Зарубежная Церковь 1922-25 гг.

В январе 1922 года стала подготавливаться мирная конференция в Генуе. Эта конференция должна была решить всю совокупность вопросов, которые накопились в Европе после окончания первой мировой войны и реализации Версальского мирного договора.

Для Советской России эта конференция имела громадное значение. Большевики рассчитывали прорвать кольцо дипломатической блокады на этой конференции, добиться признания хотя бы некоторых европейских правительств. Поэтому они активно готовились к этой конференции, даже Ленин собирался ехать во главе советской делегации, но его сменил Чичерин.

В эмиграции понимали, что сейчас решается вопрос, насколько активно будут противостоять западные страны большевикам. Конечно, в эмиграции развернулась кампания под лозунгами недопущения большевиков на конференцию, с призывами не вести переговоры с узурпаторами власти в России. Это была чисто политическая проблема, но Высшее Русское Церковное Управление за границей (далее ВРЦУ) решило вмешаться в решение этого вопроса. И в феврале 1922 года от имени Собора, хотя Собор уже к этому времени больше двух месяцев не работал, ВРЦУ выпустило послание мирной конференции, в котором излагало мнение русской церковной эмиграции на это мероприятие. Послание довольно пространное, написанное в резких антисоветских тонах, очень политизированное, по-своему яркое. Я обращаю ваше внимание на важнейший принципиальный абзац этого послания. Учитывайте, что оно появилось именно в момент, когда большевики все силы полагали на то, чтобы чего-то добиться в Генуе.

"Народы Европы, народы мира, пожалейте наш добрый, открытый, благородный по сердцу народ русский, попавший в руки мировых злодеев, не поддерживайте их, не укрепляйте против ваших детей и внуков, а лучше помогите честным русским гражданам: дайте им в руки оружие, дайте им своих добровольцев и помогите изгнать большевизм, этот культ убийства, грабежа и богохульства, из России и всего мира. Пожалейте бедных русских беженцев, которые за свой патриотический подвиг обречены среди вас на голод и холод, на самые черные работы, которые принуждены забывать все, чему учились, и быть лишенными даже таких необходимых удобств жизни, которые доступны последнему неграмотному чернорабочему. Они в лице доброй своей половины офицеров, генералов и солдат готовы взяться за оружие и идти походом в Россию, чтобы выручить ее из цепей постыдного рабства разбойников. Помогите им осуществить свой патриотический долг, не дайте погибнуть вашей верной союзнице - России, которая никогда не забывала своих друзей и от души прощала тех, кто временно был се врагом".

Конечно, по существу можно все это принять. Вполне понятны чувства наших эмигрантов, и спорить тут было бы не о чем, если бы речь не шла о церковном документе, который исходил не просто из каких-то церковных людей, он исходил из органа, который все чаще говорил о том, что он представляет собой свободный голос порабощенной в советской России Русской Церкви. Получалось так, что п. Тихон декларирует лояльность, а м. Антоний, выступающий от его имени, призывает вооружать русских эмигрантов, призывает к интервенции, то, от чего отмежевывался п. Тихон еще в 1919 году. Обратите внимание, что это послание было опубликовано от имени Собора, который уже к тому времени уже 2 месяца не функционировал.

Наступила весна 1922 года. Патриарх получил информацию обо всем, что произошло и на Карловацком Соборе, и об этом послании. Вы помните, что это период кампании по изъятию ценностей, за которой стоял очередной всплеск жутких репрессий против Церкви. Напомню вам, что в 1922-23 годах духовенства было уничтожено почти столько же, сколько за всю гражданскую войну. И в этих условиях патриарху приходится объясняться с властями по поводу того, что произошло за границей. И самое главное, патриарх, безусловно, видел то, что русская церковная эмиграция, во всяком случае в лице ВЦУ, не намерена считаться с той ситуацией, в которой пребывает Церковь здесь, что ВЦУ, канонически весьма спорное, берет на себя право выступать от имени РПЦ.

В результате 10 апреля 1922 года патриарх вынес на обсуждение Соединенного присутствия Священного Синода и ВЦС следующий проект постановления:

"Прилагаю при сем номера "Нового времени", в них напечатаны послания Карловацкого Собора и обращение к мировой конференции. Акты эти носят характер политический и как таковые они противоречат моему посланию от 25 сентября 1919 года. Посему:

1) Я признаю Карловацкий Собор заграничного русского духовенства и мирян не имеющим канонического значения и послания его о восстановлении династии Романовых и обращение к Генуэсской конференции не выражающими официального голоса РПЦ.

2) Ввиду того, что заграничное русское церковное управление увлекается в область политических выступлений, а, с другой стороны, заграничные русские приходы уже поручены попечению проживающего в Германии преосвященного м. Евлогия, ВЦУ упразднить.

3) Священному Синоду иметь суждение о церковной ответственности некоторых духовных лиц за границей за их политические от имени Церкви выступления".

Это был проект, представленный патриархом Тихоном 10 апреля. На основе этого предложения патриарха уже Соединенным присутствием Синода и ВЦС 5 мая 1922 года было постановлено следующее:

"По обсуждении изложенного предложения святейшего патриарха постановлено:

1) Признать послание заграничного церковного Собора чадам РПЦ о восстановлении в России монархии с царем из дома Романовых и послание мировой конференции от имени Русского Всезаграничного Церковного Собора актами, не выражающими официальный голос РПЦ и, ввиду их политического характера, не имеющими церковно-канонического значения.

2) Ввиду допущенных Русским церковным управлением за границей означенных политических от имени Церкви выступлений и принимая во внимание, что за назначение тем же управлением преосвященного м. Евлогия заведующим русскими православными Церквями за границей собственно для ВЦУ там не остается уже области, в которой оно могло бы проявить свою деятельность, означенное ВЦУ упразднить, сохранив временное управление русскими заграничными приходами за м. Евлогием и поручить ему представить соображения о порядке управления названными Церквями".

Т.е. м. Евлогий был еще Южным ВЦУ назначен управлять приходами в Европе. Патриарх утверждает это решение и одновременно подчеркивает, что теперь уже ВЦУ за границей быть не должно. Всеми приходами управляет м. Евлогий.

"3) Для суждения о церковной ответственности некоторых духовных лиц за границей за их политические от имени Церкви выступления озаботиться получением необходимых для сего материалов, и самое суждение, ввиду принадлежности некоторых из указанных лиц к епископату, иметь по возобновлении нормальной деятельности Священного Синода".

Что нужно было делать после такого постановления патриарха? Упразднять ВЦУ, и всю власть передавать м. Евлогию и впредь, разумеется, воздерживаться от каких бы то ни было политических заявлений, несогласованных с патриархом или не соизмеренных с церковно - политической ситуацией здесь в стране.

Конечно, для м. Антония было очень тяжело услышать подобного рода решение патриарха, но он, столь много сделавший для восстановления у нас патриаршества, конечно же счел необходимым подчиниться патриарху. Он заявил, что он слагает с себя обязанности председателя ВЦУ за границей и уходит на Афон, дабы не становиться спорной фигурой в русской эми1рации.

Сомневаться в искренности его желания не приходится. Другое дело, что, во-первых, греческие власти не выдали ему паспорт на въезд в страну, и он не мог сразу уехать из Сремских Карловцев, а во-вторых, его окружение, прежде всего секретарь ВЦУ Махараблидзе, представлявший Высший монархический совет, и другие члены Высшего монархического совета, стали убеждать м. Антония, что его уход от активной архипастырской деятельности в эмиграции приведет к расколу, что только его фигура при том авторитете, который он имеет,

может сплотить всех церковных эмигрантов. Он стал колебаться.

Со своей стороны м. Евлогий, а о нем мы будем говорить дальше, в своих отношениях с м. Антонием всегда считал его своим учителем, и хотя в данном случае патриарх настаивал на том, чтобы м. Евлогий взял на себя управление всеми церковными делами за границей, он готов был оставить за м. Антонием полноту своих полномочий, хотя, имея ввиду указание патриарха представить свои соображения о порядке управления заграничными Церквями, взялся за разработку этого плана. Большая часть епископата готова была также следовать этому решению патриарха. Между ними велись споры лишь о частностях, о том, что, может быть, стоит для этого созвать Собор заграничных епископов или же сразу реализовать это решение. Во всяком случае, решено было созвать Собор в сентябре 1922 года, в момент, когда уже п. Тихон был арестован. Это и стимулировало созыв Собора: патриарх отдал конкретное распоряжение, но он арестован, и неизвестно, когда вновь вернется к церковному управлению, решили созвать Собор, чтобы еще раз обсудить эту сложную ситуацию.

На этом архиерейском Соборе, на котором присутствовало 11 архиереев, находившихся за границей, 2 сентября 1922 года было принято весьма своеобразное решение. В преамбуле говорилось, что п. Тихон является главой РПЦ, составной частью которой является Зарубежная Церковь, и указ патриарха был заслушан, и на основе этого указа Собор постановил:

"Во исполнение указа его Святейшества Святейшего Тихона, патриарха Московского и всея России, существующее русское ВЦУ упразднить. Для организации новой высшей церковной власти созвать Русский Всезаграничный Собор 21 ноября (с. ст. ) 1922 года"

Это вполне может быть приемлемо, если речь идет о том, чтобы на этом Соборе обсудить тот план управления Церковью, который должен предложить по поручению патриарха м. Евлогий. А дальше следует третий пункт, полностью опровергающий первый:

"Ввиду нарушения деятельности Высшей всероссийской церковной власти и в целях сохранения правопреемства высшей церковной власти на основании постановления Святейшего патриарха от ноября 1920 года о преподании правил касательно организации высшей церковной власти в случае нарушения или прекращения деятельности Святейшего патриарха и высших церковных органов (имеется ввиду упоминавшееся уже нами постановление номер 362) образовать временный священный архиерейский Синод РПЦ за границей с обязательным участием м. Евлогия, каковому Синоду и передать все права и полномочия Русского ВЦУ за границей".

Чувствуете противоречие? Есть ли реальное упразднение ВЦУ за границей, если оно упраздняется, и тут же создается с его полномочиями Синод? Речь идет не об упразднении ВЦУ, которое предписал патриарх, а речь идет о преобразовании ВЦУ в Синод. Кое-что меняется, но только то, что в Синод уже не входят протоиерей Востоков и генерал Батюшин, представлявшие в ВЦУ белое духовенство и мирян, а состав епископов остается прежним. Причем, м. Евлогий входит в Синод как рядовой его член, ему не передается вся полнота власти.

При этом далее подчеркивалось, что именно архиерейский Собор за границей имеет право назначать и перемещать епископов, имеет право быть высшей судебной инстанцией, т.е. за заграничным архиерейским Собором, также как и за Синодом, сохраняются права высшей церковной власти.

Согласны с тем, что это было невыполнение указа патриарха? Правда, интересно, что здесь впервые карловчане аргументируют свои действия этим указом ноября 1920 года, о котором мы с вами уже говорили, как о неимеющем никакого отношения к епископам, оказавшимся за границей, вне своих епархий.

М. Евлогий в данном случае идет на уступки. Он сам так впоследствии пишет об этом:

"Я во имя любви к м. Антонию, старейшему зарубежному иерарху, с которым меня связывала многолетняя дружба, пренебрег волей патриарха. В этом была моя ошибка и большой грех перед Богом, перед матерью - Русской Церковью, перед Святейшим патриархом, и в этом заключалась главная причина и источник всех дальнейших нестроений в жизни зарубежной Церкви".

Действительно, эти нестроения будут, мы с вами будем об этом подробно говорить, но факт остается фактом: постановление патриарха Тихона выполнено не было. Единственное, что решился довести м. Евлогий до конца, это разработать проект управления русскими Церквями за границей. И он приступил к разработке этого проекта.

А в это время в России происходили очень тяжелые события: патриарх находился под арестом, выступили активно обновленцы, и м. Антоний и м. Евлогий все чаще задумывались над тем, что может быть им теперь придется выступать от имени всей Церкви.

Очень болезненно воспринимая все то, что происходило в России, Синод Зарубежной Церкви активно выступил, обращаясь ко всем главам Православных Церквей с призывом не допустить расправы над п. Тихоном то, что такую активную деятельность в этом направлении развили представители русской эмиграции, было очень важно в 1922 году.

Более того, 5 июня 1923 года на Соборе, который вновь собрался из заграничных епископов, было принято определение, касавшееся обновленцев. Там, в частности, перечислялись канонические нарушения обновленцев и делался вывод:

"По силе этого правила, все епископы и пресвитеры, отказавшиеся подчинению святейшему патриарху, еще задолго до своего названного "собора" (а в это время проходил обновленческий "собор") и суда над ним (патриархом) всеми верными сынами Православной Церкви должны почитаться чуждыми благодати священства, бунтовщиками против законной церковной власти, самолично отделившимися от нее".

Это было очень важное заявление, потому что всему миру было указано на то, что обновленцы - это отступники, еретики, и что не надлежит Православным Церквям иметь с ними дело. Это было особенно важно в связи с тем, что турецкие власти требовали от КП-го патриарха признания обновленцев, в чем были заинтересованы большевицкие власти. Так что эти, безусловно положительные шаги руководства Зарубежной Церкви можно было только приветствовать.

На этом же Соборе м. Евлогий представил свой проект управления РПЦ за границей. Он предполагал следующее.

За границей создается четыре независимых друг от друга митрополичьих округа: Западно-Европейский с центром в Париже, Восточно-Европейский с центром в Югославии, Дальневосточный с центром в Харбине и на основе Северо-Американской епархии Северо-Американский митрополичий округ. Все они, будучи независимыми друг от друга, имеют юрисдикцию Московского патриархата и подчиняются патриарху и Священному Синоду при патриархе.

Раз в год между руководителями этих митрополичьих округов представителями духовенства и мирян происходит совещание, не имеющее никакой обязательной силы для зарубежного духовенства. Естественно, что Синод и какой бы то ни было другой, постоянно действующий орган ВЦУ за границей, при этом упраздняется. Предполагалось, в частности, что м. Евлогий возглавит Западно-Европейский митрополичий округ, а м. Антоний возглавит Восточно-европейский.

Право быть почетным председателем на этих ежегодных заседаниях оставлялось за м. Антонием.

Собственно говоря, этот план на Соборе и обсуждаться нс должен был, он должен был быть просто принят, потому что патриарх именно м. Евлогию поручил разработать план управления русскими Церквями за границей. Единственно, кто мог его принимать или не принимать, это патриарх и руководство Московской патриархии. Но на Соборе стали обсуждать этот план м. Евлогия и предложили встречное решение.

Синод, как постоянно действующий орган, сохраняется, Западно-Европейский митрополичий округ является автономным, подчиненным м. Евлогию. Такой же орган создается на основе Северо-Американской епархии во главе с м. Платоном. А церкви Дальнего Востока и Балкан все подчиняются Синоду, который, в свою очередь, должен подчиняться патриарху, хотя возникает вопрос, как же он будет подчиняться патриарху, если он уже вторично игнорирует патриаршьи постановления?

М. Евлогий, ведь, не просто предложил произвольный план, он опирался на постановления Собора 1917-18 года, предполагавшие наличие митрополичьих округов. Здесь же все игнорировалось, как игнорировался тот факт, что м. Евлогий является единственным, законно поставленным патриархом, епископом за границей.

На Соборе назрел конфликт. М. Евлогий почувствовал что с ним не намерены считаться, хотя он действует совершенно законно. Более того, стали раздаваться голоса о том, что и Западно-Европейский округ м. Евлогия следует подчинить Синоду. М. Евлогий в знак протеста покинул Собор.

И в 1924 году очередной архиерейский Собор, уже четвертый, вынужден был подтвердить то, что автономный митрополичий округ м. Евлогия не подчиняется Синоду, а подчиняется лишь патриарху. Впрочем, к этому времени патриарх уже вышел из заключения и столкнулся с необходимостью вновь наряду со всеми внутрицерковными вопросами, вопросами церковно - государственных отношений в России, отозваться и на ситуацию за границей.

Здесь стоит сказать несколько слов о том, что же патриарх высказал по поводу ситуации в русском церковном зарубежье. Вы помните его первое послание после освобождения 28 июня 1923 года, я тогда выпустил абзац о Зарубежной Церкви, теперь я вам его приведу, чтобы вы представили, как патриарх сразу же по выходе из заключения охарактеризовал деятельность зарубежных епископов. Здесь он говорит о своей лояльности, о послании 1919 года, где он отмежевал Церковь от "царизма и интервенции", а далее пишет:

"Посему, когда нами узналось, что на Карловацком Соборе в январе 1921 года большинство вынесло решение о восстановлении династии Романовых, мы склонились к меньшинству о неуместности такого решения. А когда в марте 1922 года стало нам известно обращение президиума ВЦУ за границей о недопущении русских делегатов на Генуэсскую конференцию, мы упразднили самое это управление, учрежденное с благословения КП-го патриарха".

Как видите, осуждение подтверждено этим документом. В своем послании от 1 июля 1923 года, которое составлялось архиеп. Илларионом (Троицким) после переговоров с Тучковым, он пишет по поводу заграничного духовенства:

"Мы в апреле месяце 1922 года на Соединенном заседании Священного Синода и ВЦС уже осудили заграничный церковный Собор Карловацкий за попытку восстановить монархию из дома Романовых. Мы могли бы ограничиться этим осуждением владык, бывших на Соборе во главе с высокопреосвященным Антонием, м. Киевским, если бы они раскаялись в своих поступках и прекратили свою деятельность в этом направлении. Но нам сообщают, что не только не прекратили они свою деятельность, но еще более того ввергают Православную Церковь в политическую борьбу совместно с явными, проживающими в России и за границей, противниками, народа Русского, участниками разных монархических, белогвардейских организаций, которые принесли стране немало несчастий, и теперь не отказываются от своего намерения восстановить в России монархию".

Тут уже идет терминология, созвучная официальной пропаганде, я уже упоминал, с чем это было связано. И далее:

"Пусть они хоть теперь смирятся и покаются перед народом Российским в своих содеянных преступлениях, иначе придется вызывать преосвященных владык в Москву и просить Советскую власть разрешения им прибыть сюда".

Как видите, формулировка патриарха в отношении их ужесточается. Эти послания доходили за границу, они, конечно, вызывали к себе отрицательное отношение, но никто не дерзал в это время критиковать патриарха. Так или иначе ощущение связи с ним, ощущение того, что он находится в тяжелейших условиях, заставляло прислушиваться к его мнению.