ОСНОВНЫЕ ЧЕРТЫ НАУЧНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ.

Непосредственно специфику науки отражает научная деятельность - специализированный теоретический труд по вопросам производства, распространения и практического использования новых знаний о материальной действительности. Результаты этого труда являются общественным продуктом, в котором в «снятом виде» содержатся достижения предыдущих этапов в развитии науки, культуры, общества, достижения современного поколения ученых.

Деятельность в широком понимании принято рассматривать как разносторонний процесс создания общественным объектом (человеком) условий для своего существования и развития, процесс преобразования социальной реальности соответственно общественным потребностям, целям и задачам. Основными видами деятельности являются материальная и духовная деятельность. Одной из главных форм реализации последней считается познавательная деятельность как отражение действительности. Наиболее характерным видом познавательной деятельности, в соответствии с которым познание выступает активным процессом воссоздания субъектом объективного мира, конструктивным творческим фактором создания актуальной научной картины мира, является научная деятельность. При этом сущность органической взаимосвязи науки с другими формами человеческой жизнедеятельности раскрывается при рассмотрении науки как функционально необходимого компонента общей системы практически преобразующей деятельности человека. Научная деятельность непременно принадлежит к важным социально-экономическим феноменам, которые отличаются своеобразным возникновением и развитием на конкретных этапах прогресса духовной культуры.

Своеобразной формой человеческой деятельности является творчество, которое выступает как родовой признак человека, характерный показатель его жизнедеятельности, обусловленный особенностями сознания и способом существования. Именно творческая деятельность является главным компонентом культуры, её сущностью. Культура и творчество тесно взаимосвязаны и взаимообусловлены. Ведь творчество возможно только на основе последовательности в развитии культуры. Субъект творчества может реализовать свое задание, только взаимодействуя с духовным и материальным опытом человечества, с историческим достижением цивилизации. Творчество как необходимое условие включает в себя вживание его субъекта в культуру, актуализацию конкретных результатов прошлой человеческой деятельности, необходимость сохранения приобретенной культурной традиции (В.А.Цапок, 1989).

Один из известных деятелей освободительного движения народов Африки Дж. К. Ньерэрэ заметил, что «из всех преступлений, совершенных колониализмом, самое тяжелое – попытка привить нам мысль о том, что у нас нет собственной культуры». Именно это чувствуем сегодня мы, украинцы. Ведь неотъемлемой частью культуры является язык. Итак, недаром Виссарион Белинский, другие «революционеры – демократы» и их современные последователи имперской России отрицают самобытность украинского языка, уперто определяя его только как диалект русского. И это провозглашается о могущественном языке украинского народа, который является непосредственным носителем и наследником великой культуры Киевской Руси!

Теологи утверждают, что творчество является вмешательством в сознание субъекта голоса Бога и вещанием истины устами этого субъекта который является рупором божественной силы. Человек вообще призван быть творцом и создателем по образу и подобию Бога.

Российский религиозный философ В.С. Соловьев выделял, что «деяния личного разума» соответствует божественному проведению. Душа человека и окружающая природа – это «то, что дается от Бога». Человек в своем творчестве понимает «внутреннюю жизнь» природы путем её одухотворение через сосредоточение вовнутрь энергии души, могущество которой в Боге.

Последователь В.С. Соловьева знаменитый философ М.А. Бердяев в работе «Смысл творчества: опыт оправдания человека» (1916) утверждал: творчество – это выход за грани данного мира, в процессе творческой деятельности создается новый мир как продолжение дела божественного творения. Бог – творец актом всемогущества своей воли создал человека – свой образ и подобие - как существо вольное, которое обладает творческим могуществом. В творческом акте открывается нескончаемая природа самого человека и осуществляется его высшее предназначение. Не существует материального творчества, а есть только идеальное, символическое. Человек призван обогатить именно божественную жизнь, Бог и человек – более чем Бог. К слову, подобная мысль прослеживается у латиноамериканского писателя Х. Оннети. («творить –значит стать Богом») и грузинского писателя Н.Думбадзе («человек-творец – это и есть Бог»).

Древнегреческий философ Платон провозглашал, что творческая деятельность человека детерминирована его душой и оказывается в творческих делах философа, царя, государственного служащего, врача, поэта, софиста или демагога, тирана и т.д. Все, что вызывает переход небытия в бытие, является творчеством. В конце концов, появляются такие последствия божественного творчества, как непосредственно речь и образ, который ее сопровождает.

У средневековых философов создание мира Богом не детерминировано ничем, его воля приводит к этому. Воля присуща также и человеческой деятельности, но она ни как не определяет феномен творческого процесса. Должно быть божественное освещение, что является даром за глубокую религиозную веру.

Как утверждал Г. Гегель, творческая личность выступает как мастер от Бога. В «Философии религии» он писал: «бог – это первое, его творение - это вечное творение, в котором он выступает не как результат, а как начало. В более высоком понимании, а именно, как дух, он творит самого себя, а не сам из себя возникает, он есть как начало, так и результат… Бог творит абсолютно из ничего, так как не имеет ничего, что бы ему предшествовало». В труде «Эстетика» Гегель выделял «… произведения искусства –это само откровения Бога, а творческая деятельность человека выступает воплощением этого откровения».

В работах «Введение в психоанализ», «Тотем и табу» З.Фрейд провозглашал, что творческая активность является результатом проявления внутренней психической энергии, которая направлена по определенному руслу и преобразована в такие предметы творчества, которые прежде всего удовлетворяют вкусы конкретного человека. Творчество связано с эротическим инстинктом, который сознание пытается преодолеть. Человек под влиянием гражданских норм поведения способен переключить сексуальные отношения на другие формы удовольствия, в том числе и на творчество. В конечном итоге субъект творчества как бы разделяется на различные элементы: 1) поставщик энергии, которым выступает сексуальный инстинкт; 2) подсознание (этичные нормы), которое выполняет функцию цензора.

По мнению канадского ученого Г. Сэлье, основным мотивом любой человеческой деятельности является получение удовлетворения, наслаждения. Отличие труда исследователя состоит в том, что для него наслаждением является работа сама по себе. Если тот, кто хочет стать ученым, не ощущает интуитивного чувства удовлетворения от своего труда, ему лучше оставить мысли по отношению к научно-исследовательской карьере.

Мотивация научной деятельности дело многогранное, психологи недаром углубленно обрабатывают содержательные характеристики понятия «поступок истины». Обратимся к ретроспективе. Так, английский философ Ф. Бекон подчеркивал, что «око человеческого познания не сухо, наоборот оно увлажнено страстями и волей». По Гегелю, без страсти, без жажды ничего великого создано быть не может; есть лишь одна страсть, которая не ослепляет разум, - это страстная, пылкая, жгучая любовь к истине, жажда истины.

Под творчеством сегодня вообще понимают деятельность, которая рождает новое, которое никогда ранее не существовало. Творчество рассматривается в психологическом и философском аспектах. В психологии под творчеством понимают процесс создания нового и совокупность особенностей личности, которые обеспечивают её включение в этот процесс.

Философское понимание творчества выходит из того, что оно являет собой деятельность человека, направленную на преобразование природного и социального мира на основе объективных законов действительности. Творчество как специфический вид деятельности характеризуется неповторимостью и социально-исторической уникальностью.

Глубокая заинтересованность в приобретении все более полных и совершенных знаний о действительности всегда служила и будет служить основным стимулом неудержимого труда в науке. Научное творчество, будучи социально детерминированной, одновременно является процессом истинно личным. Личность ни где не выделяется так ярко и всесторонне, как в творчестве. Ведь само научное творчество, которое требует длительной и постоянной концентрации усилий, напряжения воли отречения от многих жизненных благ и т. д., формирует своеобразную личность, способную открыть «путь в неизвестное».

Необходимо отметить, что научное творчество, как и любой другой вид творчества, является конструктивной деятельностью в условиях проблемных ситуаций, когда решаются в основном нетривиальные задания и проблемы. Другими словами, творческий процесс реализуется в основном в условиях неопределенности алгоритма поиска, его существенные характеристики формируются в ходе самой поисковой деятельности. Одновременно логика научного творчества проявляется в таких ин вариативных структурах познавательного процесса, как планы и программы исследований, стратегия поиска, а также разнообразные логические схемы процессов разрешения конкретных научных проблем.

Научное творчество находится в постоянной связи с такими явлениями психики человека, как воображение, фантазия, вдохновение, увлеченность, страсть, интуиция, подсознание, «прыжки разума», «инсайд» (охват, непосредственное проникновение), которые являются интимно личными качествами субъекта. Степень и особенности развития этих качеств определяют специфику влияния каких-либо внешних причин на мышление человека, то есть выступают как бы призмой, через которую преломляются внешние влияния. Как замечает известный психолог М.С. Бернштейн, творчество никогда не является плавным прямолинейным движением вперед, а скорее напоминает движение в запутанном лабиринте, а то и в замкнутом круге, выход из которых требует максимального напряжения всех душевных сил («муки творчества»), мобилизации накопленного в прошлом опыта, концентрации усилий на установлении связей между образами, понятиями, концепциями, пока не произойдет осуществление задуманного, то есть не будет создано нечто новое, оригинальное.

В научных исследованиях действительно большую роль играет интуиция (от лат. рассматриваю), которая нередко помогает осуществить великие открытия, при чем на первый взгляд это может представляться случайным, ничем не обоснованным. Один из известных археологов современности российский академик А.П. Окладников многие из своих находок, среди которых и неандертальский мальчик на Памире, и древние (около миллиона лет) палеолитические поселения в Сибири, объясняет интуицией. Возможно, он умел поставить себя на место древних людей, воссоздать их действия, а для этого необходимы бесспорно, огромные знания, умение в нужный момент «вспомнить» о них, сопоставлять, делать выводы. Не даром говорил Луи Пастер: «Случай помогает подготовленному разуму».

Существенна роль «нелогичных» факторов, которые характеризуют внутреннее состояние человека, подчеркивается историей целого ряда открытий, сделанных в момент, когда исследователь не был непосредственно занят творческим трудом (например, форму периодической системы элементов Д.И.Менделеев увидел во сне). Установлено так же, что нет прямой зависимости от общего объема знаний, умением их быстро усваивать и способностью человека к научному творчеству, генерации генеральных идей, их разработке. Очень начитанные люди, как правило, не создают ничего нового или создают очень мало. Не случайно тип ученого-эрудита, который имеет большой запас знаний, нередко характеризуется как нетворческая личность. Но, не смотря на это, очень высокий уровень знаний для ученого всегда необходим. Известный российский петрограф и вулканолог академик Ф.Ю. Левинсон-Лессинг выделял творчески мало продуктивных ученых – эрудитов, называя их «ходячими библиотеками», и творчески продуктивных ученых, не перегруженных чрезмерными знаниями, которые владеют мощной развитой фантазией и блестящей реакцией на любые намеки.

Одним словом, к своеобразным субъективным элементам творчества вообще и научного в частности принадлежит именно интуиция. Она к стати, является непосредственным объектом исследования в рамках философского интуитивизма (А.Бергсон, Б. Кроче), представители которого утверждают:

интуиция является единственным способом охвата истины;

интуиция является бесчувственным и одновременно нелогичным познанием, сходным с инстинктом;

интуиция по своей природе иррациональна 6 невозможно ни другим объяснить ее через логические понятия и категории мышления,,, ни самому понять через логичную интерпретацию;

интуиция не отражение и не творчество в традиционном понимании слова, а «чувствование», единение с самим актом творчества;

сфера научного познания ограничена в возможностях проникновения как в глубину явлений (интеллект не охватывает сущность движения), так и в ширь явлений (деятельность научного познания не расширяется, в частности, на такую область действительности, как жизнь).

Французский философ, лауреат Нобелевской премии в области литературы (1927) Анри Бергсон считал, что интеллект познает только инертную, застывшую материю. Её сущность (движение, жизнь) для интеллекта своего рода «вещь в себе». Тем временем эта сущность охватывается именно интуицией в форме «неясной туманности», которая является тайным, божественным процессом. В работе «Восприятие изменчивости» Бергсон утверждал, что в отличие от интуиции интеллект не творит, а только комбинирует и разделяет, распределяет, координирует.

В оригинальном труде «Философская интуиция» (речь на философском конгрессе в Болоньи, 11 апреля 1911 г.) Бергсон доказывал: только интуиция способна познать сущность движения, развития и самой жизни. Одним «неудобством», которое при этом возникает, является то, что такого рода познание не передается понятийным путем и не поддается логичному изложению.

Бессилие интеллекта в познании жизни А. Бергсон объясняет тем, что он не в состоянии охватить настоящее движение, разделяет его на статичные элементы, которые воспринимает по их очередности. Поэтому механизм нашего обычного познания имеет именно такой кинематографический характер («кинематографический метод познания Бергсона»). Интеллектуальному бессилию в познании движения, жизни он противопоставляет интуицию, которая основывается на эмоциональном состоянии субъекта. По мнению Бергсона, между природой и нами, между нами и нашим собственным сознанием существует завеса, которая оказывается очень легкой и почти прозрачной у художников и поэтов, душа которых способна воспринимать все вещи в их первозданной чистоте.

Большое внимание проблеме интуиции уделяет упомянутый выше Г. Сэлье. Он подчеркивает, что интуитивное предчувствие – это прояснение идеи, которая внезапно возникает в сознании как решение конкретной проблемы. Интуитивная вспышка, по сути, является завершением полностью определенного процесса, первой ступенью (этапом) которого служило накопление и упорядочение эмпиричных фактов.

Тем временем благодаря знанию предмета (объекта), формальной логике и старательности можно только четко сформулировать проблему. Настоящее же открытие возникает лишь во время вспышки интуиции, творческого представления, которое, хотя и инспирировано предыдущими шагами исследователя, не может быть дедуктивно выведена из них по правилам формальной логики. Поэтому интуитивная вспышка выступает как наиболее плодотворный тип творчества, сама сущность фундаментальных исследований.

Интересной является взаимосвязь возраста ученого с динамикой научного творчества. Статистичные данные свидетельствуют, что наибольшая творческая активность научных работников наблюдается с 20 до 35 лет, а потом постепенно сокращается, а после 70 лет резко падает. Однако эта зависимость является среднестатистической для двух групп ученых. В первой, которую составляют узкие специалисты, которые работают только по своей специальности, творческая активность повышается до 35 лет, а потом резко падает. Во вторую группу входят специалисты широкого профиля, у которых творческая активность растет до 35 лет, остается довольно высокой до 60 лет и, только тогда резко снижается. Таким образом, наибольшая творческая активность ученых наблюдается до 30 – 40 лет. Не случайно множество великих открытий было сделано учеными в возрасте 25-30 лет (И. Ньютон, К. Линней, К. Гаусс, А. Энштейн, Н.Бор, Дж. Уайт, Н. Лобачевский, В.Вернадский). Российский академик Г. Марчук пишет: «Я думаю, что именно молодежь является движущей силой науки. Самые лучшие результаты ученые получают чаще всего в молодом возрасте».

Новое, необычное более легко может воспринимать человек не ограниченный уже устоявшимися традициями, схемами. Именно поэтому молодые люди во все сферы деятельности привносят кое что новое6 новый взгляд на жизнь, новое понимание тенденций, которые появляются, которые старшему поколению уже тяжело разглядеть из-за своих многочисленных хлопот и обязанностей. Одновременно есть немало примеров плодотворной творческой активности и в более зрелом возрасте.

Психологией до сих пор не разработано достаточно надежных методов и способов для продуктивного, строгого научного анализа качеств творческой личности. В многочисленной литературе по этой проблеме делаются разные попытки выявления признаков гениальности, связанных с особенностями перцепции (восприятия), интеллекта, характера, мотивации деятельности человека. К перцептивным особенностям, которые владеют огромным творческим потенциалом, относят: чрезвычайную напряженность внимания, огромную впечатлительность и восприимчивость; к интеллектуальным - интуицию, фантазию, выдумку, способность предвидения, обширность знаний. Среди характерологичных особенностей подчеркивают: отклонение от шаблонов, оригинальность, инициативность, настойчивость, высокую самоорганизацию, колоссальную трудоспособность. Особенности мотивации деятельности видятся в том, что гениальная личность находит удовлетворение не столько в достижении цели творчества, сколько в самом его процессе.

Выявление людей, которые владеют необходимыми способностями для творческой интеллектуальной деятельности, является довольно сложной и противоречивой проблемой для психологов и науковедов. В США для этого используют специфические тесты для определения так называемого «коэффициента интеллектуальности». Однако это не всегда приводит к необходимым результатам; более того, некоторые известные ученые в процессе тестирования вообще получаю низкие показатели такого коэффициента. Кстати, по оценкам американских ученых только 6-8% от общего количества трудовых ресурсов США способны к исследовательской деятельности.

Большой популярностью пользуется модель «структуры интеллекта» американского ученого Дж. Гилфорда для оценки творческих способностей личности (оригинальность решений, спонтанная гибкость мысли, её дивергентность и др.). Суть этой модели состоит в том, что интеллект представляется в виде трех типов способностей: 1) к интеллектуальным операциям – к познанию, памяти, конвергентного и дивергентного мышления и оценок; 2) к операциям с определенными видами материала или включенного в него содержанием - изображениями (форма, цвет и др.), символами (буквы, цифры, числовые схемы) и семантичным содержанием 9значение слов и мыслей); 3) к изготовлению разных видов «работы мысли» - элементов, классов, отношений, систем, преобразований и предположений. Модель структуры интеллекта изображается в виде куба, включает 120 факторов, которые оцениваются по их значимости при помощи систем тестов.

В последние годы в западной науковедческой литературе, как и в отечественной, не прекращается дискуссия по поводу упомянутой нами выше книги Т. Куна «Структура научных революций». Особенное внимание критиков привлекает толкование Куном понятия «парадигма» (от греческого пример, образец) как общепринятого обществом ученых подхода к решению научных проблем, которые основываются на единой методологии, неизменных теоретических принципах и общепринятых методах исследования. Уважение к такой парадигме характеризует «нормальную науку», а изменение установленной парадигмы другой означает «научную революцию».

Как замечают западные критики концепции Куна, деятельность в рамках установленной парадигмы ставит исследователя в проторенную колею и обеспечивает его инструментом для расширения связанного с данной парадигмой каркаса знаний, углубления этой колеи. Результат – традиционная рутинная практика. Длительные периоды «рутинного конформизма» прерываются короткими взрывами иррациональных (революционных) отклонений, связанных с «отказом от веры», когда происходят существенные изменения в упорядочении и пояснении научных фактов, выдвигаются новые проблемы и определяются оригинальные методы и решения.

В плане критики «парадигмальных» представлений Т.Куна достаточно интересной является одна из предложенных классификаций ученых: 1) ХРОНИКЕРЫ, чья роль состоит в описании реальности в стиле конкретной правящей парадигмы; 2) СПОРЩИКИ, которые стимулируют дебаты и прогресс, бросают вызов традиционным представлениям; 3) ГАДАТЕЛИ, которые путем разрешения отдельных проблем расширяют эмпиричный смысл признанной парадигмы; 4)ЭМПИРИКИ, которые уподобляются хроникерам в их направленности к описанию; 5) КЛАССИФИКАТОРЫ, которые видят свое призвание в сборе информации, которую добывают эмпирики хроникеры, и её упорядочение в рамках данной парадигмы; 6) ИКОНОБОРЦЫ, которые нарушают традиционные верования, штурмуют их исходные положения, раскрывают несоответствия между теорией и практикой, между предвидениями и наблюдениями внешнего мира; иконоборцы бывают двух типов: только разрушители. Или одновременно и творцы, разработчики альтернативных теорий, когда они создают новую парадигму; 7) ПРЕОБРАЗОВАТЕЛИ, к каким принадлежат ученые практики, которые имеют дело не столько с утверждением теорий и фактов, сколько с использованием существующих знаний для создания лучшего мира.

Канадский ученый Г.Селье в своей оригинальной классификации типов людей науки выделяет «исполнителей», «мыслителей» и «эмоционалистов».

К исполнителям относятся:

1) коллекционер фактов – интересуется только выявлением новых фактов; он очень старательный в работе, хороший наблюдатель, но не имеет творческого представления, поэтому его открытия способны оценить только другие исследователи;

2) усовершенствователи - постоянно пытается улучшить приспособления и технику исследований и на столько захвачен самим процессом усовершенствования, что никогда не пытается использовать целенаправленно результаты своей работы; он имеет только типично инженерное представление.

Среди мыслителей различаются:

1) книжный червь – простейшая форма теоретика; он удивительно много читает и может аккумулировать энциклопедические знания; очень интеллигентный, прекрасно информированный относительно сложнейших теоретических аспектов новых проблем, но в лаборатории работать просто не способный; он любит учить и учит хорошо, его уроки высоко информативны, но безлики;

2) классификатор - напоминает коллекционера фактов, но отдает предпочтение упорядоченным рядам фактов; получает наслаждение от созерцания предвиденной природной закономерности, но ограничивается «навешиванием ярлыков» на созданные им «ряды»; ученые подобного склада сыграли немалую роль в создании современной науки;

3) аналитик – им руководит любопытство; если в детстве он разбирал часы лишь бы узнать почему они тикают, то, уже как медик, интересуется, что заставляет «тикать» его самого и друзей;

4)синтетик – высший тип ученого потому что анализ и классификации - только преамбулы для синтеза.

Эмоционалистов представляют:

1) большой босс - его интересует успех сам по себе, он мог бы заниматься политикой, бизнесом, военным делом; будучи гибким политиком и постоянным членом всевозможных комитетов, он быстро получает место руководителя исследовательской институции, после чего его основным занятием становится «натягивать вожжи» и принуждать других выполнять его работу; умеет добывать для своего учреждения большие деньги, пытается оставаться «в курсе дел», чтобы иметь возможность доложить об успехах «уважаемым особам»; он всегда доволен жизнью;

2) торопливый человек - так озабочен попытками продвинуться, что не имеет времени обдумать куда он вообще хочет двигаться; будучи работником по принуждению (собственному), он выбирает не тот вопрос, который его интересует а тот, который кажется ему таким, что быстро решается; такие ученые не могут любить природу, они способны только в какойто мере познать её тело, но не душу;

3) флегматик (холодная рыба) – чрезвычайно безэмоциональный скептик;

4) женщина, засушенная в лаборатории - враждебная, неодаренная особенным представлением личность, которая редко достигает высокой научной степени; азартно работает сама и форсирует дисциплину других, создавая надлежащую рабочую атмосферу;

5) нарциссист - воплощение эгоцентризма, пребывает в постоянном восхищении от своего таланта, он непрерывно совершает новые (или не очень новые) выдающиеся наблюдения, непременно перечисляя все будущие последствия этих открытий для дальнейшего развития науки; чтоб иметь что-то реальное от его работы, приходится читать «между строк»;

6) акула – направляет основные усилия на то, чтобы поставить свою подпись на возможно большем количестве работ; в лаборатории он постоянно раздражает коллег напоминанием о том, что все, что они делают – есть обработка его назиданий и замечаний;

7) «я- всегда прав» - нетерпимо самоуверен, в научной аргументации руководствуется только своей правдой, поэтому может даже блефовать; это самый ужасный вариант нарциссиста, способный разладить работу любой научной группы.

В таланте ученого, в его творческой деятельности проявляются прежде всего такие качества личности, как неутолимая пытливость, умение видеть большое в малом, неудержимая жажда к созданию новых идей и решению проблем, решительная способность их критически отметать. Бесспорно, к фундаментальным основам реальной действительности непременно относятся в своем единстве жизнь, творчество, личность. Выявить, раскрыть их, соотнося жизнь с творчеством, творчество с жизнью - дано личности высокой степени человеческого таланта и духовности.

История географии с очевидностью показывает, что массив географического знания, который удивляет своим величием, создаются в условиях постоянных столкновений идей и концепций, где не последняя роль принадлежит проявлению самого характера научно-исследовательской деятельности, конкретной научной биографии, образу мысли и действий ученых.

Известный мыслитель современности В.И.Вернадский еще в студенческие годы определял свое кредо. Есть две цели: 1) развитие науки, то есть наслаждение, которое мы чувствуем при познании больше того, что знают до нас, и 2) развитие человечества, то есть наслаждение борьбы за воплощение в жизнь идеалов, в противовес тем неприятным чувствам, которые переживает каждая мыслящая личность во время размышлений о цели получаемых ею благ мира сего. Выработка характера в основном включает: откровенность, смелость высказывать и защищать свою мысль, отбрасывание фальшивого стыда, умения доводить до конца свои мысли, самостоятельность.

В научно-популярной литературе нередко встречается своеобразная, отчасти ироничная так называемая «культурологическая классификация» научных работников, предложенная петербургским профессором химии Я.В. Дурдиным. Согласно с этой классификацией существует три категории ученых: одни трудятся при любых условиях; другие даже при самых благоприятных условиях лодырничают; третьи ведут себя в зависимости от обстоятельств, они могут присоединяться и к первым, и ко вторым.

Скорее всего, у каждого работника науки каким-то образом возникает свое собственное видение научного мира и себя в нем. Как пример приведем отрывок из дневника профессора С.А.Мороза: «за четверть века, прожитых и пройденных ухабистыми путями и перекрестками науки, пришлось немало найти, потерять и поменять… И, право же, не жалею! А если не удержаться от похвал самому себе, то, откровенно говоря, к самым ценным приобретениям я отношу рожденное нелегким опытом умения отличать и по своему квалифицировать коллег. Иногда сам удивляюсь, когда не только интуитивно, а и достаточно сознательно теперь могу распознать в суете научного мира и человека случайно сюда забредшего, и деловитого искателя будто бы престижной профессии, и такого бесшабашного торгаша, и совсем не нужного для тружеников их высокопоставленного в нынешней авторитарной иерархии научного шефа-руководителя, и, наконец, настоящих ученых. Да, этих настоящих, а значит, не одиноких в только для них природой отведенном деле. Настоящих, истинных в полном понимании этого слова, так как истина – их сущность и дефиниция - искать истину.

Так уже сложилось, что вместо модного сегодня увлечения коллекционированием я в своем «хобби» отдал предпочтение личному наблюдению. Вот почему мне всегда более, чем удовлетворение, как бы со стороны посмотрел на своих полностью особенных коллег, которых я отношу к лику настоящих. Какие же они разные: худые, с синяками под глазами и нагруженные «трудовым мозолем», торопливые и прямо –таки развалистые «пъеры безуховы», пессимисты и оптимисты, уполномоченные мужи и забияки, задиры и спорщики. Но, если внимательно присмотреться, снять с них жизненные маски, манерность и аксессуары, то они, по сути, окажутся совсем одинаковыми. Поверьте, такие они тогда одинаковые, такие похожие друг на друга, как на ладони зерна чистого кварцевого песка. И потому в многоликой науке я всегда их узнаю и не перестаю ими удивляться.

Меня нисколько не волнует присущий этим людям беспримерный моральный максимализм, просто неумение идти на компромисс с самим собой и обстоятельствами. Ведь только они, наверное, не задумываясь, берут на себя полную моральную ответственность в сложнейших жизненных ситуациях, когда другие отмеряют семь раз. А именно эти другие иногда остаются до оскорбительного глухими именно тогда, когда душа моих настоящих ученых чувственно откликается на призывы их совести.

Дорогие мои настоящие, бескомпромиссные болельщики науки! Я горжусь вашим даром по детски просто воспринимать разногласия и радугу цветов нашего разнообразного мира в целостной, не разделенной на безликие звуки гармонии. И пусть не будет секретом, что вы не всегда можете согласовать себя с суетливым ритмом конца ХХ века. А потому часто чувствуете растерянность и одиночество, не позволяя себе аукать в чаще человеческого равнодушия.

Возможно, что я ошибаюсь, но мне сегодня совсем непонятны слишком мудреные толкования сущности нашего современника в литературном цеху и по соседству с ним. К чему такие, которые охватывают холодом мысль, выводы о возникновении техногенного потомства, о прогрессирующем процессе типизации качеств личности современного человека, который будто бы стремиться унифицировать себя в этом неуемном, взрывоопасном мире, способен испепелить все нейтронное топливо нашей многострадальной планеты. Действительно, как уже неоднократно происходило в истории науки, настоящее положение вещей оказывалось покрытым саваном лживых, порожденных трескотней новоявленных умников, артефактов. Не следует, наверное, отрываться от высшей мудрости наших предков. Они справедливо говорили: если хочешь познать невидимое, то внимательно смотри на видимое. И это программированное, угнетающее нас «невидимое» в развитии человечества непременно испаряется с туманом, если неизменность самой сущности и природы человека мы будем искать не вообще, а корректно исследуя сложный, но объединенный бытием мир настоящих ученых. Думаю, что именно здесь должна наиболее полно раскрыться волнующая нас человеческая надежность и окрепнуть вера в неисчерпаемость прекрасных людских чувств, способных противостоять самым опасным катаклизмам современности и грядущего».

Замечательные слова принадлежат известному биологу, профессору Сорбонны, руководителю Международного института жизни М. Маруа: «Я выражаю благодарность ученым, героям, святым и простым смертным, которые во все времена руководствовались разумом и сердцем, мыслями и верой, тем, кто наблюдал, раздумывал, охватывал, исследовал, трудился, сеял и строил, всем мечтателям, первопроходцам, покорителям. Искателям невозможного».

Нередко в литературе можно встретить понятие «научное призвание», которое небезосновательно связывается функционально с целой совокупностью человеческих чувств, особенностей разума, при этом его нельзя рассматривать только как результат специальной многолетней подготовки людей, результатом их научных знаний. Для людей, которые имеют научное призвание, научное творчество является смыслом жизни, наука выступает главным или одним из главных источников всей эмоциональной жизни. Но наука – не храм творения высоких мыслей и идей, а скорее - мастерская тяжелого, изнуряющего труда разного рода. Поэтому есть смысл подумать над распространенной мыслью: ученый перестает быть исследователем, когда приходит на работу в своем лучшем костюме.

Научное призвание непременно включает способность своеобразно, нестандартно мыслить. У физиков существует шуточное высказывание, что гений А.Энштейна состоял в его неспособности понять очевидное. Конечно, научное призвание не может раскрыться со всей полнотой без глубокого увлечения наукой, без настойчивости, настырности в достижении поставленной цели, самозабвенного труда. Не даром говорят, что талант – это прежде всего труд, а гений, по словам Л.Н.Толстого – терпение.

Научная деятельность, будучи способом функционирования и развития науки, одновременно является и профессиональным занятием исследователей. Поэтому она имеет не только социальную значимость, а и личный смысл для каждого исследователя, что и определяет её основополагающую роль в формировании жизненной позиции. Последняя проявляется прежде всего в том, что в процессе научной деятельности ученые получают оптимальные возможности для самовыражения, самоутверждения и саморазвития.

Жизненная позиция ученого – осознанная относительно стойкая система отношения личности к обществу, научной деятельности, к самому себе. Она проявляется в творческом заинтересованном отношении к своей работе, раскрывается в готовности и способности ученого к действиям. Реализация жизненной позиции ученого происходит во всех социально значимых аспектах и сферах деятельности, прежде всего в области науки, она выражается в стремлении не только к получению позитивных результатов, а и к их эффективному использованию в интересах социального прогресса.

Становление жизненной позиции ученого проявляется как формирование общенаучных и конкретно научных методологических установок, овладение ученым кое-какими общими законами и принципами исследования. При этом конкретно-научная методология отражает совокупность определенных закономерностей, принципов, необходимых для эффективного исследования узкой области материального мира. Но этого недостаточно для гармоничного становления жизненной позиции ученого, а потому непременно требуется глубокое познание и сознательное усвоение также философских, социально-политических, моральных идей.

Существенным атрибутом науки является демократия и своеобразная научная этика. Демократия в науке – форма цивилизованного, а не силового разрешения споров, не введения каких-либо элементов остракизма. Терпимость, уважение к точке зрения другого никак не равнозначны потере своей позиции. Истоки их связаны с чувством собственного достоинства, признанием и уважением этого самого чувства у идейных соперников. Другими словами, в науке просто необходима настоящая принципиальность, неотделимая от высот моральности и духовности, непоколебимой этики, высокой профессиональной и человеческой порядочности.

В науке всегда культивировалась и культивируется гласность, которая сегодня необходима для развития нашего общества, искоренения еще существующего латентного социализма. Итак, наука способна прогрессировать только в процессе конструктивных дискуссий, в столкновении мыслей и познавательных позиций. Речь идет о дискуссиях, которые порождаются соревнованиями идей, стремлением к поиску нового знания, защите истины. В науке не может быть монопольной прерогативы на постановку проблем и выбор путей их решения.

Критика в науке рассматривается как один из действенных факторов в её развитии. Одновременно она не имеет ничего общего с критиканством, чуждым науке. В понятие научной критики входят: аргументированное несогласие с точкой зрения коллеги; обоснование причин, почему данная точка зрения не может удовлетворить научное товарищество; разъяснение прямых или опосредованных ошибок в соображениях, вычислениях, логических конструкциях, теоретических высказываниях; предостережение от занятий нецелесообразными исследованиями; предложение альтернатив, другого пути или методов исследования и др. Способность рационально воспринимать любую конструктивную критику, необходимая каждому ученому, выступает одной из приоритетных характеристик его авторитета и престижа в научном обществе.

Особое внимание стоит обратить на этику научной деятельности, которую понимают двояко: как моральный процесс, который пронизывает жизнь науки и научных коллективов, и как отражение этого процесса в понятиях и концепциях. В структуре данной этики выделяют: уровень индивидуального соблюдения норм науки в исследовательской деятельности; уровень действия профессиональной этики науки в целом, на основе которого осуществляются социальные связи в рамках всего научного общества и социального института науки; уровень отношений науки как социальной подсистемы со всей общественной системой. В соответствии с этими уровнями отличают такие разновидности норм в науке: 1)так называемые познавательные нормы, то есть разнообразные методологические и мировоззренческие установки; 2) внутри научные нормы и принципы, которые регулируют процесс научно-исследовательской деятельности как деятельности коллективной (отношение индивида к своему труду, к другим ученым, отношения между учреждениями науки); 3)обще социальные нормы, которые касаются науки и влияют на отношения между социальным институтом науки и обществом в целом.

Все эти нормы существуют в единстве и взаимосвязи.

В западной социологии и науковедении как нормы, ценности и атрибуты науки принимаются: 1) оригинальность (новизна) – ученые стремятся расширить знания и проводят оригинальные исследования с целью открытия новых аспектов и характеристик окружающего мира и включения их в сумму накопленных знаний; 2) коллегиальность –все добытые знания, научная информация - это приобретения всех ученых; №) бескорыстие – ученые трудятся из-за верности прогрессу научных знаний, и главная награда за их труд – удовлетворение причастностью к процессу развития науки; 4) непредвзятость – оценки и суждения основываются на непредвзятых, объективных критериях, которые учитывают только значимость результатов научного труда независимо от личности ученого; 5) организованный скептицизм - знания развиваются процессе конструктивной критики, в ходе которой ученые аргументировано переоценивают как свой труд, так и труд других.

Эти ценностные качества науки и научной деятельности предполагают, что ученые в своей работе всегда стремятся к объективности, полностью исключается предвзятость, личная корысть, скрытность и интеллектуальные суеверия. Считается как само собой разумеющееся, что ученые владеют необходимой компетентностью, объективными критериями оценки своего труда и что им присуща скромность.

У науки существуют как нормы-предложения, так и нормы –запреты. К первым относятся: главной целью ученого должны быть служение истине и стремление быть полезным для общества; ученый должен быть объективным, честным, все подвергать сомнению и проверке, владеть опытом и результатами исследований своих предшественников и т. д. Нормы – запреты: нельзя подтасовывать данные в угоду своей концепции; создавать плагиат; нельзя корыстные интересы ставить выше научных и др.

Следует отметить, что нормы науки не подаются в каком либо специальном кодексе, а бережно передаются учеными из поколения в поколение при помощи конкретных образцов деятельности. Прежде всего речь идет о познавательных нормах, которые касаются «технологии» процесса овладения знаниями и их применением. Примеры поведения опытных ученых очень важны для формирования у научной молодежи корректных представлений о правилах ведения научных дебатов, борьбы за истинные приоритеты и альтернативы, о роли и назначении ученых в обществе.

Наиболее эффективна такая поведенческая трансляция в рамках научных школ. К стати, передача научных норм и традиций предполагает особые этичные требования к преподаванию и проведению научной работы в высших учебных заведениях, к общению с молодыми исследователями. Среди западных специалистов в области дидактики высшей школы, которые обеспокоены ухудшением морально-этической ситуации в высших учебных заведениях, распространена мысль о необходимости создания этичного кодекса для профессорско-преподавательского состава.

В современных условиях научная деятельность каждого ученого, как правило связана с конкретным научным коллективом, который, по мнению авторов фундаментальной академической монографии «Основы науковедения» (1985), является не просто учреждением, которое создает ученому условия для реализации задуманного, не только средой, где протекает его творчество. Особенность, стиль работы, атмосфера в научном коллективе непосредственно влияют на содержательные характеристики деятельности каждого его члена, прежде всего молодого ученого. Потому вопрос корректной организации деятельности современного научного коллектива требуют особого внимания, в определенном понимании разработки специальной организационно-управленческой теории.

В первую очередь необходимо правильно и рационально определить выбор цели, направления и программы исследований, расставить необходимые акценты в деле подбора кадров, стимулирования внутренней мотивации каждого члена коллектива.

Психологов и ученых непременно волнует вопрос: что стимулирует, мотивирует научную деятельность? Речь идет о сложности так называемой мотивационной сферы личности ученого, где рядом существуют два осознанных интереса, которые приобретают характер убеждений, и неосознанные порывы и установки. Неосознанная мотивация толкуется некоторыми исследователями чаще всего в духе психоанализа, который считается её выражением иррациональных стремлений.

Мотивацию научной деятельности подразделяют на внешнюю и внутреннюю. Под первой понимают устремления, которые не определяются предметным смыслом познавательного процесса (стремление к самоутверждению, материальному вознаграждению, научному престижу и др.), под второй - мотивы, которые возникают под влиянием самого процесса научной деятельности в конкретном историческом контексте. Между внутренней и внешней мотивацией отношения достаточно сложные и динамичные. При этом следует подчеркнуть, что в мотивационной сфере ученого всегда превосходят (и должны превосходить) стремления, связанные с его вхождением в жизнь научного сообщества, в том числе научной школы, коллектива. Само признание научной общественностью придает творчеству личную мотивационную напряженность, которая поддерживает его индивидуальные усилия, значимость которых, полученные результаты постоянно опробуются научным сообществом. Такой основной мотивационный фактор является органично включенным и реализуется в механизме само регуляции научной деятельности, которая с самого начала является социальной по своей природе.

Подчиняясь общественно-историческим закономерностям, развитие науки реализуется благодаря деятельности отдельных личностей, самобытных в своем творческом своеобразии, в своих интеллектуальных, мотивационных и характерологических особенностях. Это в основном определяется взаимодействием трех факторов – наследственных задатков, условий их развития в процессе воспитания, личностных качеств человека (уровень мировоззрения в целом, существующая система ценностей, мотивация действий и др.). Данные факторы непременно должны рассматриваться через призму конкретного социально-исторического контекста, в котором они зарождаются и формируются.

На протяжении многих десятилетий в основном западными природоведами воспринимался образ науки, созданный философами позитивистской, а потом - неопозитивистской ориентации. Научное познание в их трактовке в рамках так называемого будничного «здравого смысла» представлялось как деятельность индивидуального субъекта (ученого), как дополнение к объектам внешнего мира присущих субъекту чувственных и рационально-логических способностей. Как критерий научности выдвигалось требование подтверждения в опыте (верификация), которое в принципе определяет смысл и значение какого либо научного высказывания. При этом позитивисты отделили условия функционирования научного знания от самого смысла знания, определили объективно-познавательные задания, условия их реализации с позиции понимания феномена познания как общественно-исторического процесса. По мнению неопозитивистов, которые рассматривали знания со стороны его знакового выражения, условия функционирования знания важнее, чем сам смысл знания. Такая позиция стала основой для провозглашения полного отделения науки от её социального окружения, проявления его регулятивных функций в развитии познавательного процесса.

Явная ограниченность концептуальной доктрины и познавательных ориентиров позитивизма и неопозитивизма обусловили довольно критическое отношение к ним со стороны западных философов и методологов. В большей мере это проявилось в 70-х годах прежде всего в трудах своеобразной триады К.Поппер – Т.Кун – П. Фейерабенд.

Согласно с концепцией критического реализма К.Поппера, который огласил в своих трудах марксизм догматичной доктриной, цель науки ограничивается «поисками удовлетворительных объяснений». Он ориентирует ученых на одностороннее, только негативное, критично разрушающее отношение к результатам исследования, без досконального изучения и обобщения позитивного. Истина как достоверность научной теории, с точки зрения Поппера, - плохой идеал, она только является регулятивной идеей, которая направляет мысль ученого. Одновременно Поппер абсолютизирует относительность научных знаний, усматривая в них скрытые или потенциальные ошибки. Эпистемология (теория конкретнонаучного познания), по Попперу, должна изучать знания без субъекта, который познает, иначе «знания в объективном понимании – это знания без того, кто знает».

По оценке философов и науковедов, концепция К.Поппера методологически не убедительна, так как не дает возможности рассматривать социальную обусловленность научной деятельности, понять науку как общественное явление. Поппер отрывает знания от сознания человека. В результате вместо реальной науки возникает мир «чистых идей», вместо реальной научной деятельности - некоторая абстракция.

Если по К.Попперу критицизм, смелые опровержения и резкие конкуренции теорий обеспечивают прогресс науки, то Т. Кун связывает начало прогресса с переходом от конкуренции теорий к единой для группы специалистов (научного сообщества) точке зрения. По мнению Т.Куна, научная деятельность вообще не может совершаться вне социокультурного контекста, в который она включается через научное сообщество. Именно он определяет цели научных достижений, их методологические основы, язык и другие атрибуты познавательных процессов.

Ключевым для теории Т.Куна, является упомянутое выше понятие парадигмы, которое, к стати, сегодня широко употребляется в литературе. Парадигма определяется Куном как некое духовное выражение общности в научной деятельности. Это – совокупность наиболее общих идей и методологических установок в науке, которые определяют как выбор идей, так и принципиальные способы их решения, которые признаются на данном этапе истинными и принимаются научным сообществом. Парадигма определяет стремления ученых унифицировать исследовательские проблемы, приводя их к нормальному состоянию. Между имеющимися несколькими познавательными концепциями, которые претендуют на роль познавательной парадигмы, ведется борьба, пока одна из них не вытеснит другие. Парадигмы несовместимы и потому не могут сосуществовать. Переход от одной парадигмы к другой осуществляется скачком и охватывает все её компоненты.

В период «нормальной науки» развитие парадигмы длится до тех по, пока в её границах «спокойно» решаются исследовательские задачи и проблемы, наблюдения совпадают с предсказанными результатами. Когда же из-за новых фактов и объясняющих их теоретических конструкций такие условия развития исчерпываются, возникает кризисная ситуация, которая решается «научной революцией». В конечном итоге «власть переходит» к новой парадигме.

Неуклонная преданность членов научного сообщества принятой парадигме расценивается Т.Куном как позитивное явление научной деятельности. Одновременно он рассматривает науку как некую автономную и само регулируемую систему, движение которой полностью детерминировано чисто специфическими закономерностями и внутренними механизмами, а по сему какой либо контакт науки с окружающим миром способствует только бесплодию, так же как является нецелесообразным и вредным стимулирование науки и управление ею извне.

Постоянным критиком куновской концепции природы научной деятельности стал П. Фейерабенд, который провозгласил, что только «свободный человек», избавленный от «репрессивной» научной идеологии, может эффективно использовать строгие научные альтернативы. Только при условии освобождения личности от идеологии и твердых методологических правил научное исследование становится эффективным и происходят научные революции.

По Фейерабенду, для развития науки, научной деятельности необходимо полное отрицание твердых принципов. Познание начинается с сильной, которая идет наперекор разуму, веры. Каждый человек имеет право заниматься тем, что ему нравится: работать в рамках признанных теорий или создавать собственные, придерживаться законов логики или нарушать их. Единственным принципом, который может претендовать на всеобщую значимость, утверждает Фейерабенд, является принцип «вседозволенности».

Согласно концепции Фейерабенда, рост знаний осуществляется в процессе пролиферации. В биологии этот термин обозначает создание новой ткани, отличной от той, из которой она возникла. Нечто подобное происходит, когда на «теле» данной научной теории «растут» её альтернативы. Сам этот процесс возможен в рамках существования человека, который свободно творит и мыслит. При этом Ффейерабенд выступает против какого-либо метода как нормативного способа познания действительности. Методология же должна отвечать конкретной ситуации, при этом каждая ситуация требует своей собственной методологии.

В конце концов Фейерабенд провозглашает методологию выражением своеобразного анархизма в науке – такой себе эпистомологический анархизм, суть которого сводится к тому, что в науке нет и не должно быть никаких твердых рекомендаций и запретов, универсальных принципов, разделения идей на научные и ненаучные. Наука по своей сути иррациональна, она может развиваться только благодаря постоянному нарушению логико-методологических правил. Более того, наука не является монопольной формой познания мира, и её господство должно быть свергнуто. Общество должно быть освобождено от диктата государственного института науки, которую следует отделить от государства .

Подытожим сказанное выше: проникновение науки в разные сферы деятельности человека и общества, выявление под влиянием научно-технической революции принципиально новых видов и отраслей деятельности, а так же структурные перестройки, изменения содержания и характера деятельности в ранее образованных отраслях – это сложный, диалектически противоречивый процесс, который взаимодействует со многими социально-экономическими факторами. Анализ этого процесса и его последствий, предвидение и предупреждение неблагоприятных эффектов, развитие позитивных характеристик - это серьезные задания, решение которых возможно в результате развития научного знания, взаимодействия естественных, технических и общественных наук.

УЧЕНЫЕ И ОБЩЕСТВО.

Деятельность ученого всегда происходит в конкретной социальной и культурной среде, что определяет условия, в которых она осуществляется. О непременном включении науки, ученых в систему общественных отношений, которые выступают как регуляторы, говорит, в частности, английский географ Р. Джонстон: «…и конкретная узкая специальность, и общество в целом давлением своих традиций вынуждает каждого из своих членов действовать определенным образом… сообщество ученых – система, скорее открытая относительно влияния со стороны общества, элементом которого оно является.»

Американский географ А. Баттимер замечает: «Действительность жизни и природы, изменчивость политических событий в своем государстве и за его границами, так же как и представления о ценностях, которые определяются культурой, и дух времени накладывают на образ мысли свой отпечаток».

По мнению В.И. Вернадского, специфика теоретической работы ученого прежде всего состоит в том, что он «должен работать в области сложного духовного окружения, созданного на протяжении веков философской, религиозной и социальной мыслью, которая на каждом шагу встречается с готовыми понятиями, противоречивыми, нередко созданными поэтической и литературной интуицией, которые основываются на глубоких проявлениях человеческой индивидуальности».

В книге «Феномен человека» извесный французский геолог и палеонтолог П. Тейяр де Шарден (1987) отмечает, что даже самые объективные наблюдения природоведов «насквозь проникнуты признаными исходными условиями, а также формами или навыками мышления, которые выработаны на протяжении исторического развития научных исследований».

Недавно в литературе появилось высказывание «экология науки», которое имеет метафизический смысл и введена в науковедческий обиход, вероятно по аналогии с понятием «экология культуры» академика Д.С.Лихачева. Говоря об этом феномене, он подчеркивает, что убить человека биологически может несоблюдение законов биологической эволюции, убить человека морально может несоблюдение законов экологии культурной.

Экология науки охватывает вопрос общей культурной среды формирования ученого, традиций в накоплении и изучении информации, методологических норм и основ, а так же включает сформированные представления об отношениях с коллегами и людьми вне круга профессиональных интересов, об обязанностях и ответственности перед обществом научного работника.

Необходимо подчеркнуть особую роль ценностных (аксиологичных) устоев общества в формировании характеристик научной деятельности. Будучи осознанными учеными, эти ориентиры становятся фактором, который определяет формы, способы, границы и тем самым специфический ракурс видения конкретной наукой объекта исследования. Более того, ценностные ориентиры общества являются необходимой мировоззренческой и идеологической базой, которая обеспечивает и регулирует трансформацию законов природы и принципы практической деятельности.

С нормами науки тесно связаны ориентация и мотивы научной деятельности, существенное влияние на которые оказывают конкретно-историческая ситуация, характер общественных отношений, место и роль науки в данном обществе и личные представления и мировоззренческие позиции ученого. Ориентация и мотивы ученого- это в определенной степени внутренний уровень нормативно-ценностной структуры науки, когда внешние социальные приоритеты и ориентиры интерпретируются личностью, входят в её внутренний мир, преобразуясь в её убеждения и позиции. Одновременно люди науки, осознавая какую либо общественную потребность, активно влияют на поиск и формирование идеалов, ценностей, ориентации, через которые становится возможным реализовать социальные запросы.

В последние годы большое внимание ученых приковано к исследованию этики науки (И.Т. Фролов, Б.Г. Юдин, 1986), которая изучает принципы, которыми пользуется исследователь в своей познавательной деятельности и поведении внутри научного сообщества, а так же в его взаимодействии с обществом в целом. Сегодня центральной для этики науки является проблема социальной ответственности ученого, основ и механизмов этой ответственности в условиях актуализации возможностей злоупотребления достижениями науки (ядерная энергия, генная инженерия и др.).

Актуальные проблемы этики науки и социальной ответственности ученых активно обсуждались на восьмом Международном конгрессе по логике, методологии и философии науки (Москва, август 1987). В частности, было аргументировано доказано, что фундаментальные исследования не принадлежат только к сфере получения в социальном отношении «чистого» знания, этично нейтрального. Эти исследования со стороны их целей, и со стороны использования средств непременно должны получать своевременную этическую оценку.

Проблемы этики имеют непосредственное отношение ко многим сторонам современной науки, к широкому спектру её связей с общественным развитием. Только рассматривая науку в такой сложной, диалектично дискуссионной системе взаимосвязей, можно корректно анализировать её этические проблемы. Потому анализ последних предусматривает их рассмотрение в контексте: 1)современное общественно-историческое развитие; 2) развитие самой науки и её самосознания, то есть изменения и углубление представлений о структуре и цели научной деятельности, о её взаимосвязи с деятельностью людей в других сферах социальной политики.

Следует подчеркнуть, что этика науки, выступая особой социально-философской дисциплиной, не ставит своей целью создание приемлемых для любого конкретного случая инструкций для действий ученого. Исходное задание этики науки – выявление и четкая постановка этичных проблем и противоречий научной деятельности, выявление их социальных истоков и корней, критичный анализ и обоснование этичных норм, которыми реально руководствуется ученый. Другими словами, этика науки исследует специфические, социально обусловленные аспекты нормативной структуры научной деятельности.

Этические проблемы науки находят отражение в попытках создания определенных социально-этических ориентиров и принципов научной деятельности. Например, в 1974 году на XVIII сессии Генеральной конференции ЮНЕСКО приняты «Рекомендации о статусе научных работников».

Можно говорить о некоторых параллелях между этикой и методологией науки, что являются взаимосвязанными формами оценки учеными содержания, смысла и направления деятельности. Как и методология науки, которая много в чем претерпела эволюцию от рассмотрения общего, один раз и навсегда заданного идеала научного знания и способа его достижения до анализа конкретных методов познания и конкретных познавательных ситуаций, так и этика науки сегодня не ограничивается универсальными, общими трактовками типа «наука - это добро», «наука моралистична », «наука нейтральна по отношению к морали» и т.д. Более того, вопрос этики непосредственно конкретно стоит перед каждым исследователем и требует решения без апелляций к «науке вообще». Одновременно этика науки в целом может иметь перспективу только на основе исследования конкретных ситуаций, которые возникают во всем комплексе наук, рассмотрении их в тесной связи с развитием человеческой культуры.

Этика науки, развиваясь вместе с методологией, историей, социологией науки, выступает как одна из своеобразных форм познания науки. Без исследования социально-этических аспектов научной деятельности невозможно создать целостное представление о её закономерностях и перспективах развития. Сегодня происходит множество дискуссий об этических проблемах научной деятельности. Объектом исследования являются перспективы развития и ядерной физики, и молекулярной биологии, и генетики, и проблем экологии, а так же сложные вопросы наследования интеллектуальных способностей, экспериментов над человеком и, наконец, социальная ответственность ученых в разрешении глобальных проблем современности.

Своеобразной этичной проблемой является упомянутая выше социальная ответственность ученых. Она касается внешнего уровня этической системы науки и одновременно является не только общей проблемой, а и личностной. Ведь речь идет о способности ученого не только к открытию истины, а и к пониманию её значения и ценности для общества.

В эпоху НТР важны как социально-экономическая эффективность науки, быстрое внедрение научных достижений в практику, так и учет и прогнозирование неблагоприятных последствий возможного вреда для природы и человека. Как известно, ученые предложили ввести мораторий на кое какие исследования в области генной инженерии, принимают участие в Пагуошском антиядерном движении и т. д. В более широком плане проблема социальной ответственности тесно переплетается с социально-экономическими вопросами, которые обусловлены характером общественных отношений, целями и идеалами общества.

Как говорит упомянутый выше французский ученый М.Маруа, престиж ученых велик, ведь в их руках находится ключ к знаниям. Они дают человечеству инструменты, при помощи которых можно контролировать свою судьбу. Ученые - это герои и демиурги наших дней, которые ведут сражение за интеллект. Как прометеи ХХ века они воплощают в жизнь лучшие усилия человечества, направленные на расширение сферы влияния человека и изменения жизни. Совесть ученых помещает все драмы и случайности мира. И они не могут не осознавать, что наука принимает участие в изменении этого воистину мученического и прекрасного мира.

История становления и развития географической науки, в противовес другим областям природоведения, традиционно детерминировались социальными факторами. В эпоху научно-технического прогресса успехи в познании географической среды в целом существенным образом активизируют эти традиционные связи географических знаний с социальной проблематикой в прямой зависимости от роста общественных запросов к науке о Земле. Пример географической науки демонстрирует, что «наука не может развиваться в социальном вакууме», в отрыве от своих мировоззренческих, социально-философских и этических основ. Последнее вплетается в самое «тело» науки, а не является чем-то внешним для нее. Испытывает крах и все более сходит со сцены крайний сциэнтизм с его формулой «ничего кроме…» (имеется ввиду - кроме «чистого» исследования). Все более четким становится понимание того неоспоримого факта, что когда не будет в геометрической прогрессии расти социальная ответственность ученых, роль морального, этичного начала в науке, то человечество, да и сама наука не смогут развиваться даже в прогрессии арифметической. На современном этапе, когда география во все большей мере приобщается к решению будущей судьбы человека, экспоненциально растет потребность в расширении мировоззренческих основ развития географических знаний, а значит, актуальна проблема социального соответствия географов приобретает статус проблемы мировоззренческого соответствия.

С особой остротой ставят вопросы о социальном соответствии ученых сегодня проблемы современной глобалистики. Наука, все её отрасли знаний находят здесь очень много проблем, значащих как с чисто научной, так и с социальной точки зрения.

Обращаясь в будущее, мыслители разных направлений стремятся определить пути и методы решения глобальных проблем человечества. Осуществляется это в разных, иногда противоположных идейно-политических и мировоззренческих позиций. Ведь именно современная глобалистика является своеобразным узлом, на котором в наши дни проверяется глубина гуманистических подходов к реальному миру, научность и обоснованность предложенных приоритетов и практических решений.

Все более важное значение приобретают проблемы, связанные с перспективами современной экологической ситуации. Ведь многие результаты наших современных воздействий на природу непосредственно адресованы будущим поколениям людей. Экологическая проблематика, подчеркивает И.Т.Фролов, несет в себе множество сложных морально-этических коллизий и требует серьезной и основательной разработки. Особенно важно формирование экологического мышления, что является необходимым элементом, цементирующей основой человеческой деятельности, включает позитивное и негативное влияние на неё в ходе бурного развития научно-технического прогр