Руткевич А.М. Психоанализ. Истоки и первые этапы развития: курс лекций. М., 1997. 352 с. 9 страница

БЕССОЗНАТЕЛЬНОЕ

Научные понятия служат для объяснения наблюдаемых явлений. Любое такое понятие может быть со временем пересмотрено, но нельзя быть абсолютным скептиком - некоторые постулаты нами далее не проверяются и принимаются на веру. Науку отличает от других областей человеческой мысли осторожность с введением новых понятий: чем больше сущностей мы постулируем, тем больше риск того, что мы начнем верить во что-нибудь не существующее. Задача заключается в таком отборе и такой формулировке исходных предпосылок, чтобы они были надежным инструментом исследования. Вряд ли исходным пунктом какого бы то ни было исследования будет тезис, что "жизнь есть сон", а сами мы в действительности не существуем. Но принятие существования нашего "Я" еще не обязательно означает, что мы делаем его на манер Декарта или Фихте первой и не подлежащей сомнению аксиомой философии, не говоря уже о тезисе Декарта относительно принадлежности этого "Я" к духовной субстанции.

То же самое мы можем сказать о понятии "бессознательное". Для всех нас очевидно, что мысами или другие люди временами "бессознательны" - во сне, в состоянии аффекта или сильного алькоголь-ного опьянения. Мы не осознаем многих наших действий, которые совершаются автоматически; когда мы углубились в чтение, то не слышим музыки, громкого оклика; примеров того, что происходит помимо нашего сознания, множество. Мы можем сказать, что наделенные психикой животные "бессознательны", поскольку они не наделены самосознанием, хотя ведут себя иной раз "разумнее" человека. О "бессознательном" может писать историк, имеющий в виду то, что участники событий не осознают их смысла, либо то, что некоторые предпосылки мышления и поведения ("ментальности") не осознаются

/72_______________ПСИХОАНАЛИЗ. Истоки и первые этапы развития

представителями того или иного сообщества. Социолог может указать на детерминированные социальными отношениями мотивы поведения, которые не осознаются действующими людьми. Скажем, скопидомство мелкого буржуа-пуританина XVII века могло осознаваться им самим в терминах "протестантской этики", а социальные механизмы, типа конкуренции, оставались "бессознательными" или даже "вытеснялись". Поэтому нужно четко указать тот смысл, в котором Фрейд использовал это понятие.

К "бессознательному" мы можем применить традиционное различение значения и смысла, введенное Фреге: значение-это тот объект, который обозначается знаком, а смысл - то понятие, та мысль, та информация, которая передается знаком. Совокупность смыслов представляет собой как бы некий общий капитал языкового сообщества. Один и тот же объект может быть обозначен различными именами, то есть одно и то же значение может сочетаться с двумя и более смыслами. Классический пример этого-"утренняя звезда" и "вечерняя звезда" для обозначения одной и той же Венеры. Можно привести и пример того, как одно и то же имя относится к двум совершенно различным объектам: слово Luciferus применялось для обозначения "светоносной" Венеры, а затем по воле случая стало именем для дьявола. Не каждое имя, обладающее смыслом, имеет и значение. История науки полна таких осмысленных имен, которые сегодня считаются лишенными значения ("седьмое небо" или "эфир" были когда-то понятиями науки). Если бы для всякого употребляемого имени имелась некая реальность, то не только наш словарь, но и реальность была бы переполнена всякими фиктивными сущностями..

Объекту, который получил у Фрейда название "бессознательное", давались ранее другие имена - "подсознательное", "космическое сознание" и т. д. Сам он указывал на Липпса, как на источник своего "бессознательного". Мы уже видели, что предшественников у него было много. Но и смысл, и значение были иными, чем у Фрейда. Когда психологи XIX века говорили о "подсознательном", то они указывали на иной объект и подразумевали нечто иное, чем Фрейд. Значение мы устанавливаем путем верификации, а ее способ у Фрейда был иным, чем у практиковавших гиноз терапевтов.

Фрейд различал "описательное" и "систематическое" понятие бессознательного. Термин "бессознательное" относится к осмысленным психическим представлениям. Можно называть "бессознательными" и физиологические процессы, скажем, кровообращения

Бессознательное_____________________________________________________173

или передачи импульсов по сети нейронов, но тогда это понятие утрачивает всякую специфику - тогда "бессознательны" и все природные явления. Фрейд имел в виду исключительно "бессознательное психическое", подобно тому, как под "сексуальностью" подразумевалось не наличие гормонального аппарата, а влечение- поэтому он писал о "психосексуальности" и противился "дикому психоанализу", то есть упрощенчеству иных своих сторонников, которые сводили все психические трудности пациентов к сексуальной неудовлетворенности.

"Описательное" понятие бессознательного у Фрейда не так уж расходится с предшествующими концепциями и с воззрениями некоторых "еретиков". Все сторонники "глубинной психологии" согласны в том, что помимо осознаваемых нами психических процессов имеются неосознаваемые - от подпороговых ощущений до "забытого языка" сновидений. В промежутки между нашими ясными и отчетливыми идеями из глубин психики поднимается нечто иное, причем попытки постижения этих представлений часто сталкиваются с сопротивлением - что-то препятствует их входу в сознание. В работе "Психопатология повседневной жизни* Фрейд показывает, что в самых банальных ситуациях мы имеем дело с вмешательством бессознательного. С каждым из нас случаются странные вещи, например, мы никак не можем вспомнить имя знакомого человека, забываем значение хорошо известного иностранного слова, куда-то подевали нужную книгу (которую после утомительных поисков обнаруживаем буквально перед самым носом). Разного рода оговорки, описки, очитки и прочие "промахи" не случайны, они детерминированы бессознательными мотивами. В сознание, как и в сновидениях, пытаются войти вытесненные, запретные представления, искажающие нашу память или создающие странный мир сновидений (сравниваемый Фрейдом с кратковременным психозом). Галлюцинации психически больных людей, видения мистиков или поэтов, "сны наяву" и мечтания каждого из нас имеют своим истоком работу бессознательного. Все эти явления выходят за пределы сознания, а потому, как писал Фрейд, "мы не имеем права так расширять смысл слова "сознательный", чтобы обозначать им такое сознание, о котором его обладатель ничего не зна-ет"'. Уже для описания ряда психических процессов нам требуется поэтому понятие бессознательного психического.

' Фрейд 3. Основные психологические теории в психоанализе. - М.-Л., 1923. с. 78.

174_______________ПСИХОАНАЛИЗ . Истоки и первые этапы развития

Однако, для психоанализа важно не только описать эти феномены, но также понять их причины, механизм "психического аппарата". "Систематическое" понятие бессознательного необходимо нам для того, чтобы объяснять появление именно таких, а не иных "вторжений" бессознательного. Как заметил один из психоаналитиков "первого призыва": "Теперь понятно, что Фрейд открыл не бессознательное, но ту силу, которая держит нас в своей власти, нам неизвестной, в состоянии несвободы, не давая нам делать, видеть, думать то, что мы хотим делать, видеть и думать. Другими словами, это была динамическая сила бессознательной части нашего психического аппарата, которую открыл Фрейд, а не само бессоз-нательное"'. Здесь пролегает доктринальное различие между множеством вариантов "глубинной психологии" - они дают различную трактовку этой "динамической силы". На основе одного и того же опыта толкования сновидений или свободных ассоциаций пациентов предлагаются различные картины психической жизни.

Свою первую модель психики Фрейд выдвинул в работах начала века. В них он различал три инстанции: сознание, предсозна-тельное и бессознательное. Если сравнить наше "Я" с лучом света, скажем, со свечой, которой мы освещаем какое-то помещение, то к области сознания относится то, что на данный момент нами высвечивается. Если мы находимся в огромном зале, то свеча освещает сравнительно малое пространство, подобно тому, как в каждое мгновение мы осознаем небольшое число внешних предметов, образов нашей памяти. Круг потенциально осознаваемого много шире: у нас есть масса воспоминаний, мы можем переходить от предмета к предмету. Это и есть область предсознательного, то есть актуально неосознаваемого, но доступного для сознания. В том же темном зале мы переходим от картины к картине, обнаруживаем двери в другие залы и комнаты, куда нам есть доступ. Я могу не помнить, что такое бином Ньютона, производная, каков порядок династий в Древнем Китае, но достаточно взять учебник математики или истории - это не вызывает никакого внутреннего сопротивления. Но, если продолжить это сравнение, мы вдруг натыкаемся на запертые двери. Быть может, мы даже припоминаем, что когда-то бывали за ними, но никак не вспомним, что же там находится, да еще испытываем панический страх при мысли, что двери

' Zilboorg G. Sigmund Freud: his Exploration of the Mind of Man. N. Y- London, 1951, p. 20.

Бессознательное___________________________________________________175

могут распахнуться. Более того, какие-то двери вообще остаются потаенными, хотя мы догадываемся, что замок нашей души куда больше открытого нам для обозрения верхнего этажа. Для Фрейда огромную роль в нашей душевной жизни играет, так сказать, подвал, "тьма внутренняя", куда мы сбросили нечто чрезвычайно важное - наследие нашего раннего детства. Все мы стали самими собой в первые годы жизни, но почти ничего о нем не помним. То ли ангел с огненным мечом, то ли цензор с красным карандашом стоит на пути воспоминаний.

В этой картине психического аппарата есть явные изъяны. На них обратили внимание как психологи, так и философы. Философам всегда было трудно принять фрейдовское учение о бессозка;- тельном. Фрейд, а за ним и другие психоаналитики, пока они не отвечали простым указанием на "комплексы" у философов, мешающие разглядеть истину психоанализа, ссылались на слова Фрейда о том, что философы берут в качестве исходного пункта сознание, "Я". Применительно к некоторым направлениям философии это верно, хотя любому сколько-нибудь знакомому с историей фи. лософии человеку понятно, что ни античные философы, ни средневековые схоласты, ни материалисты и натуралисты последних двух столетий не придерживались cogito ergo sum. Такие непримиримые противники психоанализа, как К. Поппер и К. Ясперс отверг гали психоанализ и не из-за своего скрытого картезианского идеа^ лизма, и не по незнанию (Поппер в Вене успел неплохо познакомиться с практикой психоанализа, а Ясперс является автором знаменитого учебника "Общая психопатология"), которым до сих пор пользуются студенты). Я укажу на критику двух философов XX века, которые высоко ценили Фрейда, но, тем не менее, .считали его метапсихологию ложной.

Л. Витгенштейну принадлежат слова: "Фрейд своими фантастическими псевдообъяснениями (именно потому, что они являют блеск ума) оказал нам дурную услугу. (Теперь каждый осел с помощью этих образов "объясняет" симптомы заболеваний)"'. Иначе говоря, Витгенштейн высоко оценивает талант Фрейда, но, скорее, не ученого в полном смысле слова ("научность" для Витгенштейна не была некой самоцелью), а писателя и мыслителя. Но для него бессознательное переживание предполагает приватный язык, то есть некий привиле-' Витгенштейн Л. Философские работы. М., "Гнозис", 1994, т. с. 462.

176_______________ПСИХОАНАЛИЗ . Истоки и первые этапы развития

гированный язык, слова которого "должны относиться к тому, о чем может знать только говорящий, - к его непосредственным, личным впечатлениям"'. Но такой язык не существует, поскольку уже то, что я научился обращать внимание на свои собственные чувства, отличать их друг от друга, есть результат воспитания, участия в различных "языковых играх". Даже всем знакомое ощущение боли мы передаем и осмысляем с помощью общего для той или иной группы языка. Что же тогда можно сказать об образах влечений, о наших воспоминаниях по поводу раннего детства - они существуют только в языке. Психоаналитик имеет дело с потоком словесных ассоциаций, и мы никогда не узнаем, что в действительности переживает другой; даже наши собственные переживания мы формулируем на общем для всех языке. Предположив, что существует некий приватный язык симптомов и символов бессознательного, Фрейд сочинил еще один язык для западной культуры, одну из "языковых игр", задал "форму жизни". Но привилегированного языка, точно отображающего переживания, который был бы единственно истинной картиной мира и человека, не было и не будет. Поток образов пациента может ничуть не хуже поместиться в другую "языковую игру". "Бессознательное психическое", быть может, и существует, но о нем мы ничего не можем сказать, а для Витгенштейна, как гласит его афоризм, завершающий "Логико-философский трактат"'. "О чем невозможно говорить, о том следует молчать".

Ж.П. Сартр, которого я уже упоминал в связи с его сценарием, не просто хорошо знал учение Фрейда, но и попытался создать собственное учение, названное "экзистенциальным психоанализом". Сартр отвергает "великие объяснительные идолы нашего времени - наследственность, образование, среду, психологическую кон-ституцию"^, которые служат лишь для того, чтобы скрыть человеческую свободу. Принимая описательное бессознательное Фрейда, Сартр возражает против систематического бессознательного, как постулата о какой-то "фундаментальной реальности", которая причинно обусловливает поведение и мышление человека. Если бессознательное содержит наделенные смыслом переживания, то они детерминируют другие переживания, не доходя до сознания. Получается, что сознание не понимает те смыслы, которые имеются в психике и обманывается на их счет. Это, по словам Сартра, ситуа-' Там же, с. 171. ^Sartre J.-P. L'etre et ie neant. - Paris, 1943, p. 555.

Бессознательное __________________________________________777

ция "лжи без лжеца". Но сознание должно и прекрасно понимать эти смыслы, ведь иначе совершенно невообразимой становится концепция вытеснения и сопротивления. "Если мы отбросим язык и материалистическую мифологию психоанализа, то мы поймем, что цензура, чтобы заниматься своей деятельностью по различению, должна знать, что она вытесняет. Чтобы вытеснять что-либо, цензура должна отбирать подлежащие вытеснению тенденции, а чтобы отбирать, она должна их себе представлять"'. Ведь в теории самого Фрейда цензура избирательно подавляет влечения; например, она не вытесняет желания типа голода или жажды, но обрушивается на сексуальные стремления.

Я не стану здесь излагать концепцию самого Сартра^. Важно его наблюдение: цензор заранее знает, что он должен запрещать, то есть сознание уже должно отдавать себе отчет о бессознательном. Пишущий эзоповским языком писатель (= влечения) по уму и хитрости превосходит цензора, ибо знает и запреты, и обходные пути, тогда как у Фрейда речь шла о не нашедших пути к языку "первичных процессах". Необъяснимыми оставались чувства вины и страха при соприкасании с вытесненными представлениями.

В 20-е годы Фрейд пересмотрел эту первую "топику" и предложил структурную модель психики, где главными инстанциями стали "Оно", "Я" и "Сверх-Я". Бессознательные влечения ("Оно") сталкиваются не только с сознанием ("Я"), но также со "Сверх-Я" - той частью психики, которая также не осознается индивидом, отколовшись от "Оно" в раннем детстве. Наше "Я" оказывается между молотом и наковальней: природные влечения находятся в конфликте с социальными запретами (табу), значение которых нами не более осознается, чем содержание вытесненных влечений. Во второй "топике" термины "бессознательное" и "предсознательное" используются чаще всего как прилагательные, поскольку они относятся не только к "Оно", но также к "Сверх-Я" и даже к некоторым частям "Я" (так называемые "защитные механизмы"),

Под всеми обретениями человеческой культуры скрывается неизменный фундамент архаичных психических процессов, уна-' Ibid., р. 97.

^ Мне приходилось писать на эту тему, а потому я могу сослаться на свою книгу "От Фрейда к Хайдеггеру", одна из глав которой посвящена экзистенциальному психоанализу Сартра. Детальный разбор его концепции был дан в книге Филиппова Л. И. "Философская антропология Жан-Поля Сартра". - М... "Наука", 1977.

ПСИХОАНАЛИЗ . Истоки и первые этапы развития

следованных нами от первобытного человека (согласно биогенети-ческому закону онтогенез повторяет филогенез, а потому детское мышление рассматривается Фрейдом по аналогии с первобытным). "Древнейшую из этих провинций, или инстанций психики, мы называем "Оно"; к ее содержанию относится все унаследованное, прирожденное, конституционально заданное, прежде всего проистекающие из телесной организации влечения"'. "Вторичные процессы" сознания детерминированы энергией влечений. "Я" уподобляется всаднику, который вскочил на коня и думает, что он управляет бегом коня, но в действительности тот скачет, куда хочет. Наши представления о свободе воли иллюзорны, поскольку за нашими волевыми решениями и вообще сознательными актами скрываются совсем иные - подлинные - мотивы поступков: истолкования собственных действий чаще всего являются рационализациями, то есть идеальными мотивами для слишком реальных побуждений. Этой теорией воспользовались в дальнейшем представители "фрейдо-марксизма", соединившие эти идеи психоанализа с марксистским учением об идеологии как "ложном сознании".

Бессознательное лежит за порогом временного потока сознания, это как бы вечная природа (или "мировая воля" Шопенгауэра), вторгающаяся в мир феноменов сознания. Правда, Фрейд не отрицал относительной самостоятельности сознания, которое способно познавать мир и действовать в согласии с познанной природной необходимостью. Фрейда оправданно считают наследником философии Просвещения, поскольку самой общей формулой психоанализа является следующая: "Там, где было Оно, должно стать Я". Иначе говоря, свет познания является высшим благом для всякого человека, а излечение невротиков, по Фрейду, происходит вместе с самопознанием и овладением собственными иррациональными побуждениями.

Однако, наше "Я" зависит не только от природы вне нас и внутри нас, но также от еще одной психической инстанции, "Сверх-Я", то есть усвоенных социальных запретов и предписаний, находящих непосредственное выражение в том, что мы называем "голосом совести", в страхе, чувстве вины, охватывающем нас при нарушении социальных табу. Эта инстанция является следствием длительного периода детства, зависимости от родителей, воспитания в семье, традиции, школе и т. п. социальных институтах. Главную роль в психоанализе играют взаимоотношения ребенка со своими

Freud S. Abriss der Psychoanalyse. - Fischer, F. a. M., 1953, S. 9.

Бессознательное___________________________________________________179

родителями, поскольку каждый из нас проходит первичную социализацию в самом раннем возрасте, принимает мужские или женские роли, отождествляя себя с родителями. Так называемый "Эдипов комплекс" представляет собой бессознательную,психи-ческую структуру, которая возникает в возрасте трех-пяти лет; именно при разрешении этого "комплекса" возникнет "Сверх-Я" как инстанция, наделенная огромной "психической энергией" - в системе Фрейда все душевные процессы описываются в энергетических или даже гидравлических терминах.

При всех различиях "Оно" и "Сверх-Я" в одном пункте они совпадают: это безличные силы человеческого прошлого, противостоящие индивиду и сталкивающиеся в борьбе за его "Я": унаследованные биологически особенности находятся в неразрешимом конфликте с тем, что он получил от социальных институтов, законов, предписаний, культуры в целом.

Центральным и самым спорным пунктом психоанализа является выдвинутая Фрейдом теория инстинктов или влечений'. Различные теории влечений известны со времен античности. Например, у Аристотеля в "Никомаховой этике" мы находим классификацию влечений на общие для всех и благоприобретенные, на естественные, "звероподобные" и болезненные. Аристотель отмечает наличие "постыдных" влечений в раннем возрасте: "Ведь и дети живут, повинуясь влечению, и стремление к удовольствию у них связано прежде всего с этими постыдными вещами", объясняя это тем, что у еще лишенных понимания детей "...стремление к удовольствию ненасытно и тянет во все стороны, а осуществление влечения увеличивает врожденную силу влечения, и если влечения сильны и грубы, они вытесняют всякий расчет"^ Выше уже шла речь о раз-' Словами "инстинкт", "влияние", "вытеснение" пользовались и пользуются люди, совершенно не задетые модой на психоанализ. Например, Н. А. Бердяев. вспоминая о своей юности, писал: "Любовь к философии, к познанию смысла жизни вытесняла во мне все. В моей природе есть кавалергардские инстинкты, но они были мною задавлены и вытеснены" (Бердяев Н. А. Самопознание. - М., ДЭМ, 1990, с. 24). Мы прекрасно понимаем, о чем говорит Бердяев, хотя не существует (и вряд ли возможна) метапсихо-логия, включающая в себя понятие "кавалергардского инстинкта" или делающая любовь к философскому знанию вытесняющей инстанцией. Мы не додумываем за Бердяева того. что "вытесненное" обладало склонностью возвращаться из "бессознательного" в сновидениях оговорках или в самом философствовании, равно как и связывать упоминаемые самим Бердяевым "припадки вспыльчивости" с подавлением "кавалергардского" либидо. ^ Аристотель. Никомахова этика, 1119Ь, Сочинения в 4-х тт. - М., "Мысль", 1984. с. II 9-120.

180_______________ПСИХОАНАЛИЗ . Истоки и первые этапы развития

работанной стоиками концепции "страстей", равно как о типичной для Нового времени теории влечений Гоббса. В конце прошлого века не существовало такой науки о поведении животных, как этология, и чрезвычайную популярность приобрели теории, в которых для каждого типа врожденного поведения подыскивался свой инстинкт. Фрейд свел все многообразие этих инстинктов к двум основным: инстинкту продолжения рода и инстинкту самосохранения; им соответствовали сексуальное влечение и так называемые "инстинкты Я". Через некоторое время он свел вторые к первому (посредством теории "нарциссизма" как стадии психического развития). В результате чуть ли не все психические процессы оказались проявлениями основополагающей психической энергии либидо, сексуального влечения.

Хотя сам Фрейд не проводил четкого различия между влечением и инстинктом, он не случайно чаще пользовался первым термином (нем. Trieb), поскольку влечение, в отличие от чисто физиологического механизма инстинкта, есть некая психическая данность'. Мы испытываем какое-нибудь влечение, не зная в точности о его причинах; механизм инстинкта становится нам известен в результате объективного познания. Иначе говоря, влечение есть репрезентация биологического процесса в психике, оно лежит между внесознательными физиологическими процессами и осознаваемым желанием или волевым актом. Бессознательное выступает как биологически детерминированное основание сознания, но, в отличие от чисто природного процесса, оно наделено смыслом, доступно

' Фрейд редко пользовался термином "инстинкт", но ничуть не возражал против того, что на английский язык немецкое Trieb переводилось именно как instinct (другой вариант - drive, которое буквально соответствует немецкому Trieb - не был им одобрен). Англоязычные авторы держались instinct, instinctual и т. п. вплоть до 60-70-х годов. Но затем началась горячая полемика: оказывается, Фрейд не был "инстинктивистом", а "влечение" вовсе не является "инстинктом"! В действительности, этот спор был показателен как результат эволюции психоаналитического сообщества, которое уже перестало мыслить с помощью тех схем, которые были свойственны Фрейду и всем естествоиспытателям XIX века. Но вместо того, чтобы просто указать на собственные отличия от фрейдовской концепции, психоаналитики должны так модифицировать его тексты, чтобы это отвечало их сегодняшним воззрениям. Такой способ мышления хорошо нам известен по тому, как препарировались тексты Маркса для того, чтобы его последователь мог говорить о реалиях, неведомых Марксу, либо прямо искажать мысль "классика", но так, чтобы стройный ряд цитат подтверждал воззрения "марксиста", будь он философом, социологом. психологом или историком.

Бессознательное ____________________________181

для интерпретации (тогда как природный процесс требует не толкования, а каузального объяснения).

Либидо у Фрейда пластично, оно перемещается от одного объекта к другому и предстает как совокупность "частичных влечений". Оно распределяется по различным объектам: чем больше достается одним из них, тем меньше этой энергией "нагружены" или "инвестированы" другие; если либидо не притекает к объектам, то энергия скапливается вокруг "Я". Это явление получило у Фрейда название "нарциссизм", определяемый как "застой либидо". Открытие особой - нарциссической - стадии развития либидо способствовало тому, что Фрейд отказался от ранее признававшихся им особых "инстинктов Я" наряду с сексуальным влечением. Нарциссическая стадия следует сразу за аутоэротической и предшествует переносу либидо на объекты.

Формирование нашего "Я" начинается с "первичного нарцис-сизма", характеризуемого как слитость "Я" с "Оно". Младенец еще не проводит четкой границы между собой самим и внешним миром. "Наше нынешнее чувство "Я", - писал Фрейд, - лишь съежившийся остаток какого-то широкого, даже всеобъемлющего чувства, которое соответствовало неотделимости "Я" от внешнего мира. Если мы примем, что это первичное чувство "Я" в той или иной мере сохранилось в душевной жизни многих людей, то его можно признать своего рода спутником более узкого и ограниченного чувства "Я" в зрелом возрасте"'. Различные случаи психо-патологий показывают, что границы между "Я" и "Не-Я" прола-гаются иначе, чем у остальных людей: части собственного тела или даже воспоминания, мысли, восприятия кажутся чужими; либо на внешний мир переносится какая-то часть нашего внутреннего мира.

Наше "Я" не есть нечто самоочевидное и изначальное, оно могло конституироваться иначе, оно прошло долгий путь развития и возникло в результате ряда конфликтов, разрывов с прошлым. Человеческая субъективность не существует независимо от влечений, фантазий, аффектов; более того, она есть продукт раскола на сознание и бессознательное в результате вытеснения части содержания психики. Бессознательные стремления незаметно сопровождают и определяют наши интеллектуальные решения и волевые ак-' Фрейд 3. Психоанализ. Религия. Культура. - М., "Ренессанс", 1992. с. 69.

182_______________ПСИХОАНАЛИЗ . Истоки и первые этапы развития

ты. Нам кажется, что нет ничего более очевидного, чем чувство идентичности, наличия у нас "Я". Мы предполагаем, что это - константа человеческой природы, что у всех других людей имеется такое же "Я". Чаще всего мы не ошибаемся в своих предположениях, пока не сталкиваемся с тем, кого медики характеризуют как "психически больного", или с представителем другой культуры, который неожиданно утверждает, что наше "Я" есть иллюзия, от которой следует освободиться.

Важнейший тезис Фрейда заключается в том, что наша идентичность возникает в процессе индивидуальной жизни в результате идентификации с другими в раннем возрасте, когда мы "ин-троецируем" свойства других и преобразуем их в собственные черты. Разумное "Я" западной философской традиции если не "подрывается", как того хотели бы иные из последователей Лакана, то во всяком случае "перестает быть хозяином в своем доме".