ГЛАВА 8. ВОЛНООБРАЗНЫЕ (ЦИКЛИЧЕСКИЕ) КОНЦЕПЦИИ СОЦИОКУЛЬТУРНОЙ ДИНАМИКИ 4 страница

связей между событиями и явлениями. Такого рода «этнознания» можно считать областью культуры, порождающей движение к специализированному научному познанию.

Предметом этнометодологии — социологического аналога этнонауки — являются процедуры повседне-вых взаимодействий и коммуникаций людей в контексте обыденной жизни. Исследователь «пытается трактовать практические действия, практические обстоятельства и практическое социологическое мышление как темы эмпирического исследования, уделяя самым заурядным действиям повседневной жизни внимание, которое уделяется обычно экстравагантным событиям, стремится познать их как феномены, сами по себе заслуживающие изучения»1. Исходным допущением является представление о том, что существуют неотрефлексированные, но достаточно жестко сформировавшиеся схемы поведения, которые делают действия людей взаимоприемлемыми и объяснимыми.

Соответственно основным предметом изучения является скрытая, неочевидная систематичность обыденной жизни, порождаемая и конституируемая людьми в ходе повседневного взаимодействия. Эта систематичность позволяет им ориентироваться в жизненных ситуациях и надлежащим образом строить свое поведение. Исследователь может понять смысл и значение повседневных событий только изнутри ситуации, находясь в равной позиции с другими ее участниками. По отношению друг к другу они исполняют роли, связанные с принятием «взаимной перспективы»: актор становится «повседневным социологом», а исследователь вынужден осуществлять «этнометодологическую редукцию», «вынося за скобки собственную субъективность»2.

Следует еще раз подчеркнуть, что сторонники этнонауки имеют дело со скрытыми, нерефлексируемыми механизмами взаимодействия людей с окружением

1 Новые направления в социологической теории. М., 1978. С. 333.

2 Zimmerman D. Ethnomethodology // American Sociologist. 1978. V. 13. P. 9.

на уровне повседневной жизни, в том числе обыденной речи.

Итак, сторонники постмодернизма в разных предметных областях познания считают необходимым преодолеть накопленные культурные стереотипы, «вновь обрести способность воспринимать и выражать, ибо только так можно сохранить подлинную культуру в недрах цивилизации»1.

При этом подчеркивается, что новые правила в отношениях человека с окружением выстраиваются и символизируются по мере работы с культурным материалом. Оценивая ситуацию в искусстве, Ж.Ф. Лиотар пишет: «Писатель и художник постмодерна находится в позиции философа: текст, который он пишет, произведение искусства, которое он создает, в принципе не управляются никакими предустановленными правилами, и соответственно не могут быть судимыми в соответствии с общепринятыми критериями и категориями. Само произведение искусства есть средство отыскания таких критериев и категорий. Художник и писатель, таким образом, работают без правил, чтобы сформулировать правила того, что следовало бы делать»2. Так же сегодня в рамках постмодерна могут быть представлены и другие типы символических языков культуры.

Концепция децентрированный (расщепленной) личности

Из сказанного следует, что современное «постмодернистское» отношение к культуре отличается от классического. По-иному рассматриваются здесь вопросы, связанные с характером и формами социокультурной жизни, ее динамикой; с содержанием и взаимосвязями

1 XXXIII Festival internationale des Teatro: Biennale die Venezia. 1985. S. 79.

2 Lyotard J. F. Answering the question: What is rostmodemism? // Innovation/Renovation. Hassan I., Hassan S. (eds.). Madison, 1983. P. 340.

искусственных, в особенности символических объектов, составляющих среду, в которой реализуется эта жизнь; с возможностями «расшифровки истинных значений» таких объектов.

Не удивительно, что пересмотру подверглись представления о порождении культуры и месте личности в социокультурных процессах.

Индивид как первоначало социокультурных процессов.

Индивид как первоначало социокультурных процессов. В современной познавательной ситуации проблематичной стала идея человеческого первоначала. Старые модели происхождения человека, общества, культуры утратили всякий эвристичный смысл — будь то идеи божественного дара или эволюционной мутации. Новые модели, по-видимому, невозможны, поскольку, по крайней мере сейчас, после периода длительных поисков эмпирических доказательств стало очевидным, что генезис человека и культуры непознаваем. Его нельзя достоверно реконструировать из-за ограниченности как материалов, которыми может располагать человек, так и его собственных познавательных способностей. Любые попытки построить концепцию первоначал как истинного, полного знания об этом остаются фантазмами, имеющими большую или меньшую ценность в качестве идеальной точки отсчета для изучения культурных сходств и различий, инвариантов и изменений.

Соответственно идея первоначала утрачивает свой классичный смысл. Теперь совершенно очевидными являются связь людей с их историчностью, разрыв между существующим и его генезисом. «Стремясь самоопределиться в качестве живого существа, человек обнаруживает свое собственное начало лишь в глубине жизни, начавшейся раньше него; стремясь понять себя как трудящееся существо, он выявляет зачаточные формы труда лишь внутри такого человеческого времени и пространства, которое уже подчинено обществу и его институтам, наконец, стремясь определить сущность самого себя в качестве говорящего субъекта по ту сторону всякого уже сложившегося языка, он всегда сталкивается лишь с возможностями уже развернувшегося языка, а совсем не с тем

Таким образом, обе группы апеллируют к одному кодексу, но с различными целями, и извлекают из него те компоненты, которые оправдывают их претензии. Ущемленные подчеркивают значимость справедливости, равенства и той свободы, которая позволяет им увеличить свои преимущества. Привилегированные имеют тенденцию подчеркивать значимость порядка. Первые ставят акцент на своем праве расширенного доступа к материальным благам. Вторые призывают их к духовному совершенствованию.

В этих условиях моральный кодекс не обеспечивает достаточных оснований для удержания социальной солидарности даже при условии, что он принимается обеими сторонами. Взаимные переговоры не являются тем механизмом, который снимает напряжение. Соответственно возникает необходимость в посреднике, регулирующем конфликтные ситуации, и им становится власть. При этом она может быть либо репрессивной, либо связанной со стимулированием технологического развития. Но в любом случае ее значимость сохраняется, а не убывает.

Отклонения от нормы и власть.

Отклонения от нормы и власть. В современной культуре с ее расширенной зоной массовых процессов и аномии главными объектами надзора и интереса со стороны всех уровней власти стали те, чье поведение не соответствует легитимной (узаконенной) морали. При этом отклонения подробно описаны, классифицированы и негативно оцениваются по сравнению с «нормой». Различение нормального и девиантного при ценностном предпочтении нормы без ее внутренней дифференцированности представляет собой, согласно М. Фуко, оправдание широкого спектра репрессий, осуществляемых теми, кто относит себя к защитникам нормы, по отношению к тем, кого они считают носителями отклонений. Однако они не существуют сами по себе, но являются продуктом власти признанных норм. Девиантность в культуре не просто запрещена или репрессирована; она всегда еще и вызывается, и репродуцируется апелляцией к норме, то есть норма как бы сама порождает (или подразумевает) отклонение от нее.

Идеологий постмодерна

Обобщая социокультурную практику постмодерна, X. Бертенс выделяет некоторые существенно общие черты постмодернистского мировоззрения1.

— Наиболее значимой, центральной чертой, обнаруживающейся во всех концепциях постмодерна, является признание онтологической неопределенности, децентрированности, отрицание привилегированных языков культуры, высших дискурсов.

— Взаимодействие «продукта» практики постмодерна с его «пользователем» оказывается сходным с отношениями, складывающимися в рамках психоанализа между аналитиком и пациентом. «И я, и вы — оба- мы фикции, как герой постмодернистского романа. Самое личное, центральное, что я имею, — моя идентичность — находится не во мне, но в нашем с вами взаимодействии, или в расщепленном «я»2. Таким образом, для постмодерна характерно размывание границ «эго», отказ от онтологизации индивидуальности.

— Мировоззрение постмодерна не представляет собой согласованной целостности, которая дает субъекту силу для наложения порядка — пусть субъективного — на свое окружение. И принципиальная неопределенность отношений «эго» с окружением побуждает движение субъекта в двух направлениях. Одно из них — нереференциальное — это отказ от соотнесенности и значения любого обозначающего с обозначаемым и приятие абсурдности мира как данности. Другое — референциальное — это попытка найти такие соотнесенности и построить пусть ло-

1 Bertens H. The postmodern Weltanschauung and its relation with modernism // Postmodernism. Wook — Dong Kirn (ed.). Seoul, 1991. P. 245-247.

2 Holland N.N. Postmodern psychoanalysis // Innovation/ Renovation. Hassan I., Hassan S. (eds.). Madison, 1983. P. 304.

Контрольные вопросы

1. Постмодерн как феномен культуры ХХ в.

2. Концепция многомерности жизненной среды человека.

3. Постмодернистская трактовка строения социокультурного пространства.

4. Культурно-символическая реальность и указание на ее неклассические характеристики.

5. Децентрированная личность в неоднородном и подвижном жизненном мире.

6. Механизмы изменения нормативных порядков в динамик социокультурной жизни.

7. Познавательная значимость постмодернистских принципов деконструкции и децентрирования.

8. Представления о социокультурной реальности в рамках философии постмодерна.

9. Исходные идеи постмодерна как мировоззренческой ориентации в культуре последней четверти ХХ в.

Глава 10. НЕКОТОРЫЕ ПОДХОДЫ К ТИПОЛОГИИ КУЛЬТУР И КУЛЬТУРНЫХ ЕДИНИЦ

Признание множественности, неоднородности социокультурного мира его исследователями предполагает также изменение взгляда на построение типологии культур. Ушла в прошлое столь популярная в классическом эволюционизме триада «дикость — варварство — цивилизация». Постепенно сходит со сцены еще недавно общепринятая в западных социальных науках диада «традиционализм — модернизация». В настоящее время существует целый ряд оснований для типологии культур, которые в научном сообществе принимаются как более или менее равноправные и равноценные. Их различия не предполагают, что одни из них более «правильные», более «научные», чем другие. Просто речь идет о выборе совокупности показателей, которые представляются наиболее значимыми для характеристики рассматриваемых культур или субкультур в связи с решаемой задачей. Это следует принимать во внимание и при оценке такого рода работ, и при построении программы исследования. В сегодняшней социальнонаучной парадигме намерения познающего рассматриваются как значимый фактор, влияющий на весь ход научной работы, включая получаемые данные и их интерпретацию. Поэтому невозможна «объективная» классификация культур «самих по себе», каковыми они являются «на самом деле». Исследователь всегда выбирает основания для сравнения, и таких оснований может быть несколько. Тем более, что, как уже неоднократно подчеркивалось ра-

Типология по антрополого-философским основаниям

Для понимания культурных различий и изменений значимым показателем является характер ценностных ориентации людей в отношении своего бытия в мире. Они определяются как «сложные, но хорошо организованные... принципы... которые упорядочивают и направляют непрерывающийся поток человеческих действий и мыслей в соответствии с необходимостью решать «обычные» человеческие проблемы»2. Такие ценностные ориентации принято считать пусковыми механизмами и направляющими импульсами, векторными детерминантами социальных действий и взаимодействий. Однако здесь они будут рассматриваться как оправдание уже сложившихся зон повышенной социокультурной активности. Клакхон и Стродбек выделили основные универсальные проблемы, с которыми сталкиваются все люди, в соответствии с решением которых формируются существенные отличительные характеристики культур, субкультур и культурных ситуаций, оправдываемые на ценностном уровне.

1 Gudikunst W. В., Ting Toomy S., Chua E. Culture and Interpersonal Communication. Newbury Park (Calif.) — L. — New Delhi, 1990.

2 Kluckhohn F., Strodtbeck F. Valuations in Value Orientations N. Y., 1961.

— Какова природа человека? Ответ на этот вопрос определяет ориентацию на человеческую природу, связанную с исходными допущениями о ней: несет в себе человек начала добра, зла, их сочетания или нейтрален по отношению к ним; изменчива или неизменна его натура. Считается, что выбор из этих альтернатив и определяет отношение людей к себе и друг к другу в изучаемой культуре или субкультуре.

— Какова связь человека с природой и сверхъестественным? Ответ на этот вопрос определяет ориентацию по отношению к окружению: господство над природой, гармония или подчинение ей. Ценность господства над природой подразумевает бесконтрольное использование людьми ее сил и ресурсов на пользу только себе. За ценностью гармонии с природой стоит представление о нераздельности человека с ней и со сверхъестественным. Подчиненность природе означает веру в то, что контролировать ее невозможно.

— Каков временной фокус человеческой жизни? Ответ на этот вопрос определяет временную ориентацию людей. Она может проявляться в формах ценности прошлого, настоящего или будущего. Культурная система, где высока ценность традиционных ее характеристик, определяется как ориентированная в прошлое. Ориентация на настоящее характеризует системы, где решения принимаются на основе оценки текущих нужд и не обосновываются традицией или идеей будущего блага. Обращенность в будущее доминирует в системах с высокой ценностью изменений.

— Какова модальность человеческой активности ? Ответ на этот вопрос определяет ориентацию на тип активности, на самовыражение в действии. Бытие предполагает относительно пассивное пребывание в окружении. Становление означает ориентированность личности на соб-

ственное развитие. Преобразование связано со стремлением изменить окружение с целью достичь определенного результата. — Какова модальность отношений между людьми? Ответ на этот вопрос определяет ориентацию людей на тип отношений друг с другом. Ориентация на согласие порождает стремление к дружественности, социабельности. Ориентация на нейтральные отношения предполагает слабые социальные связи, носящие в основном функциональный, ролевой характер. Ориентация на соперничество создает высокую напряженность в отношениях между людьми, высокую вероятность агрессивных импульсов и их проявлений.

Авторы считают, что эти вопросы являются общими для всех культур. Ответы же на них зависят от жизненных обстоятельств, от интересов и запросов различных членов общества, от природных и социокультурных ресурсов1. Соответственно содержание ответов позволит исследователю понять ценностные основания морального кодекса исследуемого сообщества, характер и направленность наиболее активных зон социокультурного взаимодействия, а также то, как и чем люди оправдывают эту активность.

Типология до основанию социального действия

В свое время Т. Парсонс выделил измерения, которые, по его мнению, в необходимой полноте позволяли определить конфигурацию социального взаимодействия. Эти измерения были названы «переменными формами взаимодействия» и определялись как «дихотомия, одно из значений которой актор (субъект действия) выбирает, перед тем как определить ситуацию и начать действовать в ней»2.

1 Kluckhohn F., Strodtbeck F. Valuations in Value Orientations. P. 11.

2 Parsons T., Shils E. Toward a General Theory of Action. Cambridge (Mass.), 1951. P. 77.

Эмоциональность — эмоциональная нейтральность определяет нормативные рамки, либо позволяющие индивиду стремиться к непосредственному вознаграждению, либо ограничивающие это стремление.

Предписанность — достижение определяет то, как актор будет относиться к другой стороне взаимодействия. Следование культурному образцу предписанно-сти означает, что человек должен более ценить качества, которыми обладает другой человек или объект, чем результативность их функционирования. Норма достижения, напротив, требует от человека отдавать приоритет эффективности действий другого по сравнению с его свойствами.

Универсализм — партикуляризм относится к способу категоризации людей и объектов. Универсалистская ориентация побуждает актора соотносить элементы окружения с обобщенными категориями, стандартизировать их. Партикуляристская ориентация означает, что люди рассматривают их как ситуативные, своеобразные, уникальные.

Специфичность — диффузность определяет характер реакции людей на окружение. Ориентация на целостность окружения, ситуации, события, на их нерасчлененное восприятие связывается со следованием диффузному образцу отношения к реальности. Когда человек реагирует на аспекты ситуации или ее элементов, можно говорить о превалировании специфичности реакций.

Оценка культур и социокультурных ситуаций в этих терминах позволяет исследователю увидеть, как здесь принято организовывать социальные взаимодействия и на что они ориентированы: на решение задачи, связанной с улучшением качества жизни, или на воспроизведение существующих отношений. При таком подходе высвечивается также технология взаимодействия и становится понятным, основана она на рациональных принципах или действия участников ситуативно обусловливают друг друга.

Типология во основанию ферм построения суждений

Культуры, субкультуры, культурные ситуации можно различать по используемым в них преимущественным формам построения суждений в этом отношении. Принято выделять две основные шкалы: «абстрактность — ассоциативность» и «универсализм — партикуляризм».

Когда знание приобретается в непосредственном опыте взаимодействия с окружением, оно носит ассоциативный характер. Когда мысль кодифицирована в точные значения, речь идет об абстракции. Ассоциативные формы обычно синкретичны, диффузны, неопределенны и ригидны, тогда как абстрактные характеризуются дискретностью, артикулированностью, определенностью и подвижностью. «Ассоциативные рассуждения отличаются «спорностью» отношений между информационными единицами. Абстрактные отмечены: (1) определением информации, имеющей отношение к данной ситуации, и (2) определением связей между информационными единицами... Первоначальная стадия познания характеризуется ассоциативностью. Абстрагирование появляется на первой стадии организации знания»!. При ассоциативных построениях новая информация интегрируется в имеющееся знание с большим трудом.

Универсализм позволяет видеть мир через концептуализации, отражающиеся в определениях слов. При такой переработке информации значимыми являются обобщения и генерализованные категории, абстракции. Партикуляризм, напротив, акцентирует специфичное; ему свойственна ассоциативность, внимание к индивидуальным характеристикам. Партикуляристская переработка информации начинается с непосредственных наблюдений, из которых затем извлекаются обобщения, тогда как универсалистская начинается с широких категорий и связана с определением того, в какой степени наблюдения соответствуют категориям.

1 Glenn E. Man and Mankind. Norwood (N. Y.), 198I. P. 57.

Эти типы переработки информации зафиксированы в категориях индуктивного и дедуктивного способов познания. Обычно универсализм и абстрагирование, с одной стороны, и партикуляризм и ассоциативность — с другой, встречаются совместно.

Универсалистские формы рассуждений доминируют в культурах, где толерантность к неопределенности низка; партикуляристские — в культурах, где проявляется терпимость к неопределенности. Партикуляризм тесно связан с вероятностью, а универсализм — с тенденцией к абсолютизации.

Такая типология используется для выявления оснований выработки решений на уровне рассматриваемого объекта. В результате становится понятным, как происходит определение ситуации, как отбирается информация и какого качества, наконец, какой характер будет носить принимаемое решение.

Типология по шкале "индивидуализм-коллективизм"

По этому измерению культуры различаются следующим образом. В отношении идентичности в индивидуалистических культурах принято полагаться на себя и заботиться только о себе и своей семье; акцентировать индивидуальные достижения и инициативу; пользоваться универсалистскими (приложимыми ко всем) критериями оценки; иными словами, в стандартных ситуациях опираться на «я»-идентичность. В коллективистских культурах люди полагаются на свою принадлежность к группам, на поддержку других в обмен на лояльность; они подчиняют социальным стандартам индивидуальную инициативу; используют различные оценочные критерии по отношению к членам своей и чужих групп; иными словами, здесь активно используется «мы»-идентификация. В формировании отношений с другими члены коллективистских культур ориентируются на внутригрупповые связи, тогда как в индивидуалистических культурах этого не наблюдается. И хотя в их рамках индивиды, как правило, принадлежат ко многим различным группам, они не зави-

сят от этой принадлежности в той мере, в какой члены коллективистских культур зависят от своей ограниченной групповой принадлежности. В то же время в коллективистских культурах межгрупповые различия воспринимаются и проявляются острее, чем в индивидуалистических.

Рассмотрение культур или субкультур с этой точки зрения позволяет выявить природу социальных связей в сообществе, источники, возможности и последствия проявления динамических импульсов. В этом случае становится также понятной природа возникающих здесь напряжений и конфликтов.

Зависимость от контекста как основание типологии

На таком основании выстраивается шкала, на одном полюсе которой высокая, а на другом низкая контекстуальная зависимость. Высокая степень зависимости характеризует культуры, субкультуры, ситуации, в которых большая часть информации, которую используют люди, содержится в предметно-физических и интраиндивидуальных (внутриличностных) формах. И совсем небольшая ее часть представлена в виде закодированных, эксплицитных (явно сформулированных), транслируемых сообщений1. Низкая степень зависимости характеризует культуры и культурные ситуации, в которых основная часть информации представлена в кодифицированном виде. «В высококонтекстуальных культурах проводится более жесткое различие между «своими» и «чужими», чем в низкоконтекстуальных. В первых люди склонны больше ожидать друг от друга, чем во вторых. При разговоре на волнующую тему представитель высококонтекстуальной культуры ожидает от собеседника полного понимания и поэтому считает ненужными разъяснения и детали. В результате он «ходит кругами», нагромождая детали, но не называя основного предмета разговора. Определение этого ключевого элемента относит -

1 Hall E. Т. Beyond Culture. N. Y., 1976. P. 79.

ся к роли его собеседника»1. Низкоконтекстуальный тип культуры или коммуникативной ситуации оставляет весьма незначительное место для культивации неопределенности и предполагает четкие и прямые высказывания. Для него характерны требования «пояснить, что имеется в виду», «не ходить вокруг да около», «приступать прямо к делу»2.

При таком подходе исследовательский акцент помещается на формах и качестве информационного обмена между людьми. Появляется возможность определить культурно ценные источники сведений об окружении, способы их использования, структурные и содержательные аспекты коммуникативных процессов.

Следующие измерения предложены Дж. Хофстедом3.

Толерантность к неопределенности

По сравнению с культурами с высокой толерантностью к неопределенности, культуры с низким соответствующим показателем характеризуются нетерпимостью к двусмысленности, подтекстам, намекам, что проявляется в повышенной тревожности и активности в ответ на них, большей приверженности правилам и абсолютной истине4. Здесь люди предпочитают избегать агрессивных проявлений и конфликтов, хотя правомерность такого поведения признается. Важное место в таких культурах принадлежит консенсусу, и соответственно отклоняющееся поведение считается недопустимым. В культурах с высокой толерантностью к неопределенности уровни стресса и действенности «суперэго» (идеологических норм) ниже, а терпимость

1 Hall E. Т. Beyond Culture. N. Y., 1976. P. 98

2 Levine D. The Flight from Ambiguity. Chicago, 1985. P. 25.

3 Hofstede G. Culture's Consequences: International Differences in Work-Related Values. Bevery Hills (Cal.), 1980; Idem. Dimensions of national Cultures in fifty countries and three regions // Explications in Cross-Cultural Psychology. Deregowski X, Dzuierawiec S., Annis R. (eds.). Lisse, 1983.

4 Hofstede G. Value systems in forty countries // Cross-Cultural Contributions to Psychology. Eckensberger L., Lonner W., Poortinea Y. (eds.). Lisse, 1979. P. 395.

Мужественность - женственность

Высокая степень мужественности в культуре предполагает приоритетную ценность вещей, власти, уверенности, тогда как с женственностью ассоциируются ценности человечности, качества жизни, заботливости. В первом типе культур подчеркивается дифференциация тендерных ролей, представительность, амбиции, независимость. Во втором — различия в тендерных ролях размыты, ценятся услуги и взаимозависимость.

При таком основании культурной типологии выявляется потенциал активности культурной единицы по отношению к окружению. Оценивается мера экспансионистских устремлений ее лидеров и вероятность того, что они будут поддержаны большинством. Появляется также возможность определить выраженность ориентации на поиски и создание нового в культуре, а также на те ее области, где такие поиски могут быть наиболее интенсивными.

Разумеется, представленные выше основания для типологии культур, культурных единиц, не являются исчерпывающими. Возможны и другие. В данном случае хотелось показать взаимосвязь между типом решаемой исследовательской задачи и основными параметрами, выбираемыми для характеристики объекта. Совершенно очевидно, что в исследовании социокультурных процессов можно использовать не один, а несколько наборов типологических оснований. Это, безусловно, будет способствовать углублению формулируемых гипотез и уточнению интерпретаций полученных данных. В то же время добавление каждого нового параметра делает исследование более громоздким, поскольку любой из них состоит не из одного, но из совокупности показателей, которые не так-то просто отследить, особенно, если помнить, что речь идет о динамических, то есть имеющих временное измерение наблюдениях. В заключение следует еще раз подчеркнуть, что ни одна из предложенных и широко используемых в мировой научной практике типологий культур не является ни абсолютной, ни характеризующей культуру «в целом». Речь идет об относительных, от-

дельных, хотя и важных устойчивых наборах культурных черт, значимость которых для динамики социокультурной жизни может быть выявлена и оценена в сопоставлении с другими культурными единицами.

Новые акценты в изучении социокультурной динамики

Представленные выше ориентиры в познании социокультурных процессов не следует рассматривать как сложившиеся исследовательские направления, подобные структурализму, структурному функционализму, эволюционизму и т. п. Это не более чем показательные примеры возможных подходов к изучению неструктурированных, подвижных, неопределенных областей социокультурной реальности. Пока не зафиксированы даже концептуальные «места» таких областей. Например, идея децентрированного пространства представлена здесь метафорой номадической его де-территориализованности и ризомной динамики. Эти концепции обращены к тем областям исследования, которые можно считать находящимися между установившимися культурными порядками, либо между освоенным и неосвоенным людьми. Представление о вероятностной природе моральных норм является иллюстрацией существования зон неопределенности внутри культурных порядков, в данном случае нормативных. Важность темы такого рода особенно велика в связи с традиционным отношением к устойчивым культурным образованиям как к инвариантам.