Патриарх Московский и всея Руси Сергий. Сведения о его жизни и трудах до 1926 года.

Родился будущий патриарх Сергий, в миру Иван Николаевич Страгородский, 11 января 1867 года в г. Арзамасе в семье священника Алексеевского женского монастыря Нижегородской епархии.

Традиционный путь сына священника: Арзамасское Духовное Училище, затем, в 1886 году он оканчивает по первому разряду Нижегородскую Духовную Семинарию и поступает вольнослушателем в СПбДА.

Заканчивает он СПбДА в 1890 году по первому разряду со степенью кандидата богословия.

Нужно сказать, что попадает он в Академию в период ее расцвета. Ректор Антоний (Банковский) внес большой вклад в ее деятельность. В Петербургской Академии можно было встретить много крупных богословов, но что самое интересное, обучаясь в Петербургской Духовной Академии, он вошел в круг молодых студентов и преподавателей СПбДА, которые были не просто ориентированы на то, чтобы принять монашество и одновременно получить очень основательное богословское образование, они были ориентированы на то, чтобы попытаться решить очень многие насущные проблемы нашей церковной жизни и проблемы богословия РПЦ, которое оставляло желать лучшего, ибо влияние инославных богословских стереотипов очень сказывалось в нашем богословии (мы с вами говорили о том, как труден был путь высвобождения от них академического богословия: то католицизм, то протестантизм влиял на богословскую школу России, и как постепенно через возвращение к православным святым отцам начинается освобождение от многих стереотипов).

С другой стороны, они отдавали себе отчет в том, что серьезные изменения в русской церковной жизни немыслимы без активной пастырской и архипастырской деятельности, без восстановления канонических начал церковного управления посредством отказа от синодальной системы. Вся эта совокупность вопросов волнует их уже со школьной скамьи.

Я назову вам несколько имен из этого перечня. Будущий еп. Таврический Михаил (Грибановский), потенциально очень яркий богослов, который, оказавшись архипастырем, ушел в свое архипастырское служение, и, кроме того, туберкулез, уносивший тогда жизни многих людей, не позволил ему проявить себя.

Антоний (Храповицкий), о котором мы будем с вами очень много говорить прежде всего как о богослове.

Наконец, Антоний (Банковский), руководивший всем этим движением.

Это был очень значимый период. Неслучайно в конце своего пребывания в Академии Иван Николаевич Страгородский задумывает работу по одной из самых сложных богословских проблем: по проблеме сотериологии. Причем, он ставит своей целью попытаться развенчать те схоластические стереотипы, которые утвердились в русской академической сотериологии, в частности теорию сатисфакции (юридическую теорию искупления), и его кандидатское сочинение уже оказывается очень сильным и значительным вкладом в преодоление этого богословского стереотипа.

Но прежде всего он - монах. Пострижение он принимает еще в Академии и по окончании Академии направляется на служение в Японскую православную миссию, которой в то время руководит св. Николай Японский.

Он служит, как священник в Киото, преподает догматическое богословие в Токийской Семинарии, изучает японский язык.

Три года он проводит в Японии, а затем вновь его возвращают в СПбДА в 1893 году на должность доцента кафедры Ветхого Завета.

Пребывает он здесь недолго. В декабре 1893 года его направляют в МДА инспектором, и здесь он очень плодотворно общается со своим другом ректором МДА архимандритом Антонием (Храповицким). Именно по его инициативе он перерабатывает свое кандидатское сочинение "Православное учение о вере и добрых делах" в знаменитую магистерскую диссертацию "Православное учение о спасении", которая производит очень большой эффект в нашей богословской науке именно в силу своего очень продуманного, очень православно выверенного критического отношения к господствовавшей тогда соте-

риологической теории сатисфакции, искупления, осознанного в формально - юридических категориях.

Хотя, наверное, сейчас к его диссертации можно применить те упреки, которые применял о. Георгий (Флоровский) к богословию Антония (Храповицкого) в том, что борьба с юридизмом, подчас, ведет к впадению в противоположную крайность морализма.

Итак, он уже к этому времени довольно известный богослов, но монашеское служение предполагает перемены, неожиданные для самого монаха.

В результате, проработав совсем немного преподавателем, в 1894 году игумен Сергий возводится в архимандриты и направляется в Афины настоятелем посольской церкви.

У русского духовенства того периода времени не было советских комплексов попасть за границу и сидеть там с ощущением собственного величия и значимости для Русской Церкви. Знакомясь со многими дореволюционными жизнеописаниями, видишь, как они тяготились пребыванием за границей и стремились на родную почву.

И для него это был достаточно сложный период, хотя православная Греция давала довольно много пищи и для молитвы, и для богословских размышлений.

В 1897 году его возвращают из Греции, но не в Россию, а направляют сразу помощником начальника православной японской миссии. Опять он оказывается почти на 2 года в Японии. Видимо, во время очередного путешествия в Японию, во время бури на корабле, он простудился, у него было осложнение на уши, и слух у него в последствии был довольно слабым.

В 1899 году он окончательно возвращается в Россию и оказывается уже в должности инспектора СПбДА.

А 25 февраля 1901 году он становится ректором СПбДА, в Троицком Соборе его возводят в епископы Ямбургские. Действительно, чаще всего ректорами СПбДА были викарные епископы.

Обратите внимание на поразительную деталь: ему всего лишь 34 года, и он уже епископ и ректор. Антоний (Храповицкий) тоже будет ректором, будучи еще молодым человеком. Синодальная система была, конечно, очень косной, со многими издержками, но геронтократии в Церкви не было. Не старики, а энергичные молодые богословы имели возможность для того, чтобы проявлять себя в церковной жизни. Это поражает, когда мы будем говорить о жизнеописании многих наших церковных иерархов. Помните, что канонический возраст для епископа - 35 лет. И начинается его, внешне кажущаяся очень блестящей, карьера.

До 1905 года он - ректор СПбДА. Это был период, чрезвычайно яркий в нашей общественной, культурной жизни. Действительно, в обществе происходит все большее обращение к богословским темам, к богословским сюжетам. Начинаются дискуссии у русских философов, писателей, поэтов, художников на религиозные темы.

С 1901 года начинают действовать религиозно - философские собрания, на которых председательствует именно он, еп. Ямбургский Сергий, ректор СПбДА. Это был, действительно, уникальный прецедент, потому что традиционно наша интеллигенция рассматривала духовенство в лучшем случае, как невежественных мракобесов, а в худшем случае просто как филиал МВД, только обряженный в особые одежды. Стереотип был очень силен.

На рубеже XIX-XX веков элита русской интеллигенции и все значительные русские писатели, философы (именно значительные, а не те, о которых вам говорили в школе), оказываются обращенными к Церкви. И было очень важно это дело поддержать.

Поражает то, как на этих религиозно - философских собраниях, на которых были люди очень разные: и глубоко верующие, и религиозные декаденты, как Мережковский, Розанов, Блок, ведет себя русское духовенство и тот же еп. Сергий. Они не просто говорят на равных с элитой русской интеллигенции, с интеллигенцией мирового уровня, но они открывают ей и нечто новое для нее самой.

Это был очень плодотворный диалог, и поражает в этом диалоге сочетание колоссальной эрудиции, в особенности сп. Сергия, строгого его православия, и одновременно глубокой терпимости к самым, подчас, причудливым воззрениям, которые высказывали тот же Мережковский или Розанов (я беру 97

самых крайних представителей интеллигенции этого времени, потому что среди русских философов были люди, которые старались быть последовательно православными в своем творчестве, скажем, кн. Евгений Трубецкой, который участвовал в деятельности религиозно - философского общества в Москве).

И поражает в начале XX века то, что православная богословская традиция представляла себя не как нечто пещерное, косматое, боящееся культуры, неспособное вести диалог, кропилом и кадилом отбивающееся от проблем современного общества, но нечто такое, что говорило, действительно, как власть имеющее, как Христос говорил в Свое время с миром, легко пересматривая вековые устои фарисейских законов, так и русское богословие этого времени, действительно, вело плодотворнейший диалог с нашим культурным обществом.

Обратите внимание, что тот самый Сергий, который в 1943 году будет встречаться со Сталиным на руинах Русской Церкви, русской культуры, - это живое воплощение той замечательной богословской традиции, которая была полностью уничтожена, задавлена здесь, но которая продолжалась в эмиграции слабыми ростками.

Я просто хотел обратить ваше внимание на этот аспект его личности: жизнь не позволила еп. Сергию реализовать себя, как выдающегося богослова, вы сами можете представить почему. А тогда он начинал как молодой образованный архиерей, блестящий богослов и очень тонкий церковный политик и администратор. Неслучайно в СПбДА еп. Сергий был профессором кафедры истории разбора Западных исповеданий. Это была очень сложная кафедра, которая предполагала не кликушеские поношения всего того, что казалось неправославным, а серьезное знание и Православия, и инославия, и умение отстаивать Православие, не впадая в истерику.

Вообще, интересно в этом отношении сравнивать две традиции: традиции сравнительного богословия Петербургской и Московской духовной школы. Они были очень разные, но, вместе с тем, они в конечном итоге при сопоставлении давали удивительный синтез православного взгляда на инославие.

Еп. Сергий очень много публикуется в богословских журналах и одновременно начинает активно задействоваться Синодом в церковно - общественной деятельности.

С 1902 года он - председатель комиссии при Святейшем Синоде по старокатолическому и англиканскому вопросам. Тогда был исторический момент в истории взаимоотношений Православия и инославия. Старокатолики, остававшиеся в своей догматике почти православными, сохранявшие в неповрежденное™ сакраментальную жизнь, стояли перед перспективой вхождения в Православную Церковь.

Именно Русская Церковь выступила с инициативой вернуть старокатоликов в Православную Церковь, но, к сожалению, тогда эти переговоры ни к чему не привели, и кончилось все очень печально: старокатолики, быстро вырождаясь в секту, пошли на евхаристическое общение с протестантами и тем самым потеряли право называться Церковью, сохранявшей церковную иерархию и евхаристическую традицию. Теперь уже старокатолики, как вы знаете, представляют собой одну из разновидностей протестантизма.

Но тогда это было очень перспективно, точно также, как перспективно было поддержать инициативы части англиканских богословов и иерархов, которые почувствовали, как англиканство быстро вырождается в радикальный протестантизм, и они попытались от многого отказаться, но им нужна была поддержка.

Диалог этот тоже не имел должного развития, и большая часть тех англиканских богословов и священнослужителей, которые перед перспективой дальнейшей протестантизации англиканства испугались этой перспективы, ушли в католичество, а не в Православную Церковь. А англиканство в XX веке пошло все больше по пути радикализации своих протестантских принципов при том, что постоянно происходит от них отток людей, наиболее глубоко чтущих церковное Предание и святых отцов, в католичество. Редки случаи перехода их в Православие, только, в основном, в последние десятилетия, когда они лучше познакомились с Православием.

Здесь еп. Сергий оказывается в качестве председателя этой комиссии.

А 6 октября 1905 года, несмотря на то, что он выступил довольно резко по поводу событий 9 января 1905 года,

Владыка Сергий возводится в сан архиепископа и назначается на Финляндскую кафедру. Он уже правящий архиерей.

Здесь он очень успешно продолжает дело м. Антония (Банковского) и опять проявляет свой удивительный церковно - дипломатический талант. Он очень хорошо строит отношения с финскими лютеранами и вообще с финским обществом которое было настроено очень антирусски, антиправославно.

С 1907 года арх. Сергий возглавляет особое совещание при Синоде по выработке общего проекта организации приходов. Очень продуктивный был этот орган, потому что реформа приходского устава была разработана на основе материалов Предсоборного Присутствия и, самое главное, реализована еще до революции. В 1914 году наша Церковь получила прекрасный приходской устав благодаря работе этого особого совещания, когда гибкому архиеп. Сергию удалось, вопреки позиции консервативной чиновничей синодальной иерархии, провести в жизнь решения этого особого совещания, придать этому силу нового церковного установления.

С 1911 года он - член Синода, в котором пребывает бессменно до 1917 года.

Одновременно, обратите внимание, с 1911 года арх. Сергий возглавляет особое совещание при Святейшем Синоде по вопросам внутренней и внешней миссии и по исправлению церковно-богослужебных книг.

Очень важный вопрос, который тогда уже был почти разрешен - о новой редакции богослужебных книг, которая бы сняла очень многие вопросы, по сей день волнующие Церковь.

Вы знаете, что очень сильный аргумент сторонников русского перевода тот, что нынешние церковнославянские книги с ошибками, они часто в некоторых местах недоступны пониманию просто из-за ошибок.

И вот, предполагалось не столько русифицировать, сколько выправить церковно-славянский текст, и это бы сняло остроту вопроса. Причем, архиеп. Сергий очень хорошо понимал, чем чревато исправление книг в РПЦ. Когда последний раз глубокое исправление книг у нас было. В XVII веке, и вы помните, чем оно закончилось. Поэтому править книги надо было очень осторожно, и совещание работало в этом направлении.

И последняя его должность, которую он занял в 1912 году - председатель Предсоборного Совещания, которое оказалось малопродуктивным, но которое, тем не менее, не давало забыть Церкви о необходимости созыва Собора.

При этом, арх. Сергий был очень авторитетен и популярен при дворе. Он удивительным образом сочетал хорошие отношения с либеральной интеллигенцией и одновременно хорошие отношения с высшей государственной и церковной бюрократией и даже с придворными кругами.

За это можно, конечно, упрекнуть его в том, что он был карьеристом, хитрым придворным интриганом, который умел угождать всем и вся. Наверное, он, действительно, был человеком, способным ладить со многими. Это не всегда плохо, тем более для церковного иерарха, просто мы уже по грубым советским стандартам, когда люди живут по принципам "или в ручку, или в рыло", думаем, что любой человек, успешно делающий себе карьеру, - заведомый проходимец, льстец и т. д.

Тогаа была иная атмосфера. Действительно, нередко талантливый человек мог сделать быструю карьеру, и он ее делал таким образом. Будучи уже тридцати семи лет от роду, Сергий уже был архиепископом, а затем одним из самых молодых членов Синода.

Да, он был обвешан государственными орденами, был обласкан при дворе, но одновременно он сумел добиваться очень многих реальных положительных сдвигов в церковной жизни.

Потом мы сравним арх. Сергия с его другом и единомышленником Антонием (Храповицким), все служение которого сопровождали конфликты, часто по принципиальным вопросам, по которым он оказывался нередко прав, который переживал взлеты и падения в своей карьере.

М. Сергий стабильно существовал при дворе, в Синоде. Та же история с Распутиным. Естественно, что он возмущался этой личностью в церковной сфере, тем значением, которое имел Распутин в придворных кругах, но предпочитал в лоб его не обличать, как это делали Антоний (Храповицкий), м. Владимир (Богоявленский). Это его не лишило благоволения дво-98

pa, но, вместе с тем, он делал все от него зависящее для того, чтобы реально ограничить влияние Распутина в решении синодальных дел.

Это был, действительно, очень тонкий церковный политик. Конечно, человек, не лишенный честолюбия, но руководствовавшийся не честолюбием, а, прежде всего, интересами Церкви. Он мог пойти на очень большие компромиссы, но, как показывала его дореволюционная деятельность, он всегда шел на компромиссы во благо Церкви.

К сожалению, среди преемников м. Сергия, среди его последователей, оказались люди, для которых способность идти на компромиссы, свойственная м. Сергию, была главным средством самоутверждения их самих. Они шли на компромиссы не во имя Церкви, а во имя себя, а м. Сергий представлял собой удивительный тип церковного иерарха, который мог пойти на многие компромиссы, но во имя Церкви, и это в конечном итоге делало его правым, и это, надо думать, оправдает его перед Богом за многие из тех грехов, в которых его, может быть справедливо, упрекали современники.

Такой был своеобразный человек, и его своеобразие будет для вас еще более очевидно, когда мы поговорим о жизненном пути м. Антония (Храповицкого).

А что касается 1917 года, вы помните, что 14 апреля 1917 года Временное правительство распускает Синод, все члены Синода в знак протеста отказываются войти в новый Синод, который организуется Временным правительством, и только архиеп. Сергий входит в новый Синод. Его за это упрекают, но, между тем, благодаря его присутствию в новом Синоде удается активно организовать работу Предсоборного Совета и быстро подготовить Собор.

Показательно, что летом 1917 года, когда происходили выборы Петербургского архиерея, архиеп. Сергий (Страгородский) рассматривался, как ставленник правых, монархических кругов в силу его традиционной близости ко двору и активного участия в Синоде. Он был избран на Владимирскую кафедру, когда не прошел на выборах здесь, и на Поместном Соборе руководил очень важным отделом церковного суда.

28 ноября 1917 года арх. Сергий был возведен в сан митрополита и вскоре был избран членом Священного Синода, в котором пребывал постоянно и в котором оставался одной из самых авторитетных личностей.

Потому-то он оказался в числе тех, кого м. Петр поставил своими заместителями.

После того, как летом 1927 года была ликвидирована перспектива двух расколов: в связи с деятельностью Григория (Яцковского), архиепископа Екатеринбургского, и раскола между м. Сергием и м. Агафангелом, когда вся православная иерархия сплотилась вокруг м. Сергия, перед ним встал уже традиционный вопрос о легализации Русской Церкви - Высшего церковного управления и епархиального управления.

В качестве первого шага в этом направлении должна была явиться декларация: очередное послание м. Сергия, которое должно было говорить в приемлемых для власти выражениях о лояльности Церкви в отношении государства и в случае, если бы такая декларация была бы дана и, самое главное, если бы в процессе переговоров с властями м. Сергий пошел бы на те уступки, которые требовали власти, можно было бы получить легализацию.

М. Сергий не пошел в это время на главные уступки, которые требовали от него власти, а именно он по-прежнему не допускал вмешательство властей в поставление епископов и священников и их назначение. Не запретил он в священнослужении и зарубежных архиереев. Но декларацию он готов был дать и приступил к ее составлению уже в мае 1926 года.

Важно отметить тот факт, что в это же самое время группа епископов, находившаяся в Соловецком лагере, писали свое знаменитое послание. Вы должны отдавать себе отчет в том, что тогда для епископа попасть в лагерь было само собой разумеющимся, и многие епископы периодически по несколько раз уже попадали в эти лагеря, ссылки, причем, получалось так, что в Соловецком лагере епископов было и 10, и 20, потому что это был тогда главный лагерь, где содержались особо значимые для властей преступники, а к таковым, естественно, причислялись архиереи. Режим в этом Соловецком лагере был еще достаточно мягкий по сравнению с тем, что будет в дальнейшем. Епископы, попадавшие в Соловецкий лагерь, имели

возможность, находясь в нем, обсуждать многие актуальные вопросы церковной жизни, сообщать тем, кто уже находился в лагере, о том, что происходит в церковной жизни, и вообще у них было ощущение своей причастности к церковной жизни на свободе, хотя свобода в советской России была понятием уже весьма относительным.

Надо помнить, что в Соловецком лагере находился в это время архиеп. Илларион (Троицкий). Он был не просто одним из авторитетнейших иерархов, в недавнем прошлом советник патриарха, но и был иерархом, который стремился оказывать, сколь возможно, содействие и м. Петру, и теперь м. Сергию, даже находясь в лагере.

Он выступит с идеей написания соловецкими епископами проекта этой декларации, которую должен м. Сергий передать властям, с тем, чтобы этот проект был передан на волю и помог м. Сергию в составлении этого важного послания.

Пока о послании соловецких епископов мы говорить не будем, я только хочу отметить, что оно составлялось в Соловецком лагере как раз в то самое время, когда м. Сергий составлял свой проект декларации. И это говорило о том, насколько едино было понимание главных задач, стоящих перед Церковью, у м. Сергия и соловецких епископов, у этой важной части нашего епископата.