Малые сократические школы

Исходным тезисом мегарской школы является учение Евклида о Едином Благе. Отталкиваясь от учения Парменида о том, что существует только единое бытие, и от учения Сократа о благе, он, в изложении Диогена Лаэртского, формулируетэтот тезис так: «существует только одно благо, лишь называемое разными именами: иногда разумением, иногда богом, а иногда умом и прочими наименованиями, а противоположное благу он отрицал, заявляя, что оно не существует». Но такое понимание бытия, как это показал еще Парменид, неизбежно ведет к отрицанию существования единичного и наличие движения, что, в свою очередь, противоречит очевидности повседневного опыта. Поэтому в дальнейшем Евбулид сосредоточил свое внимание на создании системы аргументов, доказывающих правоту своего учения. Как правило, он приводил примеры, предполагающие противоположность его позиции, и на основании того, что они ведут к противоречиям, доказывал истинность своей посылки.

Подобным образом доказывали свои воззрения и ученики Евклида, среди которых по оригинальности в конструировании логических парадоксов (антиномий и апорий) и софизмов выделялся Евбулид (Эвбулид) из Милета (IV в. до н.э).

Наиболее известным и, пожалуй, самым интересным из его логических парадоксов считается парадокс «Лжец», который в изложении Аристотеля выглядит так: «Лжёт ли тот, кто говорит, что он лжёт?». Традиционный ответ на этот вопрос таков: если лгущий говорит, что он лжет, то он одновременно лжет и говорит правду. Действительно, когда человек говорит: «Я лгу», и он действительно лжет, то сказанное им является правдой. Но, если он не лжет, когда говорит «Я лгу», то ложью будет его утверждение «Я лгу».

Парадокс «Лжец» произвёл громадное впечатление на современников Евбулида. Существует даже легенда, что некий Филит Косский, отчаявшись разрешить этот парадокс, покончил с собой, а известный древнегреческий логик Диодор Крон, дав обет не принимать пищу до тех пор, пока не найдёт решения «Лжеца», умер, так и не разрешив проблему.

Можно предположить, что историческим предшественником парадокса Евбулида был парадокс, приписываемый Эпимениду (VII в. до н.э.) и известный под названием «Критянин». В традиционной версии он выглядит так: «Критянин Эпименид утверждал, что все критяне лжецы». Возникает вопрос: лжет ли при этом сам критянин? Если Эпименид прав, что все критяне лжецы, то он тоже лжец, поскольку он сам – критянин. Но, если он лжец, то его утверждение, что все критяне лгут, будет ложным, и истинным будет утверждение, что критяне не лгут. Следовательно, он, будучи критятином, тоже не лжет, и его утверждение о лживости критян будет истинным. Таким образом, как и в предыдущем случае, ответ на вопрос будет таков: когда Эпименид утверждает о лживости критян, он одновременно и лжет, и говорит правду.

Евбулиду приписывается также парадокс «Покрытый»: «Электра знает своего брата Ореста, но не знает, что человек под покрывалом - ее брат Орест; следовательно, она не знает того, кого она знает».

Помимо логических парадоксов Евбулид является автором апорий против движения, названных «Куча» и «Лысый».

• Апория «Куча», или «Сорит»: «Если прибавлять по одному зерну, с какого момента появится куча, и значит ли это, что куча возникает в результате прибавления одного зерна?». В другой формулировке это выглядит так: «Одно зерно кучи не составляет. Если прибавить ещё одно зерно - это тоже не куча. Так с какого же зерна начинается куча?»

• Апория «Лысый», или «Плешивый»: «Потеряв один волос, ещё не становишься лысым; потеряв второй волос - тоже; когда же начинается лысина?». В другой формулировке это выглядит так: «Если волосы с головы выпадают по одному, с какого момента человек становится лысым?»

Суть этих апорий аналогична апориям Зенона Элейского, в частности апории «Стрела». Если единичные изменения (прибавление одного зерна, выпадение одного волоса) ничего не меняют, то и сумма этих изменений тоже ничего не меняет. Следовательно, изменения (движения) не существует.

Свои апории против движения были предложены и Диодором Кроном (конец IV - начало III вв. до н.э.), представителем «диалектической школы», позднего периода существования мегарской школы. В изложении Секста Эмпирика («Против ученых»), этот аргумент представлен следующим образом: «Если что-либо движется, то оно движется или в том месте, в котором находится, или в том, в котором не находится, но оно не движется ни в том, в котором находится (поскольку оно в нем пребывает), ни в том, в котором не находится (поскольку оно не находится в нем); следовательно, ничто не движется». Из тезиса, что ничто не движется, следует, что ничто не гибнет. Секст Эмпирик сообщает, что Диодор доказывал, что «если существо не умирает ни в то время, когда оно живет, ни в то время, когда оно не живет, то, следовательно, оно не умирает никогда».

Более теоретичными является парадокс Диодора Крона «Повелительный», в котором он защищал парадоксальный тезис о том, что возможно только то, что действительно, а что недействительно, то и невозможно. Его аргументом было утверждение: возможное не может стать невозможным. Если из двух возможностей одна осуществилась, значит, другая невозможна. Потому что если бы она была возможна ранее, то невозможное вытекало бы из возможного. Следовательно, это не было возможным ранее, значит, возможно только то, что осуществилось (ср. кому суждено быть повешенным, никогда не утонет).

К мегарской школе примыкала так называемая элидо-эретрийская школа, основанная любимым учеником Сократа Федоном из Элиды (417 – ок. 350 гг. до н.э.). Федон происходил из благородной семьи и во время войны между Элидой и Спартой, будучи еще очень юным, попал в руки врагов, которые продали его в Афины, где его купил владелец публичного дома. Здесь с ним познакомился Сократ, который убедил одного из своих богатых почитателей выкупить юношу. Федон присутствовал при смерти Сократа, и Платон назвал его именем один из своих диалогов («Федон»). Позже он вернулся в Элиду и основал элидскую школу философии, которая затем была перенесена на родину следующего главы школы Менедема (345 – 261 гг. до н.э.), - в город Эретрию (западное побережье о. Эвбея), где и прекратила свое существование.

Во времена Федона в школе обсуждались традиционные софистические темы «воспитания нравственности» с особым акцентом на образовательной и преобразовательной силе философии; вероятно, одной из популярных школьных тем было обсуждение роли удовольствия для добродетельной жизни. При Менедеме более интересовались эристическими диспутами в духе поздних мегариков-эристиков. По общему мнению историков философии, учение этой школы имело в целом неоригинальный характер.