Наслаждения могут быть измерены только их интенсивностью, и потому подлинными наслаждениями являются лишь телесные, которые имеют преимущество перед духовными.

Под наслаждением следует понимать положительное состояние; освобождение от страдания само по себе нельзя считать наслаждением.

Наслаждение есть нечто наличное, относящееся к настоящему: ни воспоминание о благе, ни ожидание блага не вызывают в индивиде удовольствие - одно забылось, другого еще нет (Диоген Лаэртский).

Не следует смешивать удовольствие - отдельное ощущение, которое и является целью деятельности, - со счастьем, представляющим собой сумму разных ощущений; «к частным наслаждениям следует стремиться ради них самих, а к счастью - не ради него самого, но ради частных наслаждений» (Диоген Лаэртский).

Удовольствие, таким образом, закончено в себе: для его понимания нет нужды выходить за его пределы. Однако удовольствия часто сопряжены со страданиями, и наоборот. Нет человека, который бы только наслаждался или, напротив, только страдал. И мудрец, говорит Аристипп, не испытывает одних удовольствий, как и жизнь глупца не является сплошным страданием. Возникающие в реальной жизни противоречия индивид может решить с помощью разума, образования, философии.

Как и Сократ, Аристипп обращается к знаниям как к средству преодоления реальных жизненных противоречий.У Сократа и софистов Аристипп научился тому же, что и Антисфен,- практические действия важнее теоретических рассуждений. Поэтому знания имеют ценность постольку, поскольку позволяют более полно наслаждаться. Как питание и гимнастика полезны лишь тогда, когда в этом соблюдается мера, говорит Аристипп, так и знание полезно лишь в той степени, в какой способствует цели деятельности - достижению приятных ощущений.Человеку, который хвастался обширными знаниями, он сказал: «Оттого что человек очень много ест, он не становится здоровее, чем тот, который довольствуется только необходимым: точно так же и ученый - это не тот, кто много читает, а тот, кто читает с пользою». Когда кто-то предложил Аристиппу решить трудную задачу, он ответил: «Зачем, глупец, хочешь ты распутать узел, который, даже запутанный, доставляет нам столько хлопот?» (Диоген Лаэртский).

Знание, по мнению Аристиппа, необходимо и для того, чтобы освободить человека от тех социальных условностей и предрассудков, которые препятствуют достижению удовольствия.Кто-то осуждал его за то, что он живет с гетерой. «Но разве не все равно, - сказал Аристипп, - занять ли такой дом, в котором жили многие, или такой, в котором никто не жил?» - «Все равно»», - отвечал тот. - «И не все ли равно, плыть ли на корабле, где уж плавали тысячи людей, или где еще никто не плавал?» - «Конечно, все равно». - "Вот так же, - сказал Аристипп, - все равно, жить ли с женщиной, которую уже знавали многие, или с такой, которую никто не трогал».Рассказывают также, что, когда слуга Аристиппа, несший мешок с деньгами, пожаловался на тяжесть, тот ответил: «Выбрось лишнее и неси, сколько можешь» (Диоген Лаэртский).

Кроме того, и это, пожалуй, самое главное с точки зрения Аристиппа, знающий человек никогда не должен слепо следовать каждому пробуждающемуся желанию, а должен стоять выше его и располагать им. Человек, стремясь к наслаждениям, не должен быть рабом этих наслаждений. Когда его упрекали в том, что он был любовникомгетеры Лаиды, он говорил: «Ведь я владею Лаидой, а не она мною; а лучшая доля не в том, чтобы воздерживаться от наслаждений, а в том, чтобы властвовать над ними, не подчиняясь им».

Аристипп приобрел достаточно много сторонников своей философии. К киренской школе принадлежали ученик Аристиппа Антипатр, дочь Аристиппа Арета и ее сын Аристипп Младший; учениками Антипатра были Гегесий и Анникерид, учеником Аристиппа младшего - Феодор, прозванный Атеистом.

Исходные положения Аристиппа, столь простые и очевидные, оказались достаточно односторонними и трудными для защиты, к тому же его ученики начали делать уступки, искать компромиссы и отбрасывали одну за другой его посылки.

Гегесий Киренский (ок. 320 - 280 до н.э.) преподавал свое учениев Александрии во время правления Птолемея (Лаги). В своем учении он также исходил из главного положения киренской школы, что истинное благо и цель жизни есть наслаждение. Однако, исследуя с этой точки зрения действительные условия человеческого существования, Гегесийпришел к выводу, что неомраченных страданиями наслаждений не существует. Страдание – неизбежный спутник наслаждения хотя бы потому, что, прежде чем получить наслаждение, мы страдаем от того, что они неудовлетворенны. Для подавляющего большинства людей наслаждение или недостижимо, или обманчиво, и решительно перевешивается страданием.

В жизни какую избрать нам дорогу? В общественном месте –

Тяжбы, да спор о делах, дома - своя суета;

Сельская жизнь многотрудна; тревоги полно мореходство;

Страшно в чужих нам краях, если имеем мы что,

Если же нет ничего – много горя; женатым заботы

Не миновать, холостым – дни одиноко влачить;

Дети – обуза, бездетная жизнь неполна; в молодёжи

Благоразумия нет, старость седая слаба.

Право, одно лишь из двух остаётся нам, смертным, на выбор:

Иль не родиться совсем, или скорей умереть.

Посидипп, «О жизни»

(III в. до н.э.)

Благоразумие не может обеспечить наслаждения, потому что мы не имеем истинного познания о вещах и легко можем обманываться во всех своих расчетах. Что же касается счастья, то оно не просто вторично по отношению у наслаждению, но его «вообще не может быть» (Диоген Лаэртский). Если же счастье недостижимо, то безумно к нему стремиться; нужно ограничиться свободой от зла, т. е. от страдания, а это всего лучше достигается равнодушным отношением ко всему. Чтобы жить безболезненно, надо жить без наслаждения; чтобы не знать огорчения, надо не знать и любви.

Когда же невозможно бывает достигнуть равнодушия, когда страдание оказывается нестерпимым, то есть действительное лекарство - смерть. По его словам, так как «тело наше исполнено многих страданий, а душа разделяет страдания тела и оттого волнуется, поэтому смерть для разумного человека предпочтительна, а жизнь безразлична» (Диоген Лаэртский).

Свои взгляды он изложил в книге «Смерть посредством голодания», в которой проповедовалось самоуморение голодом. Согласно легенде, он так красноречиво доказывал бедственность жизни и утешительность смерти, что после лекции некоторые его слушатели кончали жизнь самоубийством. За это он получил прозвище Peisithanatos - «убеждающий умирать» («смертоучитель»). В итоге Птолемей запретил его чтения, а сама книга была сожжена.

Гегесий был первым представителем гедонистического пессимизма. В лице его гедонизм становится отрицанием самого себя. Гегесий показал, что если счастье, удовлетворение желаний и наслаждение должны быть содержанием и целью жизни, то жизнь не достигает этой цели и потому должна быть отвергнута, как не имеющая никакой цели.

Феодор из Кирены (Феодор-Атеист) (ок. 340- ок. 250 гг. до н.э.) также родился в Кирене, однако, обвиненный в безбожии, был изгнан из своего родного города, и жил в Александрии. Написал книгу «О богах», которая имела хождение еще во времена Диогена Лаэртского (конец II – начало III вв. н. э.). В старости Феодору было разрешено вернуться на родину, где он и умер в середине III вв. до н. э.

Феодор, ученик Аристиппа Младшего, уже значительно отходит от крайнего гедонизма основателя школы. По Феодору, целью жизни является благо, которое не тождественно всякому наслаждению, ибо многие из них кратковременны и преходящи. Подлинное наслаждение есть длительное состояние душевной удовлетворенности, которая предполагает как воздержание от разрушительных страстей и наслаждений, вызывающих беспокойство, так и наслаждение этим воздержанием, а именно - чувством верного выбора.

Такое наслаждение связано с мудростью, ибо, с одной стороны, правильный выбор основывается на познании, а с другой - можно получить наслаждение и от процесса познания. По формулировке Феодора, таким образом, благо есть мудрость, а зло - отсутствие таковой. Удовольствия и страдания находятся посредине между мудростью и глупостью, но так что удовольствие ближе к мудрости, а страдание ближе к глупости.

Образ мудреца у Феодора имеет абсолютно асоциальный характер. Истинный мудрец выше дружбы (он самодостаточен - дружат глупцы, но только из выгоды: не будет выгоды - не будет и дружбы), выше законов, которые держат в узде неразумных глупцов, людскую массу. Подобно киникам, Феодор считал нравственные правила искусственными и условными. «По природе» нет ничего похвального или постыдного: при случае можно и украсть, и ограбить храм, и совершить прелюбодеяние, - лишь бы это способство­вало радостному настроению. Самопожертвование и патриотизм Феодор объявляет глупостью, разделять которую мудрому неприлично.Для мудреца отечество - весь мир: «Ubi bene, ibi patrio» («Где хорошо, там и отечество»). В этом смысле, Феодор не меньший космополит, чем киник Диоген.

Очевидно таким же был и «атеизм» Феодора, сводившийся к отрицанию традиционного политеизма и вышучиванию верующих. «Как же я не верю в богов, - говорил он человеку, обвинившему его в безбожии, - когда я прямо говорю тебе, что ты богами обижен» (Диоген Лаэртский).

К антирелигиозной позиции Феодора примыкает учениеЕвгемера Безбожника (ок. 340 - ок. 260), жившего в г. Мессена (о. Сицилия) при дворе македонского царя Кассандра.

Евгемер известен учением, вошедшим в историю религии под названием «эвгемеризм», согласно которому вера в богов возникла из культа умерших или живущих великих людей (правителей, жрецов, философов), возведённых за свои заслуги в степень божеств. Секст Эмпирик писал: «Евгемер, прозванный Безбожником, говорит: Когда жизнь людей была неустроена, то те, кто превосходил других силою и разумом, так что они принуждали всех повиноваться их приказаниям, стараясь достигнуть в отношении себя большего поклонения и почитания, сочинили, будто они владеют некоторой изобильной божественной силой, почему многими были сочтены за богов». И далее: «Евгемер говорил, что те, кто почитался богами, были теми или другими могущественными людьми и благодаря этому обстоятельству, они, обожествляясь другими людьми, были сочтены богами»

Свои взгляды Евгемер изложил в книге «Священная запись», которая дошла до нас в кратком пересказе Диодора Сицилийского. В ней он рассказывает о своем плавании по Красному и Аравийскому морям в сторону Индии, в конце которого он попадает на некий остров Панхея. Как уверяет повествователь, на этом острове в храме Зевса он видел золотой столп, на который был нанесён перечень первых царей острова с именами Уран, Кронос и Зевс, которые были обожествлены потомками за их благие дела. Надпись принадлежала третьему из этой плеяды – Зевсу.

Впрочем, ему же приписывалось утверждение, что Зевс был великим воином, древним царём Крита, а его могилу в Кноссе показывали любопытным.

«Священная запись» пользовалась большой популярностью в античности. Идеи Евгемера получили распространение у других авторов, впоследствии оформившись в целое учение о происхождении религии, несмотря на то, что описанные философом места и события носят явно вымышленный характер. Позднее его сочинение использовалось как ранним христианством в контексте критики язычества, так и позднее - в контексте критики самого христианства.

Анникерид из Кирены (конец IV - начало III вв. до н.э.)основал т. н. анникеридовскую школу, противопоставив свое учение крайностям Гегесия и Феодора.

В отличие от первого, полагавшего, что по-большей части счастье невозможно, Анникерид полагал, что мудрец будет доволен и счастлив, даже если на его долю выпадет совсем немного приятных минут (Диоген Лаэртский). В отличие от второго, он допускал «в жизни и дружбу, и благодарность, и почтение к родителям, и служение отечеству». Анникерид, по-видимому, развивал идею о бескорыстии в дружбе: приятно, если счастлив твой друг, и польза от дружеских связей не есть самоцель, а только сопровождающее дружбу обстоятельство; более того, ради друга можно даже отказаться от стремления к удовольствию, которое он вместе с прочими киренаиками полагал конечной целью.

Более того, он пришел к выводу, что наслаждение духовной культурой еще утонченнее, содержательнее и приятнее, чем наслаждения телесного существования. Дружба, патриотизм и подобные добродетели самоценны; мудрый человек получает удовольствие от этих добродетелей, даже если они являются причиной случайных неприятностей. Таким образом, все вышесказанное позволяет характеризовать Анникерида как представителем гедонистического оптимизма.

В жизни любая годится дорога. В общественном месте –

Слава и мудрость в делах, дома – покой от трудов;

В сёлах – природы благие дары, в мореплаванье – прибыль,

В крае чужом нам почёт, если имеем мы что,

Если же нет ничего, мы одни это знаем; женитьба

Красит очаг, холостым – более лёгкая жизнь.

Дети – отрада, бездетная жизнь без забот. Молодёжи

Сила дана, старики благочестивы душой.

Вовсе не нужно одно нам из двух выбирать – не родиться

Или скорей умереть; всякая доля блага.

Метродор, «О жизни»

(IV в. н.э.)

Таким образом, в силу вышеперечисленных уступок, особенно последних, отброшенной оказалась даже и исходная принципиальная позиция гедонизма, так как удовольствие перестало быть единственным благом.

Такая эволюция школы киренаиков послужила основанием для воззрений новой гедонистической школы. Эта школа была основана Эпикуром приблизительно столетие спустя после возникновения киренской школы.

Таким образом, сократики, особенно в лице своих поздних представителей, как бы предвосхищают появление философских учений эллинистического периода: киники предвосхищают стоиков, киренаики - эпикурейцев, мегарики готовят почву для скептиков.