К буржуазной монархии

После крестьянской реформы 1861 г. начался период капитали­стического развития России. Он выражался в быстром росте капита­листических форм промышленности, сельского хозяйства, в процессах расслоения крестьянства и превращения барщинного помещичьего хозяйства в капиталистическое, усилении рыночных капиталистиче­ских отношений, чему немало способствовало появление более совер­шенных путей сообщения — железных дорог.

Умершего Николая I на престоле сменил его сын Александр II (1855—1881 гг.). Революционная ситуация 1859—1861 гг., борьба революционной демократии, общественный подъем в стране выну­дили правящие верхи вслед за крестьянской реформой в 60—70-х го­дах провести ряд буржуазных реформ. Разработка и проведение ре­форм происходили в условиях борьбы правительственных группиро­вок. Сторонники реформ возглавлялись братом царя, великим князем Константином Николаевичем; в эту группу входили: министр народ­ного просвещения А. В. Головнин, товарищ министра внутренних дел Н. А. Милютин, его брат — военный министр граф Д. А. Милютин, министр финансов М. X. Рейтерн, государственный контролер В. А. Татаринов и др. Группу противников составляли: главный начальник Третьего отделения шеф жандармов князь В. А. Долгоруков и сме­нивший его в 1866 г. граф П. А. Шувалов, министр юстиции граф В. Н. Панин, министр двора граф В. Ф. Адлерберг, двоюродный брат царя принц П. Г. Ольденбургский и др.

Борьба либеральной и консервативной бюрократии являлась от­ражением общей борьбы вокруг реформ в среде господствующих классов, которую В. И. Ленин считал борьбой внутри лагеря поме­щиков, «борьбой исключительно из-за меры и формы уступок», не­обходимых для сохранения помещичьей собственности и основ само-

[200]

державия[127]. Царь Александр II, по выражению современника, «шел то вправо, то влево, беспрестанно меняя свое направление»[128]. Осо­бенно возросли эти колебания царя после 1866 г.

Дворянско-буржуазная историография идеализировала буржуаз­ные реформы в России как «великие реформы», а в созданных ими учреждениях усматривала ростки нового «правового» строя, ограни­чивавшего всесилие абсолютизма и бюрократии[129].

Оценивая с марксистских позиций крестьянскую реформу 1861 г. и буржуазные реформы 60—70-х годов, М. Н. Покровский преувели­чивал буржуазные «настроения» дворянства, считая, что в результате Этих реформ в России установилась «буржуазная монархия»[130].

Глубокий анализ сущности реформ 60—70-х годов в России дал В. И. Ленин в ряде работ («Гонители земства и Аннибалы либера­лизма», «Пятидесятилетие падения крепостного права», «По поводу юбилея», «Крестьянская реформа» и пролетарски-крестьянская рево­люция» и др.).

Исходя из ленинской оценки буржуазных реформ 60—-70-х годов и созданных ими учреждений, советские историки создают глубокие исследования по истории отдельных реформ и учреждений этого вре­мени[131].

Характеризуя «эпоху реформ» 60—70-х годов, В. И. Ленин писал: «Если бросить общий взгляд на изменение всего уклада российского государства в 1861 году, то необходимо признать, что это изменение было шагом по пути превращения феодальной монархии в буржуаз­ную монархию»[132].

Реформы 60—70-х годов ввели в государственный строй России некоторые элементы буржуазной государственности: расширили пра­ва местных учреждений, установили выборность второстепенных ор­ганов местного административно-хозяйственного управления (земские и городские органы «самоуправления») и даже суда (мировые судьи), установили основы буржуазного судоустройства и судопроизводства, более гибкие буржуазные формы государственного финансового конт­роля и цензуры, ввели принцип всесословности в комплектование

[201]

армии и в деятельность органов народного просвещения и т. п. Эти реформы были буржуазными преобразованиями, так как учитывали прежде всего интересы буржуазной собственности, создавали благо­приятные условия для развития торговли, промышленности и кредита.

Несмотря на введение буржуазных реформ, Россия оставалась абсолютной монархией с неограниченным самодержавным императо­ром во главе. В России сохранились основные дореформенные выс­шие, центральные и даже местные учреждения (особенно органы администрации и полиции) с дворянами-чиновниками. Сохранились и основы дореформенного права.

Реформы 60—70-х годов укрепили правительственный аппарат самодержавной России, позволили царизму отбить новую револю­ционную волну в годы революционной ситуации 1879—1880 гг. Од­нако с 1881 г. царизм переходит к «разнузданной, невероятно бес­смысленной и зверской реакции»[133], главным деятелем которой был Александр III (1881-—1894 гг.), сменивший убитого народовольцами 1 марта 1881 г. отца — Александра II. Последовавший 29 апреля манифест провозглашал незыблемость самодержавия и установление режима политической реакции. В 80 — начале 90-х годов проводится полоса контрреформ, которые ликвидировали наиболее последова­тельные буржуазные преобразования, вернули некоторые дорефор­менные порядки.

Этот реакционный курс пытался проводить в начале своего прав­ления последний император России Николай II (1894—1917 гг.).

Напуганная размахом революционного движения (особенно рабо­чего), буржуазия охотно соглашалась на реакционные мероприятия.

Нарастание нового революционного кризиса в начале XX в. ца­ризм пытался предотвратить усилением полицейского гнета, распро­странением различных стадий «исключительного» положения, внесу­дебными формами расправы, расширением деятельности Департа­мента полиции, жандармских управлений и охранных отделений, насаждением провокаций (зубатовщина, гапоновщина) в политиче­ских партиях, привлечением к делу «охранения тишины и спокой­ствия» армии и военного аппарата.

В деятельности государственных учреждений России накануне первой революции сохранялись формализм, обширное бумажное де­лопроизводство, полная бесконтрольность царского чиновничества. «Ни в одной стране нет такого множества чиновников, как в России. И чиновники эти стоят над безгласным народом, как темный лес... Армия чиновников, которые народом не выбраны и не обязаны да­вать ответ народу, соткала густую паутину, и в этой паутине люди бьются, как мухи.

«Царское самодержавие есть самодержавие чиновников. Царское самодержавие есть крепостная зависимость народа от чиновников и

[202]

больше всего от полиции. Царское самодержавие есть самодержавие полиции»[134],— писал В. И. Ленин.

Гнет царского самодержавия и бюрократии усиливал своеобраз­ный «кризис законности» в России начала XX в., когда правитель­ство потеряло возможность становиться на почву того самого закона, который оно так недавно издало, и стало прибегать к грубым непри­крытым формам классовой расправы с революционерами, демонстран­тами, стачечниками и т. д.[135].

Весь политический строй России с самодержавием и огромным ка­рательным аппаратом полиции, жандармерии, администрации, суда и армии оказался бессильным предотвратить первую русскую рево­люцию.