НАТУРАЛИСТИЧЕСКИЕ КОНЦЕПЦИИ ОБЩЕСТВЕННОЙ ЖИЗНИ

Отождествление общества и природы, натурализация общественной жизни опирается на идеи социологического натурализма. Чаще всего он проводит прямую аналогиюмеждуприродойиобществом, объясняет специфику общественных процессов и отношений ссылками на закономерности природных явлений, апеллирует в науках об обществе к понятиям из области естественных и технических наук.

Современный натурализм в социологии переносит на общество схемы инженерно-технической деятельности, принципы устройства компьютеров и технических объектов, категории информатики и системотехники, принимая формы техноцентризма и информациоцентризма. В прежние времена натурсоциологизм апеллировал к идеям и образам, заимствованным из сферы ботаники, зоологии, анатомии, географии, геологии, физики, в частности, ньютоновской механики и термодинамики.

Общество как биологический организм (растение и животное) или биологическое сообщество (муравейник, улей, колония коралловых полипов, стадо), общество как часовой механизм или тепловая машина, общество как автомат или кибернетическая система — таков неполный перечень трактовок общественного целого социологическим натурализмом.

Корни натурализации социологического мышления уходят в прошлое. Первобытному мышлению присуще сближение корпоративных связей людей (племя, брачные фратрии, мужские союзы) с жизнью тотемных животных, которым поклонялся человек (орлов, соколов, волков, медведей, львов, крокодилов и т. д. и т. п.). Средневековые судьи выносили судебные вердикты в отношении грызунов и взбесившихся собак. Надоедливых насекомых и гадов считали карательными инструментами сил тьмы. Царь Ксеркс приказывал высечь море цепями как преступника, который разметал его флотилию. Античные мудрецы объясняли отличия в поведении человека и птиц разной длиной их кишечника. Птицей без перьев, но с ногтями назвал человека Платон, выясняя (в шутку) наш ближайший род и видовое отличие. Как правило, натурализация общественной жизни носила в те времена спорадический характер.

Были, однако, и примеры концептуального натурсоциологизма. Римский демагог Менений Агриппа рассказал плебсу басню о противоестественном конфликте рук и желудка одного организма, призывая недовольных плебеев (уклонявшихся от обороны города) при помощи этой аналогии к социально-гражданской солидарности с привилегированными патрициями. Отношения между сословиями патрициев и плебеев он отождествил с кризисом совместимости органов человеческого тела (corps), а норму физического благополучия организма — с гармоний общественных отношений. Исходя из органицистской ана­логии, Менений Агриппа рекомендовал оппозиционным плебеям при­ми­рить­ся с патрицианской верхушкой, пропагандировал натурсоциологическую схе­му решения социального конфликта.

Идеологи эпохи Просвещения активно пользовались понятиями «ес­тес­твен­ного общества», «естественного человека» и «естественного состояния». Про­светители и романтики возвели естественное (дообщественное!) су­ще­ство­ва­ние первобытных людей, их «жизнь в лесу» в идеал общественного уст­рой­ства. Об этом писали Ж.-Ж. Руссо, Г.-Д. Торо и Г.-Л. Морган.

Г.-Ф. Гегель считал, вслед за Аристотелем, естественно-патриархальную семьюлюдей природной — тёмной основой общества, на смену которой в новое время пришло гражданское общество. Т. Мальтус выдал биологическую плодовитость человеческого рода за естественную и самую глубинную причину социальной нищеты английских низов и бед общества, которое шло по пути индустриализации и урбанизации.

Представители географического детерминизма главной причиной, которая вызывает отклонение социального поведения подданных от некоего («европейского») эталона и определяет специфику политических режимов, ха­рак­тер общественных кризисов, исторические перипетии цивилизаций и на­ро­дов, направления политики конфликтующих стран, считают особенности кли­ма­та, ландшафта, характер пищи, конфигурацию и размер территории го­су­дар­ства, направление течения рек, удаление от морей и океанов, островное или кон­ти­нентальное положение страны и исторического региона.

Во влиянии воздуха, в специфике местности и климата видели причины социально-исторических событий Геродот и Гиппократ (Эллада). Остротой пи­щи жителей Азии, контрастом тамошних сезонных температур и ландшафтных впе­чатлений объяснил Ш. Монтескье (Франция) жесткость азиатского права и деспотизм восточных монархий в сравнении с умеренными формами правления европейских монархий. В факторах географической среды находил объяснение истории Европы Г. Бокль (Англия). От Л. И. Мечникова (Россия) и Э. Реклю (Франция) к Ф. Ратцелю (Германия), Р. Челлену (Швеция), Х. Маккиндеру (Великобритания) и А. Мэхэну (США) тянется геополитическая концепция аридных, континентальных, речных, морских и океанических цивилизаций, исто­рические судьбы которых обусловило их привилегированное гео­гра­фи­че­ское положение. Геополитическая концепция К. Хаусхофера (Германия) легла в основу программы агрессии Третьего Райха под лозунгом борьбы за «жиз­нен­ное пространство». Как известно, она изложена в гитлеровской «Майн Кампф». Решающее влияние особенностей хозяйственного ландшафта на судьбы степ­ных, лесных и горских этносов («ландшафтных цивилизаций») подчёркивали Г. В. Вернадский и Л. Н. Гумилёв (Россия – СССР). О воздействии «территори­аль­но­го инстинкта» человека на его социальные реакции пишет Т. Ардри (США).

Био-психо-физиологические реакции человека абсолютизировали З. Фрейд и его последователи. Они считали, что унаследованное нами от биологических предков подсознание формирует отношения агрессии, разру­ше­ния и социальных конфликтов. В работе «Тотем и табу» З. Фрейд наполняет регуляторы человеческого общения — мораль, право и религию — под­созна­тель­ным чувством вины, которое преследует бесконечные поколения людей за акт каннибализма — убийство и ритуальное поедание сыновьями тела дес­по­тического отца – патриарха первобытной дикой орды. Аналогичным образом трак­туют фрейдисты поведение митингующих масс, которые обожествляли фю­реров и «отцов народов» под влиянием древних инстинктов. Про­из­вод­ствен­ный травматизм на предприятих Запада неофрейдисты считают следствием под­сознательного чувства вины рабочих перед хозяином.

Линию биологизации социального бытия людей и их общественных отношений продолжает социоэтология. Этология — наука о поведении жи­вот­ных в естественных условиях видит в человеческом обществе продолжение за­ко­номерностей зоологического типа. Такой подход иллюстрирует интер­пре­та­ция К. Лоренцом полового, пищевого, «территориального» инстинкта человека и птицы. Н. Тинберген проводят прямые аналогии между поведенческими инстинктами животных и механизмами человеческого взаимодействия, которые люди, по его мнению, унаследовали от своих животных предков. Этологи отождествляют причины и механизмы социального и животнообразного до­ми­ни­рования, иерархические отношения, лидерство в объединениях обоих типов. Они сближают зоологические и социальные механизмы агрессии и начала, которые её сдерживают, типа заповедей «не убий». В животном мире со­ци­о­это­ло­ги видят реализацию принципов «не укради», «нетрудящийся да не ест», «лю­би ближнего как самого себя». Биологическая стадность признаётся эк­ви­ва­лен­том сложных человеческих отношений. Социальный обмен, по­про­шай­ни­че­ство, отчуждение собственности (потребительских благ) — отношения, ко­то­рые характеризуют общественную жизнь, выводятся ими из инстинктообразной пси­хики предков человека в биологическом мире.

Идеи такого рода далеко не безобидны. Ведь авторитарные империи восточного типа и тоталитарные режимы ХХ века объявлены этологами про­дук­тами инстинктивной «самосборки» «людей-муравьёв», а кровавые по­ли­ти­че­ские режимы — стихийно возникшими «социальными муравейниками». Ответственность за антигуманную практику тоталитаризма — ответственность, которую должны нести представители социальных групп и конкретные лица (инициирующие и возглавляющие террористические режимы), адресуется природе, которая, мол, заложила во всех живых существах, стоящих выше уровня червеобразных (но не ниже уровня насекомых: муравьёв и пчёл) инстинкт стадной субординации (доминирования) и агрессии. Человек лишен природных регуляторов, которые нейтрализуют естественную агрессию среди животных. И это делает отношения людей особенно опасными, считают этологи.

Да, человек вышел из животного мира. Однако поверхностные аналогии натурсоциологов не должны увести социальную философию от решения реальных проблем взаимодействия социального и природного начал в общественной жизни. Сближение же социальных и природных фактов по несущественным признакам не упрощает, а искажает механизмы действия социальных законов и затемняет пути социального анализа.