Манипуляции массами и психоанализ 15 страница

В какой-то мере уход из невротической реальности, если противопоставить симптом возникновения невроза и проблему, причину его возникновения. И уже тогда одна из форм освобождения от симптоматики будет заключаться в том, чтобы поставить себя (как личность) над проблемой. Т. е. рассматривать проблему с позиции возвышения над ней, нивелиро-

° вать ее сущностное восприятие.

см _______________________

75 Фенихель О. Психоаналитическая теория неврозов. С. 167. 76 Там же. С. 166. 77 Там же. С. 177. 78 Там же. С. 179.

Не идеализировать случившееся (психотравму в данном случае), а возвыситься над ней. Быть может, взглянуть на (данную проблему) с другой плоскости восприятия.

И уже тогда сама проблема (вероятно) не покажется таковой.

В какой-то мере нечто подобное, вероятно, используется в гештальт-терапии, когда идет разделение среды на составляющие фигуры (то, что в данный момент более важно для индивида) и фон (то, что отходит на второй план); также любопытен в данном отношении психосинтез. Например, в соответствии с принципом разотождествления (метод разо-тождествления и работа над субличностями — два основных метода в психосинтезе Ассаджиоли) мы раскладываем «мыслеобразы» нашего сознания (любая проблема «осознается» нами, а потому находится в сознании, проецируя, соответственно, мысль о ней) на составляющие контролируя каждый из них. «Иными словами, — пишет Ассаджиоли,— нам следует наблюдать их холодно и бесстрастно — так, как если бы они были просто внешними природными явлениями. Необходимо установить между собой и ними "психологическую дистанцию" и, удерживая эти комплексы и мыслеобразы, так сказать, на расстоянии вытянутой руки, спокойно изучать их происхождение, их природу и — их глупость»⁷⁹.

Следует, пожалуй, отдать должное и т. н. позитивной психотерапии Пазешкиана. Согласно данному виду терапии проблема рассматривается с каких-либо позитивных позиций. Т. е., опять, в данном случае мы раскладываем существующую диспозицию (конфликт) между сознанием и бессознательным на ряд составляющих (как бы вычленяя их из проблемы) и рассматриваем каждую по отдельностям, пытаясь отыскать (в ней) позитивные стороны. И уже тогда основной целью позитивной психотерапии является желание изменить точку зрения о проблеме. Убрать (зачастую достаточно превалирующий) негативный аспект восприятия (что, в свою очередь, так или иначе пересекается со спецификой стереотипичности мышления, когда подсознательно от случившегося мы ждем больше плохого, чем хорошего).

79 Кондратенко В. Т., Донской Д. И., Игумнов С. А. Общая психотерапия. М, 2001. С. 243.

«...Позитивная психотерапия— это терапия, центрированная на конфликте. Поэтому лечение начинается с тщательной проработки самого конфликта.

Если представить конфликт в виде картины, то пациента можно сравнить с человеком, настолько близко подошедшим к картине, что он отчетливо видит не только ее детали, но не в состоянии рассмотреть ее целиком. А поэтому и не понимает ее смысла. Вот почему на первом этапе лечения психотерапевт должен помочь пациенту как бы отстраниться от создавшейся конфликтной ситуации, рассмотреть ее со стороны...»^[13].

Несомненно, заслуживает внимание еще целый ряд методик, приближающих нас к пониманию проблемы. А значит, способствующих отдалению (высвобождению) симптоматики невротической тревоги и беспокойства (беспокойство, вероятно, как своего рода специфическое следствие тревоги и тревожности).

Однако мы, по всей видимости, должны вернуться к пояснению словосочетания, вытесненного в заглавие, и пояснить в чем же заключается т. н. синдром ошибочного присутствия чувства вины.

Стоит заметить, что мы уже так или иначе ответили на данный вопрос. А потому данный ответ вполне можно рассматривать с неких резюмирующих позиций, подытоживающих наши измышления по данному вопросу.

И уже тогда позволим себе заметить: чувство вины, ее присутствие в психике индивида вполне можно рассматривать как признак невротичности натуры.

Если дистанцироваться от каких-то аналогий (сопоставления) чувства вины с понятием совести (имеющей, несмотря ни на что, достаточно явственно проступающие параллели), то вполне можно заключить: возникновение чувства вины возможно лишь в случаях уже изначальной предрасположенности к конфликтам. То есть, иными словами, зарождение чувства вины происходит на какой-либо (ранее «сдобренной») базе, где все готово, так сказать, к приему (появления) сего факта.

с\1 А значит, мы уже можем говорить, что чувство вины не

только является следствием общей невротичности личности (или следствием какого-либо невроза), но и своего рода

предтечей его. Потому как, так же, как и где существует невроз можно говорить о зарождении чувства вины; точно так же — где мы можем отметить существование чувства вины почти наверняка можем заключить, что это явилось почти непреложным следствием невроза.

Это взаимодополняющие понятия (так же, вероятно, как и взаимоисключающие, потому как при отсутствии одного почти наверняка мы будем наблюдать и отсутствие другого. И иного, как говорится, не дано.).

Рассматривая вопрос тревоги, беспокойства, мы должны обратить внимание на проявление психикой защиты подобных «раздражителей» психического аппарата.

Защиту Я можно разделить на успешную (в результате которой наступила своеобразная блокировка нежелательных побуждений) и безуспешную (характеризующуюся повторением процесса запретных побуждений).

Несмотря на то что граница между двумя вариантами защит, по всей видимости, недостаточно очерчена, мы можем обратить внимание, что не всегда возможно провести параллель между влечением, измененным под влиянием Я, и влечением, появившимся в результате запрета Я, и оттого являющейся своего рода непризнанным данной инстанцией.

В данном случае нам любопытны для рассмотрения — именно подобные варианты защит. (Тем не менее это совсем не значит, что «успешные» защиты полностью игнорируются. Заметим, что некоторые из них мы уже рассматривали тем или иным образом. Например, сублимацию. В данном случае, вероятно, под сублимацией мы можем иметь в виду и защиты, общий признак которых можно охарактеризовать как защиты, сублимированная разрядка в которых произошла искусственным путем.)

Достаточно интересен механизм отрицания. Как известно, отрицание — одна из форм защит психики, при которой какие-либо ярко выраженные факты прошлого или настоящего оказываются в вытесненном (в бессознательное) состоянии вследствие отказа психики индивида от их восприятия. В иных случаях возможно появление замещающего объекта. В таком случае, конечно же, искажается смысловая характеристика какого-либо определенного факта прошлого опыта, но мы можем говорить о той или иной роли сохранения объекта в памяти. «Иногда борьба между отрицанием и памятью доступна непосредственному наблюдению, — замечает Фенихель.^[14] Досадное событие то признается, то отрицается. Если в этой ситуации восприятию или памяти предлагается замещающий объект, хотя и относящийся к неприемлемому объекту, но безвредный, заместитель принимается и борьба завершается в пользу вытеснения... Эго изыскивает в своем хранилище образы, которые можно предложить сознанию в качестве заместителя».

Проекция.

Возможность появления проекции, на наш взгляд, связано с тем, что индивид (его психика) значительно легче принимает информацию об опасности (как и саму опасность) снаружи; извне, нежели изнутри. В какой-то мере это может быть связано с тем, что целый ряд защит становится эффективен против внешних раздражителей.

Проекция осуществляется образом, когда некогда отринутые (Эго, Я) эмоции и волнения оказываются вновь «востребованными». Точнее, проявляется возможность: для принятия их.

При этом, как замечает Фенихель^[15], «оскорбительные побуждения приписываются другому лицу вместо собственного Эго. Таким образом, для защитного механизма проекции справедливо то же самое, что для тревоги и чувства вины: архаические реакции, которые в раннем периоде развития непроизвольны, позднее приручаются и используются в защитных целях».

Обратим внимание, что подобный вариант защиты возможен лишь в случаях, когда наблюдается нарушение у Я чувства реальности (вследствие нарциссической регрессии).

Интроекция.

В какой-то мере можно заключить, что интроекция — прототип раннего могущества, оказываемого ребенком на взрослого (например, напрашивается некая аналогия с анальной фазой развития младенца, когда он показным вниманием к своим фекалиям управляет взрослыми. Если захочет внимания и любви — покакает. Если нет — не станет.

Отсюда можно заключить, что интроекция, по всей видимости, может считаться наиболее архаичной нацеленностью на объект. А идентификация посредством инт-роекции — наиболее примитивным типом отношения к объекту.

Вытеснение.

Вытеснение выражается в ненамеренном (бессознательном) забывании ситуаций, которые или позиционируются как запретные варианты удовлетворения либидо, или выражаются в намеках на них. В данном случае, по всей видимости, наблюдается блокировка осознания сего факта (факта наличия желаний). Однако нисколько не означает, что вытеснение из сознания означает окончательное избавление. В определенные моменты мы можем говорить о (внезапном) поступлении ранее вытесненной информации из бессознательного в сознание и тем самым превращении ранее вытесненного желания в симптоматику психопатического или психопатологического заболевания.

Также заметим о проведении Фрейдом аналогии между вытесненным бессознательным и проявлением того в сновидениях. «В течение ночи вереница мыслей, вызванных к жизни дневной духовной деятельностью человека,— отмечает Лейбин⁸³, — находит связь с какими-либо бессознательными желаниями, которые имеются у сновидца с раннего детства, но которые обычно "вытеснены и исключены из его сознательного существа". Эти мысли могут стать снова деятельными и всплыть в сознание в образе сновидения, о скрытом смысле которого он, как правило, ничего не знает и, следовательно, не догадывается о содержании того, что находится в вытесненном бессознательном».

Томэ и Кэхеле⁸⁴ замечают: «Прототипом для Фрейдовского понимания действия сформировавшихся механизмов защиты было описаное им сопротивление вытеснения... Со-

83 Лейбин В. М. Словарь-справочник по психоанализу. СПб., 2001. С. 115.

84 Томэ X., Кэхеле X. Современный психоанализ. Теория. М, 1996. С. 172.

гласно Сандлеру и соавторам, сопротивление вытеснения возникает тогда, когда пациент защищается «от импульсов, воспоминаний и чувств, которые, если они проникнут в сознание, привели бы к болезненному состоянию или к угрозе возникновения такого состояния».

А. Фрейд в одной из своих программных работ "Я" и механизмы защиты»^[16], отмечает: «...у ребенка, который овладевает своими детскими конфликтами в истерической или навязчивой форме, патологии выражены сильнее. Такой ребенок лишен контроля над частью своей аффективной жизни из-за произошедшего вытеснения. Его "Я" претерпело реактивное изменение... Теперь, для того чтобы в дальнейшем обеспечить безопасность вытеснения, большая часть активности таких детей расходуется на поддержание антикатексисов. Именно на них впоследствии и возлагается обеспечение безопасности. Эта трата энергии не проходит бесследно. Она проявляется в сокращении других видов активности и торможения. Однако, разрешив конфликты с помощью вытеснения, "Я" ребенка все же находится в покое. Хотя патологические последствия этого процесса неизбежны. Страдание "Оно" вторичны и являются следствием невроза, который формирует вытеснение. Результатом этого является то, что "Я" овладевает своей тревожностью, избавляется от чувства вины и удовлетворяет свою потребность в наказании, по крайней мере в пределах истерии обращения или невроза навязчивости. Разница в использовании способов защиты "Я" заключается в следующем: если "Я" прибегает к вытеснению, то формирование симптомов избавляет его от необходимости овладевать своими конфликтами; если же "Я" прибегает к другим способам, эта проблема остается».

«Поскольку вытесненное продолжает существовать на бессознательном уровне, — отмечает Фенихель^[17], — и формирует дериваты, вытеснение никогда не происходит раз и навсегда, на его поддержание требуется непрерывный рас-ц) ход энергии, вытесненное постоянно стремится к разрядке.

Затрату энергии можно наблюдать в клинических феноменах: например, в общем истощении невротика, расходующего энергию на вытеснение и поэтому испытывающего ее недостаток при реализации других целей. Этим объясняются некоторые виды невротической усталости. Типичное невротическое чувство неполноценности соответствует энергетическому истощению... У невротиков формируются установки во избежание ситуаций, в которых возможна мобилизация вытесненного материала (фобии). Возникают даже установки, противоречащие изначальным побуждениям, гарантирующие, что вытесненное остается вытесненным».

Реактивные образования.

Обратим внимание, что некоторые виды защит способны представлять собой некие промежуточные этапы между вытеснением и реактивным образованием. Фенихель⁸⁷ приводит пример с истеричной матерью, которая поляризирует свои взрослые взгляды на ребенка, от гнева и недовольства до утрированной любви к нему. «Дескриптивно,— пишет Фенихель⁸⁸, — это отношение можно назвать реактивным образованием, но в данном случае не подозревается изменение целостной личности в направлении доброты и уважительности. Доброта ограничивается одним объектом, и даже здесь ее приходится "реставрировать" всякий раз, когда того требуют обстоятельства. У компульсивного невротика, напротив, развивается истинное реактивное образование против ненависти, и он навсегда превращается в ригидно-добропорядочную личность...».

Аннулирование.

Зачастую подобный механизм защиты проявляется в желании сделать что-то, противоположное ранее сделанному. Но иногда возможно и вполне типичное: повторение собственного действия, произведенного раньше. Психоаналитическое объяснение двум взаимно противоположным действиям может заключаться в том что в первом случае

87 Фенихель О. Психоаналитическая теория неврозов. М., 2004. С.200.

88 Там же. С.200-201.

индивид производит какое-либо действие с некой инстинктивной верой в то, что если действие повторяется в другом душевном состоянии, то установка уничтожается.

Во втором случае навязчивость, по всей видимости, продиктована стремлением освобождения от некоего «тайного» смысла бессознательного, придав ему, быть может, обратное значение.

Изоляция.

В данном случае речь идет о бессознательном избавлении психики индивида (изоляция — один из вариантов защит) от каких-либо сознательно травмирующих ситуаций (или моментов), создавая своего рода интервалы времени, не позволяющие действиям наслаиваться одно на другое. Например, возможна безэмоциональность при обсуждении волнующего его события, а потом вспышка неадекватных эмоций по поводу совсем нейтральной (его типичному восприятию) позиции.

«Многие дети,— отмечает Фенихель^[18], — пытаются разрешить конфликты, изолируя определенные сферы жизни: например, школу от дома, общественную жизнь от тайн одиночества. В одной из двух изолированных сфер обычно проявляется инстинктивная свобода, в другой — благопристойное поведение. Расщепляются даже личность и сознание. Существуют как бы два ребенка, хороший ребенок не несет ответственности за поступки плохого ребенка.

Знаменитые случаи "раздвоения личности" следует рассматривать как изоляцию или вытеснение в зависимости от того, насколько индивид в одном состоянии знает о существовании другого состояния. Эти случаи показывают, что изоляция и вытеснение по существу родственные явления".

В какой-то мере изоляция как защита любопытна в ситуации, когда (словно подсознательно) нам что-то подсказывает не акцентировать внимание на какой-либо отдельной проблеме. Т. е. не уделять этому внимание все время. Пос-с\1 тоянно. Попытаться, если можно так выразиться, оставить проблему в ситуации, рожденной ей. Потому как наверняка

не можем мы все время находиться в плоскости одних и тех же размышлений. Это и есть болезнь, когда болезненный синдром заволакивает ваши мысли и сопровождает постоянно. Почти непременно следует отделить мысли о проблеме от остальных мыслей, предназначенных другому случаю, совсем иной ситуации.

И уже в этом плане и достаточно уместно будет вспомнить о изоляции. Изоляции, позволяющей отделить одно событие (в нашем воображении) от другого. И тем самым нивелировать проблему. А значит, в какой-то мере и освободиться от нее.

Защита от чувства вины.

Рассматривая (ранее) чувство вины, на наш взгляд, достаточно уместным будет осветить вопрос и защиты от постулирования в жизнь индивида данного чувства, чувства вины. И уже тогда мы можем вспомнить, что чувство вины имеет целый ряд защит. Данные типы защит в большей степени характерны для неврозов (при которых «Я» испытывает двойное давление: и со стороны «Оно», и со стороны «Сверх-Я»).

Итак. Чувство вины может вытесняться проецироваться (когда в совершении нежелательного поступка обвиняется кто-то другой), квазипроецироваться (когда для совершения поступка имеется напарник, на которого в последующем и перекладывается вина); имеет место быть порицание, укор другим за то, что могли бы сделать сами; также достаточно характерен пример с излишней навязчивостью, общительностью, внезапной словоохотливостью. В этом случае вполне можно заподозрить некую невротическую реакцию, проявляющуюся в стремлении невротика заглушить собственное чувство вины посредством получения одобрения за то, что внутренне переживается как запретное.

Изоляция чувства вины может встречаться, когда, например, индивид совершает какой-либо проступок с достаточно заметным эмоциональным равнодушием; тогда как за совсем безобидный поступок вполне искренне раскаивается.

8. Страх и бессознательное. Невротические следствия развития фобических проявлений

Как известно, Фрейд определял страх как «свойственну-ювсем организмам реакция»^[19]. «Страх возникает— отмечал Фрейд^[20], — как реакция на положение, составляющее опасность, он (страх) регулярно воспроизводится, когда снова создается такое состояние».

Фрейд находил заметную связь между симптомом и торможением. Предлагая понимать под симптомообразова-нием следствие вытеснившегося (из Я) неудовлетворенного либидо (сохранившегося в виде бессознательного образования)^[21], Фрейд замечает, что торможение может и не означать «нечто безусловно патологическое»^[22]. Торможение, по Фрейду,— это ограничение функции «Я». «Я отказывается от возможной для него функции, чтобы не быть снова вынужденным совершить вытеснение, чтобы избегнуть конфликта с Оно»^[23].

Разбирая отличие между вытесненным душевным движением, заменяющим его симптомом и мотивом вытеснения, Фрейд приходит к заключению, что «влечение, подлежащее вытеснению, представляет собой враждебный импульс против отца»^[24], находя взаимосвязь между подобным желанием и намерением убить отца, содержащимся в Эдиповом комплексе.

В какой-то мере сделанные в дальнейшем выводы пересекаются с замечаниями анализа фобии маленького Ганса, где Фрейд находит, что «страх соответствует вытесненному желанию. Но он далеко не эквивалентен этому желанию... желание может целиком вылиться в удовлетворение. При страхе это... уже бесполезно. Страх остается даже тогда, когда желание могло бы быть удовлетворенным. Страх уже нельзя обратно превратить в либидо...»^[25].

Фрейд находит, что поводом вытеснения является каст-рационный страх⁹⁷. Прослеживая взаимосвязь между фобиями животных и кастрационным страхом, он замечает, что содержание страха бессознательно. От фобии животных Фрейд переходит к неврозу навязчивости, считая, что причиной возникновения подобных невротических реакций является страх Я перед «Сверх-Я».⁹⁸ «...Мы получаем страх как проекцию на ситуацию опасности,— пишет он далее,⁹⁹ — от этого страха можно уберечься тем, что Я что-то совершает, чтобы избежать этой ситуации или увильнуть от нее. ...Симптомы создаются для того, чтобы избежать ситуации опасности, которая сигнализируется развитием страха...

Если страх является реакцией Я на опасность, то вполне естественно понимать травматический невроз, возникающий так часто вслед за пережитой опасностью для жизни, как прямое следствие страха за жизнь или страха смерти, принимая во внимание кастрацию и зависимость Я от других психических инстанций».

Фрейд также находит, что первым переживанием страха может быть состояние рождения¹⁰⁰.

По замечанию Фрейда, некоторые вида страха сопровождают индивида в течение всей жизни. Например, страх перед Сверх-Я. «Невротик,— пишет Фрейд¹⁰¹, — отличается в этом плане от нормального тем, что... чрезмерно преувеличивает реакции на эти опасности».

Лейбин в словаре-справочнике по психоанализу вносит такое определение страха: «Страх — психическое состояние человека, связанное с мучительными переживаниями и вызывающие действия, направленные на самосохранение»¹⁰².

Однако нам представляется необходимым сейчас не только рассмотреть природу страха в его фобических проявлениях (касаемых жизни индивида в социуме), но и наме-

бессознательного. СПб., 2002. С.48.

97 Фрейд 3. Страх//Остроумие и его отношение к бессознательному; Страх; Тотем и табу: Сборник. Мн., 1998. С.262.

98 Там же. С.280.

99 Там же. С.281.

100 Там же. С. 282.

101 Там же. С. 299.

102 Лейбин В. М. Словарь-справочник по психоанализу. СПб. С.561.

тить невротические детерминанты возникновения последующих страхов, рассмотрев как причины, так и следствия проявлений подобного.

И уже тогда попытаемся найти следствия невротических проявлений индивида в его жизни, а также отыскать причину (возникновения) подобного.

В данном случае следовало бы заметить, что ряд психических дисфункций сексуального характера, получив основу в детском возрасте (в результате специфического торможения), нашли свое отражение в сексуальных расстройствах уже взрослой жизни индивидов. Другими словами, речь, по всей видимости, идет о некоем смещении психических детерминант, в результате чего такие формы сексуальных заболеваний, как импотенция и фригидность, нашли свое отражение в страхах и появлении чувства вины, выступивших в своего рода проявлении защитных реакций, связанных с сексуальным возбуждением, и сместившихся от инфантильной сексуальности к взрослой вслед за смещением возбуждения. Например, напоминание об объектах орально-эротических устремлений (связанное с вытеснением оральных побуждений) могло вылиться:

а) к отказу от употребления пищи (от полного игнорирования и «вызыванию» вследстие этого спазматических реакций, до нарушения приема пищи);

б) смещением орального торможения на занятия со скрытым оральным значением (курение, употреблением алкоголя, ит. п.)

К проявлениям первого (отказа от употребления пищи) могут быть вовлечены и анальные компоненты (если мы говорим о сопротивлении приему пищи как акту контроля над собой). В подобном случае в качестве дополнительных оральных торможений может выступать, например, и задержка речевого развития ребенка. (В данном вопросе, _м скорей всего, мы можем говорить об оральной сфере как N области сосредоточения ранних инстинктивных конфлик-

тов.) К невротическим проявлениям орального характера, по всей видимости, можно отнести и какое-либо ограничение приема пищи, исключение из рациона ряда продуктов

(вследствеи, например, бессознательных ассоциаций части продуктов — с мужскими или женскими половыми органами). Т. е. речь идет о установлении своего рода табу в отдельных случаях возвращавших нас, быть может, к истокам развития цивилизации (достаточно вспомнить одно из программных произведений по этому вопросу 3. Фрейда «Тотем и табу», где он прослеживает развитие и существование табу от первобытнообщинного строя к современной цивилизации).

Кстати, вероятно, следует обратить внимание и на существование такой формы проявления вытеснения, как патологическое влечение к пище. В данном случае вместо торможения (и, как следствие, отказа от пищи) имеет место сверхкомпенсация. Своего рода пищевая наркомания¹⁰³.

Следует заметить, что такие поведенческие мотивы индивида, как вежливость (порой излишняя), доброжелательность, нежелание участвовать в каких-либо спорах (т. е. изначальная соглашательская позиция), на самом деле вызваны невротическими тревогами индивида. Своего рода подавлением агрессивности (агрессивность в данном случае возможна вследствие бессознательного вытеснения ненависти). Т. е. индивид использует такую форму поведения, в результате которой не должны зарождаться ни страх, ни чувство вины (вызывающее тревожность). А значит, всячески демонстрировать дружелюбие, вытеснение собственной агрессивности, что может привести к общей заторможенности, развитию чрезмерной социальной зависимости (блокирование любой деятельности, «избегание» контактов с внешним миром). Потому как страх утратить любовь может заставить индивида избегать всего, что усиливает этот страх¹⁰⁴.

Достаточно любопытен и последующий характер проявления торможения. Например, специальное торможение вызывает робость (а значит, и страх покраснеть; т. н. эритро-фобия — конверсионный невроз покраснения)¹⁰⁵. Торможение в деятельной сфере может вызывать (проявляться как): неуклюжесть, ненависть, бесполезные движения... Помимо _п

------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------ см

103 Фенихель О. Психоаналитическая теория неврозов. М., 2004. СМ

С.239.

104 Там же. С.235.

105 Фенихель О. Психоаналитическая теория неврозов. М., 2004. С.239.

перечисленных соматических торможений могут наблюдаться и психические. Например, торможение мышления (интеллектуальное торможение). Специфика «применения» достаточно обширна. От синдрома резкого потупения (когда люди становятся глупыми в ответ на нежелание что-либо понимать: понимание может вызвать кастрационную тревогу или чувство вины) до торможения речи (заикание, неправильное построение фраз, забывание нужных слов...)¹⁰⁶.

Нерешительность, безволие, склонность к постоянным сомнениям и недоверию также могут быть вызваны торможением. «У индивидов, избегающих любых независимых решений, — пишет Фенихель¹⁰⁷, — заторможена волевая сфера. Это нарушение может быть составляющей навязчивой склонности во всем сомневаться и постоянно готовиться к действиям вместо их осуществления, что в тяжелых случаях приводит к "параличу воли". Причина нарушения нередко состоит в дефекте функций Супер-Эго: собственные волевые способности отрицаются и право принятия решений предоставляется другим из страха проявить агрессивность и потребности во внешнем одобрении. В невротической нерешительности находят выражения различные типы конфликтов с объектами».

Подытоживая начатый разговор о торможении и страхах, иной раз формируемыми вследствие него, заметим, что торможение как бы оттягивает на себя часть энергии (индивид затрачивает ее на вытеснение объекта, который может вызвать страх), и тем самым наш индивид вынужден частично экстраполироваться от жизни, от полноценной жизни. В результате чего часть его жизненного опыта становится безвозвратно потеряна. К тому же боязнь провокации синдромов страха еще более способствует образованию у индивида комплексов; а общая (развивающаяся) закомплексованность способствует формированию сугубо интровертированной психики. Психики— не ориентированной на общение с внешней средой. И это (еще более усиливающееся с момента детства ^ во взрослую жизнь) погружение индивида вглубь себя, по с\1 всей видимости, приводит к жизненной неустроенности, ог-

раниченности в выборе профессий и, уже как следствие всего 106 Там же. С. 239. 107 Там же. С. 239-240.

вышеперечисленного, стремлению «не выделяться»; а значит невротические реакции торможения будут препятствовать и какому-либо карьерному росту индивида. Ведь в большинстве случаев карьерный рост предполагает жизненную активность, а значит, и демонстрирование умеренной доли агрессивности (без которой невозможно не только заявить о себе, но и обойти конкурентов — будь то конкуренты в бизнесе или выступающие в роли конкурентов коллеги по деятельности в той или иной профессиональной структуре); то или иное торможение вынуждает психику индивида вытеснять объекты, которые могут вызвать страх, тревогу, чувство вины; а значит, наш индивид будет стремиться к гармонии и «вечной любви» (в плане — любви ко всем и всех — к нему) — боясь потревожить других; вызвать в них какое-либо «недовольство»; а значит: вынужден не только «подстраиваться» под мнение остальных, но и изначально ставить себя на порядок ниже. Что, конечно же, никак не способствует карьерному росту. Потому как, несмотря на развитие цивилизации, в психике современного человека (независимо от его уровня образованности, интеллекта и т. п.), как мы уже замечали раньше, живет дикарь. Дикарь, ориентированный на значимость для себя первичных инстинктов. И бессознательно любой современный человек понимает, что для того чтобы приобрести более высокий профессиональный статус, для того чтобы перейти на ступеньку выше в собственной социальной карьере, необходимо подавить волю другого. Т. е. на бессознательном уровне претворяется в жизнь основной закон эволюции: «побеждает тот, кто сильнее». (Допуская дополнительную трансформацию в виде: «кто сильнее — тот прав», «кто победил— тот и прав», «победителей не судят» и словно заранее допуская использование любых средств для победы).