ИСХОДНЫЕ АРТ-ТЕРАПЕВТИЧЕСКИЕ ПОНЯТИЯ 17 страница

9. Место для работ (на стене, в шкафу или в сознании арт-тера­певта). По нашим наблюдениям, наилучшим местом для законченных работ была большая доска на стене. В любое время по ходу сессии на нее могли вывешиваться рисунки. При открытом характере группы, когда от­сутствует четкое время начала и завершения работы, когда неизвестно, сколько продлится обсуждение, возможность молчаливого созерцания рисунков представляется чрезвычайно важной. Доска на стене выполня­ла несколько функций: она являлась «резервуаром» (особым простран­ством, «удерживающим» переживания пациентов), символически обо­значала группу в целом, способствовала вербальному обсуждению, по­могала больным осознать себя в качестве авторов своих работ и в то же время дистанцироваться от них. Провисевшие неделю рисунки помеща­лись в шкаф. Случалось, что некоторые пациенты, поступавшие в отде­ление повторно, вновь приходили на занятия и говорили мне: «А Вы по­мните тот рисунок, который я сделал год назад? Вы его сохранили?»

ОСНОВНАЯ ЦЕЛЬ ОТКРЫТЫХ СЕССИЙ, РЕАКЦИИ ПАЦИЕНТОВ И РОЛЬ АРТ-ТЕРАПЕВТА

Я обычно объясняю пациентам, что основной целью занятий являет­ся самовыражение. Иногда мы даже называем наши встречи «группой са­мовыражения» и вывешиваем на дверях соответствующую табличку.

Если некоторые пациенты не вполне меня понимают, я добавляю, что состояние человека может выражаться в воспоминаниях, фантазиях, сновидениях, мыслях, чувствах, а также в подборе предметов и материа­лов изобразительной работы, например в журнальных вырезках, исполь­зуемых при создании коллажа, выборе тех или иных цветов, форм, линий и т. д.

Пациенты по-разному откликались на поставленную задачу (самовы­ражение). Я бы разделила их на три основные группы, не совпадающие с психиатрической классификацией и не имеющие ничего общего с диаг­нозом. Хотя в каждый момент пациентов можно отнести к той или иной из этих групп, многие из них перемещаются из одной в другую, так как с течением времени изменяются их поведение и потребности.

1. Инсайт-ориентированные пациенты. Они способны к выражению
переживаний в художественной форме и их обсуждению. Некоторые из
таких пациентов, глядя на свои рисунки, заявляют, что именно так сей-
час чувствуют. Иногда можно догадаться, что они ранее уже посещали
арт-терапевтические занятия, возможно находясь в другой больнице.
Когда пациент демонстрирует способность к осознанию своих работ и
своего состояния, следует помнить, что это может быть лишь единствен-
ный эпизод, поэтому не стоит сразу углубляться в обсуждение его слож-
ных переживаний. В ряде случаев целесообразно оставаться на символи-
ческом уровне, с тем чтобы позволить пациенту самостоятельно рефлек-
сировать над создаваемыми им образами (Schaverien J., 1987, p. 80).

Студентам, проходящим арт-терапевтическую практику, важно на­помнить о пользе «следования» за пациентом, о необходимости лишь по мере готовности больного переходить к новым этапам работы. Зачастую просто поразительно (и для арт-терапевта, и для пациента), каких ре­зультатов удается достичь таким образом даже в течение одной сессии.

2. Пациенты-«художники». Им нравится рисовать. Они стремятся со-
здать художественно выразительные работы и обычно испытывают чув-
ство покоя и удовлетворения от творческого процесса. Важно просто
находиться рядом с ними и тем самым способствовать таинственному
процессу оформления образов в законченное художественное произве-
дение. Это со-присутствие связано со своеобразным шерингом на глубо-
ком, личностном уровне (Wadeson Н., 1987). Важной заботой арт-тера-
певта должна стать защита таких пациентов от бесцеремонных замеча-
ний со стороны других больных или персонала.

Занятия художественным творчеством для некоторых больных могут стать способом защиты от активной коммуникации, поэтому я полагаю, не следует препятствовать подобной защитной реакции. Временами бы­вает полезно давать таким пациентам положительную обратную связь, помогая им осознать, что их работа имеет не только эстетические досто­инства, но и содержит психологически значимый материал.

3. Пациенты, чье участие в работе группы по каким-либо причинам нарушено. Они приходят на сессию, но затрудняются в создании рисун­ков, либо создают хаотичные, кажущиеся бессмысленными изображе­ния. С такими пациентами работать непросто. Для них занятия — лишь «тихое место», и здесь они только поэтому. Они неспособны рассуждать о своем внутреннем мире, испытывают ощущение пустоты или хаоса, их психические реакции часто неадекватны. Однако многие арт-терапевты, работающие с психиатрическими пациентами, убеждены в том, что даже больные в остром психотическом состоянии могут поддаваться положи­тельной арт-терапевтической интервенции. К. Киллик (Killick К., 1990, 1994, 1996) описывает, как художественная продукция, созданная боль­ными в состоянии нарушенного восприятия, со временем начинает отра­жать их состояние и может быть использована в качестве инструмента коммуникации. Конечно же, это недостижимо за короткий срок.

В смешанной группе арт-терапевт на протяжении одной сессии дол­жен сочетать в себе сразу несколько ролей. Он должен одновременно выступать:

• партнером — для инсайт-ориентированных пациентов, стремящих­ся самостоятельно объяснять свои рисунки и нуждающихся в под­держке и понимании с его стороны;

• молчаливым свидетелем — для пациентов-«художников», стремя­щихся придать убедительную художественную форму своим мен­тальным образам и передать в рисунках свой опыт;

• фасилитатором — для пациентов, испытывающих связанные с ри­сованием затруднения или страх, либо воспринимающих свою ху­дожественную продукцию как бессмысленную.

Если пациенты первых двух групп обычно осознают необходимость и цель своего участия в арт-терапевтических занятиях, то пациенты треть­ей категории понимают это слабо. Тем не менее общую динамику их со­стояния в процессе работы можно охарактеризовать как движение с одного уровня функционирования на другой, от дефензивной к более от­крытой позиции, от ощущения бессмысленности художественной про­дукции — к осознанию ее смысла.

КЛИНИЧЕСКИЕ ПРИМЕРЫ

Основными инструментами арт-терапевтической интервенции явля­ются создание образов, вербальное обсуждение и отношения с арт-тера-певтом. Все они используются с учетом особенностей конкретной груп­пы больных. При любой форме психотерапевтической работы с погра­ничными или психотическими пациентами необходимо поддерживать баланс между рецептивной и активной позицией (Bateman А., 1995). В описываемом случае подобный баланс предполагает, с одной стороны, способность арт-терапевта занимать выжидательную позицию, давая па­циенту возможность для самостоятельной творческой работы, а с дру­гой — готовность фасилитировать этот процесс. Арт-терапевт в равной степени должен быть способен слушать пациента и обеспечивать ему обратную связь, интерпретируя его проекции. Все сказанное может слу­жить хорошим руководством к действию для начинающих специалистов. Ниже приводятся три кратких примера, показывающих, каким образом участие пациентов в открытых сессиях способствовало активизации коммуникативных процессов во внутриличностном и межличностном аспектах — это было заметно даже в тех ситуациях, в которых пациен­ты первоначально испытывали ощущение пустоты или хаоса и неадек­ватно реагировали на окружающее. В первом случае пациентке удалось осознать свои переживания в основном благодаря ее участию в поддер­жанной арт-терапевтом изобразительной работе. Положительной ди­намике в состоянии второго пациента способствовала обратная связь с арт-терапевтом и группой. Третья пациентка смогла установить довери­тельные отношения с окружающими и выразить свои переживания в ри­сунке, а интерпретация его арт-терапевтом и поддержка группы сыгра­ли большую роль в достижении положительного эффекта.

Первый пример: «Ощущение внутренней пустоты». Фактор создания образов

Анна поступила на отделение в связи с суицидными переживаниями. В прошлом у нее наблюдались нарушения приема пищи. Персоналу было очень сложно вступить с ней в контакт. Во время арт-терапевтических сессий она держалась обособленно и заявляла, что не имеет художе­ственных дарований и не испытывает никакого интереса к тому, чтобы передавать свои чувства и мысли в рисунках, ей попросту было «нечего сказать». Свое состояние она характеризовала словом «пустота». В на­чале работы я посоветовала ей расслабиться, не фиксироваться на сво­их ожиданиях от занятий и предложила создать какой-нибудь простой образ — вплоть до каракулей. Анна взяла кисть и зеленую акварельную краску. Затем очень медленно начала проводить параллельные верти­кальные линии на листе бумаги. Ее рисунок представлялся простой гео­метрической композицией. Она весьма глубоко погрузилась в свое заня­тие и, закрасив первый лист, попросила второй. В какой-то момент Анна остановилась: было похоже, она сделала все, что хотела. После этого она вместе со мной рассматривала свой рисунок: среди множества зеленых параллельных линий одна — находящаяся в центре — была слегка ис­кривлена. Анна молчала. Я полагала, что вопросы к ней пока неуместны, и для установления вербального контакта решила высказать свои ассо­циации с рисунком. Я сказала, что зеленые линии напоминают мне тон­кие стебли травы... один из них надломлен... Услышав это, Анна «пришла в себя»: «Это случилось, когда мне было 17 лет...» Потом она начала счи­тать линии, остановив свой палец на той, что была искривлена. Эта ли­ния оказалась семнадцатой.

Теперь Анна почувствовала возможность рассказать о себе, и о том, что произошло с ней в 17 лет. Покидая помещение в конце сессии, она, казалось, была уже внутренне готова к тому, чтобы после выписки из стационара начать работу с психотерапевтом.

Второй пример: «Переживание хаоса». Фактор обратной связи

Бернард — мужчина среднего возраста, поступивший в отделение в остром психотическом состоянии. Ему было очень сложно на чем-либо сконцентрироваться и усидеть на одном месте даже в течение несколь­ких минут. Он непрерывно ходил по палате и коридору. Когда я предло­жила ему выбрать свои любимые цвета и расположить их на листе бума­ги, особенно не задумываясь над тем, что они должны изображать, он быстро откликнулся на мое предложение и через несколько минут, за­вершив работу, вышел. Его рисунок представлял собой комбинацию из пятен первичных цветов. Вскоре Бернард вернулся, быстро создал вто­рую композицию и снова попытался уйти. На этот раз я спросила его, не желает ли он остаться, чтобы посмотреть, как я буду развешивать его ри­сунки на доске. Я сказала ему, что они, наверное, будут там неплохо смотреться, даже если они ничего не значат, все равно это дело его рук, и мы ценим его работу. Бернард посмотрел на них вновь: «Они напоминают мне фрагменты... чего-то...» Рисунки привлекли к себе внимание другого пациента, которому понравилось, что Бернард выбрал красивые и хоро­шо сочетающиеся краски. После этого я спросила Бернарда, готов ли оі$ к обсуждению этих рисунков другими участниками группы. Он ответил положительно, и через минуту еще один пациент заявил, что пятна на рисунке Бернарда напомнили ему небольшую группу разговаривающих людей. Я обратила внимание Бернарда на интерес, который вызвали его рисунки у других пациентов. Он сел, успокоился и начал следующий ри­сунок, вновь комбинируя цветные пятна. На этот раз, однако, он не оста­вил на листе пустого пространства. Я сказала, что цветные пятна на его рисунках кажутся отделенными друг от друга и действительно напоми­нают фрагменты чего-то, но в то же время они похожи на беседующих людей и достаточно хорошо сочетаются. Бернард задумался. Казалось, ему впервые удалось сконцентрироваться на своих мыслях. Через не­сколько минут он продолжил рисовать, таким же образом комбинируя пятна из первичных цветов (желтого, красного, синего). Но теперь он закрашивал пространство между ними нейтральным цветом (серым). Изображение теперь походило на какую-то емкость, в которую помеще­ны фрагменты. Рассматривая произведение Бернарда, кто-то из пациен­тов сказал, что рисунок напоминает ему яичницу. Услышав это, Бернард рассмеялся, — по-видимому, ему понравилось то, что он услышал. Он выглядел теперь более естественно и раскрепощенно. После занятия, вернувшись в помещение и встав напротив своих рисунков, он долго смотрел на них в полной тишине.

Третий пример: «Ощущение собственной неадекватности». Фактор взаимоотношений

Кейт — пожилая женщина, находилась в отделении некоторое время в связи с тяжелой депрессией. Несколько раз Кейт отказывалась ходить на арт-терапевтические занятия, но наконец пришла: она «побудет неко­торое время, если ее не будут заставлять рисовать». Однако в ходе сес­сии Кейт сделала черным карандашом небольшой рисунок. Законченную работу она сложила пополам, сказав, что не хочет никому ее показывать. Я заметила на это, что ей, наверное, очень больно ощущать то, что нико­му нельзя доверить своих переживаний. Кейт ответила, что нам доверя­ет, но не желает, чтобы ее рисунок находился на доске. После этого она протянула рисунок мне, но сказала, что никому больше его не покажет. Рисунок был очень прост и напоминал детский. На нем был изображен домик с дверью, двумя окнами и трубой. Рядом с домиком — кот. Я вы­сказала предположение, что кот, по-видимому, не решается войти в дом, потому что его там не желают видеть... аналогично тому, как Кейт не желает быть принятой группой. На это Кейт некоторое время молчала, а затем призналась, что ей всю жизнь за себя стыдно, что люди ее отвер­гают, что так происходило всегда, даже когда она была ребенком...

Незадолго до окончания сессии Кейт позволила мне повесить этот рисунок на стену, и некоторые пациенты лестно о нем отозвались. Он напоминал им о детстве. Кейт еще немного поделилась своими пережи­ваниями: она ужасно одинока и у нее нет друзей, лишь один кот. В конце сессии она, посмотрев на рисунок на доске, улыбнулась и произнесла: «А он, кажется, не так уж плох...»

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Работая в «остром» психиатрическом отделении, арт-терапевт стал­кивается с тремя основными сложностями: гетерогенный состав группы, короткий срок пребывания пациентов в отделении и большой процент участников группы, находящихся в измененном, психотическом состоя­нии. Пытаясь создать адаптированный к описанным условиям вариант студийного подхода, я остановилась на такой его форме, которая позво­лила бы мне наиболее эффективно работать с конкретным контингентом больных. Отсюда не следует, что эта форма занятий будет оптимальной в работе с другим составом группы. Например, мне показалось, что 24 койки — оптимальный «размер» отделения для организации откры­тых сессий. Не знаю, насколько эффективной была бы моя работа, будь в отделении больше больных. Средняя посещаемость составляла при­мерно треть всех находящихся в отделении пациентов: от пяти до деся­ти человек. Однако трудно было рассчитать, сколько больных придет на занятие. Я отдаю предпочтение гибкому подходу, который позволяет учитывать потребности различных пациентов и делает акцент на их са­мовыражении: участники группы могли свободно входить в помещение, где проходила работа, и столь же свободно выходить из него; могли про­сто в нем находиться, ничего не рисуя; могли рисовать, никак не объяс­няя своих рисунков. Аналогичным образом соблюдалась гибкость и в от­ношении групповой динамики: после создания рисунков иногда было лучше их не обсуждать; иногда целесообразно было вступить в индиви­дуальный контакт с пациентами, иногда — провести групповое обсуж­дение.

Мне представляются важными следующие моменты моей работы:

• необходимость в пространстве для «удерживания» переживаний пациентов;

• использование элементов психодинамического подхода невзирая на трудности;

• осознание того, какие результаты могут быть достигнуты в ходе занятий, и того, что эти результаты далеко не всегда могут быть понятными пациентам и арт-терапевту.

С профессиональной точки зрения организация открытых сессий ока­залась эффективной формой лечения и позволила создать новые рабочие места для арт-терапевтов. Очевидно, что занятия больных художествен­ным творчеством в условиях психиатрических отделений могут быть не­правильно поняты и приняты за разновидность рекреационной терапии. Важно, чтобы сам арт-терапевт не допускал подобного поворота событий и стремился к тому, чтобы показать, что в ходе сессий способность па­циентов к осознанию собственных переживаний действительно растет, их состояние изменяется к лучшему и появляются дополнительные воз­можности для их оценки. В этом отношении очень полезна тесная обрат­ная связь с медицинским персоналом и даже его участие в занятиях.

С точки зрения подготовки специалистов в области арт-терапии важ­но признать наличие трех основных форм арт-терапевтической интер­венции: индивидуальную, групповую арт-терапию и ее студийные фор­мы. Каждая из них имеет свои разновидности (так, открытые сессии яв­ляются разновидностью студийной работы).

В клинической практике следует продуманно использовать все эти формы арт-терапевтической работы. Время, затрачиваемое специалис­том на проведение открытых сессий, по моему мнению, не должно пре­вышать 20% общего рабочего времени.

Основными особенностями открытых арт-терапевтических сессий в условиях «острого» психиатрического отделения можно считать:

• возможность получения пациентами глубокого опыта художе­ственного творчества;

• наличие у них права самим определять степень своей вовлеченно­сти в работу;

• проведение вербальных обсуждений, главным образом, на симво­лическом, ассоциативном уровне;

• подчеркивание спонтанного характера работы, в которой каждый пациент имеет возможность раскрыть особенности своих образ­ных и символических представлений;

• учет групповой динамики в тех случаях, когда необходимо снять тревогу и неадекватные эмоциональные реакции и создать пред­посылки для коммуникации на символическом уровне.

Было бы интересно узнать об опыте использования аналогичных под­ходов в работе с разными группами клиентов. В «остром» психиатриче­ском отделении открытые сессии создавали возможность контакта с па­циентами, переживающими дезориентировку, страх и подавленность. Гибкость этой формы работы предполагала и определенные сложности для арт-терапевта, которые нельзя недооценивать.

Арт-терапевту необходимо обладать определенными качествами для проведения такой работы на высокопрофессиональном уровне. Он дол­жен, не подавляя инициативы пациентов, стремиться к тому, чтобы сес­сия не приобрела хаотический характер и не превратилась в форму за­нятости пациентов. Необходимо найти баланс между возможностью под­держки пациентов в их работе и инсайт-ориентированным подходом, рецептивной и активной позицией. Я полагаю, студийная работа и ее раз­новидности (открытые сессии могут быть к ним отнесены) являются ак­туальной темой современной арт-терапии и требуют глубокого профес­сионального осмысления, научного изучения и осуществления суперви-зорской помощи.

ЛИТЕРАТУРА

Adamson Е. Art as Healing. London: Coventure Ltd, 1984

Allen P. Coyote Comes in from the Cold: The Evolution of the Open Studio Con­cept//Art Therapy. Vol. 12. №3. 1995. P. 161-166.

Allen P. Group Art Therapy in Short-Term Hospital Setting / / American Jour­nal of Art Therapy. № 22. April 1983.

Bach S. Life Paints its Own Span: On the Significance of Spontaneous Pictures by Severely 111 Children. Switzerland: Daimon Verlag, 1990.

Bateman A. The Treatment of Borderline Patients in a Day Hospital Setting / / Psychoanalytic Psychotherapy. № 1. 1995. P. 3-16.

Bolls C. The Mind as Object / / Paper presented at the Institute for Contempo­rary Psychotherapy. New York. February 18, 1995.

Case C, Dalley T. Chapter 9: Working with Groups in Art Therapy / / The Handbook of Art Therapy. London: Routledge, 1992.

Filip C. A. The Value Inherent in a Single Session of Art Therapy / / American Journal of Art Therapy. № 33. August 1994.

Foulkes S. H. Therapeutic Group Analysis. London: George Allen and Unwin, 1964.

Hill A. Art Versus Illnes: A Story of Art Therapy. London: G. Allen & Unwin, 1948.

Killick K. Unintegration and Containment in Acute Psychosis / / British Jour­nal of Psychotherapy. Vol. 13. № 2. Winter 1996. P. 232-242.

Killick K. Working with Psychotic Processes in Art Therapy / / Psychoanalytic Psychotherapy. Vol. 7. № 1. 1993. P. 25-38.

Killick K., Greenwood H. Research in Art Therapy wjth People who have Psy­chotic Illnesses. Art and Music Therapy and Research / Gilroy A., Lee C. (eds.). London: Routledge, 1994.

Landarten H. B. Chapter 18: Group Art Psychotherapy in Psychiatric Hospi­tals / Clinical Art Therapy: A Comprehensive Guide. New York: Brunner / Mazel, 1981.

Levine S. K. Poiesis: The Language of Psychology and the Speech of the Soul. Toronto: Palmerston Press, 1992.

Lyddiatt E. M. Spontaneous Painting and Modelling. London: Constable, 1971.

Malan D. H., Osimo F. Psychodynamics, Training and Outcome in Brief Psy­chotherapy. Oxford: Butterworth-Heinemann, 1992.

Malchiodi C. Studio Approaches to Art Therapy / / Art Therapy. Vol. 12. № 3. 1995. P. 154-156

Mandel H. P. Short-Term Psychotherapy and Brief Treatment Techniques: An Annotated Bibliography, 1920-1980. New York: Plenum, 1981.

McClelland S. Brief Art Therapy in Acute States: A Process-Oriented Appro­ach. Art Therapy: A Handbook / Waller D., Gilroy A. (eds.). Buckingham: Open University Press, 1992.

McGrow M. The Art Studio: A Studio-Based Art Therapy Program / / Art The­rapy. Vol. 12. № 3. 1995. P. 167-174.

McLagan D. Art Therapy in a Therapeutic Community. Inscape, 1985.

McNeilly G. Further Contributions to Group Analytic Art Therapy / / Inscape. Summer 1987.

McNiffS. Keeping the Studio//Art Therapy. Vol. 12. № 3. 1995. P. 179-183.

Molloy T. Art Therapy and Psychiatric Rehabilitation: Harmonious Partnership or Philosophical Collision? / / Inscape. Summer 1984.

Molnos A. A Question of Time: Essentials of Brief Dynamic Psychotherapy. London: Karnak Books, 1995.

Ryle A. Cognitive Analytic Therapy: Active Participation in Change. Chichester: John Wiley, 1990.

Schaverien J. Scapegoat and the Talisman: Transference in Art Therapy // Dalley T. et al. Images of Art Therapy. London: Tavistock, 1987.

Skaife S. Self-Determination in Group Analytic Art Therapy / / Group Analy­sis. Vol. 23. №3. 1990.

Ursano A. I., Hales R. E. A Review of Brief Individual Therapies / / American Journal of Psychiatry. Vol. 143. №2. 1986. P. 1507-1517.

Wadeson H. The Dynamics of Art Psychotherapy. New York: Wiley, 1987.

Waller D. Becoming a Profession: The History of Art Therapy in Britain 1940— 1982. London: Routledge, 1991.

Waller D. Group Interactive Art Therapy: Its Use in Training and Treatment. London: Routledge, 1993.

Wix L. The Intern Studio: A Pilot Study // Art Therapy. Vol. 12. № 3. 1995. P. 175-178.

Wood M. Art Therapy in One Session / / Inscape. Winter 1990.

Yalom I. In-Patient Group Psychotherapy. New York: Basic Books, 1983.

Yalom I. The Theory and Practice of Group Psychotherapy. New York: Basic Books, 1975. (И. Ялом. Теория и практика групповой психотерапии. СПб.: Пи­тер, 2000.)

АРТ-ТЕРАПИЯ КАК ЭЛЕМЕНТ
ОБЩИННОЙ ПСИХИАТРИЧЕСКОЙ

РЕАБИЛИТАЦИИ

Сэра Льюис

Статья печатается по изданию: Lewis S. A Place to Be: Art Therapy and Community-Based Rehabilitation / / Art Therapy in Practice / Lieb-mann M. (ed.). London: Jessica Kingsley Publishers. 1990. P. 72-88.

Сведения об авторе. Сара Льюис — по первому образованию является скульптором, диплом арт-терапевта получила в 1986 г., ра­ботает в системе общинной психиатрии г. Бристоля (Великобрита­ния).

Статья посвящена описанию арт-терапевтической работы как состав­ной части общинной психиатрической реабилитации пациентов, страдаю­щих хроническими психическими расстройствами.

РЕАБИЛИТАЦИЯ

Я буду использовать термин «реабилитация» для обозначения про­цессов, направленных на достижение оптимального уровня функциони­рования человека. В психиатрии этот термин обычно употребляется по отношению к работе с пациентами, страдающими хроническими психи­ческими расстройствами. Реабилитация связана с «возвращением» к обычной жизни, но таким образом, что человек начинает использовать адаптивные, подчас новые для себя формы поведения, наиболее подхо­дящие для него как личности.

Под реабилитацией может также пониматься работа с больными, не­давно выписанными из «острого» отделения или дневного стационара. В этом случае она связана с «проработкой» чувств и проблем человека, рассчитана на менее продолжительный срок и означает восстановление его возможностей на присущем ему до болезни уровне.

В настоящей публикации я остановлюсь на работе с первой категорией психиатрических пациентов. Их реабилитация не связана с качествен­ными изменениями состояния. Ее главными задачами являются созда­ние условий и возможностей для развития позитивных аспектов лично­сти пациента, минимизация имеющихся у него нарушений, помощь в до­стижении пациентом оптимального уровня функционирования посред­ством установления с ним устойчивых отношений.

Меня, конечно, интересуют причины направления пациента на арт-терапию, однако я не ставлю во главу угла диагноз. Шизофрения, напри­мер, представляется мне довольно аморфным, все еще мало прояснен­ным и во многих случаях бесполезным определением, которое в истори­ческом плане может ассоциироваться лишь с «безнадежным» прогнозом и уменьшенными социальными возможностями, а на практике зачастую ведет к формированию у больного заниженной самооценки. Для меня более важен не диагноз, а живой человек.

Развитие и укрепление здоровых качеств личности является стерж­нем реабилитационной работы. Конструктивная, положительная уста­новка, реализуемая посредством использования индивидуального подхо­да к больному и составления личного плана (Gloucester House, 1987), применяется специалистами, работающими с вернувшимися домой пос­ле длительного лечения в психиатрическом стационаре клиентами. Этот подход предполагает, что проблемы больного человека решаются с опо­рой на сохраненные, здоровые качества его личности и что проводится соответствующая работа по его обучению новым полезным навыкам. Использование личного плана предполагает сочетание методов динами­ческой оценки состояния больного и его лечения на разных этапах ре­абилитации. Человек учится самостоятельно принимать решения, а спе­циалист по проведению реабилитационной программы становится его другом, помощником и доверенным лицом, поддерживающим регуляр­ный контакт с другими членами бригады — общинными психиатриче­скими сестрами, специалистами по терапии занятостью, арт-терапевта-ми, социальными работниками и врачами, — чтобы в тесном взаимодей­ствии с ними ускорить вовлечение пациента в разные работы.

«Философия повседневной жизни» пронизывает всю лечебно-реабили­тационную программу, что позволяет больному человеку (при определен­ных финансовых и кадровых условиях) достичь максимально возможного уровня функционирования и самостоятельности, обрести устойчивое чув­ство защищенности, независимости и самоуважения (Warren А., 1988).

ПОТРЕБНОСТИ БОЛЬНОГО ЧЕЛОВЕКА

Обычно реабилитации подлежат больные, характеризующиеся отгоро­женностью от окружающих и психической «хрупкостью». У многих из них имеется с трудом подавляемое чувство гнева, ощущение собственной несостоятельности и ущербности, стыда, неудовлетворенности и даже отчаяния. Нередко они жалуются на отсутствие чувств или ощущение

Внутренней ПуСТОТЫ И СЧИТаЮТ СВОЮ ЖИЗНЬ УНЫЛОЙ, руТИННОЙ И ИЗЛИшне

не сложной в материальном плане. Несмотря на остро переживаемое одиночество, большинство из них испытывает трудности в общении. От­личительной чертой таких пациентов, посещающих арт-терапевтичё-ские группы, является стремление «наладить отношения с самими со­бой» и желание чувствовать себя естественно и комфортно в общении с другими. Последнее представляет собой одну из наиболее значимых по­требностей психически больных лиц, которая может быть отчасти удов­летворена их работой в арт-терапевтической группе.

Потребности можно рассматривать как положительно сформулиро­ванные проблемы. Слово «проблема» часто означает необходимость пре­кращения какого-либо действия. Если же мы заменим его словом «по­требность», мы тем самым заявим возможность деятельности и даже определенных достижений. Так, вместо того чтобы говорить, что у Сью­зен и Энтони имеется проблема, связанная с ощущением дискомфорта в общении, лучше было бы сказать, что они хотели бы чувствовать себя в общении более естественно. Тем самым мы не подчеркиваем «проблем-ность» или «сложность» человека, наоборот — признаём его интерес к развитию собственных коммуникативных навыков.

Учреждение, на базе которого проводится групповая арт-терапия, должно отличаться достаточной терпимостью к ценностям группы, осо­бенностям поведения и проявлениям повышенной тревожности, харак­терными для ряда больных.

Арт-терапия способствует удовлетворению потребностей в:

• самопонимании и положительном принятии самого себя;

• творческом и осмысленном времяпрепровождении;

• эмоциональной поддержке и самоусовершенствовании;

• общении, обмене опытом и принадлежности к группе;