Руткевич А.М. Психоанализ. Истоки и первые этапы развития: курс лекций. М., 1997. 352 с. 8 страница

Но еще важнее для разоблачения легенды то, что лечил Брейер вовсе не в духе позднейших теорий - лечение еще напоминало магнетические сеансы конца XVIII века, а сам Брейер в 1882 году никак не осмыслял его в духе теории психической травмы. Фрейд стал

' Borsch-Jakobsen М. Souvenirs d'Anna О. Line mystification cente-naire.-Paris. 1995, p. 39.

^ В 1909 году Фрейд писал Юнгу - 21.11.1909 - что chimney sweeping есть не что иное., как символическое замещение коитуса, а Брейер этого не сумел понять.

160_______________П С ИХ О АНАЛИЗ . Истоки и первые этапы развития

истолковывать этот случай подобным образом тоже далеко не сразу, но примерно с 1888 года, то есть после стажировки в Сальпетриер и выхода статей Жане. Случай был нужен исключительно для того, чтобы отстоять приоритет перед Жане - мол, Венская "школа" раньше и независимо от "французов" совершила все открытия.

Стоить отметить, что Брейер публиковал приукрашенную историю неохотно, он не хотел превращать в неподражаемый образец явную неудачу. Фрейд был лишен таких "предрассудков". Мало того, что Фрейд часто путал свои фантазии и действительность, но и человеческие качества видны здесь не самые лучшие. Даже не касаясь явной лжи (переходящей в клевету, когда речь идет о Брейере), можем ли мы доверять ученому, который придумывает и подгоняет все под нужные ему схемы? Значение совершенных Фрейдом открытий сегодня не отрицают даже многие принципиальные противники психоанализа. Совсем иной может быть оценка личности Фрейда, его моральных качеств. Конечно, он не был первым из ученых, кто приложил все усилия для того, чтобы его учение "затмило" всех предшественников, как будто их вообще не было, кто создал легенду, причем сделал это сознательно. У него были предшественники в подобном мифотворчестве, в том числе среди великих. А. Койре так писал о Декарте: "К сожалению, моральное величие не всегда соответствует интеллектуальному, и в этом отношении Декарта не сравнить с великими докторами схоластики. Он тщеславен, он ищет личной известности; когда он любой ценой добивается торжества своей философии, то речь у него идет не только о торжестве истины как таковой, по прежде всего о победе его учения. Он пользуется хитростями и дипломатическими увертками подобно иезуитам и делает это весьма утонченно. Он заботится о своей славе и приуготовляет путь для легенды по собственному поводу. Он тайком пользуется источниками и их замалчивает. Он отрицает заимствования, сделанные у других, подчеркивает осуществленные им самим модификации и значение сомнительных положений. Зачастую вообще возникает впечатление, что мы имеем дело не с великим философом, а с остроумным адвокатом. Ему неплохо удалось творение и распространение легенды, пусть не среди современников, а среди потомков"'. Каждое слово, сказанное о Декарте, относится к Фрейду. Более того, Фрейд создал не только легенду, но и "движение", так сказать, материальный носитель самовоспроизво-дящегося мифа. Физику Декарта могли разумными доводами кри-' Koyre A. Descartes und die Scholastik, Wissenschaftliche Buchgesell-schaft. - Darmstadt, 1971. S. 158.

Открытие____________________________________________________________161

тиковать и современники, и потомки, и никто из картезианцев не пользовался сомнительным аргументом, что критики метафизики или физики страдают от психического заболевания. Можно сказать, что Фрейд является образцом для немалого числа "интеллектуалов" XX века, которые в меньших масштабах повторяли те же процедуры самовозвеличения.

Даже если мы допустим, что Фрейд верил Брейеру на слово и не заглядывал в историю болезни "Анны О.", мы уже не можем принимать этот случай в качестве первого успешного применения психоаналитического метода. Известны и другие мистификации, когда за блестящими описаниями Фрейда скрывается принятие желаемого за действительное. Так, история "маленького Ганса" - сына Макса Графа, музыкального критика, посещавшего заседания психоаналитического общества, - оказалась безусловной фальсификацией. Это по "свежим следам" выяснил еще швейцарский философ и психолог Хэберлин, хорошо знакомый и с Фрейдом, и с отцом "маленького Ганса". Вряд ли мы имеем дело с сознательной подтасовкой. В то время Макс Граф был истовым поклонником Фрейда (он отошел от него позже, во время изгнания из ассоциации Адлера). Он расспрашивал ребенка, по существу, подсказывая ему ответы. Сложнее всего оказалось растолковать сыну желание овладеть матерью и ревность к отцу - тот долго не понимал, чего от него хотят и каковы функции половых органов. Не была придуманной только боязнь по отношению к лошадям, но такой страх можно объяснять и менее экзотическими причинами, чем проекция на коня образа отца.

Ссылки всех психоаналитиков на эмпирический опыт следует учитывать, поскольку чаще всего они не заняты выдумками и сознательными фальсификациями. Но доверять им тут не приходится, поскольку "факты" всегда предстают как частные случаи тех "законов", которые были установлены независимо от всякой эмпирии. Фрейд сначала повсюду находил соблазнение в раннем возрасте как причину истерии, а затем отказался от такого рода "фактов" ради других. Можно сказать, что опыт лечения подталкивал Фрейда к определенным теоретическим выводам, что' наблюдаемые им случаи противоречили прежним теориям и свидетельствовали о необходимости перемен. Но его теоретические нововведения явно не были результатом индуктивного накопления данных, на основе которых были сделаны обобщения.

Другое типичное объяснение совершенных Фрейдом открытий^ делает самоанализ главным событием. Самоанализ имел для Фрей-6 Зак. 6419..

162_______________ПСИХОАНАЛИЗ . Истоки и первые этапы развития

да важное субъективное значение, но в одном аспекте он представляет интерес и для истории науки. Если мы посмотрим, как описывает переход от одной парадигмы к другой Т. Кун, то обнаружим, что постепенное накопление всякого рода "погрешностей", необъяснимых, с точки зрения прежней "нормальной науки", явлений само по себе не приводит к новой парадигме. Для этого требуется переворот в одной или нескольких головах, возникновение нового "гештальта", целостного способа видения-с этого начинается "научная революция". Когда речь идет о психотерапии, подобный "f-ештальт" почти неизбежно включает и собственную психику ученого.

Мы видели, что к концу XIX века психотерапия уже получила свою первую законченную форму. Практика гипноза задавала спектр наблюдаемых явлений, эмпирический уровень в теории занимали "факты", фиксируемые в высказываниях о сомнамбулиз-ме, сужении поля сознания, фиксированных идеях. На уровне общей теории это объяснялось наличием подсознательного, "заполняемого" в результате травматического воздействия. В этой теории неврозы жестко отделялись от нормальной психики. Подобно тому, как экзорцист не считал себя "одержимым", врач не распространял на себя суждения о подсознательном - у него никакого сужения поля сознания не наблюдалось. Невротиками становятся люди со слабой душевной конституцией, на которую было произведено какое-то травмирующее воздействие. Поэтому их нужно лечить от последствий-симптомов. Конечно, и у хирурга есть аппендикс, который может воспалиться и потребовать операции, но никто 'не требует от хирурга, чтобы он проделал на себе все те операции, которые он совершает на других. Сходным образом ученик Шарко или Бернгейма мог сказать, что у него имеется "подсознательное" в том смысле, что он испытывает подпороговые воздействия, но невротические симптомы пациентов его касаются лишь потому, что он выполняет свой профессиональный долг врача.

Фрейд переворачивает картину. Он обнаруживает у себя те же самые влечения, которые вызывают симптомы у невротиков. Как он напишет через несколько лет, неврозы "не имеют какого-либо им только свойственного содержания, которого мы не могли бы найти и у здорового... Невротики заболевают теми же комплексами, с которыми ведем борьбу и мы, здоровые люди"'. Поэтому

' Фрейд 3. О психоанализе. - М" 1913, с. 61.

Открытие____________________________________________________________163

важны сведения о том, что Фрейд сам переживал в то время сильный невроз и избавился от него по ходу самоанализа.

Мы уже видели, что шаманы во время инициации или собственными силами овладевали своими экстатическими состояниями, что античный философ должен был сам достигнуть "бесстрастия" перед тем, как "исцелять" других, а экзорцист Гасснер начал свою практику с изгнания беса из собственного тела. Такое самоисцеление имеет огромное субъективное значение: в инсайте не просто открываются некие истины, он приносит исцеление - испытавший "свет истины" буквально начинает новую жизнь. Некоторые другие создатели школ современной психотерапии опираются на схожий опыт самоанализа. В качестве примера можно привести Юнга, который, по собственному признанию, несколько лет находился награни психоза, но исцелился, когда провел анализ вторгнувшихся в его сознание сил коллективного бессознательного. Подобно тому, как опыт откровения возвышается над всеми рациональными аргументами, так и открывшаяся таким образом картина собственной души не подлежит сомнению. Для учеников Фрейда его самоанализ представляет собой "героическое деяние", возобновляемое каждым из его последователей по ходу дидактического анализа. Можно сказать, что такого рода опыт является одним из условий успешной психотерапевтической практики. Он придает аналитику уверенность в своих силах, умение управлять своими душевными движениями. Если же он при этом исцеляется от каких-то расстройств', то этот опыт приобретает для него нуминозный характер.

Можно говорить о негативных сторонах той убежденности в своей правоте, которая неизбежно сопровождает подобный опыт. В су-' Известно, что к психоанализу тянутся люди, которые сами испытывают душевные конфликты и расстройства. И даже не обязательно к психоанализу. Небольшой опыт общения со студентами психологического факультета "застойных" времен, когда других путей к "изучению души" не имелось, поразил меня тем. что на этом факультете число лиц с явными "странностями" неизмеримо превосходит количество таковых на других гуманитарных факультетах, включая и философию, которая всегда привлекала к себе немало "чудиков". Не знаю, верно ли то. что рассказывал мне в 70-е годы один психиатр, работавший в клинике, обслуживавшей общежития Ленинградского университета. По его словам, когда в клинику звонили из общежития, с просьбой выслать машину с санитарами, то медики сразу спрашивали, с какого факультета студент. Если речь шла о физиках, химиках, историках, то они не торопились ехать (еще и потому, что знали о негативных последствиях для того, кто попадает на учет); долго расспрашивали, не идет ли речь просто о запое, советовали уложить проспаться и т.д. Но если речь шла о психологах, философах или математиках, то выезжали сразу, понимая, что без госпитализации не обойтись.

164______________ПСИХОАНАЛИЗ. Истоки и первые этапы развита^

ществование какой-нибудь стадии развития либидо веруют так,. словно речь идет о Троице, а воспоминания об инцестуозных влечениях раннего детства отстаиваются не менее ожесточенно, чем Фаворский свет. Но у любой системы знания имеются далее не проверяемые аксиомы, а в случае психотерапии к безусловным . предпосылкам принадлежит опыт собственных душевных сил и конфликтов. Если его нет, то психотерапевт превращается в некое подобие техника, ремонтирующего сломанную машину. Иногда такой "инженерный" подход оправдан: незачем "палить из пушек по воробьям" и долгие месяцы выслушивать на кушетке рассказы о сновидениях от тех, кому требуется несколько дельных советов и кратковременный тренинг. Равным образом, психотерапия играет незначительную роль в клинике психозов. Но там, где речь идет о большой группе неврозов, ни бихевиористская терапия, ни гипноз, ни психофармакология не приносят ощутимых результатов. Их дает - разумеется, не всегда - тот или иной вариант психотерапии, предполагающий обращение пациента к своему прошлому, к собственной душе. Исцеление приходит, в том числе, и благодаря опыту инсайта, а терапевт, который подобным опытом не обладает, не может лечить и не обладает авторитетом для пациента'.

Стоит заметить, что Фрейд был далек от того, чтобы видеть в своем самоанализе "героическое деяние". Он замечал, что анализ собственных сновидений чрезвычайно полезен будущему психоаналитику, но обращал внимание и на то, что самоанализ имеет непреодолимые границы, что он может даже выродиться в потака-' Врач является авторитетной фигурой и в соматической медицине, но в психотерапии наличие авторитета представляет собой необходимое условие лечения. "Антипсихиатры" написали много гневных страниц о психоаналитиках, повсюду разоблачая "стратегии власти", "репрессивные структуры" и т.п. Ни одно человеческое сообщество не обходится без отношений власти, которые не сводятся к отношению господства-подчинения. "Авторитеты" имеются не только в преступных бандах, но и практически во всех областях человеческой деятельности. При этом авторитет вовсе не обязательно выступает как некая иррациональная и репрессивная власть. Иррациональным авторитетам часто поклоняются сами ниспровергатели. Достаточно посмотреть на любую революционную партию или секту, провозглашающую самые освободительные или даже нигилистические лозунги, и мы обнаруживаем культ какого-нибудь идейного вдохновителя, называйся он Бакуниным или Мао, Троцким или Сталиным, Сартром или Фуко. Заповедь "не сотвори себе кумира" универсальна именно потому, что люди склонны поклоняться идолам. Однако авторитет знающего, умеющего, способного помочь является рациональным, даже если желающий исцелиться не просто ему доверяет, но и питает несбыточные надежды.

Открытие________________________________________________________165

ние собственному нарциссизму. Тем не менее, условием профессиональной деятельности психотерапевта он считал овладение силами собственной души, которое представляет собой не единичный акт и не завершается вместе с дидактическим анализом - самоанализ нужно продолжать всю жизнь по ходу работы с пациентами.

В результате обнаружения у себя тех же психических структур и побуждений, которые имеются и у невротика, меняются прежде всего отношения с пациентом. Психотерапевт не является "хирургом души", который рассекает больную психику с помощью гипноза и удаляет из "подсознания" фиксированную идею. Хотя в ортодоксальном психоанализе терапевт минимально вмешивается в поток ассоциаций анализируемого, играя роль своеобразного "зеркала" для пациента, он находится с последним в эмоциональном отношении. Для него Фрейд подобрал два термина: "перенос" и "контрперенос". Создатель психоанализа не сразу пришел к тому, что именно перенос ("трансфер") играет решающую роль в процессе лечения'. Проекция на аналитика бессознательных желаний анализируемого, "проигрывание" в общении с врачом сцен из памяти - будь они действительно происходившими или воображаемыми - составляют важнейшую часть процесса излечения в различных версиях аналитической терапии. Иногда все эти версии объединяют названием "динамическая психиатрия", подчеркивая отличия и от клинической психиатрии, и от поведенческой терапии, и от предшествующей психоанализу гипнотерапии.

Изменения в технике лечения происходят вместе с изменениями в теории. В прежней парадигме невроз выглядел какой-то случайностью. Рожденный по воле случая со слабой конституцией столь же случайно сталкивался с ситуацией, которая оказывалась травматической и вызывала расщепление "Я". Теперь невроз понимается как итог всей предшествующей жизни пациента, его внутри-психических конфликтов, вытеснения и сопротивления, появления "защитных механизмов" и т. д. Бессознательные побуждения принадлежат природе человека. Невротиками называют тех людей, которые испытывают страдания, у кого развитие влечений пошло несколько иначе, чем у прочих, начиная с раннего детства.

В результате перемен в теории и в технике лечения чрезвычайно расширилось поле наблюдаемых фактов. Если прежняя "парадиг-' Можно сказать, что к этому пришли те последователи Фрейда. которые стали обращать основное внимание на "объектные отношения", на межличностное взаимодействие в процессе анализа.

166_______________ПСИХОАНАЛИЗ. Истоки и первые этапы развития

ма" ограничивалась особыми состояниями, типа сомнамбулизма, оставляя прочие функции психики академической психологии, то теперь психотерапия задает способ рассмотрения всех душевных процессов. Более того, бессознательные составляющие обнаруживаются в различных явлениях культуры, социальной жизни. Исчезает не только граница между нормой и патологией, но и многие междисциплинарные границы. Действительно, во всех социальных отношениях или в творениях культуры мы можем обнаружить влияние бессознательных мотивов. Даже те картины внешнего мира, которые дают нам естественные науки, суть образы, порожденные человеческой душой. Психология становится "наукой наук", взгляд психоаналитика может быть направлен на любое явление, всегда содержащее в себе бессознательную составляющую.

Этот взгляд психоаналитика представляет собой специфическое развитие клинического взгляда врача. Устанавливая анамнез, врач "перебирает" весь свой прежний опыт, все накопленные им знания, применяя их к данному индивидуальному случаю. Он отыскивает причины расстройств, он как бы проникает за поверхность видимого, "анатомирует" своим умом картину происходящего, чтобы найти по симптомам вызвавшие их причины. В то время, когда формировался психоанализ, такой способ рассмотрения уже вышел за пределы медицины. Я напомню о тех диагнозах "больной" жизни и культуры, которые содержатся в трудах Ницше и многих его подражателей из числа "философов жизни". Но сходные по направленности труды писали сотни авторов, среди которых было немалое число врачей. По большей части эти труды не представляют никакого интереса - они принадлежат той эпохе, когда кумиром мог оказаться какой-нибудь Ломброзо. Психоанализ принадлежит этому времени и он во многом способствовал универсализации клинического взгляда, применяемого к "больному обществу". Разумеется, такая универсализация клинического взгляда ведет к частным злоупотреблением метафорами: в качестве больного "тела" рассматривается то, что телом не является, а социологи или философы изображают из себя клиницистов', находя в том или ином сообществе силы, напоминающие им "вирусы", "раковые клетки", нежелательные "мутации", разрушающие общественный "организм".

' В последнее время получили распространение словосочетания типа "клиническая социология". Выдвигающие такого рода теории социологи не случайно ссылаются на Фрейда как на первоисточник.

' Л ^-7

Открытие_________________________________________________________lo/

Мы уже видели, что для возникновения подобной доктрины требовались не только новые научные подходы. Если так называемый "интернализм" является вполне разумной позицией, пока речь идет о математике и естествознании', то в случае психоанализа "внутренняя история" науки слишком тесно переплетается с "внешней историей". Предметом психоаналитической терапии являются люди определенной эпохи со своими психическими расстройствами, жалобами и конфликтами. Они отличаются от проблем и расстройств у бразильских индейцев или обитателей Полинезии. Как заметил о фрейдовской теории Юнг, "она провозглашает то, что сначала должен почувствовать нутром невротик, живущий на рубеже двух столетий, ибо он является одной из тех' жертв психологии поздневикторианской эпохи, которые даже не подозревают об этом"^. Объектом психоаналитической теории и практики служат люди одной из цивилизаций, вернее даже-^-. одного из этапов развития западной цивилизации. Этот тезис Hfe ведет нас к релятивизму, поскольку не отменяет того, что мы' можем оценивать высказанные психоаналитиками суждения как истинные или ложные по поводу именно этого объекта. Он указывает на границы психоаналитического подхода: когда сторонники Фрейда начинают расширять поле исследования до всего человечества, когда они истолковывают уже не симптомы своих пациентов, а "комплексы" людей иных времен и культур, у нас есть все: основания для сомнений. - ' '

' Более того, эта позиция куда предпочтительнее тех социологических или . психологических теорий, которые выводят научные идеи из "среды", соци-, альной структуры или индивидуальных "комплексов" ученых. Даже самые заштатные эпигоны, конформисты, фанатики или идеологи поднимаются над социальными или психологическими "факторами", пока они пытаются решать проблемы и обращаются к миру идей. "Подлинная история науки всегда богаче ее рациональных реконструкций. Однако рациональная реконструкция, или внутренняя история, является первичной, а внешняя история - лишь вторичной, так как наиболее важные проблемы внешней истории определяются внутренней историей... Для любой внутренней истории субъективные факторы не представляют интереса" (Л а катос И. История науки и ее рациональные реконструкции. // Структура и развитие науки. - М., "Прогресс". 1978, с. 230-231). Горизонт мышления, на котором тематизируются те или иные предметы, находится в зависимости от техники или экономики своего времени, но это еще не означает того. что мы можем редуцировать научные проблемы "третьего мира" к процессам и конфликтам "второго".

^ Юнг К. Г. Феномен духа в искусстве и науке. - М., "Ренессанс", 1992, с. 63.

168_______________ПСИХОАНАЛИЗ . Истоки и первые этапы развития

Таким образом, мы имеем дело с новой научной программой. Я воспользуюсь определением не.И. Лакатоса, выдвинувшего термин "научная программа", а тем описанием, которое дала в одной из своих работ П. П. Гайденко: "В рамках научной программы формулируются самые общие базисные положения научной теории, ее важнейшие предпосылки; именно программа задает идеал научного объяснения и организации знания, а также формулирует условия, при -выполнении которых знание рассматривается как достоверное и доказанное. Научная теория, таким образом, всегда вырастает на фундаменте определенной научной программы. Причем в рамках одной программы могут возникать две и более теорий... В отличце от научной теории, научная программа, как правило, претендует на всеобщий охват всех явлений и исчерпывающее объяснение всех фактов, то есть на универсальное истолкование всего существующего"'. Такая программа часто формируется в рамках философии, но это условие не является обязательным, хотя формулирующий програ.мму естествоиспытатель должен обладать способностью философского умозрения. Фрейд не случайно сравнивал себя не с великими философами прошлого, а с Ньютоном и Дарвиным, которые, будучи учеными-эмпириками, сформулирва-ли основные идеи научной программы. Ею задаются предмет и метод исследования - общие предпосылки работы множества ученых, каковые могут вообще нс интересоваться философскими проблемами. И картина мира, и стиль научного мышления, и способы аргументации содержатся в такой программе. '

Я обращу внимание на то, что научная программа может реализовываться в различных, даже противостоящих друг другу теориях. Учения Юнга, Адлера, а затем и всех прочих "схизматиков" генетически связаны с выдвинутой Фрейдом программой, тогда как его собственная теория представляет собой лишь один из многих вариантов в рамках созданной им самим программы. Он был первооткрывателем, создателем школы, вокруг которого сплотилась группа "пионеров". Они совместно вели полемику с предшественниками и конкурирующими школами, создали организацию с более или менее жесткими правилами. Это - общая закономерность формирования школы, которая реализует программу. Иногда первооткрыватели не участвуют в этом процессе, но лишь задним числом утверждаются в этом качестве представителями шко-' Гайденко П.П. Эволюция понятия науки. - М., "Наука", 1980, с. 9-10.

Открытие_________________________________________________________169

лы. В случае психоанализа отец-основатель был и прекрасным организатором - почти четыре десятилетия он руководил все растущим "движением". Но он опирался на группу "пионеров", "апостолов" - некоторые из них сыграли выдающуюся роль в распространении психоанализа (Абрахам, Ранк, Джонс и др.). Обычно не сам первооткрыватель, а именно один из "пионеров" дает общий набросок программы. В этой группе происходят расколы, объясняемые как разным видением основных проблем, так и личной конкуренцией. Чаще всего это - борьба за правильное ("единственно верное") понимание оставленного первооткрывателем наследия. В случае психоанализа долгая жизнь и непрестанная творческая активность Фрейда привели к тому, что "пионеры" вели борьбу между собой под пристальным взглядом высшего авторитета "движения" - именно он имел право "отлучать", в том числе и ближайших сотрудников, каковыми на разных этапах были Адлер, 11"т^кель, Юнг, Ранк, Ференци.

Но далеко не все идеи первооткрывателя входят в программу. При всем почтении к Фрейду, многие его идеи 20-30-х годов не были приняты большинством психоаналитиков. Например, его попытки пересмотреть классификацию неврозов в свете учения об "инстинкте смерти" столкнулись с пассивным сопротивлением большинства членов психоаналитического сообщества. Еще при жизни Фрейда начался процесс формализации программы, и проходил он во многом вопреки пожеланиям Фрейда. За "пионерами" приходят "теоретики", которые доводят программу до определенного интеллектуального стандарта. Таковыми были представители эго-психологии, которые уже в эмиграции провели эту работу. Можно сказать, что дочь Фрейда, Анна, сыграла большую роль в такой теоретической переработке, которая привела к более четкой формулировке центральных тезисов психоанализа. Особенностью психоанализа, если сравнить его с другими школами, является непреходящий культ Учителя, о котором речь шла в первых лекциях. Однако, признавая авторитет и постоянно на него ссылаясь, "теоретики" многое из сказанного Фрейдом негласно "взяли в скобки".

Можно по-разному называть тех, кто работает в рамках сформировавшейся программы, - учениками, последователями, пропагандистами, эпигонами. Это зависит от отношения к школе. В любом случае, они получают стандартизированное образование, работают в соответствии с "парадигмой", задающей критерии "хорошо" или "дурно" выполненной работы. Всякая научная школа

170______________ПСИХОАНАЛИЗ. Истоки и первые этапы развития

со временем окостеневает, и уже в третьем поколении возникают сомнения, начинаются поиски новой теории, способной адекватно отвечать на возникающие новые проблемы, не вмещающиеся в прежнюю программу. Психоанализ отличается тем, что он с самого начала имел черты не только научной школы, но "движения" или даже "ордена", "церкви". Поэтому основные положения Фрейда не подлежат критике, но принимаются на веру. К тому же, если отбросить хотя бы один из основополагающих догматов, может рухнуть все здание. Тем не менее, пересмотр многих положений начался еще при жизни Фрейда, а ортодоксальные фрейдисты 80-90-х годов совершенно спокойно принимают тезисы тех, кто был за них отлучен в 20-30-е годы. Связано это как с внешним давлением, конкуренцией других школ, так и с ростом эмпирического материала, не вмещающегося в прежние Йхемы.

Поскольку темой данного курса лекций является первый этап, когда происходило формирование программы, то я не стану рассматривать эту эволюцию психоанализа. Для того, чтобы "теоретики" начали видоизменять какие-то пункты программы, нужно б1ыло ее уже иметь. Я остановлюсь на нескольких центральных положениях, образующих как бы "несущую конструкцию" психо-айалитической программы. Они были сформулированы Фрейдом, хОтя в разработке принимали участие и "пионеры". Для того, чтобы детально осветить все основные труды Фрейда, потребовался бы совсем иной курс лекций, а потому я ограничусь некоторыми важнейшими для программы теориями - бессознательного, сновидений, сексуальности. Поскольку психоанализ вышел за пределы медицинской психологии и психотерапии, я остановлюсь и на центральных тезисах фрейдовского учения об обществе и культуре. Все они тесно связаны друг с другом, а потому при изложении неизбежны некоторые повторения. Но все эти понятийные конструкции и схемы определяются центральным для психоанализа учением о бессознательном психическом, с которого я и начну рассмотрение предложенной Фрейдом программы.