Использование технологий Web 2.0 в военном деле

Военные также не остаются в стороне. Так, в Афганистане и Ира­ке электронные карты наподобие Google Maps широко использовались американскими солдатами и офицерами, которые после бесед с мес­тными жителями заносили туда информацию о местонахождении тех или иных военных объектов противника. После этого нанесенная ин­формация становилась общедоступной. Проекты с использованием технологий Web 2.0 стали частью так называемой цифровой диплома­тии (или дипломатии социальных сетей), когда в социальных сетях че­рез ключевых блогеров государство может транслировать свои идеи на граждан других государств. Однако здесь возникает сложный вопрос: является ли цифровая дипломатия частью «электронного правитель­ства 2.0»? То есть связана ли цифровая дипломатия с государственны­ми информационными системами? Или «электронное правительство 2.0» даже в эпоху транснациональных социальных сетей остается сугу­бо внутриполитическим проектом?

В Интернете роль солдат (террористов, партизан) в некоторой сте­пени «раздваивается»: они после боя могут в Интернете опубликовать свои наблюдения. В этом смысле непонятно, кто они в большей сте­пени — воинствующие писатели или писательствующие воины. В свя­зи с этим в американской армии офицерам были даны указания про­сматривать интернет-блоги подчиненных и наказывать за публикацию ненадлежащей информации²⁴. Хотя это оказывается затруднительно в условиях анонимности в Интернете, но все-таки случаи санкций уже имели место в американских ВС²⁵. В мае 2007 г. министерство обороны США временно запретило всем служащим пользоваться социальными интернет-сервисами²⁶. Хотя проконтролировать это сегодня затрудни­тельно. Офицерский состав оказывается перед дилеммой: запретить пользоваться сетями и потерять выгоды от их использования или раз­решить, но быть наказанными вышестоящим руководством.

В Интернете представлен столь же широкий, как и само обще­ство, спектр мнений и политических позиций по вопросам военных операций в Ираке и Афганистане. В некотором смысле блоги являют­ся зеркалом общества. Некоторые из блогеров (например, проамери­кански настроенные братья Фадхил) даже встречались с президентом Дж. Бушем-младшим в Белом доме. Другие скрывают свои настоящие имена из соображений безопасности.

YouTube показал себя как особенно мощный инструмент для до­кументирования случаев насилия. Мир с ужасом смотрел, как в июне 2009 г. Иранская революционная гвардия подавляла выступления оппозиции.

Наконец, мгновенная передача информации через Интернет привела к увеличению числа участников конфликта. Множество людей в тысячах километров от места боев может участвовать в конфликте даже сидя за своим компьютером. Как справедливо отмечает один из авторов журнала International Affairs Review, спутниковые изображении показывающие лагеря беженцев в Судане, в доли секунды могут быть переданы из офиса Международной организации помощи беженцам в Вашингтоне на удаленный компьютер в Дарфур, затем эти видеофай­лы могут быть загружены в Интернет для общедоступного просмотра, и любой исследователь, изучающий войны и конфликты, может напря­мую общаться с представителями освободительных движений Судана. В столь же короткие сроки можно отправить денежные переводы, что­бы поддержать повстанцев²⁷. По мнению некоторых исследователей, поле боя становится виртуальным, и оно будет расширяться по мере появления новых средств ведения конфликта²⁸.

Стоит отметить, что в документе FM 324 (2006 г.), реализация кото­рого показала некоторую эффективность в Ираке, практически ничего не сказано о роли Интернета в современных конфликтах. Но сегодня в военизированных группировках террористов и партизан вербовка сторонников, обучение, финансирование, коммуникация и даже опе­ративное планирование осуществляются через Интернет. И Д. Петреус в докладе конгрессу США признал, что США должны «сопротивляться растущему использованию противником Интернета, с помощью кото­рого он распространяет экстремистские идеи»²⁹. Петреус отметил, что война в Ираке ведется не только на земле, но и в киберпространстве.

Поэтому представляется актуальным использование ИКТ даже в новых условиях «низкотехнологичной» борьбы «за умы и сердца» на­селения в Ираке и Афганистане. Это использование электронных карт, навигационного оборудования для обнаружения скрытых групп сопро­тивления, оборудования для патрулирования, активная работа в ирак­ских интернет-форумах и блогах, в том числе для выявления с их помо­щью повстанцев и террористов. Однако заниматься этим должны скорее спецслужбы, но не армии США и их союзников в нынешнем виде.

Заключение

Двойственный характер влияния информационных технологий на инешнюю политику государства проявляется в том, что, с одной сторо­ны, они способствуют демократизации, а следовательно (в соответствии г теорией демократического мира), снижению конфликтности. С другой е троны, информационные технологии являются питательной средой для сетевых форм преступности, удобным способом создавать асимметричные угрозы и наращивать политическое влияние, что провоцирует новые вооруженные столкновения. Также информационные технологии могут быть использованы для подавления протестных настроений.

Технологии Web 2.0 — всего лишь инструмент. Он выполняет достаточно узкий набор функций: вербовка новых сторонников, выявление тенденций в настроениях общества, привлечение внимания общественности, сбор средств, координация. Речь идет не о том, что революции переносятся с площадей в блоги. Наоборот, начавшись в блогах, они не станут настоящими революциями, не переносясь на площади.

Пока что интернет-сообщества вряд ли можно считать полноцен­ными акторами мировой политики, стоящими в одном ряду с государс­твами. Мелкие разрозненные группы с разными интересами зачастую оказываются неспособными сплотиться. Проведя мониторинг настро­ений с помощью инструментов Web 2.0, можно успешно воздейство­вать на интернет-сообщества. «Толпа», как правило, некомпетентна, малоактивна, не способна предложить ценную идею. Здесь непонятно, кто несет ответственность за коллективные действия.

Однако влияние этих групп растет и будет расти. Краудсорсинго- вые проекты обходятся для их организаторов довольно дешево. Однако возможно, что скоро на смену «мудрости толпы» придут сообщества экспертов.

Также возникает вопрос: могут ли те, кто использует социальные интернет-сервисы, одержать победу в обществах, основанных на тра­диции? Безусловно, это зависит от того, чья традиция сильнее. Побе­дить саму традицию (в широком смысле) невозможно, но можно убе­дить тех, кто ее придерживается. Ричард Шафрански считает, что даже «примитивные» общества могут быть объектом воздействия в инфор­мационной войне³⁰. Но дело в том, что, наоборот, информационное оружие сегодня используют все чаще незападные акторы, поскольку оно дешево и доступно. То есть вопрос можно поставить по-другому: могут ли общества, основанные на традиции, победить, используя со­циальные интернет-сервисы?

Развитие социальных интернет-сервисов также ставит вопросы психологического плана. Технологии Web 2.0 дают новые возможнос­ти для коммуникации преступников, для распространения социально неприемлемой информации. Есть важная проблема — развитые стра­ны за счет информационных технологий стремятся добиться политиче­ского влияния и перейти от кровавых войн к войнам информационным («стерильным», бескровным). Однако все те же информационные тех­нологии используются террористами и экстремистами для увеличения числа жертв. Нереализованное стремление человека к конфликтам на­ходит применение в киберконфликтах, которые вести легче, чем обыч­ную войну.

Как полагает Вильгельм Райх, политико-идеологический экстре­мизм возникает в «нездоровом» обществе, где не решены психологи­ческие проблемы индивидов. По словам А. Бастиана, «до человека в концлагере был концлагерь в человеке»³¹. Можно пойти дальше и ска­зать, что использование социальных интернет-сервисов, создавая но­вые возможности коммуникации между индивидами, формирует пи­тательную среду для усугубления этих проблем. То есть до человека в твиттер-революциях были твиттер-революции в человеке.

Примечание

¹ См. подробнее: Агитон К. Сетевые сообщества и будущее интернет- технологий. Web 2.0: Стенограмма лекции. М.: Публ. лекции «Полит.ру». 24.05.2007. [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://www.polit.ru/ lectures/2007/05/31/web.html (дата обращения: 25.05.2012).

² Там же.

³ Краудсорсинг (crowd + outsourcing, «мудрость толпы», «коллективный ум») — использование общественного ресурса (как правило, бесплатное) для производства товаров, услуг, разработки идей и т.д.

⁴ Arquilla У., Ronfeidt D. Swarming and the Future of Conflict. Santa Monica: RAND, 2000. ix + 98 p.

^s Nye J. S. Jr. Cyber Power. Harvard Kennedy School, Belfer Center for Science and International Relations. May 2010.

⁶ Бахметьев Я. А., Леонов А. А. Киберсила и вопрос акторности в мировой политике. [Электронный ресурс). — Режимдоступа: http://regconf.hse.ru/upload s/7a3b305ac38ebc9b4fdfea05e2b94a9ed8121d0a.pdf (дата обращения: 02.10.2012).

⁷ Conference on Cyber Dissidents: Global Successes and Challenges. George W. Bush Institute. Texas, 2010. URL: http://www.bushcenter.com/articles/successes- and-challenges (дата обращения: 02.10.2012).

⁸ E-Partizipation. Elektronische Beteiligung von Bevolkerung und Wirtschaft am E-Government. Studie im Auftrag des Bundesministeriums des Innern, Ref. IT 1. Bremen, 2008. P. 133.

'Ibid. P. 133.

¹⁰ Ibid. P. 8.

¹¹E-Konsultationen. URL: http://e-konsultation.de(датаобращения: 29.05.2012).

¹² E-Partizipation... P. 53.

¹³ Ibid.

¹⁴ Ibid.

¹⁵ 2007 Implementation Plan.E-Government 2.0 — The Programme of the Federal Government.Berlin: Bundesministerium des Innern, 2007. URL: http://www.

verwaltung-innovativ.de/SharedDocs/Pressemitteilungen/1147276 implementation

plan egovernment 2.0,template Id=raw,property=publicationFile.pdf/l 147276_

implementation_plan_egovernment_2.pdf (дата обращения: 17.05.2012).

¹⁶ Министр обороны Германии подал в отставку из-за плагиата // Русская служба ВВС. 2011.1 марта. [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://www. bbc.co.uk/russian/international/2011/ 03/11030l_guttenberg_resigned.shtml (дата об­ращения: 21.05.2012).

¹⁷ E-Partizipation...

¹⁸ Sanpablog. URL: www.sanpablog.it/?page_id=l 11 (дата обращения: 01.10.2012).

¹⁹ Portoalegre.ee. URL: www.portoalegre.ee (дата обращения: 01.10.2012).

²⁰ People& Participation Online. URL: www.peopleandparticipation.net/display/ Involve/Home (дата обращения: 01.10.2012).

²¹ Наумов И., Шварц И. Владимир Путин сделал ставку на краудсорсинг// Независимая газета. 2012. 19 апреля. [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://www.ng.ru/economics/2012-04-19/2_kraudsorsing.html (дата обращения: 01.10.2012).

²² Концепция формирования механизма публичного представления пред­ложений граждан с использованием Интернета для рассмотрения в Правитель­стве РФ // Правительство РФ. 2012. 23 августа. [Электронный ресурс]. — Ре­жим доступа: http://government.ru/docs/ 20405/ (дата обращения: 01.10.2012).

²³ Morozov Е. The Net Delusion. The Dark Side of Internet Freedom. N.Y.: Public Affairs, 2011.

²⁴ Caught in the Net: U.S. Military// Foreign Policy. 2010. Sept/Oct. Issue 150. P. 108.

²⁵ Rid T. War 2.0// Policy Review. 2007. February. URL: http://www.hoover.org/ publications/policyre view/5956806.html.

²⁶ Савин Л. В. Новые войны: баланс технологий и социальных сетей // Ин­формационные войны. 2009. № 3(11). С. 65.

²⁷ Turitto J. Understanding Warfare in the 21st Century // International Affairs Review. 2010. Vol. XIX. No. 1. URL: http://www.iar-gwu.org/node/145.

²⁸ Ibid.

²⁹ Report to Congress on the Situation in Iraq. General David H. Petraeus, Commander, Multi-National Force-Iraq. 2007. 10-11 September. URL: http:// ww w. house.gov/daily/ Pet rae us. ht m.

⁵⁰ Szafranski R. A Theory of Information Warfare: Preparing for 2020// Airpower Journal. Spring 1995. Vol. IX. No. 1. P. 58-59, 62.

³¹ Bastians A. Der Mann im Konzentrationslagerund der Konzentrationslager im Mann. Mimeographed manuscript. N.d.

Глава 9

СЕТЕВЕРСИТЕТЫ: УНИВЕРСИТЕТЫ - УЗЛЫ СЕТИ МИРОВОЙ ПОЛИТИКИ

Нан-ин, японский учитель Дзен, живший в эру Мейдзи (1868-1912), принимал у себя университетского профессора, пришедшего узнать, что такое Дзен. Нан-ин пригласил его к чаю. Он налил гостю чашку доверху и продолжал лить дальше. Профессор следил за тем, как переполняется чашка, и наконец не выдержал: «Она же переполнена. Больше уже не войдет!»

«Так же, как эта чашка, — сказал Нан-ин, — вы полны ваших собственных мнений. Как же я смогу показать вам Дзен, если вы сначала не опустошили вашу чашу?»

Восточная притча

Современное пространство мировой политики требует особого внимания с точки зрения соотношения эффективности использова­ния традиционных инструментов дипломатии и «новых инструмен­тов» реализации национального интереса: «прямое» и «направленное» использование некоммерческих акторов и бизнес-структур, развитие инструментов культурной, общественной и образовательной диплома­тии, других инструментов непрямого влияния.

Облик современной мировой политики часто сравнивают с сетью, причем сетью запутавшейся (но сохранившей сетевые связи) без на­дежды снова увидеть структурированное рациональное пространство с понятным и предсказуемым расположением ячеек. В этих сетях при­чудливым образом переплелись нити официальных, неофициальных и полуофициальных взаимодействий всех известных акторов мировой политики, среди которых особое место занимают узлы генерирования нового знания, узлы сохранения коллективной исторической памяти, узлы креативного преобразования мира — университеты.

Нет сомнений в том, что университеты с самого момента своего появления совершенно естественно стали частью мира политики, превратившись не только в элемент национальной гордости, но и в инструмент реализации внешнеполитических задач, связанных с расширением научно-образовательного присутствия в ключевых — с точки зрения международных интересов страны — регионах, расширением экспорта образовательных услуг в страны зоны стратегических интересов.

Примером понимания политического и геополитического значения университета в эпохи давно минувшие может стать история со­здания первого университета на территории современной России — Кенигсбергского (бывший Кенигсберг — современный российский эксклав в Европейском союзе). После формального открытия герцогом Альбрехтом Гогенцоллерном университета 17 августа 1544 г. информация о его появлении была официальными каналами разослана соседним государствам (Дания, Швеция, Польша, немецкие союзы городов). Миссией университета понималось распространение гуманистического знания, немецкой культуры и протестантизма на коло­низованных прибалтийских землях, что обусловило приглашение как в качестве преподавателей, так и в качестве студентов жителей пограничных государств. Не правда ли, трактовка миссии вполне отвечает современным представлениям о возможности и желательности ис­пользовать университеты как источник «мягкой силы»?

Это интересно --------------------------------------------------

Некоторые студенты Кёнигсбергского университета, прибывшие на обуче­ние в Кенигсберг с польских и литовских территорий, делали успешную ка­рьеру — вплоть до того, что занимали пост ректора, как, например, поляк Целестин Мыслента.

Университеты меняются очень быстро. Многие университеты, и российские втом числе, ставят перед собой амбициозные задачи повышения своей глобальной конкурентоспособности — что означает превращение университетов в ресурс внешнеполитический, ресурс имид­жевый, ресурс формирования лояльности иностранных элит и в целом обществ.

Дискуссия о необходимости расширения российского научно-образовательного присутствия в мире активно идет последние несколько лет: важные аспекты обсуждения представлены на портале Российс­кого совета по международным делам (www.russiancouncil.ru), ряд по­литических заявлений был сделан как президентом страны¹, так и от­ветственными сотрудниками Министерства образования и науки РФ В целях интенсификации процесса выхода на глобальные научно-об­разовательные рынки подготовлено распоряжение Правительства РФ (Распоряжение от 29 октября 2012 г. Ме 2006-р «Об утверждении плана мероприятий по развитию и повышению конкурентоспособности ве­дущих университетов России среди мировых научно-образовательных центров»). Свои взгляды представили и ректоры университетов, име­ющих международные амбиции, активно привлекающих иностранных студентов, преподавателей, ученых³.

Основной мыслью, которую разделяет большинство высказыва­ющихся о необходимости глобального присутствия российских уни­верситетов: престижные и могущественные университеты — не только большое благо для внутренних задач развития, но и ресурс конверта­ции в реальный внешнеполитический вес, влияние, возможность фор­мирования (или участия в формировании) мировой повестки дня.

Удачным примером переплетения внешнеполитического интере­са акторов и сетевого взаимодействия между университетами является регион Балтийского моря — один из ключевых политических макро­регионов Европейского континента и регион взаимодействия России и Европейского союза. Страны региона Балтийского моря активно ис­пользуют возможности сетевого университетского сотрудничества для реализации и поддержки своих внешнеполитических интересов. В свя­зи с геополитическими сдвигами конца XX в. в этом регионе появились новые амбициозные игроки, активно закрепляющие свои позиции при помощи всех доступных инструментов, в том числе и использования ресурсов межуниверситетского взаимодействия.

К примеру, Совет государств Балтийского моря (www.cbss.org) — региональный форум межправительственного сотрудничества, в состав которого входят 11 стран региона и представитель Европейской комис­сии, — одним из приоритетов своей деятельности обозначил образова­ние и культурное наследие, понимая именно университеты в качестве субъектов реализации и внедрения проектов.

В регионе Балтийского моря действует один из наиболее успеш­ных сетевых проектов межуниверситетского сотрудничества с центром в г. Уппсала — Программа «Балтийский университет», которая поя­вилась как ответ на запрос сближения обществ некогда враждебных блоков под флагом распространения принципов устойчивого разви­тия региона путем создания практически с нуля институциональных связей между университетами в начале 90-х годов прошлого века. На сегодняшний день партнерская сеть — 225 университетов, среди кото­рых 63 польских, 23 российских, 19 шведских. Возникнув как шведская инициатива, проект превратился в удобный форум обсуждения поли­тических инициатив в регионе Балтийского моря на неполитическом, экспертном уровне. Для многих университетов (особенно недавно со­зданных) стран бывшего социалистического лагеря работа в рамках проекта стала первым значимым опытом интернационализации и ре­ального присутствия в международном научно-образовательном и око­лополитическом пространстве.

Задание. Посетите сайт программы «Балтийский университет» и ознакомь­тесь с текущей деятельностью программы и историей межуниверситетского взаимодействия Рис. 1. Варшавский договор и СЭВ, Рис. 2. НАТО и ЕС НАТО и ЕЭС в Балтийском регионе, в Балтийском регионе, 2012 г.5 1988 г.4 Важным практическим результатом стал и опыт, полученный уни­верситетскими администраторами международного сотрудничества в первых общерегиональных проектах начала 90-х годов прошлого сто­летия. Более того, накопленный опыт международного сотрудничест­ва университетских управленцев оказался востребован на уровне как местного, так и государственного управления: в странах, где по ито­гам политических изменений в стране прошел пересмотр принципов и формата международного сотрудничества, произошел и массовый рекрутинг в международные службы местного и государственного уровня именно представителей университетской корпорации.