ПСИХОЛОГИЧЕСКОЕ НАПРАВЛЕНИЕ В ЯЗЫКОЗНАНИИ 6 страница

§6.Виноградовская школа в советском языкознании.После дискуссии 1950 г. «главой» советского языкознания становится акад. Виктор Владимирович Виноградов (1894/95-1969). Он возглавляет институт русского языка АН СССР (который сейчас носит его имя) и становится главным редактором журнала «Вопросы языкознания», главного теоретического журнала по языкознанию. В. В. Виноградов окончил Ленинградский университет, его учителями были И. А. Бодуэн де Куртенэ, Л. В. Щерба, А. И. Соболевский, А. А. Шахматов. Таким образом, лингвистическое мировоззрение Виноградова сложилось под влиянием, как Петербургской, так и Московской школ. Влияние самого Виноградова на отечественное языкознание было настолько значительным и разносторонним, что можно говорить об отдельной «виноградовской» школе в советской лингвистике.

Основные трудыВ. В. Виноградова были в области русистики: «Очерки по истории русского литературного языка XVII-XIX вв.» (1934); «Язык Пушкина» (1935); «Стиль Пушкина» (1941); «Русский язык (Грамматическое учение о слове)» (1947); «Из истории изучения русского синтаксиса» (1958); «Основные проблемы изучения, образования и развития древнерусского литературного языка» (1958); «Проблема авторства и теория стилей» (1961); «Стилистика. Теория поэтической речи. Поэтика» (1963); «Проблема литературных языков и закономерностей их образования и развития» (1967); «О теории художественной речи» (1971). Целые серии статей Виноградов посвятил языку русских писателей (Карамзина, И. И. Дмитриева, Крылова, Гоголя, Тургенева, Достоевского, Толстого, Зощенко, Ахматовой). Можно сказать, что нет такой области русистики, в которой Виноградов не оставил бы свой след. В. В. Виноградов был главным редактором первой советской академической грамматики русского языка – «Грамматика русского языка» в 2-х т. (1953-54); он входил в редакционную коллегию Большого академического словаря русского языка в 17-ти т. (Словарь современного русского литературного языка. Т.1-17. М.-Л.:АНСССР, 1949-65). Под редакцией В. В. Виноградова и Г. О. Винокура (ум. в 1947 г.) выходит полный 4-томный «Словарь языка Пушкина» (1956-1961).

Основные особенности научного метода В. В. Виноградова:

1) примат материала и индуктивных методов над дедуктивными построениями. Все работы Виноградова насыщены материалом, это всегда богатейшие россыпи разнообразных и интересных примеров. Последующие исследователи часто даже не утруждали себя поиском новых примеров, а просто заимствовали материал у Виноградова. В то же время общих дедуктивных размышлений о языке Виноградов не оставил: его общетеоретические взгляды реконструируются на основе анализа его конкретных исследований, посвященных тем или иным частным проблемам.

2) Язык Виноградов рассматривал как социальную сущность, и это у Виноградова не просто декларируется, а всегда подкрепляется практикой анализа языковых фактов.

3) Метод Виноградова характеризуется последовательным историзмом. Даже описывая факты современного русского языка, ученый всегда предполагает их историческое объяснение, продолжая в этом отношении традиции отечественного языкознания (А. А. Потебни, А. А. Шахматова, А. И. Соболевского и др.). Именно поэтому многие формулировки Виноградова, в которых отражается сущность тех или иных грамматических и лексических явлений, стали классическими. Кроме того, Виноградов всегда дает историю разработки той научной проблемы, которую излагает: любой его труд дает представление о том, как развивалась лингвистическая мысль, какой вклад внесли разные ученые в решение изучаемого вопроса. «Русский язык» В. В. Виноградова не случайно называют «энциклопедией грамматической мысли».

В. В. Виноградов по праву может считаться основателем новой отрасли исторического языкознания – истории литературного языка. До Виноградова были отдельные работы, посвященные истории русского литературного языка (К. С. Аксакова о Ломоносове, Я. К. Грота о Карамзине, В.Н. Куницкого о Грибоедове, неопубликованный лекционный курс А. И. Соболевского и обзорный очерк Е. Ф. Будде), но в этих исследованиях не был определен предмет истории литературного языка как науки, не был выработан метод исследования, были только намечены общие контуры будущей науки, определены основные периоды истории русского литературного языка. И только Виноградов своими «Очерками по истории русского литературного языка XVII-XIX вв.» (1934) и рядом последующих работ заложил основы новой науки. Основные теоретические положения, высказанные В. В. Виноградовым, сводятся к следующему:

1) Виноградов четко определил предмет этой дисциплины: изучение истории стилистической системы (т.е. стилей и норм) литературного языка; следовательно, история литературного языка понималась им как историческая стилистика.

2) История стилистической системы не может изучаться в изоляции от истории культуры (от изменений, которые происходят в художественной литературе, общественной идеологии, философии, науке) – всё это обусловливает филологический статусистории литературного языка.

3) Литературный язык в своей истории тесно взаимодействует с народно-разговорной речью (с просторечием, диалектами, жаргонами, разговорно-интеллигентской речью) – это определяет связи истории литературного языка с социальной диалектологией и социолингвистикой.

4) Виноградов был первым отечественным ученым, теоретически оценившим роль художественной литературы в процессе становления и развития национального литературного языка Виноградов связал эволюцию русского литературного языка в новое время со сменой литературных стилей (литературных направлений); ему удалось показать, что развитие стилистической системы языка шло во взаимодействии с формированием и развитием стилистических систем классицизма, сентиментализма, романтизма, реализма. Следовательно, особую роль в развитии русского литературного языка сыграла художественная литература. По мнению ученого, «русская художественная литература и в XVII и в XVIII веках оказывала на процесс становления национального литературного языка и на развитие социально-речевых стилей разговорной речи». С другой стороны, Виноградов убедительно показал, что «реализм как словесно-художественная система в литературе того или иного народа не может сложиться до образования соответствующего национального литературного языка, он возникает и развивается или в связи с созданием нормы национального литературного языка и осознанием многообразия социально-речевых стилей народно-разговорной речи, или в зависимости от специфических социально-исторических условий течения этих поцессов в той или иной национальной культуре – после того как сформировался национальный литературный язык».

5) Виноградов был одним из первых ученых, показавших принципиальные различия между литературными языками донационального периода (языками народностей) и национальными литературными языками. На примере разных литературных языков ученый показал, как происходит процесс складывания единой общенациональной нормы. Свои взгляды на эту проблему Виноградов обобщил в одном из последних исследований «Проблема литературных языков и закономерностей их образования и развития» (1967).

Если говорить о конкретном вкладе В. В. Виноградова в изучение истории русского литературного языка, то этот вклад в самом общем виде определяется следующим:

1) Виноградов был одним из первых (а в ряде случаев первым) историком языка, кто полно и объективно оценил роль в истории русского литературного языка писателей-классиков: М. В. Ломоносова, Г. Р. Державина, Н. М. Карамзина, И. А. Крылова, А. С. Грибоедова, А. С. Пушкина, М. Ю. Лермонтова, Н. В. Гоголя и др. Именно с Виноградовым следует связывать развенчание мифа об особой роли «карамзинских преобразований» для судьбы русского литературного языка, сложившегося в дореволюционной филологии. Напр., Я. К. Грот в работе «Карамзин в истории русского литературного языка» (1867) писал: «Карамзин дал русскому литературному языку решительное направление, в котором он еще и ныне продолжает развиваться». В. В. Виноградов заметил по поводу процитированного высказывания: «Стилистическая реформа Карамзина, в таком понимании почти совпадавшая с процессом выработки норм национального литературного языка, отрывается от конкретно-исторических условий развития русской литературы и русского литературного языка, и всё дальнейшее послекарамзинское развитие русской литературно-языковой культуры представляется в форме единого потока, двигавшегося в русле карамзинской стилистической системы. Ими принижается значение литературной деятельности Пушкина и последующих великих представителей русской национальной реалистической литературы». Именно Виноградов первым оценил особую роль Пушкина в создании норм национального русского литературного языка, отметив, что Пушкин «произвел новый, оригинальный синтез трех разных социально-речевых стихий, из которых исторически складывалась система русской литературной речи и которые вступали в противоречивые отношения в разнообразных диалектологических и стилистических смешениях до начала XIX в. Это были: 1) церковнославянизмы,… приспособлявшиеся к выражению сложных явлений и понятий в разных стилях современной Пушкину литературной (в том числе и поэтической) речи; 2) европеизмы (преимущественно во французском обличье) и 3) элементы живой русской речи, широким потоком хлынувшие в стиль Пушкина с середины 20-х гг. … Те значения слов, которые прежде были разъединены употреблением, принадлежали к разным стилям языка художественной литературы, разным диалектам и жаргонам письменной речи или устно-бытового просторечья, сочетаются Пушкиным в новые единства». Исследования Виноградова, посвященные языку и стилю Пушкина (1935, 1941), до сих пор остаются непревзойденными.

2) В. В. Виноградову удалось показать, как постепенно с развитием русского литературного языка, формируется современная гибкая система стилей в пределах единой общенациональной нормы, как постепенно расходятся понятия «литературность» и «художественность». Так, во второй половине XIX в., с ростом и укреплением реализма, определяющее влияние на развитие русского литературного языка оказывает уже не художественный, а публицистический стиль: «Если в эпоху расцвета дворянской культуры художественная речь была идеальной нормой, последним пределом «литературности», если тогда под знаком художественного слова строилось само понятие литературного языка, то во вторую половину XIX в. система «общей» литературной речи резко отделяется от поэтических стилей и находит себе идеологическую опору в языке научной и газетно-публицистической прозы». В. В. Виноградову и его ученикам принадлежат первые серьезные исследования языка русской революционной публицистики, научного стиля, академического и судебного красноречия второй половины XIX в.

3) В «Очерках по истории русского литературного языка XVII-XIX вв.» (1934) Виноградов дает блестящие образцы исследования «языкового быта» разных сословий: крестьянства (напр., «Литературня речь начала XIX в. и крестьянские говоры»), мещанства («Социально-групповые стили просторечия»), дворянства («Процесс образования салонно-литературных стилей высшего общества на основе смешения русского языка с французским»), разночинной интеллигенции («Нормы литературного языка и просторечие демократических масс города»), показывая, какой вклад каждое из них вносило в развитие национального литературного языка. Объем и разнообразие привлекаемого при этом материала потрясает.

4) В. В. Виноградову принадлежит оригинальная концепция развития древнерусского литературного языка, впервые наиболее развернуто высказанная им в докладе на IV Международном съезде славистов и обобщенная в работе «Основные проблемы изучения образования и развития древнерусского литературного языка» (1958). В 30-40-е гг. в русистике господствовали в основном две точки зрения на проблему происхождения русского литературного языка: академиков А. А. Шахматова и С. П. Обнорского. Согласно точке зрения Шахматова, русский литературный язык является по своему происхождению языком церковнославянским, с течением веков русифицировавшимся. Языковая ситуация в Древней Руси представлялась Шахматову такой: писали по-церковнославянски, а говорили по-русски, поэтому и современный русский литературный язык – это «перенесенный на русскую почву церковнославянский (по происхождению своему древнеболгарский) язык, в течение веков сближавшийся с живым народным языком и постепенно утративший и утрачивающий свое иноземное обличие». Согласно С. П. Обнорскому всё происходило ровно наоборот: русский литературный язык – восточнославянский в своей основе, постепенно впитывавший в себя церковнославянские элементы. В «Очерках» 1934 г. Виноградов был ближе к Шахматову и придерживался теории «перерыва традиции». В работе 1958 г. Виноградов выдвигает оригинальную концепцию «книжно-славянского типа» древнерусского литературного языка, сложившегося в результате слияния церковнославянского языка и восточнославянских элементов; этим типом языка писались в основном церковные сочинения (жития святых, проповеди, литургические тексты). Но помимо «книжно-славянского типа» был еще «народно-литературный тип» древнерусского языка (на котором создавались, напр., летописи, «Слово о полку Игореве», воинские повести) и письменно-деловой язык, имевший окололитературный статус (на нем создавались правовые документы). Эти три языковые «стихии» взаимодействовали на протяжении всего русского Средневековья, вплоть до середины XVIII в. И только Ломоносову своей теорией «трех штилей» удалось создать единый в своей основе национальный русский литературный язык, в котором на смену прежним «типам», имевшим разный генезис (древнеболгарский и русский) и слабо связанным друг с другом, пришли стили единого русского литературного языка (высокий, средний, низкий), впитавшие в себя в разных пропорциях элементы «трех стихий».

Вопросами стилистики Виноградов начинает заниматься уже в 20-е гг., в самый ранний период своего научного творчества. Уже из этих работ видно, что стилистика в его понимании – дисциплина, прежде всего, историческая: даже исследуя стиль отдельных авторов, ученый стремится соотнести его с господствующим литературным стилем эпохи, рассмотреть в общем контексте истории культуры; этот же подход распространяется и на изучение стилей общенародного языка. В области стилистики Виноградову принадлежит:

1) учение о стилях языка и стилях речи: Виноградов вслед за Ш. Балли разграничивает стилистику общенародного языка и стилистику речи (стилистику отдельных речевых жанров, индивидуальных стилей);

2) учение об образе автора и языковых средствах его проявления в тексте, впоследствии развившееся в учение о «языковой личности» (Ю. Н. Караулов и др.). Виноградов разграничивает литературоведческое и лингвистическое понимание образа автора: при анализе образа автора «лингвист отправляется от анализа словесной ткани произведения, литературовед – от общественно-психологического понимания характера». Образ автора как стилистическая категория «скрыт в глубинах композиции и стиля». Основными языковыми формами проявления образа автора в тексте являются:

а) своеобразие использования выразительных средств, распределение «света» и «тени», по Виноградову;

б) «переходы от одного стиля изложения к другому»;

в) «характер оценок, выражаемый посредством подбора и смены слов и фраз»;

г) «своеобразия синтаксического движения»;

д) «выбор и компановка композиционных форм речи (повествование, описание, рассуждение, соотношение монолога и диалога и проч.);

3) учение о словесных рядахкак основе языковой композиции текста. Виноградов стоит у истоков стилистики текста, направления, развитого впоследствии его учениками (В. В. Одинцова, А. И. Горшкова и др.).

По утверждению В. Г. Костомарова, «научная лексикология для В. В. Виноградова есть только историческая лексикология, вытекающая из исследования истории отдельных слов и выражений». Виноградов оставил этимологические и семантические этюды, посвященные истории более 500 слов. При этом ученый высказал целый ряд важных теоретических положений:

1)Учение о значении слова. Виноградов не поддерживал соссюрианского взгляда на слово как на произвольный знак. Для него слово – не знак, а символ, содержание которого определяется всем ходом развития национальной культуры, а потому звуковая оболочка не является чем-то случайным, посторонним, «внешним» по отношению к этому содержанию. Символ отличается от обычного конвенциального знака своей мотивированностью, сходством с обозначаемым объектом. Сходных взглядов в отечественном языкознании придерживался Ф. И. Буслаев, когда писал: «Слово – не условный знак для выражения мысли, но художественный образ, вызванный живейшим ощущением, которые природа и жизнь в человеке возбудили». Виноградовская теория значения слова тесно связана и с учением А. А. Потебни о внутренней форме слова.

В. В. Виноградов подчеркивает, что «слово является не только названием предмета или предметов, но и выражением значения, а иногда целой системы значений. В одном и том же значении обобщаются и объединяются общественное понимание разных предметов и явлений, действий, качеств». И далее: «Обозначая явление, предмет, слово вместе с тем передает его связи и отношения в динамическом целом, в исторической действительности. Оно отражает понимание «кусочка действительности» и его отношения к другим элементам той же действительности, как они осознавались или осознаются обществом, народом в известную эпоху и при этом с широкой возможностью позднейших переосмыслений первоначальных значений и оттенков». И, как всегда, Виноградов сразу же подтверждает свой тезис выразительным примером: «Так, глагол насолить, кроме прямого конкретного значения «заготовить солением, положить много соли во что-н.», еще имеет в современном языке значение «повредить, причинить неприятность». Вероятнее всего, это переносное значение глагола насолить возникло на основе некогда существовавших представлений о колдовстве. По суеверным представлениям прошлого, болезнь и порчу могло вызывать разбрасывание с наговором различных предметов. Лица, переходящие через заколдованные предметы или прикасавшиеся к ним, подвергались «порче»; с целью нанести вред и употреблялась часто «наговорная» соль». Виноградов подкрепляет свои рассуждения ссылкой на статью Л. В. Черепнина «Из истории древнерусского колдовства…» (ж-л «Этнография», 1929 г.).

2) В области исторической лексикологии Виноградов был одним из создателей учения об основном словарном фонде языка (ст. «Об основном словарном фонде и его словообразующей роли в истории языка», 1951). Он рассматривает такие вопросы, как: а) критерии выделения основного словарного фонда, его словообразовательные возможности; б) показывает, что основной словарный фонд не сводится только к корневым словам, но включает в себя также производные слова, образованные по продуктивным моделям, действующим на протяжении многих столетий; в) Виноградов показывает подвижность основного словарного фонда, механизм его взаимодействия со словарным составом языка, высказывает важную мысль, что основной словарный фонд не тождествен словарю праязыка, и к основному словарному фонду, как и к прочим лексическим категориям, нужно подходить исторически. г) Одной из наиболее важных представляется мысль Виноградова о том, что «основной словарный фонд, давая языку базу для образования слов, вместе с тем определяет в значительной степени исторические пути словотворчества, направляет и упорядочивает общественную практику образования новых слов», т.е. устанавливает своего рода рамки, формально-семантические ограничения роста словаря.

3) Виноградов создает оригинальную классификацию основных типов лексических значений слов, в основу которой он кладет сочетаемостные возможности слова (т.е. семантическую валентность слова, хотя самого этого термина у Виноградова нет). Он показывает, что в зависимости от характера лексического значения слова могут иметь разную сочетаемость, и выделяет на этом основании следующие типы лексических значений:

а) свободные – это такие значения, которые никак не ограничивают сочетаемость слова: «в основном круг употребления номинативного значения слова, круг его связей соответствует связям и отношениям самих предметов, процессов и явлений действительного мира, например: пить воду, квас, чай, сидр, виноградный сок и т. п.; каменный дом, подвал, фундамент, пол, сарай и т. п.; щурить, прищуривать глаза, силлабическийстих, стихосложение»; в двух последних случаях (щурить и силлабический) сочетаемость слов, конечно, ограничена, но это ограничение идет от самой действительности, от реальных связей и отношений между предметами и явлениями;

б) фразеологически связанные значения – это такие переносные значения слов, которые ограничивают употребление слова только определенным фразеологическим сочетанием; напр, употребление прилагательного девичий в значении плохой ограничено только сочетанием девичья память; щекотливый в значении неудобный, неловкий – только сочетаниями щекотливый вопрос, положение, ситуация; слово с фразеологически связанным значением может вообще утратить прямое значение и встречаться только в составе фразеологического сочетания (закадычный – друг, приятель, подруга);

в) синтаксически связанные значения – это такие значения, которые ограничивают употребление слова определенной синтаксической позицией, в функции определенного члена предложения; так, переносное значение слова петух (забияка, задира) Виноградов определяет как «предикативно-характеризующее», т.е. для слова петух в этом значении типична функция предиката (сказуемого) со значением характеристики: Петя такой петух!. Это не значит, что невозможна транспозиция, и слово в этом значении не может употребляться в другой синтаксической позиции (ср.: С этим петухом Петей лучше не связываться), но такое употребление является вторичным и предикативно-характеризующая функция здесь присутствует в латентном (свернутом) состоянии;

г) конструктивно обусловленные значения – это такие значения, которые ограничивают употребление синтаксически зависимого слова определенной формой; напр., сочетаемость глагола надеяться ограничена формами винительного падежа с предлогом на (на бога, на чудо, на товарищей, на дождь…), сочетаемость глагола любоваться – формами творительного падежа (природой, девушкой, детьми, архимтектурой…), иными словами, сочетаемость здесь ограничена не лексически, а грамматически. «Конструктивно обусловленное значение характеризуется предметно-смысловой неполнотой его раскрытия в формах самого слова: полностью оно реализуется лишь в свойственной ему синтаксической конструкции – в сочетании с другими словами, количество и состав которых могут быть ничем не ограничены».

С именем Виноградова связано и выделение фразеологии в отдельную область лингвистики. До Виноградова у русистов не было четкого представления об объеме и границах русской фразеологии, какие единицы следует считать фразеологизмами, какие – нет. Во фразеологию, с одной стороны, записывались любые устойчивые словосочетания (вроде партийный билет, контрольно-пропускной пункт), с другой стороны – пословицы, поговорки (на чужой роток не накинешь платок; что имеем, не храним, а потерявши, плачем), крылатые изречения, принадлежащие писателям (чем меньше женщину мы любим, тем легче нравимся мы ей); не было и классификации фразеологических единиц. Виноградов такую классификацию создал, и тем самым четко определил объем и границы фразеологии. И хотя вопрос об объеме и границах фразеологии до сих пор остается дискуссионным, виноградовская точка зрения на эту проблему является наиболее признанной, и обязательно учитывается всеми учеными.

В основу своей фразеологической теории В. В. Виноградов положил классификацию Ш. Балли («Французская стилистика»), разделившего словосочетания на свободные и несвободные. Несвободные сочетания Балли делит на абсолютно неразложимые (сращения) и разложимые (единства). Объектом фразеологии Виноградов, вслед за Балли, считает несвободные сочетания слов – фразеологизмы (фразеологические обороты). Виноградов выделяет три типа фразеологизмов в зависимости от степени семантической слитности компонентов: 1) фразеологические сращения – абсолютно неразложимые сочетания, значение которых невыводимо из значений компонентов (собаку съесть ‘быть опытным в каком-л. деле’); 2) фразеологические единства – неразложимые сочетания, фразеологическое значение которых – результат образного переосмысления всего сочетания (вставлять палки в колеса); 3) фразеологические сочетания – разложимые словосочетания, значение которых складывается из значений составных компонентов, но один из них имеет фразеологически связанное значение (девичья память = плохая память; закадычный друг = большой друг). Последний тип сочетаний уже близок к свободным: их несвобода определяется только тем, что одно из слов выступает в таком типе переносного значения, которое резко ограничивает его валентность (одним словом, как в случае девичья память, иногда несколькими закадычный – друг, приятель, подруга); но вряд ли уже можно считать фразеологическим сочетанием впадать – в ярость, в гнев, в отчаяние, в азарт…

Заслуга Виноградова заключалась в том, что он наметил зону фразеологической переходностиот несвободных сочетаний к свободным и показал подвижность, зыбкость границ между выделенными классами единиц. И здесь ученый остался верен принципу историзма: он рассматривает происхождение ряда единиц, показывает, как шел процесс их фразеологизации, рассматривает случаи, где процесс остановился на «полпути» (напр., от единства к сращению).

В. В. Виноградов был одним из тех, кто способствовал выделению словообразования в самостоятельный раздел грамматики, показал отношение словообразования к лексикологии, с одной стороны, и к грамматике – с другой. Виноградов создал стройную классификацию способов словообразования в русском языке, выделив 4 группы способов: 1) морфологические – образование новых слов с помощью морфем (стол> столик); 2) морфолого-синтаксические – образование новых слов путем перехода слова из одной части речи в другую (напр., переход прилагательного в существительное: больной ребенок> к больному вызвали врача); 3) лексико-синтаксические – образование нового слова путем слияния (сращения) словосочетания в слово (с ума сшедший >сумасшедший); 4) лексико-семантический – образование нового слова путем «распада» многозначного слова на омонимы (лавка ‘скамья без спинки’ > лавка ‘торговая точка’).

Свою морфологическую концепцию В. В. Виноградов излагает в фундаментальном труде «Русский язык (Грамматическое учение слове)» (1947). Виноградов развивает щербовскую идею естественной классификации частей речи, при этом он показывает, что части речи – не застывшие категории, а постоянно эволюционирующие классы слов, рассматривает проблему переходности частей речи, выделяет в системе частей речи реликтовые, отмирающие категории слов, с одной стороны (напр., местоимения), с другой стороны, постоянно пополняющиеся, продуктивные классы (напр., категория состояния). Виноградов затронул целый ряд теоретических проблем русской морфологии, в частности: а) соотношение лексического и грамматического значений в слове, переходность лексического в грамматическое и обратно (грамматикализация и лексикализация); б) проблема границы между отдельными словами и грамматическими формами одного слова; в) проблема статуса ряда слов в системе частей речи: служебных слов, названных Виноградовым «частицами речи»; модальных слов (слов разных частей речи, не являющихся членами предложения, относящихся к предложению в целом и приобретающих в структуре предложения особое модальное значение); г) проблема грамматической омонимии; д) проблема определения грамматического значения ряда категорий: так, значение категории вида Виноградов определяет как «выражение внутреннего предела действия» – это определение считается классическим.

Свой «Синтаксис русского языка», подобный шахматовскому, Виноградов оставить не успел. Но им были написаны капитальное исследование «Из истории изучения русского синтаксиса» (1958), прочитанное как спецкурс в МГУ; «Введение» к синтаксическому тому академической «Грамматики русского языка» (1954) и целая серия больших статей. Из этих трудов достаточно четко вырисовывается синтаксическая концепция академика Виноградова: