (ныне ст. 4 (3) ДЕС) (об обязанности государств-членов содействовать выполнению задач, закрепленных в Договоре).
Интерес представляет и трактовка Судом ЕС таких понятий "формулы Дассонвилль", как "реально или потенциально", "прямо или косвенно", т.е. препятствующих взаимной торговле мер. Если реально нарушающие ст. 34 ДФЕС меры (а их большинство) не требуют специальных пояснений, то потенциальным отрицательным воздействием на свободу движения товаров могут обладать даже государственные меры, касающиеся лишь незначительной части национального рынка <1>.
--------------------------------
<1> См.: Case C-67/97 Bluhme (1998). Речь шла о мерах Дании, затрагивавших лишь 0,3% территории этой страны.
Меры, прямо или косвенно препятствующие взаимной торговле, ныне толкуют как синоним прямой или косвенной дискриминации импортных товаров, что подпадает под запрет ст. 34 ДФЕС.
Под прямой дискриминацией товаров из других государств-членов (или находящихся в свободном обращении в ЕС) понимают национальные законодательные меры, применяемые различным образом к отечественным и импортным товарам (с целью предоставить более благоприятный режим регулирования первым или лишить вторые конкурентных преимуществ). Примерами могут служить инспекции импортных товаров, если они влекут за собой задержки в транспортировке и дополнительные расходы; требование получать лицензии только для импортных товаров; запрет рекламы импортных товаров в отсутствие подобного запрета для отечественных <1>. Все такие меры Суд ЕС рассматривает как проявление прямой дискриминации и причисляет их к МЭКО.
--------------------------------
<1> К подобным мерам можно отнести и так называемую канализацию торговли, когда власти дают разрешение лишь одному импортеру закупать продукцию из другого государства-члена или специальный орган занимается отбором фирм-поставщиков для закупок по объявляемым тендерам и т.д. Подробнее см.: Barnard C. (2004). Op. cit. P. 95 ff.
Косвенная, или скрытая, дискриминация имеет место, когда национальные законодательные меры, при применении которых формально-юридически не делаются различия между импортными и отечественными товарами, фактически создают дополнительные препятствия для свободной реализации первых на местном рынке, увеличивая, кроме прочего, дополнительные расходы импортера. Правовая суть скрытой дискриминации заключается в том, что отечественный производитель должен отвечать только требованиям собственного законодателя, а производитель импортных товаров (или их экспортер) обязан следовать предписаниям законодателей обеих стран. Экономическая суть - в увеличении финансового бремени иностранного производителя или экспортера при продвижении своих товаров на иностранном рынке (как следствие - лишение конкурентных преимуществ). Как видим, формально одинаково применяемые меры могут служить серьезным препятствием свободе движения товаров.
Как правило, большинство случаев скрытой дискриминации относится к мерам, одинаково применяемым к товару, независимо от того, является он отечественным или импортным. Это касается требований, предъявляемых к содержанию товара, его компонентам, упаковке (переупаковке), наименованию и т.д. Например, бельгийцы требовали упаковывать маргарин в форме куба, чтобы покупатель не спутал его со сливочным маслом; французы запрещали ввоз в страну импортных сыров под названием "Эдамский", если содержание жира в них было менее 40%. Это закрывало доступ на французский рынок, в частности, немецким сырам с тем же названием, хотя последние были законно произведены и законно продавались в своей стране, но содержание жира в них не превышало 34%. Итальянцы требовали называть шоколад, содержащий растительные масла, заменителем шоколада <1>.
--------------------------------
<1> Case 261/81 Rau (1982); Case 286/86 Deserbais (1988); Case C-488/98 Guimont (2000); Case C-14/00 "Commission v. Italy" (2003). Требования к товару - не единственный вид скрытой дискриминации. Суд ЕС относит к ней в том числе ограничения рекламы и других форм стимулирования взаимной торговли.
Во всех приведенных примерах и во множестве других, которыми изобилует практика Суда ЕС, речь шла о требованиях к товару как таковому (т.е. к его содержанию, весу, форме, упаковке). Все они, хотя и применялись одинаково к отечественным и импортным товарам, были признаны мерами скрытой дискриминации и причислены Судом ЕС к МЭКО, нарушающим (ныне) ст. 34 ДФЕС. Сказанное свидетельствует о стремлении Суда ЕС (и Комиссии) стимулировать деловые круги государств-членов развивать стратегию маркетинга в общеевропейском масштабе. При этом всегда подчеркивалось: даже если дополнительные расходы, вызванные скрытой дискриминацией, в конечном счете перекладываются на потребителей, изначальная суть подобных требований - препятствовать экспортерам из других государств-членов продавать свои товары на рынках страны-импортера и тем самым усиливать конкурентоспособность отечественных.
Особый случай дискриминации импортных товаров связан с фиксацией государством цен на их определенные виды. Суд ЕС особенно часто сталкивался с данной проблемой в 1970 - 1980-х гг. Он признал: фиксация цен на одном определенном уровне для отечественных и импортных товаров, строго говоря, не является МЭКО. Однако, сконцентрировав свое внимание на последствиях такой фиксации, Суд отметил: они могут стать мерами, эквивалентными количественным ограничениям, если, например, национальные власти зафиксируют цены или размер прибыли на таком низком уровне, что это будет благоприятствовать отечественным товарам в ущерб импортным (как из-за невозможности продавать их с прибылью, так и из-за лишения их конкурентных преимуществ, связанных с более низкими издержками) <1>.
--------------------------------
<1> В деле 65/75 Tasca (1976) Суд ЕС признал одинаковую фиксацию цен на отечественную и импортную продукцию МЭКО, поскольку уровень этих цен был столь низок, что позволял продавать импортные товары только с убытками. Решения Суда ЕС о фиксации цен подвергались критике в доктрине. Отмечались противоречивость в аргументации Суда, отсутствие ясности в вопросах выявления дискриминации при фиксации цен: имела ли место дискриминация с точки зрения права, была она фактической или связанной с доступом к рынку. Проблема фиксации цен показывает, насколько тонкой может быть грань между дискриминационными и недискриминационными мерами. См.: Woods L. Free Movements of Goods & Services within the European Community. Aldershot, 2004. P. 60, 61.
Действие ст. 34 ДФЕС распространяется и на так называемый параллельный импорт и реимпорт. Параллельный импорт имеет место, когда посредник закупает у патентодержателя его товар в одном государстве-члене и продает его в другом государстве-члене наряду с непосредственным производителем данного товара в этом другом государстве по лицензии патентодержателя. Под реимпортом понимают операцию, когда товар, произведенный в одном государстве-члене, экспортируется в другое государство-член, а затем вновь импортируется в страну происхождения. Подобные сделки особенно распространены при торговле, в частности, медицинскими товарами (главным образом лечебными препаратами), поскольку цены на них в разных государствах-членах регулируются по-разному и, как следствие, приносят участникам большие прибыли <1>.
--------------------------------
<1> По мнению Суда ЕС, разница в ценах на фармацевтическом рынке возникает из-за действующих в государствах-членах различных правил фиксации максимальных цен, различий в норме прибыли оптовых фармацевтических фирм и аптек, различий в национальных законодательствах, регулирующих максимальные суммы выплат по медицинским страховкам. См., например, Case C-427, 429, 436/93 "Bristol Meyers Squibb v. Paranova" (1996).
Поскольку ст. 34 ДФЕС запрещает препятствовать трансграничной торговле между государствами-членами на уровне как оптовых, так и розничных продаж, а также дискриминацию иностранных товаров, параллельный импорт и реимпорт согласно устоявшейся практике Суда ЕС не могут быть в принципе ограничены и им нельзя воспрепятствовать без объективных оправданий. Считается, что параллельный импорт стимулирует конкуренцию между соответствующими товарами и способствует выравниванию и установлению наиболее низких цен на них на всей территории ЕС. В конечном счете параллельный импорт действует в интересах потребителей <1>. В вопросах реимпорта также возникали трудности, связанные с выявлением фиктивности сделок и фиксации цен <2>. Суд ЕС вынужден был разработать критерий, согласно которому реимпорт считается правомерным с точки зрения ст. 34 ДФЕС, если товар экспортируется оптовыми фирмами, а реимпортируется в страну происхождения на уровне розничной торговли <3>.
--------------------------------
<1> Нельзя сказать, что параллельный импорт не встречает преград. Так, французские и испанские оптовики, воспользовавшись тем, что в Англии цены на лекарственный препарат "Адалат" фирмы "Байер" на 40% выше, чем в их странах, скупали его у производителя и поставляли в Англию. Это привело к резкому снижению доходов дочерней компании "Байера" в Соединенном Королевстве. В ответ немецкий концерн существенно снизил поставки "Адалата" французским и испанским конкурентам и добился вытеснения их с английского рынка. Концерн выиграл дело у Комиссии, которая полагала, что "Байер", сокращая поставки конкурентам, ограничивал "параллельный импорт" и тем самым препятствовал торговле между государствами-членами. Суд первой инстанции не согласился с Комиссией. Он усмотрел в действиях концерна лишь изменение его торговой политики. См.: Case T-41/96 Bayer (Adalat) (2000).
<2> См., например, Case C-229/83 "Leclerc v. Au ble Vert" (1985). Здесь речь шла о французском законе, предписывающем продавать реимпортированные книги по цене издателя. Суд признал закон МЭКО.
<3> Например, когда голландские аптеки продают в Германию медикаменты, экспортированные в Нидерланды оптовыми немецкими фирмами. См.: Haratsch A. et al. Europarecht. Tubingen, 2006. S. 295.
Рассмотренные вопросы касаются дискриминации и препятствий трансграничной торговле между государствами-членами и импортных товаров. Но подпадает ли под запреты ст. 34 ДФЕС дискриминация отечественных товаров со стороны национального законодателя? Это явление называется "обратная дискриминация". На нее действие ст. 34 ДФЕС не распространяется, поскольку речь в подобных ситуациях идет о чисто внутренних ситуациях <1>. Суд ЕС неоднократно в своих решениях подтверждал правомерность обратной дискриминации и мотивировал это тем, что она стимулирует национального законодателя, не затрагивая импортные товары, принимать юридические меры для улучшения качества отечественных товаров с целью сделать их более привлекательными для потребителя <2>. Другими словами, хотя национальные производители вынуждены нести бремя дополнительных расходов в результате действий собственных правительств, это должно побуждать их добиваться конкурентных преимуществ путем улучшения качества своих товаров.
--------------------------------
<1> Здесь прямая параллель со ст. 110 ДФЕС, не запрещающей облагать отечественные товары более высокими налогами и сборами, чем импортные. В то же время запрет ст. 30 ДФЕС распространяется на взимание таможенных пошлин между административно-территориальными единицами одного государства (например, Франция и ее заморские территории). Все это - явные свидетельства стремления Союза обеспечить правовую инфраструктуру для формирования единого внутреннего рынка.
<2> См.: Cases C-237/82 Jongeneel Kaas BV (1984); C-98/86 Mathot (1987). В этом деле Суд признал, что бельгийское законодательство не нарушает ст. 30 Договора об учреждении ЕЭС (ныне ст. 34 ДФЕС), требуя указывать на упаковке полную спецификацию масла лишь отечественных производителей и не требуя того же от производителей из других государств-членов. Из более поздней практики См.: Case C-9/99 Echirolles Distribution (2000).
Правовой механизм "формулы Дассонвилль" с ее общим и широко толкуемым запретом прямо или косвенно, фактически или потенциально препятствовать взаимной торговле между государствами-членами был призван максимально быстро создать необходимую правовую инфраструктуру для нормального функционирования общего рынка товаров на всей территории Сообщества. Суд ЕС в своей первоначальной практике, основываясь на этой формуле, стал довольно широко толковать ст. 30 Договора об учреждении ЕЭС (ныне ст. 34 ДФЕС) и устранять все мыслимые препоны национальных законодательств на пути свободы движения товаров. В результате "формулу Дассонвилль" благодаря ее "всеобъемности" ("гуттаперчевости") стали называть безразмерной. Действительно, ее положения были сформулированы в столь общей форме, что не учитывали национальные особенности торгового и предпринимательского законодательства государств-членов. Их энергичная "защитная реакция" не заставила себя ждать.
Решение Суда ЕС по делу Cassis de Dijon. В 1979 г. Суд ЕС принимает ключевое решение по делу 120/78 Cassis de Dijon (1978), в котором формулирует общие принципы регулирования не только свободы движения товаров, но и других свобод и одновременно идет на уступки государствам-членам. В этом деле немецкие власти отказали в продаже на территории Германии французского черносмородинного ликера из-за содержания в нем 15 - 20% спирта, а не 25%, как это предписывалось местным законодательством. Суд ЕС принял сторону Франции и разработал правовой механизм свободы движения товаров, который зиждется на трех основных критериях:
1) критерий (принцип) взаимного признания (эквивалентности) и критерий страны происхождения товара;
2) критерий императивных требований;
3) критерий пропорциональности.
Согласно критериям взаимного признания и страны происхождения товаров (часто их рассматривают как синонимы), значение которых для создания единого внутреннего рынка на всей территории ЕС трудно переоценить, в отсутствие гармонизирующего вторичного законодательства ЕС товары, законным образом производимые и продаваемые (сбываемые) в одном государстве-члене (в данном случае во Франции), могут в принципе беспрепятственно продаваться в другом государстве-члене (в Германии) без дальнейших ограничений. Другими словами, Германия должна признавать французские стандарты эквивалентными своим собственным. Одним из преимуществ критерия взаимного признания была замена "двойственного регулирования" товара (законодательствами страны экспортера и импортера) законодательством одного государства-члена, т.е. страны происхождения товара. Этот критерий в целом позволяет сохранить разнообразие национальных норм и не требует чрезмерной гармонизации. Правда, отмечались и теневые его стороны: импортер вынужден в ряде случаев принимать более низкие стандарты качества страны-экспортера <1>. Тем не менее, по мнению Комиссии ЕС, критерий взаимного признания стал существенным шагом вперед на пути ускорения интеграционных процессов. Он создал новые возможности и для потребителей (получать свободный доступ к новым товарам), и для предпринимателей из других государств-членов (продавать свою продукцию на более широком рынке).
--------------------------------
<1> В литературе по праву ЕС это явление получило название "race to the bottom" ("скатывание вниз").
Устанавливая критерий "императивные требования", Суд ЕС в определенной степени ограничивал действие взаимного признания и шел навстречу национальным особенностям законодательств государств-членов. Этот критерий дополнял изъятия, перечисленные в ст. 36 (1) Договора об учреждении ЕЭС (ныне ст. 36 (1) ДФЕС) <1>. Причем в отличие от изъятий ст. 36 (1) изъятия согласно императивным требованиям не носят исчерпывающий характер <2>. Тем самым Суд хочет подчеркнуть динамичную природу интеграционных процессов.
--------------------------------
<1> Статья 30 (1) Договора об учреждении Европейского сообщества 1992 г.
<2> В последнее время в качестве синонима понятия "императивные требования" используют термин "императивные основания всеобщего интереса (блага)" или "императивные требования общего интереса".
Перечислим условия применения критерия "императивные требования":
1) отсутствует гармонизация, поскольку принятые в этой сфере акты вторичного права ЕС лишают государства-члены законодательной компетенции;
2) императивные требования действуют только в отношении одинаково применяемых мер, отрицательными последствиями которых может стать "скрытая дискриминация" <1>;
--------------------------------
<1> Не следует забывать, что ст. 36 ДФЕС формально действует только в отношении прямо дискриминационных мер.
3) государства-члены могут использовать императивные требования при условии, что проводимая ими политика не преследует чисто экономические цели.
Среди императивных требований на данный момент называют прежде всего:
- добросовестность торговли;
- эффективность налогового контроля;
- защиту прав потребителей и социальное обеспечение;
- здравоохранение;
- защиту окружающей среды;
- защиту условий труда на рабочем месте;
- защиту региональной культурной среды;
- защиту многообразия средств массовой информации;
- защиту основных прав человека.
Императивные требования называют неписаными оправданиями, и Суд ЕС использует этот критерий для выявления скрытой дискриминации, особенно часто в отношении защиты прав потребителей. Суд придерживается концепции просвещенного, осмотрительного потребителя, способного разобраться в качественных характеристиках покупаемого товара <1>.
--------------------------------
<1> Таким образом, право ЕС, стремясь повысить потребительскую культуру граждан государств-членов, не разрешает национальным законодателям защищать неинформированного покупателя, как того требовала Германия. Правда, если существует большой риск, что потребитель будет введен в заблуждение по причине языковых, культурных и социальных различий, возможно применение императивных требований. См.: Case C-313/94 Filli Graffone SNC (1996). Однако подобные случаи редки.
В связи с возрастанием роли охраны окружающей среды Суд ЕС прибегает к этому критерию и в данной сфере, поскольку экология не указана в исчерпывающем списке изъятий ст. 36 ДФЕС <1>.
--------------------------------
<1> Примером может служить решение Суда ЕС по делу C-379/98 Preussen Elektra AG (2001). Здесь Суд оправдал прямо дискриминационные положения немецкого закона о снабжении электроэнергией потребителей из возобновляемых источников ссылкой на императивные требования защиты окружающей среды, поскольку экология не перечислена среди оправдательных оснований ст. 30 Договора об учреждении Европейского сообщества (ныне ст. 36 ДФЕС). Суд подчеркнул: при современном состоянии регулирования электроэнергетической сферы на уровне Сообщества положения данного немецкого закона не нарушают ст. 28 (ныне ст. 34 ДФЕС). Это решение породило споры в доктрине, поскольку стирает грань между прямой и скрытой дискриминацией. Согласно господствующей ныне точке зрения дело 379/98 считается исключением. Императивные требования во всех других сферах, кроме окружающей среды, продолжают оставаться оправданием в отношении мер, одинаково применяемых к отечественным и импортным товарам. См.: Fallhandbuch Europaisches Wirtschaftsrecht / E. Pach, M. Knauff (Hrsg). Stuttgart, 2008. S. 47.
Императивные требования, как, впрочем, и вся сфера экономического регулирования, опираются на принцип пропорциональности, т.е. национальные меры должны соответствовать цели, на достижение которой они направлены. Фактически суть принципа заключается в том, чтобы при применении мер добиться оптимальной сбалансированности между целями, преследуемыми данной конкретной мерой, и возможными ее отрицательными последствиями для свободы движения товаров. Как правило, выявление пропорциональности меры возлагается на национальные суды. Но Суд ЕС разработал два критерия, которыми они призваны руководствоваться при выполнении этой задачи, - "критерий уместности" и "критерий необходимости" меры. В первом случае национальный суд должен оценить адекватность данной меры с точки зрения всех лиц, чьи интересы она затрагивает, во втором - определить, мог ли законодатель принять более мягкую меру в отношении ее отрицательных последствий для взаимной торговли между государствами-членами.
Применение указанных критериев позволяет национальным судам проверять не только законность, но и в определенной степени дух отечественных законодательных и административных мер. Однако многое зависит от того, насколько точно суды следуют этим критериям <1>. Простейшим примером применения принципа пропорциональности, связанного со свободой движения товаров, может служить предпочтение, отдаваемое сведениям на этикетках товаров, национальным мерам, которые предписывают делать различную упаковку для различных товаров (например, масла и маргарина). По мнению Суда ЕС, мера, направленная на раскрытие данных о товаре на этикетках, в наименьшей степени может служить препятствием взаимной торговле государств-членов между собой, поскольку расширяет возможности информированного выбора потребителя в большей мере, чем выбор, ограниченный вмешательством государства <2>.
--------------------------------
<1> Теоретически это касается национальных судов. На практике решающую роль играет контроль со стороны Суда ЕС. Но он не всегда последователен в своих действиях и часто демонстрирует прагматический подход в вопросах пропорциональности, не желая вмешиваться в законодательный выбор государств-членов.
<2> Подробнее см.: Barnard C. (2004). Op. cit. P. 115 ff. Здесь, однако, могут возникнуть языковые трудности. Но в любом случае национальный закон не должен запрещать использование других языков на этикетках, хорошо понимаемых потребителем, равно как должен обеспечивать потребителю возможность быть информированным из других источников. См.: Case C-366/98 Geffrey (2000).
Решение Суда ЕС по делу Cassis de Dijon явилось первым шагом на пути ограничения слишком широко толкуемой "формулы Дассонвилль". Действительно, принцип взаимного признания увеличил возможности и потребителей, и производителей свободно продавать и получать товары различных государств-членов на всей территории Сообщества (ныне ЕС), став альтернативой чрезмерной гармонизации. Еще более важно, что данный принцип в сочетании с императивными требованиями создал децентрализованный механизм регулирования свободы движения товаров, учитывавший правовые, социальные и культурные особенности государств-членов. Кроме того, императивные требования служили инструментом, препятствующим использованию государствами-членами критерия взаимного признания для продвижения своих товаров более низкого качества на рынки соседей (race to the bottom).
Дата добавления: 2016-03-10; просмотров: 2145;