Ошибки в коррекции поведения

Наиболее часто сталкиваешься с двумя, с позво­ления сказать, рецептами, суть которых сводится к «само пройдет» и «клин клином». Увы, подобные под­ходы добра не приносили, пожалуй, ни одной собаке: проблемы разные по своему происхождению, и ре­шать надо по-разному; лечить следует причину, а не проявления.

Пугает недавно появившаяся «идея» все отклоне­ния корректировать таблетками, да еще без консуль­тации с врачом, потому как знающий человек посо­ветовал (вот еще одна мистическая фигура на небос­воде кинологии — чего уж он там знает, откуда, кто таков?..).

ВРОЖДЕННЫЕ И ПРИОБРЕТЕННЫЕ «ПРОБЛЕМЫ» ПОВЕДЕНИЯ

Слабость нервной системы

Существуют собаки с различными врожденными отклонениями в функционировании нервной систе­мы, в том числе со слабой нервной системой. Сила нервной системы в популяции, как и любой другой признак, подчиняется закону нормального распреде­ления. Таким образом, есть небольшое количество со­бак с изумительно сильной нервной системой, есть и с очень слабой, представлены и все промежуточные показатели.

Врожденная сила нервной системы может быть до известной степени изменена в процессе воспитания, о чем говорится в соответствующем разделе. Слабую нервную систему можно до некоторой меры усилить тренировками.

Попробуем определить корни и найти пути кор­рекции для наиболее частых проблем.

Трусость

С этим понятием, как, пожалуй, ни с каким другим масса путаницы. То трусость путают со слабой нервной системой, то антитезой ей противопоставля­ют злобность, то ищут причину только в наследствен­ности.

Что же такое трусость? Разумеется, определение трусости как боязни широкого круга явлений бес­смысленно: дело не в том, что трусливая собака всего боится (опасается), а в том, что ей такая реакция дает. Оказывается, что трусость дает собаке возможность избегать массы неприятных для нее объектов, явле­ний, других собак, людей... Таким образом, трусость — это гипертрофированное поведение самосох­ранения. Для любого живого существа естественно оберегать себя от возможных опасностей, и о патоло­гии стоит говорить лишь тогда, когда такое самосохранение превращается в основную деятельность, на­чинает однозначно доминировать над всеми прочи­ми, мешая использованию собаки.

В силу самых разных факторов трусость становится генерализованной мотивацией, ответом на любую проблему. Это очень важный момент: в норме потреб­ность в самосохранении реализуется через мотивацию осторожности при встрече с новым, в некой конф­ликтной ситуации. Во многих случаях подобное пове­дение для животного оказывается адаптивным: ниче­го нового не приобретено, но ничего и не потеряно — это не самая худшая тактика выживания. Но если осторожность необходимый, но не преобладающий метод исследования, то трусость — отказ от любого исследования, отказ от решения задачи.

Разберем подробнее, какие факторы способству­ют развитию и укреплению трусости. Прежде всего, собака на собственном опыте убеждается, что любые новшества таят в себе неприятности. Подобная связь может сформироваться очень рано.

Подчас опыт знакомства с новыми предметами оказывается весьма плачевным: потянул скатерть — на голову свалилась кастрюля, схватил в зубы про­вод — ударило током, поиграл туфлями — побил хо­зяин и т. д. Так у совсем молодой собаки складывается убеждение, что к незнакомой вещи лучше не прибли­жаться вообще.

Негативный опыт совсем необязательно форми­руется в доме хозяина, напротив, там для собаки мо­жет быть все очень хорошо, потому что ей удалось без эксцессов ознакомиться со всем окружением. Зато на улице неприятностей может быть более чем достаточно. Неудачное общение с несколькими чужими соба­ками учит, что все незнакомые собаки дерутся и, это важно, побеждают. Столкновение с недружелюбно на­строенными людьми закрепляет уверенность, что все посторонние, допустим, больно пинают ногами и но­ровят дернуть за хвост.

Самое главное, что неуверенность собаки в своих силах, в своей способности справиться с ситуацией генерализируется! Робкое, боящееся других собак жи­вотное вполне возможно начнет избегать и их хозяев, а потом и других людей. Боязнь какого-либо конкрет­ного предмета быстро распространяется, превращаясь в боязнь, к примеру, всех больших, или всех шурша­щих, или каких-либо иных объектов. Собаки способ­ны тонко анализировать свойства и группировать предметы и явления по значимым для них призна­кам, в этом механизм развития фобий, страхов пато­логических.

Страх перед объектом зачастую распространяется зачастую на место его нахождения. Таким образом, трусливая собака с течением времени будет избегать не только собак, которым она проигрывает конфлик­ты, но и места выгула, порой даже вида ошейника, в котором ее выводят на улицу.

Особо следует разобрать боязнь новой информа­ции. Получив ее, собака должна определить, насколь­ко она значима и соответственно с чем приятным или неприятным связана. Чем меньше объем информации, накопленный собакой, тем труднее для нее этот ана­лиз. А нерешение задачи само по себе вызывает силь­нейшие отрицательные эмоции. Так, в одном из опы­тов по оценке рассудочной деятельности волк оказал­ся не в состоянии решить задачу. Это привело его в состояние такого перевозбуждения и психического дискомфорта, что он кинулся прочь из эксперимен­тального помещения, расположенного на втором эта же, через форточку. Дискомфорт нерешенной задачи оказался куда сильнее естественного избегания высо­ты. Трусливая собака с малым жизненным опытом стремится избежать решения задач, следовательно, избегает любой новизны. Таким образом, трусливая собака избегает других собак, людей, предметов, по­тому что это единственный известный и возможный для нее способ избежать поражения, будь то непос­редственный конфликт или решение задачи.

Очень тесно смыкается с описанной трусость, вызванная депривацией. Мы уже говорили о социаль­ной депривации, приводящей к тяжелым последстви­ям, но не менее тяжела информационная депривация в самом широком смысле слова.

С этим явлением часто приходится сталкиваться, когда собака из очень консервативного окружения по­падает, например, в город. Пока собака живет, допус­тим, на лесном кордоне, в ее поведении нет ни ма­лейших отклонений. Она смела, любознательна, часа­ми может бегать по лесу, прекрасно защищает свою усадьбу или отлично охотится. Но привезли ее на выс­тавку — куда что пропало! Животное «зажато», дер­жится крайне неуверенно, оно пугается новых зву­ков, запахов. Стоит вернуть ее в привычное окруже­ние, как собака вновь обретает смелость, уверен­ность, самостоятельность. Часто похожим образом ве­дут себя собаки охранных питомников, дворовые цеп­ные собаки: в привычной обстановке они готовы ра­зорвать любого чужака, но новое место значительно убавляет им смелости.

Эти собаки из обедненной среды не имеют воз­можности расширять личный опыт. Мало того, что у них мал набор стереотипных решений, но еще и уменьшена сила нервной системы за счет обитания в обедненной среде. Когда в исследованиях И. П. Павло­ва, в работах П. К. Анохина было установлено, что

сила нервной системы не является неизменной, что обеднение среды может значительно уменьшить ее, это было воспринято физиологами как революция в науке.

Можно получить собаку - деприванта, выращивая ее в контейнере, но примерно таких же результатов достигают при круглогодичном содержании животно­го на загородном участке. В последнем случае больше возможности для движения, больше звуков и запа­хов, предметов и явлений, но их смена весьма традиционна, круг общения очень мал, новизны нет.

Помимо уменьшения силы нервной системы деп­ривация уменьшает ее подвижность. Собака хуже ори­ентируется в быстро меняющейся обстановке по срав­нению с нормальными сородичами, становится «ту­годумом».

Что же делать? Прежде всего, постараться депри­вации избежать, с раннего возраста выращивая соба­ку в информационно обогащенных условиях. Тут не­обходима и смена игрушек, и мест прогулок, и круга общения.

Если признаки депривации уже проявляются, надо отнестись к этому очень серьезно. Здесь нельзя идти просто по пути резкой смены обстановки, результа­том, скорее всего, будет нервный срыв со стойким последующим избеганием ситуации, его вызвавшей.

Может помочь знакомство деприванта с уверен­ной в себе дружелюбной собакой, обладающей бога­тым жизненным опытом. При снятии последствий депривации социальное облегчение, обучение по принципу подражания оказываются незаменимыми. Наконец, в ряде случаев приходится прибегать к ква­лифицированной помощи ветврача и работать с соба­кой на фоне подобранных для нее транквилизаторов. Несколько особняком стоит боязнь громкого звука. Вполне возможна наследственная чувствительность к громким звукам; в этой ситуации коррекция просто невозможна. Но гораздо чаще встречается иная при­чина «звукобоязни». Для любого нормального животного настороженность в ответ на резкий звук естественна, поскольку это всегда новая информация и в значительном объеме. В норме — при повторении индифферентного раздражителя, даже и большой ин­тенсивности, развивается привыкание, и собака перестает на него реагировать.

Однако очень часто громкий звук в восприятии собаки связывается еще и с обилием другой новой информации либо неприятным местом. Именно так зачастую формируется страх перед выстрелами на учебно-дрессировочной площадке либо боязнь салюта. Собаку пугает не звук сам по себе — она не в состоя­нии быстро решить, опасен этот сигнал или нет. Но поведение окружающих перегружает собаку информа­цией настолько, что она однозначно относит выстрел к очень опасным сигналам. Далее идет все та же гене­рализация: выстрел, выхлоп, удар по металлу, — сло­вом, любой резкий звук начинает пугать собаку.

Подобную боязнь можно создать искусственно, что показывает следующий случай. Во время съемок фильма сука с весьма сильной нервной системой уча­ствовала в эпизоде, когда толпа людей разбегалась под грохот стрельбы. Первые семь дублей собака пере­несла спокойно, но, когда ее в восьмой раз вынудили улечься в куче совершенно незнакомых ей людей и со всех сторон начали стрелять, она не выдержала... С тех пор собаку приходилось запирать во время салюта, если же она оказывалась на улице, то кидалась бежать, не разбирая дороги, разрывая своим телом сетку - рабицу и вышибая доски заборов. Ничего иного эта собака не боялась.

Итак, как же корректировать трусость? Прежде всего, собака должна приобрести уверенность в собственных силах. Если она боится чужих собак, то дол­жна научиться «договариваться» с ними, будь то уме­ние вовремя принять позу подчинения или подраться. Следует так подбирать для нее прогулочную стаю, чтобы она получила опыт приятных социальных кон­тактов. Общаясь с дружелюбными собаками, живот­ное овладевает языком демонстраций и в дальнейшем может легко знакомиться сама. Она убеждается, что с другими собаками интересно, а вовсе не страшно. Рано или поздно ей удается выиграть конфликт — неважно, физический или психический, и она убеж­дается в своих силах.

Если собака боится чужих людей, ей следует по­казывать много разных людей в различных ситуациях, с тем чтобы она убедилась: в большинстве случаев людям нет до нее никакого дела. Полезно для боль­шинства пород, кроме декоративных, спасателей, ез­довых и охотников, показать, что бывают ситуации, когда человек враждебен к собаке, и научить ее по­беждать. Не надо только путать умение оценить сте­пень опасности и верно на нее отреагировать с пре­словутым «дразнением и растравливанием». В после­днем случае можно скорее укрепить трусость либо со­здать патологически злобную собаку.

Необходимо максимально обогатить среду, в ко­торой собака обитает: будь то игрушки и общение дома или разные маршруты и занятия на прогулках. Чем больше информации получает растущая собака, тем проще ей разобраться в новой. Мы ведь говорили, что доминант чаще не самый сильный, а самый опыт­ный, который столько повидал, что его не то что испугать, смутить на долю секунды ничем новым не удастся.

Знакомя собаку с чем-либо новым, надо делать так, чтобы это было для нее приятно, интересно. Да­вая собаке набрать опыт, одновременно решаем три задачи: тренируем нервную систему, приучаем к тому, что новизна, скорее всего, приятна, нарабатываем готовые решения для максимально широкого круга ситуаций. Последнее очень важно — как бы ни была сложна ситуация, для животного легко приме­нить уже известное решение.

Наиболее сложно скорректировать уже развившу­юся боязнь громких звуков. Здесь уместно использо­вать следующие приемы: перед выстрелом отвлечь со­баку чем-то для нее очень интересным, переключить внимание, например, очень голодной собаке предло­жить еду. Последним способом готовили собак—под­рывников танков: их кормили только под звук работа­ющего двигателя танка, этот грохот перестал пугать, он стал сигналом к кормлению.