Проект декларации м. Сергия

Сейчас я вам приведу текст проекта декларации м. Сергия. Я его буду цитировать по тексту из карловацкого архива. Внимательно вслушайтесь в его текст, вспомните послание п. Тихона 1923-25 годов и сопоставляйте.

"Одной из постоянных забот нашего почившего святейшего патриарха было выхлопотать для нашей Православной патриаршей Церкви регистрацию и вместе с ней возможность полного легального существования в пределах СССР...

...В целях найти выход из положения, следуя примеру святейшего п. Тихона, я обратился в народный комиссариат Внутренних дел с просьбой о регистрации нашего церковного управления и теперь имею радость сообщить вам, что моя просьба правительством удовлетворена".

Это проект декларации. Предполагалось, что когда будет достигнуто соглашение между м. Сергием и властями о регистрации Высшего Церковного управления, то он выпустит эту декларацию, она пройдет через Советскую печать и таким образом будет доведена до сведения православных. Но предварительно предполагалось сам текст согласовать с властями, хотя окончательной договоренности о регистрации еще не было. Поэтому тут далее написано "правительство признало возможным..." и далее идет многоточие. Если бы правительство представило возможным только зарегистрировать канцелярию патриаршего местоблюстителя, было бы написано об этом. Если бы оно признало возможным зарегистрировать Синод при местоблюстителе, который собирался создать м. Сергий, было бы написано это. Т.е. вопрос оставался открытым. А далее уже само важное содержание:

"Получая таким образом права легального существования, мы ясно отдаем себе отчет в том, что вместе с правами на нас ложатся и обязанности по отношению к той власти, которая нам эти права дает.

И вот, я взял на себя от лица всей Православной староцерковной иерархии и паствы засвидетельствовать перед советской властью нашу искреннюю готовность быть вполне законопослушными гражданами Советского Союза, лояльными к его правительству и решительно отмежеваться от всяких политических партий и предприятий, направленных во вред Союзу".

Как видите, здесь о лояльности говорится в таких же тонах, как и у п. Тихона. Но далее смотрите, что говорит м. Сергий:

"Но, будучи искренними до конца, мы не можем замалчивать о том противоречии, какое существует между нами, православными, и коммунистами - большевиками, управляющими Союзом. Они ставят своими задачами борьбу с Богом и Его властью в сердцах народа, мы же весь смысл и всю цель существования нашего видим в исповедании веры в Бога и в возможно широком распространении и укреплении этой веры в сердцах народа.

Они признают лишь материалистическое понимание истории, а мы верим в Промысл Божий, чудо и т. д".

Здесь м. Сергии очень четко проводит различие между Православным вероучением и идеологией большевиков. П. Тихон в послании 1925 года этого предпочел не делать, не заострять на этом вопрос, хотя это для него тоже было очевидно. Здесь, как видите, м. Сергий это подчеркивает, и потом, вы увидите, в послании соловецких епископов точно также очень четко разделяется православное вероучение и большевистская идеология, подчеркивается, что компромисс между ними невозможен. Далее.

"Отнюдь не обещая примирить непримиримое и подкрасить нашу веру под коммунизм и, религиозно оставаясь такими, какие мы есть - староцерковниками или, как нас величают, "тихоновцами", прогресс церковный мы видим не в приспособляемости Церкви к современным требованиям, не в урезке ее идеалов и не в изменении ее учения и канонов, а в том, чтобы при современных условиях церковной жизни в современной обстановке суметь зажечь и поддержать в лицах нашей паствы весь прежний огонь ревности о Боге и научить пасомых в самом зените материального прогресса находить подлинный смысл своей жизни все таки за гробом, а не здесь.

При всем том мы убеждены, что православный христианин, свято соблюдая свою веру и живя по ее заветам именно потому будет всюду желательным и образцовым гражданином какого угодно государства, в т. ч. и советского, в какой бы области жизни ни пришлось бы ему действовать: на фабрике, в деревне или в городе, в армии или шахте и т. п.

Потребует ли государство отказаться от собственности, нужно ли будет жизнь свою положить за общее дело, нужно ли показать пример трезвости, честности, усердия на службе обществу, ко всему этому научает христианина его вера. Во всяком случае, раз в Союзе гражданами состоят не только коммунисты, но и люди религиозной веры, то одним из первых таких граждан может быть и всякий православный христианин, принадлежащий, к тому же, к подавляющему большинству населения".

Опять, вроде бы, заявление о лояльности, но гораздо более сдержанное, чем это было в патриарших посланиях 1923-25 годов. А далее содержится чрезвычайно важный момент.

"Но, обещая полную лояльность, обязательную для всех граждан Союза, мы, представители церковной иерархии, не можем взять на себя каких-либо особых обязательств для доказательства какой-то нашей лояльности. Не можем взять на себя, например, наблюдение за политическим настроением наших единоверцев, хотя бы это наблюдение и ограничилось тем, что за благонадежность одних мы ручаемся, а других будем лишать такого ручательства..."

Чувствуете, на что намекает м. Сергий? Наша церковная иерархия не будет давать оценку лояльности своих сослужителей, а значит она не будет, исходя из их лояльности или нелояльности, ставить их на кафедры, давать церковные должности.

"...Для этой цели у Советской власти есть органы, более подходящие, средства, более действительные.

Тем паче не можем мы взять на себя функции экзекуторские и применять церковные кары для отмщения недоброжелателям Советской власти.

Одной из завоеваний революции есть свобода Церкви от всякой политической и государственной эмиссии. Мы отнюдь не можем отказаться от этого завоевания, да и верующий народ не простит нам этого отказа. Но мы твердо обещаем, что насколько это будет зависеть от нашего авторитета, мы не дадим вовлечь Церковь в какую бы то ни было политическую авантюру и не позволим ни кому покрывать именем Церкви своих политических вожделений".

Очень важно здесь заметить, что м. Сергий прямо в тексте послания говорит о недопустимости для него следить за политическими умонастроениями церковной иерархии и в зависимости от этих умонастроений строить свою кадровую политику.

Далее содержится несколько абзацев, касающихся заграничной иерархии, об этом мы поговорим дальше, и на этом послание заканчивается.

Но властей такой проект декларации не удовлетворил, поэтому он оставался проектом. Он не был м. Сергием опуб

ликован, власти требовали другой декларации, но, самое главное, они требовали не столько другой декларации, сколько уступки именно по тем вопросам, по которым м. Сергий уступать не хотел.

Таким образом отношения обострялись все больше и больше. И, чувствуя, что ситуация в церковной иерархии становится все более нестабильной, ибо власти стремились ко всякого рода интригам внутри иерархии, м. Сергий решает реализовать идею, некогда высказанную архиеп. Илларионом (Троицким). Эта идея заключалась в том, что хотя наша иерархия не имеет возможности созвать Собор в Москве, тем не менее, можно постараться, связавшись со всеми епископами, с которыми можно вступить в контакт, даже если они находятся в ссылке, и опросить их всех на предмет того, какого иерарха они бы предпочли видеть во главе церковной иерархии. Т.е. речь идет о своеобразном заочном архиерейском Соборе, заочно избирающем уже безусловно авторитетного для всех первоиерарха.

И м. Сергий вместе с еп. Павлином (Крошечкиным), тогда главным своим соработником в этом деле, направляет своих представителей для опроса русских епископов в разных концах страны.

Делается это, конечно, неофициально, конспиративно, но здесь вы должны отдавать себе отчет в том, насколько наивна и смешна была эта церковная конспирация. Ведь, к тому времени большевистское ГПУ явило себя миру, как одна из самых совершенных секретных служб. В это самое время ГПУ удалось организовать широкомасштабную акцию "Операция Трест" по дезинформированию нашей эмиграции в Европе, когда такие крупные ключевые фигуры нашей эмиграции, активно стремившиеся бороться с большевиками, как, например, глава российского общевоинского союза генерал Кутепов, действительно поверили в то, что здесь существует некая подпольная монархическая организация, и отправляли сюда своих эмиссаров, часто на верную смерть, считая, что их здесь будут принимать эти мифические конспиративные организации.

Василия Витальевича Шульгина, известного депутата Думы провезли по Советской России, имитируя наличие в стране широко разветвленной сети антибольшевистских организаций, и он в это поверил.

Но, пожалуй, вершиной агентурной работы ГПУ стало заманивание в Россию Савенкова. Уж Савенков, который многие годы возглавлял боевую организацию эсеров и был конспиратором "от Бога" (или от диавола), одним из лучших специалистов в этой области, тоже оказался введенным в заблуждение гэпэушной агентурой, его заманили сюда и арестовали.

А тут вдруг наши церковные иерархи решили заняться конспирацией. Естественно, с самого начала они оказались в поле зрения ГПУ, и ГПУ до поры до времени не принимало никаких шагов, просто наблюдая, отслеживая маршруты посланцев м. Сергия, и когда они уже объехали значительную часть епископата, причем, более 70-ти епископов, подавляющее большинство, - высказалось за то, чтобы патриархом стал м. Кирилл (Смирнов), действительно самый авторитетный иерарх, хотя он и находился в ссылке, власти неожиданно провели серию арестов.

Был арестован м. Сергий и все его окружение, были арестованы некоторые епископы, активно участвовавшие в этом опросе. М. Кирилл (Смирнов), срок ссылки которого заканчивался, был тоже арестован и отправлен в тюрьму.

Власти готовы были в ноябре 1926 года раздуть широкомасштабное дело об общероссийской по своему охвату контрреволюционной конспиративной церковной организации во главе с заместителем местоблюстителя. И положение, как видите, сложилось очень тяжелое. М. Сергия нет. Будучи арестованным, он отдает себе отчет, что Церковь оказалась в очередной раз обезглавленной.

Заранее он попытался назначить своих преемников, уже заместителей заместителя местоблюстителя, но двое из них вскоре оказались арестованными, и только лишь третий, архиеп. Серафим (Самойлович), еще находился на свободе.

Впрочем, он очень хорошо понимал, сколь неопределенны его права. Он скорее был управляющий делами, нежели реальный церковный первоиерарх с полнотой местоблюстительских прав.

А власти рассчитывали на то, чтобы, арестовав м. Сергия, создать в Церкви такую ситуацию, когда бы можно было, 100

наконец, навязать Церкви те требования, выполнять которые упорно отказывались и п. Тихон, и м. Петр.

Для церковного же народа все происшедшее рассматривалось, как катастрофа, потому что Церковь вновь обезглавлена и это при обновленцах, при григорианах, имевших регистрацию. Трудно было предположить, что м. Сергий быстро выйдет из заключения, наоборот, многим казалось, что его теперь непременно расстреляют. Такого рода была пропагандистская кампания развернута властями.

Положение м. Сергия было, действительно, тяжелым. Он провел в тюрьме несколько месяцев в полной изоляции, и власти ставили перед ним вопрос совершенно четко: либо он соглашается принять условия властей и, в частности, главное условие о том, что он впредь никогда не будет посвящать в епископы и в священники лиц, которые не будут устраивать государственную власть, что он никогда не будет осуществлять перемещения епископов без согласия власти.

Если м. Сергий пойдет на выполнение этих условий, ему обещают освобождение, регистрацию высшего епархиального и церковного управления - то, за что боролись п. Тихон и м. Петр.

Если же он этого не сделает, все остающиеся на свободе православные епископы будут арестованы, и православные приходы будут закрываться или передаваться обновленцам или григорианам. Т.е. не просто ликвидируется церковная иерархия, а вместо ее останется лжеиерархия. Так был поставлен вопрос.

И м. Сергий отдавал себе отчет в том, что для ПТУ арестовать остававшихся на свободе православных епископов не составит никакого труда. К тому времени и архиеп. Феодор (Поздеевский), и сам п. Тихон совершали тайные хиротонии во священников, и были священники, о которых власти не знали, которые служили в катакомбах, хотя при развитии агентурной сети ГПУ такие священники, как правило, довольно быстро обнаруживались.

Но епископов, которые были бы в условиях катакомб, тогда еще не существовало, и весь епископат был властью вычислен, арестовать его было, действительно, возможно.

Такого рода ультиматум был поставлен перед м. Сергием, и ему приходилось именно в рамках этого жесткого ультиматума принимать все свои решения, находясь в тюрьме.

Поставленный в очень тяжелые условия, м. Сергий после нескольких месяцев сложных переговоров счел необходимым все таки пойти на тот компромисс, которого власти в течение столького времени добивались от церковной иерархии.

Теперь уже не приходится сомневаться в том, что именно тогда, когда м. Сергий находился в тюрьме зимой 1927 года, он согласился допустить вмешательство государственной власти в кадровую политику Церкви. Он согласился на то, чтобы все священнослужители посвящались, перемещались с согласия государственных властей.

Тогда об этом еще мало кто знал, поэтому когда 20 марта 1927 года м. Сергий был освобожден из заключения, это поразило очень многих. Все ожидали судебного процесса и достаточно жестокого приговора. И вдруг м. Сергий выходит из заключения.

Более того, он получает разрешение приехать в Москву, чего он не имел раньше, и 18 мая собирает совещание с несколькими епископами для обсуждения вопросов текущей церковной жизни.

На этом совещании м. Сергий указал на то, что в переговорах с властями достигнут определенный прогресс.

20 мая 1927 года м. Сергием была получена от НКВД справка, разрешающая деятельность Синода при м. Сергие.

Со стороны это казалось каким-то чудом: арестованный по серьезным обвинениям м. Сергий вдруг получает не только свободу, но и много из того, чего нельзя было получить его преемнику м. Петру.

И окончательная точка на этих "чудесных" изменениях была поставлена 25 мая 1927 года, когда м. Сергий и временный патриарший Священный Синод при нем уведомили епархиальных архиереев о необходимости подать заявления в местные органы власти о регистрации епархиальных архиереев с состоящими при них епархиальными советами. При этом м. Сергий в указе ссылался на постановление НКВД от 20 мая 1927 года, которое разрешало деятельность Синода.

Я надеюсь, вы понимаете, о чем идет речь. НКВД, выдав это разрешение, тем самым, наконец, легализовало высшее церковное управление в РПЦ, а м. Сергий, выпустив 25 мая указ епархиальным архиереям, тем самым указывал им на то, что они могут зарегистрировать и епархиальные управления в местных органах власти.

Достигнуто было то, чего безуспешно добивались на протяжении многих лет п. Тихон и м. Петр. Почему? Это пока оставалось для многих необъяснимым.

Конечно, среди членов Синода, с которыми м. Сергий начинает совещаться в это время, сомнений не было. Они понимали, что это было достигнуто путем компромисса. Официально м. Сергий об этом не заявляет, но среди архиереев это становится известным.

Я хочу обратить ваше внимание на то, что лишь через несколько месяцев среди архиереев будут раздаваться голоса, которые будут критиковать м. Сергия за то, что он осуществляет свою кадровую политику по указанию властей, под давлением власти. Для этого будет основание.

А пока летом 1927 года начинается некоторое оживление в церковной жизни. Происходит массовое перемещение епископов, причем, вновь назначаемые епископы, как правило, получают признание властей.

Но уже тогда, летом 1927 года, указывают на то, что перевод епископов с кафедры на кафедру, увольнение ссыльных епископов на покой происходит не без влияния государственной власти.

Вы должны представить себе следующий момент. Действительно, м. Сергий мог учитывать требования власти, делая то или иное назначение. Это оправдано и вполне понятно, если Церковь хочет существовать легально. Но другое дело, если он все назначения делает по указанию власти. Где провести грань между одним и другим типом церковной политики? Это сказать сложно, это лишь со временем могло обнаружить себя.

1 июля 1927 года появляется постановление номер 95, направленное м. Евлогию, находящемуся за границей, для зарубежных архиереев, в котором от всего духовенства, находящегося за границей, требуется подписка о лояльности советской власти.

Подробно об этом постановлении мы будем говорит дальше, в разделе о Зарубежной Церкви. Сейчас же просто отметим, что это постановление тоже имело место летом 1927 года.