Участие китайцев и их роль в различных этапах революционных событий на территории Украины 5 страница

Как отмечал А. Ларин, китайские солдаты отличались особой преданностью советской власти, и «эта преданность была связана с тем обстоятельством, что завербованные в Россию китайцы оказались в совершенно чужой, незнакомой среде и военная служба стала единственной опорой их существования» [12, 57].

Советские историки очень кратко отмечали, каким образом китайцы помогали бороться большевикам с внутренней контрреволюцией в составе отрядов ВЧК. Л. Жаров и В. Устинов в 1960 г. писали, что китайские коммунисты в России считали своим партийным долгом защиту революционных завоеваний «не только на фронтах гражданской войны, но и в тылу, в борьбе против контрреволюционных и спекулятивных элементов. Они оказывали большую помощь зоркому стражу революции – Всероссийской Чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией (ВЧК). На местах, где существовали китайские коммунистические организации, представители китайских товарищей входили в местные органы Губернских чрезвычайных комиссий (Губчека)» [3, 67]. В этой связи историк Н. Полонская-Василенко также отмечала, что для «борьбы с «контрреволюцией» в Украине образована в начале 1919 г. Всеукраинская Чрезвычайная Комиссия (ВУЧК) под руководством Лациса. В ЧК было много латышей и китайцев» (перевод с украинского, выделено. – Н.К.) [6].

Когда 3-й Всеукраинский съезд Советов избрал Г. Петровского председателем ВУЦИК, он из Москвы приехал в Киев. «В Киеве, – вспоминал Г. Петровский, – меня встретил нарком внутренних дел К.Е. Ворошилов и сразу предложил поехать с ним и отрядом чекистов на подавление восстания белых на Куреневке… Скоро подошла и помощь: еще отряд чекистов и небольшая группа китайцев. Кулацкая банда была разгромлена» [6]. 9 июля 1919 г. на Новгород-Волынский напал отряд атамана Соколовского. Немногочисленный отряд чекистов и коммунистов, в том числе несколько десятков китайцев, на протяжении 12 часов вели ожесточенный бой против превосходящих сил противника. В бою погибло 80 чекистов, в том числе и 30 китайцев [18, 64].

Тот порядок, который устанавливался ВЧК и карательными отрядами в армии и в тылу, строился исключительно на красном терроре. В. Аксючис замечал, что «никто, кроме Ленина не использовал для внутреннего террора в таком количестве интернациональный люмпен: из военнопленных австро-венгерской, немецкой, чешской, турецкой армий, из латышских стрелков, китайских волонтеров, революционеров-интернационалистов формировались ударные, заградительные, охранные и карательные отряды…» [6].

Летом 1919 г. перед освобождением Киева войсками А. Деникина красный террор, направленный на мирное население, достиг своего пика. Один из очевидцев вспоминал, что «ежедневно отряд китайских (выделено. – Н.К.) солдат проводил по улицам 60–70 несчастных смертников. Это была очередная партия, предназначенная в полночь к расстрелу. Ослабленные голодом, пытками, издевательствами пьяных чекистов, они с трудом волочили ноги» [6]. Это подтверждается и документами из «Материалов Следственной Комиссии на Юге России» [259, 134]. А после занятия Киева и других городов Украины Добровольческой армией, по сообщению отдела пропаганды ВСЮР от 11 ноября 1919 г., эвакуированные отряды ЧК из Киева, Харькова, Бахмача, Кременчуга, Миргорода развернули такой же террор в Гомеле. Они вместе с местной ЧК, опираясь на гарнизон города из 2-х рот спартаковцев и 4-х рот китайцев, ежедневно расстреливали по 40–50 человек [6, 279].

С. Мельгунов, говоря о сущности красного террора, подчеркивал, что «нельзя ограничиться отпиской, что все это «эксцессы», причем эксцессы китайцев или интернациональных батальонов, отличавшихся исключительной жестокостью по отзыву всех решительно свидетельств. Интернациональный полк в Харькове, – говорил л.с.‑р. Вершин, – творил «такие жестокости, перед чем бледнеет многое, что принято называть ужасом». Это не «эксцессы», потому что и здесь жестокость возведена в систему, т.е. в действие планомерное» [6].

В августе 1919 г. тюрьма в Харькове была заполнена в основном крестьянами. В Николаевской тюрьме ЧК, как писал один из ее узников, также «особенно тяжело было положение рабочих и крестьян, не имевших возможности откупиться: их расстреливали во много раз больше, чем интеллигенцию» [6].

В Киеве летом 1919 г. насчитывалось 16 различных ЧК: от губернской до ведомственных. Была и «китайская» ЧК, в которой в ночь на 28 июля 1919 г. убито около 70 киевлян. С. Мельгунов, ссылаясь на книгу Нилостонского «Кровавое похмелье большевизма», описывал казни в «китайской» ЧК: «Пытаемого привязывали к стене или столбу; потом к нему крепко привязывали одним концом железную трубу в несколько дюймов ширины…». «Через другое отверстие в нее сажалась крыса, отверстие тут же закрывалось проволочной сеткой и к нему подносился огонь. Приведенное жаром в отчаяние животное начинало въедаться в тело несчастного, чтобы найти выход. Такая пытка длилась часами, порой до следующего дня, пока жертва умирала» [6]. В этой же ЧК практиковалась пытка, когда человека зарывали по шею в землю, пока он не терял сознание или не умирал.

Красный террор был потому и эффективен, что опирался на пришлый интернациональный компонент, потому что местные крестьяне и рабочие отказывались в нем участвовать, за исключением отдельных «убежденных большевиков и чекистов». Среди одесских палачей был негр Джонстон, специально выписанный из Москвы. Авербух о нем писал: «Сдирать кожу с живого человека перед казнью, отрезать конечности при пытках и т.п. – на это способен был один палач негр Джонстон» [6].

Многие участники массовых расстрелов и пыток в ЧК заканчивали «революционную» жизнь в домах для сумасшедших, в том числе и иностранцы. Как и многие другие палачи, в январе 1922 г. в Киеве была арестована следователь-чекистка, венгерка Ремовер. Она обвинялась в «самовольном расстреле 80 арестованных», большинство из которых была молодежь. Ремовер признана душевнобольной «на почве половой психопатии» [6].

Определенное место среди общих формирований в период Гражданской войны занимают различные особые отряды для борьбы с контрреволюцией как в армии, так и в тылу. Поэтому их формирование происходило в двух сферах: в армии и при органах власти. И участию в них китайцев, как и других иностранцев, отводилась определенная роль. Они создавались повсеместно, а затем перебрасывались в проблемные регионы. Например, в ноябре 1918 г. в Андижан-Ошском районе по инициативе местных коммунистов был сформирован 2‑й Интернациональный полк К. Либкнехта. Одновременно при полке Особого назначения была организована рота китайских интернационалистов (выделено. – Н.К.) [6]. С сентября 1919 г. командованием Туркестанского фронта уделяется большое внимание китайским и другим интернациональным частям. Появляются «отдельные подразделения из китайцев и иранцев. В конце 1919 г. в составе полка особого назначения Туркфронта из добровольцев-китайцев (выделено. – Н.К.) была сформирована рота» [2, 400–401]. Еще 30 октября М. Фрунзе в своем приказе писал: «Приказываю начальнику Упраформа немедленно приступить к формированию китайской роты из добровольцев-китайцев при полку особого (выделено. – Н.К.) назначения. Роте именоваться 10‑й ротой полка особого назначения…» [6].

В 1919 г., когда борьба с контрреволюцией достигла большого напряжения, эти отряды были переименованы в части особого назначения (ЧОН). На Украине и Юге России ЧОН начали создаваться весной 1919 г. при наступлении частей А. Деникина. С 20 апреля 1919 г. Наркомвоен решил еще сформировать 3 полка Особого назначения и 1 коммунистический (резервный) полк. В августе 1919 г. некоторые части особого назначения центральных губерний России были переброшены в район Киева «для борьбы с бандами и охраны районов правобережной Украины, которые нужно было удержать до перехода в наступление на Южном фронте». К концу декабря 1919 г. в ЧОН служили 30,5 тысяч человек [6].

Как показывал Чжан Цзы-сюань, в 1919 г. его часть с Западного фронта переброшена на Украину «для несения службы по охране общественного порядка и борьбы с контрреволюционными бандами». «В то время на Украине было очень неспокойно, – вспоминал он. – Постоянно действовали крупные отряды белобандитов и мелкие контрреволюционные банды, которые нарушали движение железнодорожного и водного транспорта и совершали другие диверсионные акты. Поэтому нам пришлось работать в исключительно напряженной обстановке. Мы почти не имели времени для отдыха (здесь и далее в документе выделено. – Н.К.)… Выполняя служебные задания, мы бывали в Киеве, Харькове и в других городах и населенных пунктах. Китайские бойцы не понимали украинского языка, и это сильно затрудняло их общение с местным населением. К выполнению своих обязанностей китайские бойцы всегда относились исключительно честно и добросовестно и поэтому завоевали большое доверие к себе со стороны командования». Далее Чжан Цзы-сюань свидетельствовал, что ему много раз приходилось сопровождать пароходы. Каждый раз на выполнение задания выделялось примерно от 30 до 50 бойцов. Приняв судно, они отплывали и до самого места назначения не приставали к берегу ни в одном населенном пункте. При встречах с местными вооруженными формированиями, они «вытаскивали на палубу пулеметы и открывали ураганный огонь. Бандиты, неся потери, каждый раз отступали. Впоследствии, как только бандиты обнаруживали в бинокль, что судно сопровождают китайцы, они старались уклониться от встречи с нами. Китайские бойцы были высоко дисциплинированными и среди украинского населения пользовались большим авторитетом» [6].

В охранных и караульных частях китайцы нашли свою нишу еще в 1918 г. Лучше и надежнее, чем иностранцы, эту обязанность не исполнял никто. Как уже отмечалось, китайцы приняли деятельное участие в сопровождении золота и драгоценностей из госбанка Одессы в 1918 г. при отступлении от немцев. Они же отличались надежностью при несении охраны государственных объектов. Как писал об охраннике-китайце Й. Якир, «винтовку наведет и кричит благим матом: «Не хади» [6]. Б. Сенников верно подметил отношение китайцев к порученным обязанностям. Если приказано охранять, они охраняют объект до конца, до тех пор, пока командование не снимет с объекта [6].

Формирование интернациональных частей и переброска их на Украину летом 1919 г. усилились. 22 июня приказом Реввоенсовета Республики за № 1046/197 предписывалось сформировать в районе Киева 1‑ю интернациональную бригаду и интернациональный запасной батальон. При этом отмечалось, что на формирование бригады и запасного батальона «обратить интернациональные части, имеющиеся и формирующиеся в Киеве, Харькове, Нижнем Новгороде, Черкассах и 2‑й Украинской дивизии» [2, 467–468].

В докладе политотдела 1-й интернациональной стрелковой бригады в политуправление 12‑й армии о политико-просветительской работе говорилось, что «части состоят из венгерцев, немцев, чехов, румын, китайцев (выделено. – Н.К.) и русских». Политическая и культурно-просветительская работа среди них ведется таким образом: красноармейцы группируются по своей национальной принадлежности, и в этих национальных единицах ведутся беседы и «лекции на всех языках». Также организована школа русской грамоты для иностранных красноармейцев [2, 471]. Политико-просветительская работа в интернациональных частях давала свой результат. Когда в августе 1919 г. военная обстановка для Красной армии резко ухудшилась, интернациональные части по-прежнему остались верным и надежным оплотом Советской власти. В докладе агиторганизатора М. Власова в политуправление 12‑й армии о политической работе в 1‑й интернациональной стрелковой бригаде говорилось, что «настроение интернациональных частей бригады бодрое, революционное. Клянутся, как один в момент вызова встать каждый на защиту пролетарской революции. Довожу до вашего сведения, что необходимо принять самые энергичные меры для удовлетворения товарищей красноармейцев всеми необходимыми предметами, как таковое наблюдается недостаток во всем» [2, 472–473].

В политической сводке политкома северного боевого участка Шереметьева в политотдел 12‑й армии о революционном подъеме в 3-м интернациональном полку от 22 августа 1919 г. отмечалось, что 18 августа «прибыл интернациональный полк, которому я выехал навстречу. Настроение бодрое, в революционном духе настроены превосходно. 19‑го был устроен мною митинг интернационалистов совместно с жителями Малина, где я указал относительно Деникина и поляков. Они вынесли резолюцию, что не отступят ни шагу назад, пока не покончат с этой белогвардейской сворой и этими повстанцами» [2, 480]. Именно этот интернациональный полк накануне был направлен из Киева на подавление крестьянского восстания. В сентябре он включен в группу Голикова и действовал против деникинцев в районе г. Малина на Киевском направлении. В интернациональную бригаду он не входил.

30 августа 1919 г. после сдачи Киева командующий группой Северного участка с целью задержать деникинцев в районе Малина обратился к Л. Гавро: «Части на нашем участке потрепанные, мало полностью боеспособных единиц. Надеюсь на интернационалистов (выделено. – Н.К.), нужно организовать заслон» [6]. Л. Гавро под угрозой расстрела из отступающих, мобилизованных, отставших от своих частей бойцов сформировал смешанный интернациональный Радомышльский полк, в котором воевали и китайцы. Задачу свою полк выполнил. За успешные бои Радомышльского полка уже 10 октября 1919 г. приказом РВСР Л. Гавро награжден первым орденом Красного Знамени.

С отступлением большевиков летом 1919 г. за пределы Украины практически все китайские шахтеры со 2-й волной ушли в ряды Красной армии. Когда в июле 1921 г. Луганский уездный отдел Управления предложил «всем китайцам, проживающим в городе Луганске, в 3-х-дневный срок явиться в уездный отдел в уезде и в 7-дневный срок в соответствующие районные отделы Управления для регистрации» [6], то выяснилось, что во всем Луганском уезде к середине 1921 г. насчитывалось всего 36 китайцев. При этом два из них прибыли на Изваринский рудник из рядов Красной армии. Если предположить, что во всем Луганском уезде был единственный завоз в 1916 г. на Варваропольские рудники китайских рабочих в количестве 800 человек (хотя это не так), то даже по пессимистическим подсчетам выходит, что за годы Гражданской войны из этих 800 китайцев, за вычетом умерших, инвалидов, убитых в шахтах и 34 «никуда не вступивших», в ряды Красной гвардии и Красной армии могли вступить 711 человек, или почти 89 % рабочих. Учитывая хозяйственную однородность Донецкого бассейна, можно предположить, что из 3 000 только контрактников красноармейцами стали 2 670 китайцев.

Кроме этого, есть свидетельские показания того, что после пережитых издевательств со стороны белогвардейцев зимой 1918–1919 гг. некоторые шахтеры именно с Варваропольских объединенных копей оказались в рядах Красной армии. Н. Гажалов в январе 1919 г. по заданию Екатеринославского губернского комитета партии большевиков отправился с помощниками в Юзовку для создания рабочих отрядов в тылу белогвардейцев. В Гуляй-Поле (Гуляйполе), они встретили китайцев-шахтеров в количестве 180 человек, работавших до этого на Варваропольских шахтах Иван и София. В ходе переговоров Н. Гажалова со старшим бригадиром Чан Си китайцы согласились вступить в Красную армию. Из них командующий 9-й дивизии «дал указание начальнику штаба сформировать китайский батальон и ввести его в состав 74-го полка. Командиром батальона назначили Чан Си, а командирами рот Ли и Ван Пина…» [10, 117–118].

В книге Н. Меклера «В деникинском подполье» есть показательный эпизод отношения белогвардейских властей на Украине к китайцам во второй половине 1919 г. В нем рассказывается о подпольщиках-большевиках, проживающих в одной из квартир Харькова: «Третьим постоянным жильцом была Полина Семеновна Жемчужина (жена В. Молотова. – Н.К.), молодая веселая женщина, сестра милосердия одного из военных госпиталей. Она приехала из Киева, паспорт у нее был за подписью генерала Бредова, она «ненавидела» большевиков и вместе с мадам Брунзель вырабатывала стратегические планы решительного разгрома «латышей, евреев, китайцев (выделено. – Н.К.) и чрезвычаек», которые погубили Россию» [6]. То есть, чтобы в тот период продемонстрировать лояльность к белогвардейской власти, необходимо было показать ненависть и показное рвение к уничтожению коммунистов, евреев, чекистов, латышей и китайцев.

Здесь надо сказать о том, что, несмотря на массовый террор еврейского населения Украины, пик которого приходится на 1919 год, китайцы, наряду с другими интернационалистами, в среде Красной армии оставались единственными, кто не участвовал в этом. Они оставались в этот период на Украине самыми стойкими и надежными, поскольку остальные красные части, как отмечалось выше, очень часто разлагались, и, разлагаясь, в первую очередь устраивали террор евреям.

Во второй половине 1919 г. китайские части, направленные на передовую, так же, как и ранее, подтвердили свою надежность. По свидетельству бывшего командира бронепоезда «Большевик» В. Винникова, осенью 1919 г. на помощь одной из красноармейских частей в районе Екатеринослава (нынешний Днепропетровск) прибыл батальон китайцев во главе с командиром Ли Чаном, сражавшийся ранее в составе Чапаевской дивизии на Дальнем Востоке и в Сибири. Здесь вместе с бойцами Красной армии китайский батальон Ли Чана участвовал в разгроме кавалерийской части генерала А. Шкуро, а 7 ноября 1919 г. совместно с войсками 137-й стрелковой дивизии освобождал от деникинцев железнодорожную станцию и город Апостолов. Особенно его бойцы отличились в бою под г. Апостолов. Разрезав пополам пехоту противника, батальон бросился в штыковую атаку. Штыковой удар и неожиданное появление в этом бою китайских частей настолько ошеломили белогвардейцев, что они, бросая винтовки, начали сдаваться в плен. К вечеру того же дня на помощь подошла 137-я пехотная дивизия, а к утру Апостолов был взят. Впоследствии батальон участвовал в освобождении Ростова, где и погиб Ли Чан. Кстати, этот командир – кавалер ордена Красного Знамени [6].

Китайцы 397 полка 45-й дивизии, сформированной в 1919 г. на базе 3-й Украинской армии, приобрели большой военный опыт. Китайские добровольцы в составе этой дивизии осенью 1919 г. прошли 400-киломеровый путь от Одессы до Житомира на соединение с частями 12-й армии. За эти бои командир отряда Хан Си-шунь награжден именным оружием – шашкой и браунингом, а командир взвода за храбрость в боях под Одессой и Житомиром награжден золотыми часами и именным оружием. В истории 45-й дивизии также отмечены китайские бойцы Сын Ди-фа, Сунь Ю-юй, Чен Ю-шен, Чен Юн, Ку Хун-жу, Су Бо-тан, Тан Бо-ен, Тан Си-чи, Ван Ю-шию, Ту Бо-тэ, Чео Ю-вен, Ван Ла-лу, Чу Ху-лан, Зау Ян-лин, Дзян Ди-шунь, Ся Ю-шау и многие другие [10, 27–28].

В конце 1919 г. красноармейские части, занявшие Украину, вновь соприкоснулись с частями Н. Махно. После непродолжительных совместных действий, огромный потенциал бывших красных партизан-махновцев к концу 1919 – началу 1920 гг. переводился в статус дезертиров и врагов советской власти на Украине. Что касается китайцев-красноармейцев, то многие из них, понеся от махновцев какие-то обиды, свои обязанности исполняли хорошо. Например, в конце 1919 г. эскадрон Чжан Чуань-линя вел бои против войск Н. Махно. В одном из ожесточенных боев, когда численный перевес был на стороне противника, Чжан Чунь-линь вместе с некоторыми своими сослуживцами попал в руки махновцев, которые сняли с них всю одежду и оставили мерзнуть на морозе. Но «через некоторое время Чжан Чунь-линю и его товарищам с большим трудом удалось бежать к своим. В начале осени 1920 г. Чжан Чуань-линь и его боевые друзья сполна отомстили (выделено. – Н.К.) махновцам, нанеся им большой урон и едва не захватив в плен самого батьку Махно» [6].

Показателен пример разного исполнения приказов по блокированию и уничтожению войск Н. Махно в январе 1920 г. в Александровске со стороны 41‑й и 45‑й дивизий. Бойцы 41‑й стрелковой дивизии состояли, в основном, из местных крестьян (она сформирована из 1‑й, 2‑й и 4‑й бывших партизанских дивизий), а бойцы 45‑й Волынской стрелковой дивизии, сформированные под командой Й. Якира, имели достаточное количество иностранцев, включая китайцев, а также приобрели ряд революционных и боевых традиций. В результате блокирование этими двумя дивизиями войск Н. Махно в Александровске не состоялось по вине 41‑й дивизии, выпустившей повстанцев из города. Комбриг 45‑й дивизии Левензон отмечал, что «части 41‑й дивизии не сумели, подобно нашей дивизии использовать передышку для укрепления своих рядов, не было у них и тех традиций, что у 45‑й, были они, видно, значительно слабее и кадрами» (выделено. – Н.К.) [6].

В такой ситуации оперативным приказом 13‑й армии № 014 от 23 января 1920 г. для ликвидации в кратчайший срок штаба и войск Н. Махно предписано уже 42‑й дивизии, в которой служили и китайцы, блокировать Гуляйпольский район с севера и востока, а Эстонской дивизии – с юга и запада. Интернационалисты из этих частей действовали результативней. Уже на третий день командование Эстонской дивизии в штабы 13‑й армии и Юго-Западного фронта сообщило, что «по пути наступления и следования Эстонской дивизии ни одного махновского отряда не было оставлено, а были ликвидированы сразу же» [6].

В ущерб наступлению на армию А. Деникина против повстанцев-махновцев направляются как внутренние войска, так и регулярные части. Были сняты с фронта дивизии 13‑й и 14‑й армий и брошены в Гуляйпольский район. «Но красноармейцы знают, кто мы, и убивать нас не хотят (здесь и далее в документе выделено. – Н.К.), несмотря на принуждения комиссаров, – отмечал бывший махновец В. Куриленко. – Поэтому красные считают надежными, карательными войсками те, в состав которых входят или которыми командуют: эстонцы, латыши, китайцы, татары, евреи. В январе на Крым, против Слащева, послана только одна 46‑я дивизия. В наш же район были брошены: ВНУС, ВОХР, ЧОН, милиция, части местного формирования, особые отряды, продовольственные отряды, чрезвычайные комиссии…» [6].

В приказе командования 13‑й армии от 6 февраля 1920 г. начальнику Эстонской дивизии и местным военным комиссариатам предписывалось безотлагательно направить в район Гуляй-Поля (Гуляйполя) для «окончательного разгрома махновцев лучшую по своему боевому составу (выделено. – Н.К.) бригаду, каковую там и расквартировать» [6].

В одной из листовок повстанцы-махновцы, обращаясь непосредственно к красноармейцам, писали: «…Товарищи, взгляните сами, что творят Чрезвычайки и Карательные отряды в Великороссии и, в особенности, на Украине. И кто же им помогает? Вы, красноармейцы, и только Вы…» [6]. А ведь посланцы из Великороссии не однажды предупреждали таких же крестьян на Украине о кровавых последствиях диктатуры большевиков, опирающихся на иностранный компонент. На втором съезде фронтовиков-повстанцев, рабочих и крестьянских Советов, отделов и подотделов Гуляйпольского района еще в феврале 1919 г. левый социалист-революционер Костин говорил, что в Великороссии восстают «не отдельные личности, а крестьяне многих волостей, и с женами, детьми и стариками идут под пули и штыки латышей и китайцев (выделено. – Н.К.), ибо другого выхода не видят перед собой… Это все ваши братья, такие же крестьяне, бедняки, такие же угнетенные, как и Вы, здесь на Украине…» [6].

Внутренний фронт оттягивал на себя много сил. Поэтому 14 марта 1920 г. командующий Юго-Западным фронтом А. Егоров докладывал главкому С. Каменеву, что «острота внутреннего фронта не позволяет не только выделить что-либо для усиления внешнего фронта, но требует для ликвидации бандитизма назначения новых сил… При этом докладываю, что для этой последней цели ни Латдивизия, ни 42 дивизия не могут быть использованы: первая как единственная (выделено. – Н.К.) часть, ведущая борьбу за закрепление тыла, столь же важного, как и внешний фронт, вторая так же как единственная часть, втянутая в трудовую работу по добыче необходимых для фронта и страны угля и хлеба…» [6].

С целью усилить карательные меры против повстанцев на Украине и закрепить достигнутые результаты, привлекаются регулярные части с других фронтов. В. Ленин в этот период в своих предложениях Совету Труда и Обороны предлагал разработать постановление, предусматривающее многократное посещение войсками Кавфронта каждой волости Украины для «наказания и исправления» непокорных крестьян. Им предписано трижды посетить крестьянские волости во время пешей переброски с Кавказа на Западный (Польский) фронт [6].

Район восстания крестьян в это время на Украине не ограничивался только рамками Екатеринославской губернии. Поэтому к лету 1920 г. на Украине насчитывалось свыше 20 тысяч человек в войсках ВОХР. Начальник этих войск о боевых действиях против повстанцев в июле – августе 1920 г. докладывал, что параллельно с операциями Н. Махно на территории левого берега Днепра «начали усиленно возрастать бандитские группы и повстанческие движения по правому берегу Днепра на Украине». Он также подчеркивал, что «несмотря на самостоятельные операции каждого из отрядов и банд и их видимую необъединенность в действиях, район Киев – Бахмут можно считать сплошной полосой восстания, поддерживаемого белыми, лишающего Советскую власть возможности нормально работать на Украине и на Дону» [6].

Чэнь Ли-дэ вспоминал, чтов связи с ухудшением обстановки на фронте его часть отошла в Екатеринослав. Сначала ей поручили охрану заводов и советских учреждений, а потом перебросили в Киев, где преобразовали в Особый железнодорожный батальон по борьбе с бандитизмом. На бойцов батальона была возложена охрана и поддержание порядка на всех железнодорожных линиях и ветках Украины. «Всюду орудовали вооруженные банды по 70–80 человек, а иногда и по 300–500, – вспоминал Чэнь Ли-дэ. – Так что работы было много и очень напряженной (выделено. – Н.К.). Едва вернемся с одного задания, как получаем очередной приказ и немедленно уходим на другое. Иногда приходилось сопровождать железнодорожные составы до Харькова или Одессы. В самом Киеве нас назначали в ночной патруль или на посты». «Иногда приходилось подниматься по тревоге три–четыре раза в неделю. На задание обычно выходили по ночам. Если банды орудовали у железной дороги, мы выезжали на бронепоезде. Большей частью противник скрывался в лесах, находить и уничтожать его было нелегко… Бои с противником обычно длились часа два-три, и нам, как правило, удавалось не только уничтожить часть банды, но и захватить пленных. Часть, в которой мы служили, имела хорошее по тому времени вооружение: станковые пулеметы (водяного охлаждения), полевые орудия малого калибра и даже пушки крупных калибров, устанавливаемые на бронепоездах. Враг не раз испытал на себе храбрость и боеспособность бойцов-китайцев и чаще всего отступал при первом же их появлении» [6].

Бывший красноармеец 8‑й роты Богунского полка Цзян Лянь-фынь, воевавший в свое время под началом Н. Щорса, весной 1920 г. конвоировал с другими китайскими добровольцами грузовые суда по Днепру. Затем служил в 1‑ом десантном отряде Днепровской военной флотилии. Вместе с другими 50 китайцами он был зачислен в 116‑й батальон ВЧК. Основной их задачей стала ликвидация так называемой банды Маруси, насчитывавшей в различных местах Украины более 3 тысяч человек. В январе 1921 г. 116‑й батальон получил приказ выступить на ликвидацию одной из групп этой банды, что и было выполнено в соответствии с поставленной задачей [10, 73–75]. Чжан Юн-тан осенью 1920 г. вместе с 20 другими китайцами был переведен в Екатеринослав также «на борьбу с бандитизмом и контрреволюцией» [6].

По официальным данным, в конце 1920 – в начале 1921 гг. только в больших повстанческих отрядах насчитывалось свыше 100 тысяч человек, на борьбу с которыми было направлено две трети регулярных войск, действующих против Врангеля [1, 13].

Если посмотреть на состояние Красной армии в 1920 г., то мобилизация в нее на Украине была на прежнем уровне (всего за все годы войны было мобилизовано на Украине 252 тысячи местных рабочих и крестьян). А вот по призыву 1‑го Всеукраинского съезда незаможных селян в октябре 1920 г. прибыло из Екатеринославской, Харьковской и Донецкой губерний всего около 3 тыс. незаможников. В бюллетене Донецкого губкома от 1 октября 1920 г. отмечалось, что из мобилизованных на фронт против Врангеля 75 % – 18‑летние юноши. Роль иностранцев при наведении порядка в ненадежных войсках была по-прежнему велика. Галицкая армия к апрелю 1920 г. была переформирована и придана побригадно 41‑й, 44‑й и 45‑й дивизиям. В 44-й и 45-й дивизиях галичане и китайцы около месяца воевали плечом к плечу против войск Директории. Но 23 апреля из сформированных восстала 2‑я бригада из 45‑й дивизии, а 24 апреля – 3‑я бригада. 14‑я армия была направлена на подавление мятежников. Командюж просил у главкома для подавления восстаний в тылах до 5 стрелковых дивизий. И. Нагаевский также отмечал, что из бывших частей Галицкой армии только 1-я бригада Н. Барана под Бердичевом в составе 44-й дивизии осталась верной большевикам и понесла в совместных с ними боях большие потери [6].