ОБЩЕСТВЕННАЯ ЗАКОНОМЕРНОСТЬ

Существенные, устойчивые и необходимые повторяемости в функционировании общества и воспроизводстве его отношений выражают социально-философские, общесоциологические законы.

В числе законов социального целого называют:

— закон органической взаимозависимости сфер общественной жизни;

— закон пропорционального соответствия различных видов социальной деятельности в рамках общественного целого;

— закон поступательного движения человеческого общества, который подчиняет тенденции прогресса циклические и регрессивные моменты в развитии социального целого;

— тенденцию эволюции личного типа отношений между членами общества в вещно-анонимные отношения;

— всемирно-историческая тенденция возрастания человеческих потребностей и другие.

Только на первый взгляд кажется, что человеческие поступки состоят из цепи импровизаций, а действия индивида свободны и независимы от влияния обстоятельств. В действительности это не так. Поступки человека подчиняются:

во-первых, его замыслам и привычкам, которые в свою очередь причинно обусловлены;

во-вторых, они подчинены логике объективной необходимости, которая формирует условия и способы человеческой деятельности в каждой из сфер общественной жизни.

Логика социальных обстоятельств определяет «коридор» возможностей, в котором протекает человеческая активность. Сохраняя свободу выбора, индивид в той или иной мере подстраивается под существующие объективные условия, включается в отношения функционирования данной социальной сферы, ориентируется на психологию и требования общественной группы, членом которой он является. Другими словами, человек не может «прыгнуть выше своей головы», игнорировать объективные условия и схемы поведения, сложившиеся до него.

Социальная группа, к которой он принадлежит, занимает присущее ей место в общественном разделении труда и в структуре общественных связей, которые «невидимой рукой» распределяют людей по экономическим группам и включают человека в цепь взаимосвязанных и взаимообусловленных событий. К тому же индивид предпринимает действия в разных сферах общественной жизни и включен во взаимодействия несколько групп. Поэтому действия людей определяются интегрированным действием социальных законов, подчиняющихся функционирования ведущей сферы человеческой деятельности.

Общественные законы «оживают» в деятельности человека и определяют ту часть или звенья этой деятельности, которые обеспечиваются кооперацией усилий разных индивидов и условиями деятельности, созданными предшествующими поколениями людей. Обусловленность поведения человека, его деятельности и отношений между людьми общественной закономерностью распространяется прежде всего на моменты, стереотипно повторяющиеся и воспроизводящиеся в поведении многих.

Закон определяет существенное и типичное в общественной жизни непосредственно или в ближайших опосредствованиях. В деятельности человека присутствует элемент, случайности, выбора из альтернатив, импровизации, индивидуальной неповторимости. Выходят ли эти стороны социальной активности человека за рамки социальных закономерностей, контролирующих их действия? — И да, и нет.

Нет, потому что общественные стимулы, вызывающие социальную реакцию людей, причинно обусловлены. Поведение индивида определяют реальные процессы и силы, которые обусловлены, в конечном счёте, цепями естественной и социальной детерминации.

Да, потому что импровизации людей выходят отчасти за рамки контроля социальной закономерностью. Это вызвано следующими причинами:

— число промежуточных звеньев отдалённого, опосредованного воздействия закономерности на индивида достаточно велико;

— пространство между действующим стимулом и регистрируемой социальной реакцией человека, как правило, охватывает скрытые социально-психологические механизмы;

— количество цепей детерминации, «завязанных» на поступке носителя социального действия, часто выходит за рамки практически обозримого.

В результате учёт в поступке человека повторяемого и уникального теряет рациональный смысл. Регистратору поступка начинает казаться, что человек поступил свободно, по собственному произволу, немотивированно, импульсивно, спонтанно, что на его решение оказал влияние «шальной атом» в человеческом мозгу и потому общественная жизнь является ареной игры случая.

Не всё в этом выводе неверно. Социальные законы пробивают себе дорогу через массу случайностей. Многие результирующие процессы и повторяемости в общественной жизни имеют статистическую природу и проявляются в форме законов–тенденций или законов массовых явлений. Социальный закон, однако, остаётся законом, хотя формы его проявления могут быть разными: однозначно динамическими или вероятностно статистическими.

Общественную жизнь разных эпох определяло действие социальных законов различной конфигурации. В традиционном обществе характер и направление человеческой деятельности во многом задавали особенности функционирования основной сферы социальной жизни человека: сезонные ритмы аграрного проиводства, трансляция природных схем деятельности и родственных отношений в ткань социально-кооперированной деятельности людей. Естественный порядок Космоса был как бы инкорпорирован (вживлён) в логику общественных законов и отношений.

Профессионализация социальной деятельности и развитие относительно самостоятельных сфер общественной жизни дали повод для выводов, согласно которым судьбу индивида, группы и общества предопределяет автоматиз логики «естественной» необходимости — «невидимая рука» рынка. Принцип социального автоматизма, подобие механико-природного закона (социального притяжения, стайно-стадной организации, «симпатии» типа химического сродства) объявляются законами общественного бытия людей. Реальный комплекс условий и механизмов функционирования социального закона начинает учитываться только со временем. Поэтому складываются, и продолжают существовать, иные варианты объяснений механизмов и сути общественной закономерности.

Источником повторяемости в жизни общества объективный идеализм объявляет сверхъестественные и вневременные моменты, предзаданные бытию человека, обществу и истории. — В их числе: совокупность платоновских идей, вечных ценностей, единообразных внеисторических алгоритмов.

Религиозной философии свойственна августиновская концепция предопределения праведников к вечной жизни в граде Божьем, в сообществе достойных и святых людей, а грешников и лицемеров — к гибели вместе с земным градом государства разбойников.

К религиозному пониманию социальной детерминации близки концепции социального фатализма, который может принимать и атеистические формы. Божий промысел заменён в них действием фатума, рока, судьбы, ананки, кисмета.

Теоретики иррационалистического понимания общественных процессов считают общество ареной человеческих заблуждений и преступлений без всякой логики и причинной обусловленности, поскольку мир, «вывернутый на изнанку», не может иметь собственных законов. Великими людьми, героями и лидерами движут, по этой версии, спонтанные порывы, неслышимые другими сигналы из внепричинного мира. Остальные современники — массы исполнителей их воли лишь слепо подражают импровизациям сверху.

Широко известна и концепция детерминации общественных явлений и процессов будущим, предустановленными целевыми причинами, определяющими развитие органической системы. Детерминантой из мира, которого ещё нет, чаще всего считают идеал, образ, модель или проект желаемого будущего, некий неизбежный финал человеческой и общественной истории. В древнем мире все дороги вели в Рим. Социофиналисты объявляют, что все дороги ведут в номенклатурный коммунизм, кооперативный социализм, народный капитализм или в ещё какой-то иной «изм», выдаваемый за неизбежное и окончательное будущее человечества. Механизмы, стимулы, причины и формы подобного движения выбираются по вкусу автора той или иной социальной утопии. Но жизнь — лучшее противоядие против утопического мышления.

Итак, интерпретации общественных законов отражают ту или иную сторону проявления повторяемости в существенном содержании социальных процессов. Законы общества человечны, поскольку являются законами человеческой деятельности. Они историчны, поскольку возникли вместе с обществом и выражают логику его изменений. По преимуществу они являются законами массовых явлений, формой организации вопроизводства общественной жизни и социально-исторического творчества.

Шагом вперёд в познании социальных законов стало поиски общественной закономерности в логике функционирования разных сфер общественной жизни. Выразить эту логику пыталась концепция факторов. Определяющие факторы оказались как бы иносказанием социальны законов при анализе общественных явлений.

«Факторная» логика объясняет социальные процессы путём абсолютизации роли географических, демографических, экономических, культурных и иных начал или факторов в жизни общества. Долгое время решающее значение придавалось роли духовных факторов: религии, гражданским добродетелям, праву — «духу законов». Поднее была выдвинута идея экономического базиса в качестве фактора, который определяет систему отношений общественной надстройки. «Затем, — пишет Дэниел Белл, — учёные (снова) поменяли местами взаимосвязи, настаивая на первичности идеологических, культурных или политических факторов (!), или ... подчёркивали взаимодействие всех факторов и отрицали любой из них в качестве первичного» (Д. Белл. Грядущее постиндустриальное общество. Опыт социального прогнозирования). Так возникла теория факторовитеория многофакторности.

С помощью теории факторов её приверженцы пытаются внести монизм или плюрализм в понимание логики общественной жизни. Монисты апеллируют к решающему влиянию на общественную жизнь одного изолированного и господствующего фактора. Плюралистическая трактовка функционирования и развития социальной организации людей сводится к учёту действия нескольких равноправных факторов, таких как географическая среда, экономика, техника, политика, мораль, религия, деятельность масс или выдающихся личностей, а в последнее время — человеческий фактор. Известный американский социолог и экономист Уолт Ростоу считал, например, что культурные, социальные и политические силы («силы» — синоним фактора) влияют «самостоятельно и независимо на итоги общественной деятельности, в том числе — в области экономической деятельности» (W. Rostow. The Stages Economic Growth).

Выделение в общественной организации спектра факторов — первый шаг к моделированию механизмов общественного развития в рамках плюрализма. Учёт многих факторов кажется свидетельством многосторонности и объективности анализа механизмов общественной жизни. Но на деле он приводит к ситуации контринтуитивности: всё и вся учесть одновременно невозможно. Приходится снова и снова искать основной, исходный, ведущий или фундаментальный фактор. Поэтому главным понятием концепции факторов остаётся всё таже абстракция изолированного (от взаимодействия с другими) фактора, который иногда заменяется его иносказаниями («определяющие» и «решающие силы», «осевые принципы», «осевые структуры»).

Рассуждают так. Осевой структурой истории общества Франции рубежа XVIII–XIX веков служила преемственность централизации управления общества государством. Осевым принципом развития американского общества служил принцип равенства, который объясняет распространение в США демократических начал. Но он не объясняет сохранения рабств на юге Соединённых Штатов, подсказывает американская история. Поэтому приходится прибегать к учёту иных факторов, корректирующих действие главного — «осевого», к взаимодействию или взаимной обусловленности действия многих факторов. Декларированная взаимообусловленность действия ряда факторов подменяется на деле их механической соположенностью. Более того, в условиях неопределённости содержания понятия каждого фактора открывается путь к уравниванию их роли в общественной жизни, к необоснованному перескакиванию с одного фактора на другой, к сближению действия факторов важных и неважных, главных и второстепенных.

Не упустим и того, что абстракция изолированного фактора возникает путём бездоказательного отвлечения у общественного целого одного из аспектов его функционирования и развития. Во внимание принимается тот фактор, который социологу кажется лично привлекательным. В социальную философию проникает факторный субъективизм. Одного привлекают культурные побуждения «элиты», другого — дух времени или законов, третьего — этика бизнеса или инстинкты «экономического человека», четвёртого — мобилизующая роль политических институтов ... Разброс мнений, возникающий при «факторной» оценке одной и той же социальной ситуации, снижает доверие к выводам их авторов и возвращает науку к идее согласованности действия факторов. Ударение начинают делать снова на взаимодействии (всё тех же изолированных) факторов. Но ведь это взаимодействие и надо объяснить. В противном случае возникает «круг в определении», который запрещается логикой. Наука стремится выяснить причину или основу социального взаимодействия, а не ввести новый фактор «икс». Вот почему объяснение общественной жизни людей в конечном счёте через взаимодейстие не совсем правомерно: оно объясняет нечто через ещё необъяснённое и огрубляет разрешение проблемы «начала».

Подведём предварительные итоги. Если каждый фактор влияет на другие, а те в свою очередь испытывают его влияние, то, во-первых, господствующий фактор оказывается производным. («Ну, а после этого какой же он «господствующий», остроумно заметил Г. В. Плеханов). Во-вторых, возникает запутанная сеть взаимных влияний факторов, которая вызывает непреодолимую потребность найти хоть какую-нибудь нить из этого лабиринта, как-то упростить задачу, найти иную (внефакторную) точку зрения на проявление и механизм действия общественной закономерности. К сожалению, и новая точка зрения может оказаться иносказанием концепции факторов.

Например, к многофакторному объяснению функционирования и эволюции общественного целого близка концепция «осей» (осевых структур или осевых принципов) Д. Белла, который не скрывает, что направляет её против идеи социального детерминизма с тем, чтобы расчистить дорогу концепции значимости (привлекательности для исследователя) тех или иных общественных явлений. «Идея осевых принципов и структур является попыткой выявить не причинность ... , а центральность. В поисках ответа на вопрос, как функционирует общество, эта идея стремится определить в рамках концептуальной схемы его организующий остов, вокруг которого группируются прочие институты, или энергизирующий принцип, логически обусловливающий все остальные» (Д. Белл. Грядущее постиндустриальное общество).

Некоторые социологи выстраивали концептуальные модели общества по оси типов политического устройства (монархия, аристократия, демократия), другие — по оси собственности (феодализм, капитализм, социализм), третьи — по оси технологии производства и знания (доиндустриальная, индустриальная и постиндустриальная модели общества). Осевой структурой капитализма в марксовом понимании, напоминает Д. Белл, является буржуазное предприятие: организация производства и обмена товаров. Для Р. Арона, который заменил капитализм моделью индустриального общества, осевым приципом служит машинная технология, а осевой структурой — фабрика. Выдвинутые «осевиками» «концептуальные постулаты являются (только) логическим порядком, налагаемым аналитиком на порядок фактический. Но поскольку последний столь многообразен и сложен, то к одному и тому же периоду или социальной структуре в зависимости от намерения (!) аналитика могут быть применены многие логические порядки — каждый с собственным осевым принципом» (там же. Курсив наш — В. П.).

Лучше не скажешь: осевая многофакторность, апеллирующая к объективности своих выводов, возвращает исследователя к бесконечному субъективному выбору и в конечном счёте — к непредсказуемой ситуации контринтуитивности. Это признают многие представители социальной философии, которые считают, что достаточно точно можно моделировать только упрощённую систему закрытого или жёсткого типа. Поведение сложноорганизованного общества приобретает всё более открытый и вероятностный характер. А это ведёт к уменьшению возможностей моделирования общества и прогнозирования направлений его развития в рамках методологии многофакторности и «осевой» методики.