Участие китайцев и их роль в различных этапах революционных событий на территории Украины 4 страница

На фоне разложения красных частей, массового дезертирства, вновь мобилизованные красноармейцы из числа молодежи уступали качеством иностранцам из числа бывших военнопленных. Командующий Украинским фронтом отмечал: «Только что мобилизованные массы, иногда толпы изловленных дезертиров, кое-как сколоченные в подобие частей, бросались нами прямо в бой. Конечно, под натиском более опытного и технически сильного противника, эти массы бою не выдерживали. Проходило обычно несколько недель напряженной организационной работы, работы непосредственно на самом фронте, прежде чем нам удавалось оправиться от ударов противника и организовать успешное контрнаступление» [8]. При этом «мобилизационная лихорадка вызывала большой рост числа дезертиров и уклонившихся. С дезертирством была проведена твердая планомерная борьба как мерами агитационного, так и репрессивного (выделено. – Н.К.) характера. И результаты вскоре сказались» [6].

Дезертиров было больше всего во второй половине 1918 г. и в первой половине 1919 г. Дезертирству и нежеланию самоотверженно сражаться за советскую власть нужно было поставить заслон.

Впервые заградительные отряды,по мнению Д. Волкогонова, появились в августе 1918 г. на Восточном фронте в 1-й армии, которой командовал М. Тухачевский [184, 292]. Однако, как показывают архивные документы, такие же отряды появились в августе этого же года и на южных участках фронтов. Фу Ви-фий в своем личном деле отмечал, что летом 1918 г. их отряд под Царицыным переформировали и «назвали Заградиловский (то есть заградительный. – Н.К.) Китайский отряд», в котором он служил под командой Зо Лот-ха до 1921 г. [6]. Именно из китайцев 1-го Нежинского отряда был образован первый на Юге китайский заградительный отряд под командованием Зо Лот-ха, то есть А. Золотенко, как его называли китайцы-шахтеры из Донбасса.

Приказ председателя РВС Республики по войскам и советским учреждениям Южного фронта № 65 от 24 ноября 1918 г. в частности гласил:

«4. Во всякой прифронтовой полосе распределены заградительные отряды для ловли дезертиров. Всякий солдат, который попытается оказать этим отрядам сопротивление, должен быть РАССТРЕЛЯН на месте.

5. Все местные советы и комитеты обязуются со своей стороны принимать все меры к ловле дезертиров, дважды в сутки устраивая облавы: в 8 часов утра и в 8 часов вечера. Пойманных доставлять в штаб ближайшей части и в ближайший военный комиссариат.

6. За укрывательство дезертиров виновные подлежат РАССТРЕЛУ.

7. Дома, в которых будут скрыты дезертиры, будут подвергаться сожжению» [6].

В декабре 1918 г. Л. Троцкий отдал распоряжение повсеместно формировать специальные подразделения с функциями заградотрядов. Он требовал самой активной роли заградотрядов, указывая, что «во многих случаях заградительные отряды сводят свою работу к задержанию отдельных дезертиров. Между тем во время наступления роль заградительных отрядов должна быть более активной. Они должны размещаться в ближайшем тылу наших цепей и в случае надобности подталкивать сзади отстающих и колеблющихся. В распоряжении заградительных отрядов должны быть по возможности или грузовик с пулеметом, или легковая машина с пулеметом, или, наконец, несколько кавалеристов с пулеметами» [6]. При этом Л. Троцкий был против освещения в газетах информации о репрессиях в армии, а тем более участии в них иностранцев, в том числе китайцев [184, 296]. Никто этой огласки не хотел и после окончания Гражданской войны. В рассмотренном на 8-м съезде партии (март 1919 г.) документе «Военное строительство. Тезисы» в п.11 предусматривалось, что «аппараты предупредительного и карательного характера в виде заградительных отрядов (выделено. – Н.К.) и Военно-Революционных Трибуналов должны носить временный, исключительный характер вспомогательного партийного аппарата, отнюдь не превращаясь в постоянную бюрократическую машину [6].

Китайцы не оказываются в стороне от повсеместно формируемых заградительных отрядов. В донесении штаба Южного фронта Реввоенсовету Республики об учете интернациональных частей № 2205/оп от 10 декабря 1918 г. говорилось, что «в 8‑й армии из военнопленных и частью из китайцев был составлен небольшой отряд интернационалистов, теперь уже расформированный. Лучшая часть интернационалистов влилась во вновь сформированные заградительные отряды (выделено. – Н.К.)» [2, 143].

Начальник штаба 10-й армии 21 апреля 1919 г. просил разрешения у штаба Южного фронта о командировании в речную флотилию армии 23 моряков из 4‑го интернационального заградительного отряда соседней 9‑й армии. Количественный состав заградительных отрядов был относительно невелик. Так, по состоянию на 24 апреля 1919 г. 1‑й чрезвычайный заградительный отряд Южного фронта насчитывал 65 человек [2, 177, 179].

В сводке за 1–15 октября 1919 г. отделения информации и связи политотдела Реввоенсовета Южного фронта о формировании китайской роты при заградительном отряде 46-й стрелковой дивизии говорилось: «Настроение бодрое; дисциплина сознательная; командный состав хорош. В отряде формируется интернациональная рота (здесь и далее выделено. – Н.К.), которая состоит в большинстве из китайцев. Для интернациональной роты необходимы политработники-китайцы и китайская литература» [2, 198].

Конечно, преувеличивать роль заградительных отрядов в исходе Гражданской войны нельзя. Но следует подчеркнуть их важную роль в общем механизме функционирования Красной армии при установлении власти большевиков, а также в отдельные периоды ведения боевых действий. За второе полугодие 1919 г. из личного состава ВОХР в заградительные отряды было направлено 15 батальонов численностью 9 350 человек. Как отмечали советские историки, за семь месяцев 1919 г. отправлено в запасные части Красной армии 982 тысячи дезертиров и маршевыми ротами на фронт – 286 тысяч. Это результат работы и заградительных отрядов, которые, на первый взгляд, были не многочисленными. В приказе предкомдезертир Украины Артанова № 17 от 17 сентября 1920 г. подчеркивалось, что «от результатов работы комдезертир на 50 % зависит успех ликвидации Врангеля и польских банд и настолько же разрешения вопроса об укреплении Советской власти Украины» [6].

Для исполнения надлежащего качества обязанностей все чаще командование склоняется к набору иностранцев не только в заградительные, но и карательные части. В. Антонов-Овсеенко отмечал, что «для всей территории Украинской ССР требовалось сформировать при каждом губвоенкоме по одному карательному батальону и при каждом уездвоенкоме по одной караульной роте. В таких городах, как Киев, Харьков, Екатеринослав, Симферополь, Николаев, Одесса и др., явилась необходимость увеличить (выделено. – Н.К.) число батальонов и одновременно даже сформировать караульные полки. В мае месяце оказалось, что при существующем настроении местного населения норма приказа № 25 уже недостаточна, почему округам было разрешено формировать добавочные караульные части путем разворачивания рот при уездвоенкомах в батальоны» [6].

Местные органы власти, чувствуя свою неустойчивость, не спешили расставаться с интернационалистами и отправлять их для переформирования в регулярные части Красной армии. Именно после таких переформирований интернациональные части из других городов России направлялись на Украину. Причем протестовали местные органы власти против отзыва интернационалистов и в России, и на Украине. Так, Пензенский Совет в мае 1918 г. отказал в переводе интернационалистов для переформирования в Москву и далее на Юг, мотивируя тем, «что эта часть является резервом и пополняет чехословацкий полк, находящийся на Сызранском и Уральском фронтах. Кроме того, эта часть исполняет роль карательного (здесь и далее выделено. – Н.К.) отряда при усмирении кулацких восстаний в губернии и ни в коем случае отпущена быть не может» [2, 155]. В своем отчете немецкой секции Федерации иностранных групп РКП(б) о работе за 1918 год также говорилось об особой роли интернационалистов: «…во всех городах были созданы отряды интернационалистов, из которых большая часть сражалась на фронте, другие поддерживали Советскую власть, участвуя в подавлении контрреволюционных восстаний, часть несла охрану советских учреждений в различных городах…» [2, 160].

На Украине китайские и другие смешанные интернациональные части широко привлекались к карательным операциям.

Уже в донесении о положении под Киевом 10 апреля 1919 г. говорилось, что «для охраны порядка вызваны в штаб Киевского округа комендантская команда, взвод латышской караульной роты, инструкторские пехотные курсы и отряд Киевской чрезвычайной комиссии… В 18 часов сводной частью, состоящей из 15‑го пограничного полка, китайцев и латышей, очищены от банд Куреневка и окрестности…» [6]. На следующий день, утром 11 апреля, уже с Юга пришел по Днепру и высадился на Печерске отряд «зеленовцев» около 400 человек и начал перестрелку с охраной моста. И в первом и во втором случае китайцы показали свою бескомпромиссность. О такой бескомпромиссности китайцев, как «лучших войск», в январе 1919 г. в Киеве говорил М. Драгомирецкий, мнение которого уже приводилось [6]. Конечно, можно задаться вопросом, какую роль мог играть малочисленный отряд китайцев, если имелся в том же Киеве многочисленный коммунистический гарнизон, превосходящий наступавших в несколько раз (в Киевском гарнизоне числилось 3 400 штыков и 3 орудия), да еще и предназначенный для подавления восстаний непосредственно? Не преувеличивается ли роль китайцев? Для оценки «количество – качество» красных войск уместно привести свидетельство В. Антонова-Овсеенко, который отмечал, что «при вторжении банд в Киев (10 апреля) нам пришлось указывать командующему группой: «Коммунистический полк разбежался (здесь и далее выделено. – Н.К.), в городе ненадежно, двиньте отряд особого назначения». И далее: «Тревога усиливалась небоеспособностью наших частей: не единичный это был случай с коммунистическим полком, разбежавшимся при первой стычке с организованной бандой. Но все это были необстрелянные, лишь формирующиеся части» [6].

Сюй Мо-линь же подчеркивал, что китайцы на подавление восстаний в Киеве и его окрестностях выступали незамедлительно и всегда добивались результата, часто захватывая при этом пленных. Он вспоминал, что, выйдя из госпиталя, он «прибыл в Киев. Город уже был освобожден от белых, и 1‑й Московский рабочий полк ушел дальше. Киевской губернской милиции требовались люди, и я поступил в милицию. Командиром нашего отряда был Чжу Дянь-чэнь. Меня сначала назначили командиром 2-го отделения, а потом заместителем командира отряда… В январе – феврале 1919 г. на Киев часто совершала налеты одна из банд «зеленых»… После ликвидации этой банды ЧК перевела китайских бойцов из милиции в караульный отряд» [6].

Далее Сюй Мо-линь отмечал, что в апреле 1919 г. «караульные отряды Киева были сведены в 4‑й Советский полк. 3‑й батальон полка, в который входили 7‑я, 8‑я и 9‑я роты, был сформирован из китайцев. Командиром батальона был товарищ Ван Линь, меня назначили батальонным писарем» [6].

Для ликвидации же соединения Струка было дано задание Днепровской речной флотилии «отбить пароходы, захваченные Струком, и содействовать особому отряду т. Дробинского (рота ВУЧК, Черниговский батальон и 1-й караульный полк из Киева – всего 1 100 штыков) в ликвидации банды» [6]. То же было с отрядом Соколовского в западной части Радомысльского уезда. Сложнее было с Зеленым. Против войск Зеленого в Черкассах действовали части Богунского полка (включая две роты китайцев), 6‑й полк и 1‑й интернациональный полк. Поскольку надо было торопиться с походом на Румынию, и командование опасалось выступления против советской власти частей Н. Григорьева, пришлось направить против Зеленого еще значительные части – 3 600 человек, в том числе Белоцерковский карательный батальон [6]. Неоднократно в течение 1919 г. на борьбу с Зеленым направлялись интернациональные части, в том числе китайские интернациональные батальоны, например, под командой Ко Гуа [6, 256].

В донесении польских контрразведчиков о состоянии Красной армии и тыла в апреле 1919 г., перехваченного управлением Особого отдела, говорилось, что «общее состояние советской власти на Украине таково, что приходится удивляться, на чем она держится (выделено. – Н.К.)…» [6]. А держалась она на равномерно распределенных небольших карательных, особых и заградительных отрядах из иностранного компонента.

В апреле 1919 г. на самой Украине было зарегистрировано 93 антиправительственных выступления, для подавления которых к началу мая 1919 г. использовалась 21 тысяча человек регулярных войск. К середине мая 1919 г. на Южном фронте против 100-тысячного состава ВСЮР противостояло 73 тысячи красных пехотинцев и кавалеристов, в то время как на подавление восстаний на Дону и Н. Григорьева на Украине было отвлечено 30 тысяч бойцов. Кроме этого, Наркомвоен Украины вынужден был содержать во внутренних войсках для борьбы с повстанчеством более 84 тысяч человек [6].

На объединенном заседании Политбюро и Оргбюро ЦК с участием В. Ленина 2 июня 1919 г. слушался вопрос «о направлении интернациональных формирований на Украину». Постановили: «Интернациональные формирования, имеющиеся на Украине, назначаются в 12 армию для действия в Галиции и Бессарабии» [6].

Лишь только эта, 12-я армия, выделила для борьбы с восстаниями из своих частей восемь экспедиционных отрядов, численностью от 150 до 200 человек каждый. Наряду с полевыми войсками борьбу с восставшими вели запасные части, команды военкоматов и батальоны войск внутренней охраны. Разрозненные, неорганизованные усилия отдельных армий и военкоматов по ликвидации «внутреннего фронта» не давали необходимых результатов. К маю на Украине окончательно был оформлен аппарат по руководству борьбой с восстаниями. При Реввоенсовете фронта учреждена должность начальника тыла, такие же должности начальников тыла создаются во всех армиях и губерниях. Политическое руководство борьбой было сосредоточено в особых органах, так называемых постоянных совещаниях по борьбе с бандитизмом, составляемых из представителей командования, ревкомов (исполкомов), партийных организаций, земельных и продовольственных органов. К осени 1920 г. на Украине все части, имевшие своим назначением борьбу с бандитизмом, будут сведены уже в 10 дивизий внутренней службы 3-х бригадного состава (войска ВНУС) [6].

В преддверии борьбы с повстанцами Н. Григорьева на Украине форсированными темпами продолжали формироваться интернациональные части. В Одессе в мае 1919 г. формировались 3‑й и 9‑й интернациональные полки, входящие в интернациональную дивизию, и 1‑й интернациональный полк особого назначения при штабе 3‑й Украинской советской Красной Армии. С 31 мая 1919 г. 1‑й интернациональный полк особого назначения, оставаясь в оперативном отношении в подчинении начштаба 3‑й Украинской Красной Армии, был включен в состав 1‑й бригады 1‑й интернациональной дивизии. В формируемую интернациональную бригаду в начале июня 1919 г. из Нижнего Новгорода в Киев переброшен 3‑й интернациональный полк. По пути в Киев в полк были влиты интернационалисты в Воронеже, Орле и Туле. С 18 июня полк был слит с 3‑м пехотным интернациональным полком в один полк под названием 3‑й стрелковый интернациональный полк [2, 464]. Поэтому названия полков, переброшенных в данный момент на Украину из городов центральной России, хотя и носили имена этих городов, но по содержанию были либо полностью интернациональные, либо доля иностранцев в них была определяющей. Это касалось и частей, сформированных на Украине. Так, например, сформированный именно на Украине в первой половине 1919 г. 3‑й Московский полк полностью состоял из интернационалистов, представителей разных национальностей. Представители русского населения европейской части России большей частью направлялись на соседний с Украинским Южный фронт, правый фланг которого располагался в восточной части Украины. Если оценивать созданные за первую половину 1919 г. на Украине интернациональные части как абсолютно новые, а не переброшенные из других регионов и переформированные, то в таких частях насчитывалось всего 5 249 новых интернационалистов, прошедших через официальную процедуру поступления в ряды Красной армии [6, 259]. Роль интернационалистов повышалась каждый раз, когда возникали кризисные явления на тех или иных фронтах, что требовало неоднократной переброски таких частей. Советские историки отмечали, что на Восточном фронте в 1919 г. военнопленные и беженцы оставались главным резервом для пополнения Красной армии. Они писали: «Несмотря на то, что летом 1919 г. число интернационалистов в армиях Восточного фронта значительно сократилось в связи с расформированием ряда подразделений и переброски их бойцов на Украину (здесь и далее выделено. – Н.К.) для оказания прямой военной поддержки Венгерской Советской республике, их количество быстро пополнялось за счет военнопленных и беженцев, вступавших в ряды советских войск в районах, освобожденных от белогвардейцев» [5, 131].

В приказе народного комиссара по военным делам УССР Н. Подвойского о формировании 1‑й интернациональной советской дивизии от 5 мая 1919 г. предписывалось, что «весь командный состав от командира полка и выше должен назначаться из резервов соответствующих округов, а младший командный состав – из среды подготовленных интернационалистов» [2, 45].

Однако до выступления против Советской власти Н. Григорьева 1‑я интернациональная дивизия в указанном составе сформирована не была.

В начале мая 1919 г. Н. Григорьев перестал подчиняться командованию Красной армии и планировал развивать наступление своих войск по четырем направлениям: Черкассы–Киев; Одесса; Екатеринослав; Кременчуг–Полтава. Во время подавления частей Н. Григорьева выяснились недоразумения между интернационалистами и местными войсками. Но поскольку интернациональные части были более надежны, а значит, востребованы, потребовалось вмешательство командования. Начдиву 2‑й Ленговскому, действовавшему на Правом Киевском участке, 13 мая 1919 г. предписывалось, чтобы политотдел дивизии развил энергичную работу по примирению на приемлемых для всех сторон условиях: «Между интернационалистами и другими нелады. Надо мягко примирять. Ваш участок важнейший – больше энергии, и григорьевцы будут вами отрезаны и размозжены» [6]. В своем обращении к красноармейцам румыно-венгерского полка председатель Совнаркома УССР Х. Раковский 13 мая 1919 г. убеждал: «Товарищи из интернационального полка! Ваше желание мне известно. Вы хотите скорее отправиться на помощь нашим братьям в Румынии и Венгрии… Но теперь можно идти на Румынию только через труп Григорьева. Вперед, на борьбу с новой контрреволюцией!» [2, 452].

Как конкретно действовали интернационалисты против частей Н. Григорьева на Винницком направлении видно из журнала боевых действий 2‑й Украинской стрелковой дивизии об операциях 1‑го Полтавского интернационального полка и других интернациональных соединений. Основной итог их усилий – к 30 мая «ликвидация банд закончена»[2, 456–458].

Чтобы подчеркнуть большую надежность интернационалистов по сравнению с местными бойцами-красноармейцами, уместно привести прозвучавшие в это тяжелое для большевиков время слова поддержки советского правительства УССР со стороны красноармейцев, в том числе и китайцев, 1‑го Полтавского интернационального полка из резолюции, принятой ими 30 мая 1919 г. в Виннице. В резолюции говорилось: «…даем свое честное пролетарское слово интернационалистов (здесь и далее выделено. – Н.К.), что все, как один спаянные товарищеской дисциплиной и сознанием переживаемого трудного времени для молодой УССР, исполним все предписания и приказы свыше, подавая пример революционной дисциплиныисознательности для победы рабочих и трудового крестьянства, отбрасывая в сторону все национальные трения и провокационные слухи» [2, 460].

О наступлении Н. Григорьева на Екатеринослав командарм 2-й А. Скачко дал обстоятельный рапорт о событиях 10–11 мая в Екатеринославе. В пересказе В. Антонова-Овсеенко этого рапорта события развивались следующим образом:

«…Отряды Каменских и верхнеднепровских рабочих оказались не организованными и сопротивления не оказали… В 12 часов (узнали из донесения. – Н.К.) о занятии Запорожья. Внутри города в 57‑м полку ведутся безрезультатные митинги. Полк отказывается выступать. Настроение 56‑го полка ненадежное, грузится неохотно… В 17 часов получается донесение, что некоторые части 56‑го полка выкинули белые флаги и перешли на сторону Григорьева, другие части отступают… Единственная надежда на Интернациональный полк (здесь и далее в документе выделено. – Н.К.), держащий входы в город у железной дороги, но он не может охранять от обхода города с юга, а части 40‑го полка, стоявшие у Краснополя, исчезли неизвестно куда и связи с ним нет. 57‑й полк сидит в казармах и по донесению политкома волнуется. Политком боится идти в полк, чтобы его не убили… Интернациональный полк за ночь выдвинулся к Деевке и вместе с бронепоездом 10 ведет бой, ему помогают оставшаяся рота 56‑го полка и разрозненные кучки коммунистов, прочие части разбежались… Прибыл комендант Булгаков и доложил, что его комендантская команда арестована и обезоружена 57‑м Черноморским полком, который ночью выпустил из тюрьмы арестантов и, соединившись с бандитами, под начальством Максюты и матроса Орлова захватил город и объявил его во власти Григорьева… Пришлось ждать подхода 5‑го Кавалерийского полка… 1‑й эскадрон его был пущен на разведку берега к Запорожью, а остальные три с инженерными курсами, кучкой коммунистов, командой китайцевОсобого отдела направлены в город для борьбы с бандитами. Командование отрядом, согласно постановлению Совета Обороны, было поручено Губвоенкому Бергу. Отряд этот занял вокзал и очистил главные улицы города от бандитов» [6]. Таким образом, основной итог работы «кучки коммунистов» и китайцев Особого отдела на фоне разложенных «прочих» красных частей – город очистили от бандитов.

Н. Григорьев настолько получил огласку и поддержку, что угроза вспышки восстания на местах после его подавления оставалась долго. Из Александрии, например, 2 июня сообщали, что распоряжением командующего Полтавской группы, «стоящей здесь в Александрии, 12‑й Московский полк Всероссийской ЧК отзывается в Полтаву, что никоем образом недопустимо, так как уком совершенно безоружен и банды Григорьева гуляют по уезду группами человек по 100–150. Поэтому просьба Исполнительного комитета оставить этот полк до полного разоружения уезда, уничтожения банд, что может сделать эта часть, так как она приезжая из Москвы». В. Антонов-Овсеенко, кстати, отмечал, что из не украинских частей в подавлении восстания Н. Григорьева принял в мае 1919 г. только этот Московский полк ВЧК [6]. Однако трудно установить доподлинно, сколько в полку было иностранцев. И трудно сказать, было ли бы подавлено восстание Н. Григорьева без «интернационального компонента» вообще. В. Антонов-Овсеенко признавал, что экзамен – подавление восстания Н. Григорьева – выдержан, «но выдержан с трудом, с надрывом» [6]. Поскольку сам Н. Григорьев находился в этом уезде, этот полк оставили в Александрии.

Даже в таком промышленном центре, как Николаев, где было свыше 40 тысяч рабочих, советская власть держалась на таких же условиях, как и в Александрии. В «Истории городов и сел Украинской ССР. Николаевская область» отмечалось, что в мае 1919 г. «при поддержке анархистов и эсеров из местного флотского полуэкипажа григорьевцы захватили Николаев, во многих местах вспыхнули кулацкие мятежи… 1‑я рабоче-крестьянская интернациональная (выделено. – Н.К.) бригада, подошедшая из Одессы, изгнала банды Григорьева из Николаева, вскоре мятежники были разгромлены и в уездах» [6]. И еще: «Активное участие в борьбе против мятежников принимали местные рабочие отряды и отряд спартаковцев численностью 130 человек. В июне 1919 г. исполком Николаевского Совета рабочих, красноармейских и краснофлотских депутатов сообщал наркому военных дел Украины Н. Подвойскому: «Николаевская группа спартаковцев является наиболее надежной, сознательной и дисциплинированной воинской частью, на которую может опереться Советская власть» [6]. Поэтому в письме Н. Подвойскому исполком просил «о том, чтобы группа спартаковцев осталась в Николаеве и чтобы формирование интернационального полка производилось не в Херсоне, а в Николаеве, который пережил еще так недавно много потрясений военного и политического характера» [2, 461].

Этот документ говорит не только о важной роли интернационалистов, как самых надежных и дисциплинированных бойцах, но и о том, как исполкомы городов и местечек желали заполучить не хватающие на всех интернациональные части именно в собственное распоряжение. Волостной военком из Кривого Рога о погромах в Знаменке в ВУЧК сообщал, что «в Криворожской волости полно григорьевских отрядов, которые превратились в банды погромщиков и грабителей… Готовится контрреволюционное выступление. Мобилизация коммунистов проведена, но нет оружия, все члены Исполкома под винтовкой, необходима срочная помощь интернационального батальона латышей, китайцев (выделено. – Н.К.)» [6].

В этот период во многих частях Красной армии проявились черты неподчинения солдат своим командирам. Вот одно из мнений сподвижников Л. Троцкого о причинах такого явления: «Благодаря территориальному (здесь и далее в документе выделено. – Н.К.) признаку формирования и расположения, когда войска состояли из земляков одной волости, уезда, губернии, сражались только на своей территории, были тесно связаны со своей семьей, естественно, настроение деревни быстро передавалось в армию. Поэтому армия была ненадежна. В войсках бывали случаи выступления против ЧК, коммунистов и евреев. Митингование, отказ идти на тот или иной участок фронта, нежелание идти «против своих», то есть подавлять выступления, – вот те язвы, которые надо было изжить в армии…» [6].

После разгрома частей Н. Григорьева, начиная уже с июня 1919 г., началось преследование участников армии Н. Махно. Л. Троцкий в своем приказе от 6 июня 1919 г. № 107 объявил о жестком подавлении «контрреволюции», подчеркивая, что «враги рабочей и крестьянской Красной армии, шкурники, кулаки, погромщики, махновцы, григорьевцы, будут беспощадно раздавлены регулярными стойкими, надежными частями» [6]. Однако, судя по тому, как сподвижники Л. Троцкого определяли местные войска как ненадежные, можно предположить, что это были либо интернационалисты, либо части, прибывшие из совершенно далеких от Украины регионов, например, Урала, Сибири или Туркестана.

Как вспоминал участник Гражданской войны А. Жидивка, он, командуя ротой, был направлен в 1919 г. в составе 1-го Луганского интернационального полка в Гуляй-Поле (Гуляйполе) для подавления махновцев. Ян Фу-ша в 1919 г. со своей частью был направлен в Екатеринославскую губернию на борьбу против Н. Махно. В этом же году 2-й интернациональный полк расформировали, Ян Фу-ша продолжил служить в особом отделе 14-й армии до 1920 г. [6].

На чьих штыках держалась власть большевиков в 1919 г., отчетливо показывает и телеграмма Н. Махно от 28 июля, в которой он объявлял об убийстве атамана Н. Григорьева. В телеграмме говорилось, что «после этого не будет кому санкционировать еврейские погромы, а честно повставать трудовому народу против контрреволюционеров как Деникина и других, так и против большевиков-коммунистов, насильно вводящих диктатуру посредством наймитов мадьяров, китайцев (выделено. – Н.К.) и латышей» [6].

Местные отряды, включая бывших махновцев, упорства при карательных операциях против отрядов Н. Махно не проявляли, в отличие от бойцов-интернационалистов. Например, в донесении о действиях красноармейского отряда Бубенца в июне 1919 г. на Полтавщине говорилось, что отряд приказу командира об атаке махновцев не подчинился, за ним в бой не последовал, многие из красноармейцев даже стали поворачивать обратно своих лошадей. В результате атаки отряд потерял несколько человек убитыми и ранеными и 2 пулемета. За этот «позорный случай весь личный состав отряда был передан суду Военно-Революционного Трибунала и виновные в трусости был расстреляны» [6].

Роль китайцев на фронтах Гражданской войны в конце 1918 г., особенно в первой половине 1919 г., несколько меняется. Они уже не просто любая масса солдат, их начинают ценить и беречь. Кроме функции безликого бойца на передовой, причем бойца самого надежного, прибавляются функции особые: заградительные и карательные. Китайцы все чаще оказываются в особых частях, отдельных, резервных, заградительных, охранных, карательных, частях ВЧК и прочее.Нельзя сказать, что в 1919 г., по сравнению с 1918 г., китайские, как и другие интернациональные части, использовались только как карательные или заградительные войска. Они использовались везде, но повсюду они уже были в отличие от 1918 г., когда требовались любые бойцы революции, на особом счету. Как по функциональному назначению, так и по тактическому использованию, как последний, надежный оплот.