Структуры стай собак

Теперь рассмотрим структуры, свойственные ста­ям собак, исходя из того, что может дать отдельным членам стаи определенная структура.

Традиционно, говоря о внутристайных отноше­ниях, употребляют термин иерархия или иерархическая лестница, подразумевая, что все животные выстрое­ны в соответствии с неким табелем о рангах, где во главу угла ставятся сила и физические размеры. Вер­немся к определению сущности стаи и кратко пере­числим основные ее функции: совместная охота на добычу более сильную, чем любой из членов стаи, совместная территория, безопасность отдельных чле­нов стаи, особенно слабых, передача традиций.

Посмотрим, так ли хороша жесткая или линейная иерархия для выполнения этого комплекса. Охота со­вместная, а вот быстрое насыщение всех членов стаи отсутствует — доминант может не захотеть делиться с более слабыми, последнего по рангу — омегу — допу­стят лишь к обглоданным костям. Совместная защита территории присутствует, но животные, особенно со­седи по иерархическим ступеням, взаимодействуют не слишком эффективно. И это понятно, одно животное стремится свой ранг повысить, другое — сохра­нить. Довольно относительна безопасность отдельных членов стаи: чем ниже ранг, тем больше демонстра­ций угроз, а то и укусов получает животное. Стая не столько притягивает его, сколько отталкивает. Пере­дача традиций происходит обязательно, но передает­ся опыт жестких взаимодействий. Одним словом, ли­нейная иерархия при всей своей простоте оказывает­ся весьма негибкой и энергетически невыгодной: слишком много сил уходит на выяснение отношений с позиции силы, крайне плохо работает обратная связь.

Значит ли сказанное, что подобная структура у собак не может существовать вообще? Нет, стаи с жесткой линейной иерархией образуются, но для это­го нужны особые условия.

Подобные стаи с жесткой иерархией обычно яв­ляются образованием искусственным, когда случайно объединяются несколько молодых животных с огра­ниченным социальным опытом. Такое вполне возмож­но при массированном отстреле бродячих собак, ког­да собираются вместе уцелевшие животные из разных семей, примерно то же случается по окончании сезо­на в дачно-курортных местах, когда возвращающиеся в город люди бросают подросших за лето милых двор­няжек, которые больше не развлекают их детей. Мы уже говорили, что собака в одиночку существовать не может. Подобная жизнь связана со столь сильным дис­комфортом и стрессом, что животное готово объеди­ниться с любым другим соплеменником, лишь бы не быть одному. Отношения в подобной сборной стае строятся прежде всего с позиции сильного, и доста­точно быстро формируется жесткая линейная иерар­хия. Даже если стая и расколется, не выдержав жесто­кости доминанта, в группе аутсайдеров все равно най­дется самый сильный, который будет тиранить остальных. Собакам необходимо не просто объединить­ся, но и структурировать взаимоотношения. Каждое животное должно добиться для себя вполне, опреде­ленного места и точно знать, как его положение в стае соотносится со статусами других собак. Ясно, что случайный конгломерат животных не в состоянии организовать сложную, пригодную на все случаи жиз­ни структуру.

Так, в одном из питомников из молодых собак (крупные метисы-мастифоиды) собрали случайным образом стаю, которую содержали в большом вольере. Наиболее крупный кобель и сука примерно равных с ним возможностей буквально терроризировали ос­тальных животных. Пара доминантов кормилась очень подолгу, выбирая куски и не позволяя никому при­ближаться даже к объедкам. Драки вспыхивали бук­вально по двадцать раз на дню по малейшему поводу, стоило одной собаке пройти близко от другой, как возникал конфликт. Как правило, все, в том числе и доминанты, были в шрамах и отметинах от укусов, но низкоранговые собаки еще были откровенно истоще­ны. Не помогло даже раздельное кормление. Во время одной из совместных прогулок суки при полном без­различии кобелей разорвали самую слабую — спрово­цировало их на нападение начало течки жертвы.

Подобные отношения между собаками в питом­никах встречаются весьма часто, что обычно вынуж­дает отказываться от содержания собак группами. Ана­логичная картина наблюдалась в искусственно создан­ной стае волков (три кобеля и одна сука) в виварии Московского университета.

Гораздо чаще встречается другая структура. В этом случае также существует иерархия, но она гибкая и до определенной степени подвижная. Во главе стаи стоит доминант, но он в отличие от первого случая, и это очень важно, совсем необязательно самый сильный и

самый крупный. Точнее, он сильнее всех прочих чле­нов стаи, но не физически, а психически. Это самое уравновешенное, упорное, с высоким уровнем эле­ментарной рассудочной деятельности животное. У до­минанта наиболее богатый жизненный опыт, его па­мять хранит такое количество ситуаций и образов, он обладает таким количеством рефлекторных поведен­ческих актов, что практически ничто из повседнев­ной жизни стаи не может поставить его в тупик.

Доминант поддерживает порядок в стае гораздо более мягкими способами, чем его «коллега» из жест­кой стаи. Вернее сказать, он не командует стаей, а контролирует в ней порядок. В англоязычной литера­туре часто о доминанте подобного рода говорят как о контролирующем животном, в русском здесь появля­ется неудачный смысловой оттенок (контролер, преж­де всего, надзиратель; он проверяет билеты или ищет брак в работе), поэтому мы не будем терминологи­чески разделять доминантов разных структур.

Итак, доминант наблюдает за правильностью по­ведения других собак. Пока в стае нет конфликтов, отрицательно влияющих на ее единство, доминант в буквальном смысле может спать. Стоит же кому-то поссориться, как он немедленно наводит порядок. При этом совсем необязательно пускать в ход зубы, часто достаточно бывает рычания и нескольких уда­ров корпусом. Выяснение отношений с другими, бо­лее низкоранговыми кобелями также строится не на драках, а, как правило, на высокоритуализованных демонстрациях. Если же дело доходит до попыток яв­ного неповиновения ему, доминант провоцирует ви­новника беспорядков на атаку в заведомо невыгодных для того условиях. Практически он вынуждает одного кобеля либо выступить против себя со своим ближ­ним окружением, либо бросить вызов стае. Итог кон­фликта предрешен — жесточайшая трепка, полученная от общества, является не столько физическим на­казанием, сколько сильнейшим психологическим воздействием.

Гибкая структура стаи оказывается гораздо слож­нее, чем жестколинейная. Животные обладают скорее не рангами, а выполняют функциональные роли. Кро­ме того, и это еще одно отличие, структуры раздель­ны по полу. Лишь доминант контролирует обе систе­мы взаимосвязей, прочие кобели стараются не вме­шиваться во взаимоотношения сук.

В стае с лабильной иерархией возникают прису­щие только ей лояльные (дружественные) союзы между кобелями разных рангов. Этот термин был употреблен Д. Мечем для описания аналогичных образований у волков. Низкоранговое животное за счет второго парт­нера и в его присутствии резко повышает свой статус. Лояльные союзники обычно держатся вместе, рядом отдыхают, тесно взаимодействуют на охоте, совмест­но отстаивают права на еду, могут даже, не конфлик­туя, ухаживать за одной сукой. Обычно союз образо­вывают братья или ровесники, интересно, что они в очень зрелом возрасте могут играть друг с другом. Из­редка бывают лояльные союзы между братом и сест­рой. Крайне важно, что в подобном союзе все притя­зания выказываются в форме демонстраций просьб, а вовсе не демонстраций угроз. Вообще союзники прак­тически никогда не проявляют агрессии по отноше­нию друг к другу, хотя «вовне» могут вести себя как очень жесткие претенденты на все, что им нужно.

В стае с гибкой иерархией, и это очень важно, система взаимных просьб распространена не менее системы демонстративных угроз - оба этих поведен­ческих комплекса оказываются достаточно эффектив­ными для достижения цели. Агрессия оказывается центробежной силой, просьба — центростремитель­ной, а в совокупности обе они создают систему обратной связи, которая практически отсутствует в стае с линейной иерархией.

Проверим теперь гибкую иерархическую систему на эффективность функционирования стаи. Итак, со­вместная охота есть, и весьма результативная: благо­даря низкому уровню агрессии в стае и лояльным союзам, собаки действуют согласованно, легко кон­тактируют. Члены стаи могут быстро совместно насы­щаться. Более того, добыча оказывается распределена пусть и в не равных долях, но буквально в первые же минуты между всеми участниками охоты. Животные, оставшиеся на дневке или у логова со щенками, по­лучат свою долю позже от лояльных партнеров: те не поленятся принести кусок в зубах или отрыгнуть часть запаса из желудка. Совместная защита территории не менее эффективна, чем охота, и по тем же причинам: члены стаи сильно тяготеют друг к другу, соответ­ственно гораздо нетерпимее относятся к чужакам. Бе­зопасность слабых членов стаи обеспечена, их защи­щают, зачастую подкармливают, как это только что описывалось. Разумеется, агрессия внутри стаи есть, но ее уровень невысок. Осуществляется передача тра­диций, в том числе и традиций своего рода «вежливо­го», терпимого отношения с соплеменниками. В ре­зультате система действует эффективно, слаженно, потери минимальны.

Разберем подробнее механизмы поддержания иерархических систем. Никакая структура не может существовать без коммуникативных сигналов: для стайных хищников демонстрационное поведение ока­зывается самым действенным способом разрешения конфликтов без увечий и смертоубийства. Ведь если собаки каждый спор из-за кости или удобного места для отдыха будут решать, рвя противника зубами, смертность в стае будет огромной. Более того, редкому молодому животному удастся вырасти, оставшись здоровым, поскольку старые бойцы, скорее всего, изу­родуют его при первом же притязании на что-либо. Следует помнить, что хищники, получившие травмы, не имеют сил на полноценную охоту. В итоге сам смысл существования стаи, если конфликты в ней разрешаются за счет непосредственных агрессивных взаимодействий, сводится на нет.

Вот почему в ходе эволюции выработался своеоб­разный «язык» демонстраций, т. е. большого набора сигнальных телодвижений, поз и звуков, применяе­мых для обмена информацией в различных контекстах. Демонстрации могут развиваться из любой формы по­ведения. Так, оскал, пристальный взгляд на против­ника проистекают из действий приготовления к ата­ке, а вылизывание морды партнера — имитация дей­ствий щенка, просящего отрыгнуть ему корм. Главное же в демонстрациях то, что с помощью определенных поз, поворотов головы, наклонов ушей, растягива­ния губ и тому подобных движений, а также различ­ных звуков одна собака может очень точно сообщить второй не только о своих намерениях, но и показать уверенность в осуществимости данных притязаний.

Так, прежде чем вступить в настоящий бой, пес угрожает сопернику: пристально смотрит ему в глаза, скалит зубы, рычит. У кобелей с большим жизненным опытом, с сильной нервной системой и умением дер­жать стаю в подчинении бой может закончиться имен­но на этой стадии. Нам случилось видеть запись по­добного боя между кобелями среднеазиатской овчар­ки. Оба противника обладали великолепными физи­ческими возможностями, огромной практикой подоб­ных столкновений, опытом многих побед. Весь эпизод занял едва ли более минуты. Собаки сходились в пол­ном молчании, пристально глядя глаза в глаза. Огром­ные, они еще более подчеркивали свою мощь, идя на выпрямленных ногах, подняв голову и вздыбив шерсть на холке. Не дойдя примерно 1,5—2 метра, собаки остановились и замерли, продолжая «дуэль» взглядов. Через несколько секунд один из них отвел глаза и все так же на негнущихся ногах прошел мимо соперника, глядя куда-то вдаль; тот, подняв голову еще выше, продолжал двигаться своим курсом. Кобе­ли не коснулись друг друга, не последовало даже об­мена оскалами и рычаниями — им хватило обмена взглядами, чтобы выяснить, кто сильнее. Первый от­ведший глаза проиграл и дал это понять. Победитель, поскольку разница сил была минимальной, оказался полностью удовлетворен самой усеченной демонстра­цией подчинения и не обострял конфликта. Бой был не только бескровным, но и бесконтактным.

Разумеется, уровень ритуализации действий не всегда столь высок. Чаще более молодые собаки, не обучившиеся еще четко определять свои возможности и силы соперника, вступают в поединок, но это про­исходит в норме после эскалации демонстративных угроз, в ходе которой каждый стремится запугать про­тивника, вынудить того сдаться. Лишь когда весь арсе­нал демонстраций исчерпан, конфликт переходит в поединок, но и здесь остается место для демонстра­ций. Побежденный может просить пощады, демонст­рируя позы подчинения, при этом поза полного пас­сивного подчинения (подчеркнутая демонстрация паха и живота при опрокидывании на спину) или подставление уязвимой шеи при опущенной и отвер­нутой в сторону голове совершенно блокирует агрес­сию победителя. Как бы тому ни хотелось покончить с врагом, блок обойти не удается: слишком глубоки его корни (демонстрация происходит из позы подставле­ния щенка под чистку языком матери). Только нару­шив практически все сложные поведенческие комп­лексы, блок на агрессию удается снять в искусствен­ных условиях, когда собак специально готовят для боев. Итог подобного вмешательства в психику — очень серьезные ее нарушения, но поведение так на­зываемых бойцовых собак — отдельная проблема.

Вернемся к демонстрациям. Выше подчеркива­лось, что в стае с гибкой иерархией доминанта отли­чает наиболее крепкая и уравновешенная нервная си­стема и богатый жизненный опыт. Он, безусловно, уверен в своих силах и четко это демонстрирует. Зача­стую взгляда доминанта достаточно, чтобы прекра­тить любое выяснение отношений между собаками. Нам часто придется ссылаться на примеры стайной жизни борзых и среднеазиатских овчарок. Обратимся к последним. Стая чабанских собак отдыхает рядом с арыком; доминант, напившись, проходит через стаю к отаре. Он идет, не выбирая пути и не глядя по сторонам, прочие собаки, также не глядя в его сторо­ну, расходятся, освобождая дорогу. При этом расхо­дятся они как бы случайно: одна увидела что-то инте­ресное у берега, вторая принялась выкусывать блох, один из кобелей срочно занялся костью столетней давности, другой потрусил куда-то в противополож­ную от доминанта сторону. Таким образом, собаки избежали тесного контакта с ним и необходимости принимать формальные позы подчинения, что вооб­ще-то неприятно взрослому животному, поскольку снижает его самооценку. В результате доминант про­шел через добрый десяток собак, как невидимка, при этом «совершенно случайно» на его дороге никого не оказалось.

Обратимся теперь к демонстрациям просьб. Все они происходят из раннего инфантильного поведения и крайне утрированы. Любая просьба подчеркивает не­агрессивный характер притязания, то, что животное не пытается достичь своей цели силой. В принципе под это определение подпадают и демонстрации подчине­ния, но здесь мы будем рассматривать просьбу-демонстрацию, происходящую из поведения щенка, выпрашивающего отрыжку у взрослой собаки. Харак­терный элемент этой демонстрации — вытягивание вперед передней лапы, часто в сочетании с припада­нием грудью к земле. Очень часто эта демонстрация указывает на приглашение к игре, к неким совмест­ным действиям, входит она и в ритуал ухаживания. Разнообразие ситуаций, когда животные прибегают к просьбам, и сама частота этих демонстраций являют­ся своеобразным индикатором, насколько «нормаль­на» стая. Чем больше высокоритуализированных де­монстраций и просьб, тем более гибка структура стаи; в стаях с жесткой иерархией демонстраций просьб практически нет: при такой системе взаимоотноше­ний членам стаи не о чем просить друг друга, всего добиваться приходится силой.