Зарубежная Церковь 1925-27 гг.

И вот, за границу приходит весть о кончине патриарха. И в этот момент, т.е. в апреле 1925 года, появляется документ, определение Синода о мероприятиях в РПЦ за границей в связи с кончиной патриарха Тихона, который является весьма показательным именно с точки зрения выявления реальных устремлений руководства Зарубежной Церкви в это время и прежде всего м. Антония (Храповицкого). Повторю, что с м. Евлогием отношения тоже остаются напряженными. С ним формального разрыва нет, но идет постоянная полемика.

Определение Синода, появившееся в апреле 1925 года, касалось действий нашей церковной эмиграции в случае кон-

чины патриарха Тихона, кого считать каноническим главой всей Русской Церкви как за границей, так и в России.

"Учитывая обстоятельство, что Высокопреосвященный м. Антоний является первым избранником Священного Собора Российской Православной Церкви 1917-18 года в кандидаты на патриарший престол, второй кандидат. Высокопреосвященный м. Арсений, скончался в России в тюрьме в прошлом году, что владыка м. Антоний по своему иерархическому положению не только здесь, за границей, но и во всей России считается первым старейшим после патриарха иерархом Российской Православной Церкви, а также его исключительно выдающуюся ревность в священных канонах, выдающийся авторитет его как ученейшего и просвященнейшего богослова и канониста, признаваемого не только главами Православных Церквей и ученым миром, но и главами и представителями других вероисповеданий, находит целесообразным для Российской Православной Церкви и всего Православия необходимым в случае, если Советская власть в России не допустит избрания нового патриарха, а будет путем насилия и обмана навязывать и укреплять власть обновленческого синода или насиловать архипастырскую совесть местоблюстителя или нового патриарха, предоставить председателю архиерейского Синода Высокопреосвященнейшему м. Антонию с правами временного, до созыва каноничного Всероссийского Священного Собора, заместителя патриарха представительствовать Всероссийскую Православную Церковь и, насколько позволяют условия и обстоятельства, руководить церковной жизнью и Церковью не только вне России, но и в России".

Смысл вам ясен. Используя совершенно умопомрачительную аргументацию, здесь предлагается признать м. Антония главой всей Русской Церкви без Собора, без распоряжения патриарха. Причем, обратите внимание, что может послужить основанием для того, чтобы именно его признать главной РПЦ.

Первый аргумент: он - первый избранник Священного Собора, первый по количеству собранных голосов. Но и что из этого следует, какое каноническое основание?

"Второй кандидат, м. Арсений скончался год назад в тюрьме". Полный абсурд. Он находился в это время в ссылке и скончается еще через несколько лет. И думаю, что они просто не были информированы об этом.

"М. Антоний старейший по иерархическому положению". Даже если бы так, то это ничего не меняло. Но это было не так. Например, м. Агафангел, назначенный патриархом Тихоном, был старше по хиротонии м. Антония.

"Выдающийся богослов и канонист". Что это за каноническое основание для признания его главой Церкви? Чувствуете, здесь мы имеем набор совершенно произвольных суждений.

А далее уж совсем хорошо: в каких случаях его провозгласить главой? Если власть будет "насиловать архипастырскую совесть местоблюстителя или нового патриарха". Что такое "насиловать совесть"? Безусловно, будет насиловать, на то она и советская власть. Но как определить, в какой момент насилие переходит определенную грань, когда нужно уже этому патриарху или местоблюстителю не подчиняться, а подчиняться м. Антонию? Вы чувствуете, как произвольно пытался в этом определении Синод обосновать права м. Антония на руководство всей церковной жизнью и в России, и в эмиграции?

Конечно, это определение вызвало протесты, например м. Евлогия и его сторонников, и его не попытались реализовать впоследствии, но интересно то, что власть м. Петра, безупречно законного главы Русской церковной иерархии, не признавали вплоть до 12 ноября 1925 года, вплоть до самого момента ареста м. Петра. Почему? Впоследствии м. Антоний это будет объяснять тем, что за границей не были уверены в том, насколько последовательно будет отстаивать м. Петр позиции Церкви, насколько он будет непримирим в отношении обновленцев и т. д. Но факт оставался фактом, они почему-то признали власть м. Петра в момент его ареста. Ведь, очень легко было подчиняться м. Петру, когда он был уже изолирован, можно было принимать любые решения, ссылаясь на то, что м. Петр их одобрил, благо он сидит в тюрьме.

И этот момент, как еще ряд других моментов, делает возможным предположение о влиянии на решения Синода, который явно шел по пути раскола и церковной эмиграции, и РПЦ, о влиянии на его деятельность агентуры ГПУ, которая,

конечно, в это время была очень активна за границей на разных уровнях.

В частности, Поспеловский стремится обнаружить эти следы, и в чем-то, мне кажется, он преуспел. Но я не хочу сейчас вдаваться в этот частный вопрос, важно заметить лишь то, что Синод, безусловно, в 1925 году все более чувствует себя свободным от руководства Московской патриархии.

И в этой связи следует упомянуть еще один документ -Послание м. Антония от 1 мая 1925 года, в котором он анализирует последнее послание патриарха Тихона, то самое послание 7 апреля 1925 года, которое было в наиболее лояльных тонах выдержано, и в котором наиболее жесткие меры допускались в отношении Зарубежных епископов при продолжении ими прежней политики. Довольно скороспело написанное послание. Вот вам цитата из него:

"Документ этот, несомненно, поддельный", - заявляет м. Антоний, а дальше аргументирует это очень странным образом:

"завещание приготовляется к смерти, а автор того документа заявляет, что поправился от болезни и вступает в должность. Следовательно, если оно и составлено патриархом, то это не было завещанием".

Чувствуете какую-то несообразность? Это просто послание, а не какое не завещание. Завещанием его стали называть потом, имея ввиду, наверное, что это было последнее послание. Но тут то, с одной стороны, это несомненно поддельный документ, с другой стороны, если и составлено патриархом, то не было завещанием. Ну и что из того?

"Глаголемое послание подписано таким почерком, которым покойный обладал до революции задолго". (В газете была опубликована его подпись).

А дальше пункт совсем интересный и, в общем-то, принципиальный:

"Наш общий архиерейский Собор постановил еще в прошлом году: те распоряжения патриарха, которые будут иметь явные доказательства своей подложности или насилия, произведенного над Святейшим, не считать ему принадлежащими и не исполнять, как не патриаршии, а чужие, хотя бы и им подписанные".

Что это такое за позиция, избирательно выполнять решения патриарха? Не проще ли в таком случае просто отделиться от патриарха, и его не связывать своими политическими заявлениями, своими действиями, и из самих себя не придется тогда изображать верноподданных патриарших клириков. Но Синод предпочитает такую позицию: говорить от имени всей Русской Церкви, игнорируя при этом реальные распоряжения патриарха.

Хочется отметить, что далеко не все за границей признали это послание подложным в это время, потом только идея о его подложности распространится. В это время, подобно епископам в Москве, большая часть епископов считала это послание подлинным. Вот что писал князю Григорию Трубецкому будущий преемник м. Антония во главе Зарубежной Церкви архиеп. Анастасий (Грибановский) :

"Вы спросите, на чем основана моя уверенность в подлинности завещания патриарха? На внутренней его логике, отвечающей направлению мысли и действий Святейшего патриарха в последние годы. Никаких уступок в области веры и канонов, но подчинение не за страх, а за совесть Советской власти, как попущенной волей Божией. Все послание проникнуто искренним желанием блага Церкви и потому, конечно, оно не могло выйти от большевиков".

И для многих оно представлялось именно таковым. Как видите, позиция, тождественная позиции епископов в Москве. А м. Антоний и его окружение все более и более дистанцировались от патриарха и его местоблюстителя, почему его так долго и не признавали.

Однако, второй проблемой, наряду с проблемой взаимоотношений с руководством Московской патриархии, была проблема взаимоотношений между м. Евлогием и м. Платоном, с одной стороны, а с другой стороны архиерейским Синодом.

На Соборе 1926 года, который проходил в июне месяце, была предпринята прямая попытка вмешаться в дела Западно-Европейского митрополичьего округа (Франция, Германия, приходы в Англии, Швейцарии, Италии, странах Бенилюкса), которым руководил м. Евлогий. А именно, в Берлинское викариатство был назначен Синодом вопреки воле м. Евлогия еп. Тихон (Ляшенко), и Берлинское викариатство было 110

объявлено самостоятельной епархией, подчиненной архиерейскому Синоду, т.е. отторгалась часть епархии. Это привело к тому, что большая часть приходов в Германии осталась в юрисдикции Евлогия, но несколько из них было таким антиканоническим образом отторгнуто в юрисдикцию Зарубежного Синода.

Что касается м. Платона, то его тоже обвинили в том, что он преступил свои канонические обязанности в связи с тем, что Синоду не подчиняется и даже провел в 1924 году в Детройте Собор.

Это вторжение Синода в епархию м. Евлогия привело к тому, что 2 августа 1926 года он написал письмо м. Антонию с протестом против действий Синода. Видимо, он считал, что их прежние братские отношения помогут им договориться относительно недопустимости вторжения в епархию м. Евлогия. Вот что он писал:

"По моему глубокому убеждению, никто из нас, православных архиереев, пребывающих за границей, ни все мы в совокупности не правомочны изменять того, что освящено патриаршей властью. Мы все обязаны повиноваться тому, что ею установлено, и на всех нас лежит один долг - свято хранить каноны церковные и пещись о мире, согласии и единении среди нашей паствы".

Т.е. он напоминал то, что он, как раз, патриаршим указом был назначен в свою епархию, и никто не в праве менять волю патриарха.

М. Антоний 17 августа 1926 года отвечает ему очень красноречиво:

"Нельзя считать распоряжения Святейшего патриарха Тихона чем-то незыблемым, никогда не подлежащим изменению, даже во благо Церкви. Да и сам патриарх свои распоряжения менял нередко. Сначала он признавал Советскую власть богоборческой и анафематствовал ее, а затем назвал предержащей властью от Бога, и много других его административных распоряжений".

Тут совершенно неадекватно сравнивается ситуация в Советской России и за границей. А дальше уже совсем:

"Самые заветы и волю Святейшего патриарха Вы истолковываете и признаете к исполнению лишь в части ваших прав, толкуемых Вами в расширенном смысле, а волю и согласие Святейшего патриарха Тихона на существование архиерейского Собора и Синода, выраженную им (!) в молчаливом согласии, т. к. иначе не мог этого сделать, вы игнорируете".

Что это такое? Вполне красноречиво неоднократно он распускал эти органы в своих посланиях, а вдруг выясняется, что при этом молчаливо соглашался на их существование.

"Не вовлекайте мирян и духовенство в эти несогласия Ваши с архиерейским Собором и тем не вызывайте церковное разделение и не усугубляйте вызванную Вами смуту".

Вот так м. Антоний, когда-то очень близкий друг и наставник м. Евлогия, уже говорит с ним. Вспомните, что м. Евлогий передал ему в свое время руководство церковной жизнью за рубежом. И теперь уже м. Антоний говорит с ним с позиции силы.

Тогда м. Евлогий собрал епархиальное совещание в Париже и сместил еп. Тихона (Ляшенко) с должности еп. Берлинского и запретил его в священнослужении, на что он формально - канонические права, конечно, не имел, это должен был делать Синод, но ему ничего не оставалось в тот момент делать.

Может быть, у вас возникает вопрос: архиерейский Синод, состоящий из нескольких архиереев, и м. Евлогий, вроде бы, неадекватные группы. Но нужно помнить, что у м. Евлогия было несколько "своих" епископов, у него был клир, который его поддерживал, и самое главное, нужно помнить то, что его юрисдикция распространялась на важнейшие центры русской эмиграции в Европе.

У него была колоссальная поддержка со стороны православных мирян, а миряне были непростые, например, представители от русских дипломатических представительств (ведь, русские дипломатические представительства после октября 1917 года остались за границей, и не признавали Советскую власть). Все русские дипломаты, у которых оставался на какое-то время дипломатический статус, объединились в союз, и возглавлял его Гире, который был последовательным сторонником позиции м. Евлогия в церковных вопросах. Только один рус

ский дипломат, бывший русский консул Сербии Штравдман, поддерживал архиерейский Синод.

М. Евлогия поддерживали крупные государственные деятели России, находящиеся в эмиграции, от имени которых выступал граф Коковцев, бывший премьер министр России, преемник Столыпина.

М. Евлогия поддерживало окружение генерала Врангеля и Российский Общевойсковой Союз, тогда уже возглавлявшийся генералом Кутеповым.

Наконец, интеллектуальная элита Парижа: профессора, интеллигенция, русское студенчество, все они поддерживали именно позицию м. Евлогия.

Кроме того, крупнейшие органы эмигрантской периодической печати: газета "Возрождение", которую возглавлял Петр Бернгардович Струве (правоцентристский орган) и "Последние новости", которая стояла на левоцентристских позициях, несмотря на различия в своих политических позициях, тоже поддерживали позицию м. Евлогия. За его спиной была вся элита русской эмиграции, и было полное единство между его духовенством и его пасомыми.

После того, как не удалось отторгнуть Германию от м. Евлогия, потому что большая часть приходов осталась в его юрисдикции, и получился раскол. Синод попытался с другой стороны ограничить права м. Евлогия.

Летом 1926 года появляется определение архиерейского Собора о богословском институте в Париже. Нужно сказать, что в начале 20-х годов те русские эмигранты, которые хотели иметь богословское образование, в основном могли получать его на православном богословском факультете университета в Сербии. Затем предпринимались попытки создания Семинарии, и только в Париже бьшо создано ВУЗ, к работе в котором были привлечены крупнейшие наши богословы. В разное время они в нем работали, кто-то с 20-х годов, кто-то с 30-х годов. Собственно говоря, кого не вспомнишь из крупных наших богословов и эмигрантских историков, все они в этом институте преподавали: архим. Киприан (Керн), еп. Кассиан, о. Сергий Булгаков, о. Георгий (Флоровский), Карташев, Федотов, о. Василий Зеньковский, можно многих вспоминать.

Единственные, кто с этим институтом связан не был, это тогда еще совсем молодой человек Владимир Николаевич Лосский и Бердяев, столь разные люди (вольнодумец Бердяев и традиционалист Лосский). Они не были связаны с этим институтом, потому что они были прихожанами приходов, сохранявших единство с Московской патриархией.

По сути дела, вся интеллектуальная элита русской эмиграции была собрана в этом институте. Поэтому естественно, там велись дискуссии, там, может быть, высказывались мысли, подчас требовавшие какой-то критики, но это была настоящая творческая жизнь. Православное богословие открывалось в это время Западу.

Кстати, сам институт был основан очень оригинально, там попытались воплотить идею, которая увлекала очень многих в начале XX века в России: создать богословское учебное заведение по монастырскому принципу. Т.е. там был своеобразный устав, напоминающий монастырский, все жили по этому уставу, каждый день ранняя Литургия. А учились там люди разные: от мальчиков, гимназистами покинувших Россию и сформировавшихся в эмиграции, до бывших штабс-капитанов и ротмистров, прошедших войну, имевших семьи, которые совмещали свое пребывание в этом институте с работой чернорабочими.

По поводу этого института Синод решил выступить. Казалось бы, институт этот - детище м. Евлогия. Институт по его благословению возник, в его епархии находится. И вот, появляется определение Собора следующего содержания:

"Архиерейский Собор признает, что богословский институт в Париже должен находиться в высшем ведении архиерейского Синода и им должен утверждаться устав его и назначаться учебный персонал.

Собор архиереев может благословить и утвердить открытие названного института лишь в том случае, если Высокопреосвященным м. Евлогием будет представлен архиерейскому Синоду устав сего института. А речь об утверждении нынешнего состава преподавателей может быть лишь по представлении ученых трудов их, напечатанных за границей, и по рассмотрении их".

Чувствуете, что Собор в данном случае подчеркивает, что этот внутриепархиальный вопрос должен м. Евлогием выноситься на обсуждение Синода, как высшего по отношению к нему органа.

"Выразить пожелание о том, чтобы богословский институт освободить от денежной помощи масонской".

Здесь имеется ввиду, что у истоков института стоял в качестве спонсора союз христианских молодых людей, ИМКА, протестантское объединение, вам известное, потом в Париже возникло издательство "ИМКА-ПРЕСС".

Впрочем, вы, наверное, представляете себе, что финансирование института этими организациями нисколько не мешало ему быть последовательно православным, хотя, повторяю, творческие искания предполагали и определенные увлечения.

После того, как м. Евлогий проигнорировал эти постановления Синода, 9 сентября 1926 года архиерейский Синод вынес определение, в соответствии с которым м. Евлогий должен был в месячный срок заявить о своем подчинении Синоду, иначе ему грозили каноническими прощениями.

Месячный срок, предоставленный м. Евлогию на размышления, прошел. Он, естественно, не счел для себя возможным реагировать на это решение, и 26 января 1927 года последовало определение архиерейского Синода относительно м. Евлогия. Определение это пространное. Вначале перечислялись все мыслимые и немыслимые канонические вины м. Евлогия. Приведу лишь выводы.

"М. Евлогия предать суду епископского сословия. М. Евлогия теперь же в качестве меры пресечения временно до решения предстоящего Собора архиереев и суда епископского сословия или до полного его раскаяния и заявления полной покорности Собору архиереев и архиерейскому Синоду отстранить от управления Русскими Православными Церквями в Западной Европе и запретить его в священнослужении. При этом предупредить м. Евлогия, что если он отныне будет совершать архиерейские действия и священнослужения, то, согласно священным канонам, сам себя осудит и лишит права апелляции. Временное управление означенными Церквями поручить настоятелю Русской Православной Церкви в Лондоне Высокопреосвященнейшему Серафиму, архиепископу Финляндскому и Выборгскому". Это Серафим (Лукьянов).

"Наименование Западно-Европейской епархии "Митрополичьим автономным округом" отменить впредь до решения вопроса о сем на Соборе".

Видите, какое абсурдное решение: единственный назначенный п. Тихоном митрополит в Европе вдруг запрещается в священнослужении органом, неоднократно п. Тихоном распускавшимся.

После этого м. Евлогий обратился к своему епархиальному духовенству со своим мнением о происшедших событиях. Вот цитата из его воспоминаний:

"В нем (этом обращении) я разъяснял незаконность постановления Карловацкого Синода об отстранении меня от моей епархии, вверенной мне волей п. Тихона, запрещения меня в священнослужении, предании меня суду пребывающих за границей русских архиереев - эмигрантов; заявлял, что я вынужден прервать официальные сношения с архиерейским Синодом, потому что определения его противны канонам Православной Церкви. Согласно патриаршим указам от 8 апреля 1921 года, от 5 мая 1922 года я не являюсь подчиненным архиерейскому Синоду и не подлежу его суду.

Отныне наша Западно-Европейская митрополия становится на путь самостоятельного, независимого от заграничного архиерейского Синода, существования, так же как независимо от него живут Американская РГЩ с м. Платоном во главе и со всеми его епископами. Латвийская Церковь с архиеп. Иоанном, Литовская с архиеп. Елевферием".

Добавлю, что все эти Церкви продолжали считать своим главой Московскую патриархию, местоблюстителя (в это время заместителем местоблюстителем являлся м. Сергий (Страгородский)).

Позиция м. Евлогия получила поддержку восточных патриархов, Элладской Церкви. Синод же оказался в положении органа, который произвольно присваивает себе права ВЦУ, которое принадлежало Московской патриархии.

Наступил окончательный разрыв.

Действительно, нельзя считать, что здесь речь шла только о борьбе за власть, постепенно мы с вами увидим, что

те, кто будут группироваться вокруг архиерейского Синода и те, кто будут группироваться вокруг м. Евлогия, окажутся людьми, в чем-то различно смотрящими и на церковную жизнь, но если говорить о формально - канонической стороне вопроса, то я думаю, для вас очевидно, что здесь вина архиерейского Синода безусловно больше вины м. Евлогия. Единственно, в чем можно обвинить м. Евлогия, это в том, что он, в свое время, в 1922 году во всей полноте не исполнил патриаршего указа и уступил м. Антонию и его окружению. В результате он сам стал жертвой их стремления заполучить всю церковную власть за границей. Архиерейский Синод, безусловно, действовал, как орган ВЦУ за границей, ни от кого уже не зависимый и стремящийся распространить свою власть на всю церковную эмиграцию, да и не только церковную эмиграцию -вспомните определение, которое я приводил выше относительно возможности управлять церковной жизнью и в России, хотя как это было практически выполнить, сказать сложно.

Итак, м. Евлогий оставался в том же положении, в каком и был: он подчинялся Московской патриархии и теперь уже просто не появлялся в Синоде и не имел никаких отношений с Синодом.

Но испытания м. Евлогия на этом не ограничились. Вскоре на него обрушились большие искушения из Советской России.

1 июля 1927 года появилось постановление номер 95 с требованием о подписке о лояльности Советской власти, которое было направлено м. Евлогию. М. Сергий, вышедши из под ареста, летом издает это постановление: каждый священник из находившихся за границей, входящий в юрисдикцию Московской патриархии, должен дать подписку о лояльности, в какой форме, сказать было сложно.

М. Евлогий, конечно, понимал, что это вызовет очень большие споры в его пастве, ведь, я уже упоминал, кто входил в число его пасомых. Это были люди, которые и в это время продолжали активно бороться с большевиками, как это было для них возможным. И вдруг, они узнают, что от их пастырей требуется подобного рода подписка.

М. Евлогий оказался перед очень сложным выбором, тем более, что в своем письме м. Сергий разъяснял, что священнослужители, которые такой подписки не дадут, должны увольняться из клира м. Евлогия. После многих размышлений 23 августа 1927 года м. Евлогий дал телеграмму м. Сергию о своем согласии потребовать подписку о лояльности со стороны своего духовенства. Но что здесь имелось ввиду? Вот как он характеризует это в своих воспоминаниях:

"Связь с матерью - Церковью была мне очень дорога. Непримиримой позиции карловчан, которые после грозного патриаршего указа 5 мая 1922 года скрепя сердцем признавали Московскую патриархию, я не разделял, мне хотелось, не подчиняясь Советской власти и оставаясь самостоятельным, найти какую-нибудь линию поведения, дабы с Москвою не рвать.

Я решил исполнить требование м. Сергия не безусловно, а при условии, что термин "лояльность" означает для нас "аполитичность" эмигрантской Церкви. Т.е. мы обязуемся не делать амвона ареной политики, если это обязательство облегчит положение родной нашей Матери - Церкви. Быть же лояльными по отношению к советской власти мы не можем: мы не граждане СССР, и таковыми нас СССР не признает, а потому политическое требование с канонической точки зрения для нас необязательно.

В ответ на мое разъяснение о лояльности м. Сергий написал мне, что считает его удовлетворительным, но требует немедленно препроводить ему подписи всех зарубежных епископов и приходского духовенства.

Я отправил предписание м, Сергия в Карловцы, но никакого ответа оттуда не последовало. А в моей епархии духовенство подписи дало, за исключением нескольких настоятелей приходов, которые из-за лояльности отпали и перешли в юрисдикцию Карловацкого Синода: прот. Орлов (Женева), о. Молчанов (Медон), прот. Тимофеев (Лондон)".

Удивительно, что м. Евлогию удалось доказать своему духовенству необходимость подобного рода шага. И это, мне кажется, одна из ярчайших иллюстраций его очень трепетного отношения к Церкви здесь. Он сам об этом пишет, что и это они готовы взять на себя, если это облегчит положение Матери - Церкви.

Тем не менее, вопрос легко решен не был, потому что вы сами понимаете, что как здесь, в России, так и за границей, большевики стремились к подавлению церковной жизни. И далее м. Евлогии вспоминает:

"В течение трех лет (после подписки о лояльности) между м. Сергием и мною поддерживалась тягостная безрезультатная полемика. Митрополиту, когда он меня за нарушение данного слова о невмешательстве в политику, а я обвинения опровергал, разъяснял ему, почему то или иное мое выступление нельзя назвать политическим, но надо назвать молитвенно - церковным и религиозно - нравственным пастырским воздействием на паству, от которого я и мое духовенство никогда не отказывались и отказаться не можем".

Трудный это был путь, который, как мы увидим дальше, приведет, в конце концов, митрополита к разрыву и с Московской патриархией, ибо мы речь ведем уже о событиях конца 1927-28 года, а в это время, вы помните, идет беспрецедентное нарастание репрессий, и пик их приходится на 1929-32 годы. Естественно, что власти будут пытаться и церковную эми1ра-цию подавить.

Но м. Сергий направил постановление о подписке о лояльности м. Евлогию, как официально признаваемому в Москве возглавителю русской церковной жизни за границей, почему м. Евлогий и отправил это же постановление и в архиерейский Синод.

Архиерейский же Синод в ответ на это постановление м. Сергия, которого он в 1926 году признал своим главой, выпустил 9 сентября 1927 года окружное послание архиереев РПЦ за границей, которое и стало формальным актом, разорвавшим каноническое общение Карловацкой Церкви и Московской патриархии. Остановлюсь лишь на выводах этого постановления:

"Собор архиереев РПЦ за границей определив:

1. Что заграничные части Российской Церкви должны прекратить сношения с Московской церковной властью ввиду невозможности нормальных отношений с нею и ввиду порабощения ее безбожной властью, лишающей ее свободы своих волеизъявлений и канонического управления;

2. Чтобы освободить нашу иерархию в России от ответственности за непризнание Советской власти заграничной частью нашей Церкви, впредь до восстановления нормальных сношений с Россией и до освобождения нашей Церкви от гонений безбожной советской властью заграничная часть нашей Церкви должна управляться сама, согласно священным канонам, определениям Священного Собора Всероссийской Поместной Православной Церкви 1917-18 года и постановлением п. Тихона, Синода и ВЦС от 20 ноября 1920 года при помощи архиерейского Синода и Собора епископов под председательством Киевского митрополита Антония".

Как видите, все то, что здесь перечислено в качестве основания для ее существования, таковым не является. Однако, это был хоть какой-то выход, тем более, что в своем письме в 1927 году м. Сергий будет предлагать зарубежному духовенству, если оно хочет сохранить свободу своей общественно - политической деятельности, формально отделиться от Московской патриархии.

Эти пункты могли бы быть приемлемы, хотя здесь канонически безосновательно пытаться ссылками на постановления Собора и постановление патриарха от 1920 года доказать свою легитимность. Но дальше идут пункты, весьма спорные:

"Заграничная часть РПЦ почитает себя неразрывной и духовно единой ветвью великой Русской Церкви. Она не отделяет себя от своей Матери-Церкви и не считает себя автокефальной, она по-прежнему считает своей главой патриаршего местоблюстителя м. Петра и возносит его имя за богослужениями".

Где же здесь, в таком случае, отделение? Значит, по-прежнему их выступления будут идти от имени всей Церкви, от имени м. Петра, и здесь, обратите внимание, впервые начинается у зарубежников противопоставление м. Петра м. Сергию, хотя мы с вами уже видели, что находящийся в заключении м. Петр линию м. Сергия поддерживал.

"Если последует постановление м. Сергия и его Синода об исключении заграничных епископов и клириков, не пожелавших дать подписку о верности Советскому правительству, из состава клира Московского патриархата, то такое постановление будет неканонично".

Почему неканонично, если они сами говорят, что прекращают каноническое общение с Московской патриархией? Как раз это было бы логично.

"Решительно отвергнуть предложение м. Сергия и Синода дать подписку о верности Советскому правительству, как неканоническое и весьма вредное для Святой Церкви как в России, так и за границей".

Видите, они лучше знают, что для Церкви в России нужно.

Вот это постановление, подписанное группой епископов: м. Антоний (Храповицкий), архиеп. Феофан (Быстров), архиеп. Серафим (Соболев), еп. Серафим (Лукьянов), еп. Тихон (Лишенко) и еще ряд епископов. В общей сложности его подписали 10 епископов, и это постановление стало формальным актом отделения Зарубежной Церкви от Московской патриархии, - не всей Зарубежной Церкви, как вы понимаете, поэтому я теперь буду называть эту группу с еще большим основанием "карловчанами". "Евлогиане" же оставались в каноническом общении с Московской патриархией.