ИСХОДНЫЕ АРТ-ТЕРАПЕВТИЧЕСКИЕ ПОНЯТИЯ 9 страница
ЛИТЕРАТУРА
Alvarez A. Live Company: Psychoanalytic Psychotherapy with Autistic, Borderline, Deprived and Abused Children. Routledge, 1992.
Bollas C. The Shadow of the Object. Psychoanalysis of the Unthought Known. London: Free Association Books, 1987.
Case C. Heart Forms: The Image as Mediator / / Inscape. Winter 1990.
Case C. Silence in Progress: On Being Dumb, Empty or Silent in Therapy/ Щ Inscape. Vol. 1. 1995.
Case C, Dalley T. The Handbook of Art Therapy. London & New York: Tavistock / Routledge, 1992.
Closely Observed Infants. L. Miller, M. & M. Rustin, J. Shuttleworth (eds.). Duckworth, 1989.
Fuller P. Art and Psychoanalysis. Writers and Readers. 1980.
Klein M. Some Theoretical Conclusions Regarding the Emotional Life of the Infant. Envy and Gratitude, and Other Works. 1946-1963. London: Hogarth Press and the Institute of Psychoanalysis, 1952.
Maclagan D. Between the Aesthetic and the Psychological / / Inscape. Vol. 2! 1994.
Meltzer D., Williams M. H. The Apprehension of Beauty: The Clunie Press, 1988.
Ogden T. The Primitive Edge of Experience. Karnac: Maresfield Library, 1992. Reid S. The Importance of Beauty in the Psychoanalytic Experience / / Journal of Child Psychotherapy. Vol. 16. № 1. 1990.
Rosenfeld H. Impasse and Interpretation. London: Tavistock, 1987. Schaverien J. The Revealing Image. London: Routledge, 1992.
ОБОРОТЕНЬ И РИНГ. ИЗУЧЕНИЕ БЕССОЗНАТЕЛЬНЫХ ПРОЦЕССОВ С ПОМОЩЬЮ МЕТАФОР
Тереза Боронена
Печатается по изданию: Boronska Т. The Werewolf and the Wrestling Ring: Exploring Unconscious Process through the Use of Metaphor / / Inscape. Vol. 1. 1995, P. 19-25.
Сведения об авторе. Тереза Боронска — арт-терапевт, работает в Wandswarth Education Authority, преподает в колледже Goldsmith, занимается супервизией в рамках проекта «The Peace То Be*.
В настоящей статье рассматривается развитие подростка по имени Билл. Арт-терапевтический курс начался, когда мальчику было 12 лет, продолжался три года и включал 81 занятие.
Занятия проводились при специальной школе-интернате для мальчиков.
Я намерена представить описание своей работы с подростком, останавливаясь на темах занятий и демонстрируя способности Билла в использовании метафор в изобразительной деятельности — при создании рисунков, в которых прослеживалось символическое изображение его бессознательных страхов и фантазий, — ив речевом общении — во время обсуждения фильмов, а также при анализе психотерапевтических отношений. Отличительной чертой данного случая являлось обилие сексуальных переживаний, что было связано не только с подростковым возрастом, но и с неразрешенным эдиповым комплексом, проявлявшимся в отношениях подростка с персоналом и сверстниками.
ШКОЛА-ИНТЕРНАТ
Школа-интернат — специальное учреждение для мальчиков 9-16 лет. В ней содержится около пятидесяти детей, имеющих эмоциональные и поведенческие нарушения. Прежде чем попасть сюда, мальчики проходят длительное психологическое обследование. Некоторые из них имеют показания к психотерапевтической работе. В школе двенадцать учителей и столько же социальных работников. Арт-терапевтическое отделение располагается в старой, отдельно стоящей постройке.
Направление на арт-терапию
Билл проявил активное желание заниматься со мной, хотя был направлен на арт-терапию учителем, обеспокоенным его плохой учебой на фоне достаточно высокого интеллектуального развития (подтвержденного результатами тестирования по Векслеру). Кроме того, Билл плохо ладил со сверстникам, которые нередко над ним издевались. Он выражал потребность во внимании и стремился к общению с работающими в школе женщинами, по-видимому испытав в раннем детстве дефицит мате-, ринского тепла.
ПОРТРЕТ БИЛЛА
Билл поступил в школу в девятилетнем возрасте. С первых лет жизни он рос в неблагоприятном семейном окружении. У него был старший брат и младшая сестра, а также почти стершаяся с годами из памяти старшая сводная сестра. Хотя мать была привязана к детям, она не была способна ухаживать за ними из-за психического заболевания. Билл понимал это. Предполагалось, что при возможности находиться дома по выходным и праздничным дням условия школы-интерната будут более благоприятными для его развития.
Когда ему исполнилось 6 лет, семья распалась, а брат и сестра были взяты на попечение государственными учреждениями, поскольку вскрылись факты сексуального насилия со стороны отца по отношению к дочери. Билл обладал симпатичным лицом с выразительными глазами, был высокого роста и крепкого телосложения. Его голос отличался мягкостью. Мальчик имел привычку близко становиться к работающим в школе женщинам; те, как правило, испытывали при этом смущение, явно чувствуя сексуальный характер такой близости. Мальчик плохо соблюдал правила гигиены и нередко забывал мыться. Билл был одинок в школе и не имел близких друзей, предпочитая общаться со взрослыми. В первые месяцы моей работы в школе Билл вступил со мной в разговор во время обеда, рассказав о том, как он скучает по сестре, которую давно не видел. Через неделю он показал письмо от нее и фотографию, заявив, что его сестра очень красива и что если он не увидит ее в ближайшее время, до того, как ей исполнится 16 лет, то упустит очень важный мо-! мент.
ПСИХОСЕКСУАЛЬНОЕ РАЗВИТИЕ БИЛЛА
Важной темой в работе с Биллом было его психосексуальное развитие. Для мальчика пробуждение сексуальности имело особый характер и сопровождалось фантазиями, испытанными в шестилетнем возрасте, когда родители только развелись. К. Фридлендер дает следующий комментарий: «Хотя ребенок по-прежнему живет в своих фантазиях, по меньшей мере до шести лет, очень важно, чтобы эти фантазии координировались со знанием реальности». «Первые сексуальные впечатления ребенок получает дома, поскольку его интерес к субъекту пробуждается уже в три года, а не тогда, когда ребенок идет в школу» (Freidlander К., 1967, р. 277). Она указывает на то, что ребенок чутко реагирует на события, происходящие вокруг него с самого раннего возраста, поэтому важно, чтобы он не становился свидетелем ссор и сексуальных сцен. В первые годы жизни Билл наблюдал такие сцены в чрезмерном количестве. Он приступил к арт-терапевтическим занятиям с начала подросткового возраста, и материал занятий отражал причудливую смесь сексуальных фантазий и реальности.
ОБОРОТЕНЬ И ВОИН-ПОБЕДИТЕЛЬ
В начале арт-терапевтической работы Билл признался в том, что сверстники издеваются над ним, и он из-за этого несчастен. В качестве примера мальчик привел такой случай: ему дали стакан лимонада и после того, как он его выпил, сказали, что это была смесь лимонада с мочой. Хотя Билл был выше большинства других сверстников, он не чувствовал, что может себя защитить. Он пересказал мне сюжет фильма «Оборотень в Лондоне», признался в страхе, который вызвало в нем чудовище-оборотень, и спросил, действительно ли такие оборотни существуют. Фантазии, связанные с оборотнем, становились для Билла реальностью, и ему казалось, что оборотень может его убить. Фильм обнаружил внутреннее психическое смятение мальчика. На одной из сессий Билл поделился со мной впечатлениями и от других картин. Одна из них называлась «Назад в будущее». Рассказывая о фильме, Билл поведал мне о своей потребности вернуться в прошлое — для того, чтобы понять смысл настоящего. Другой фильм назывался «Чакки» и в пересказе отражал агрессивные переживания Билла (рис. 2.2 и 2.3). В «Книге оборотней» С. Бэринггоулд описывает вервольфа как человеческое существо, кото-Рое преображается в волка, чтобы удовлетворить свою ненасытную
потребность во вкусе человеческой плоти. Преображение осуществляется магическим образом, как своеобразное наказание, вызванное гневом богов.
Билл, начав рассказывать о своих чувствах, попытался создать серию рисунков с изображением ринга. На первом рисунке в правом верхнем углу он изобразил себя в качестве наблюдателя за поединком, происходящим ниже. Крупная фигура в центре ринга наносила удар в лицо своему сопернику. Затем Билл нарисовал, как другие персонажи избивали этого человека до тех пор, пока сам Билл не почувствовал себя вне всякой опасности для того, чтобы выйти из угла и добить второго участника схватки. Безопасная атака на ринге дала Биллу возможность символически выразить свой гнев, который он испытывал, когда весь класс над ним издевался. Ринг был часто повторяющейся темой в рисунках Билла, отражая его потребность в безопасном месте, где он был бы способен совершать возмездие за причиненные ему обиды и защищать себя (рис. 2.4 а, б, в, г). На последующих занятиях Билл изобразил себя в облике
воина-победителя, стоящего на ринге с поднятыми руками над поверженным соперником. Он добавил фигуру судьи, а также зрителей и двух помощников, находящихся рядом с ведром и губками. Затем Билл нарисовал себя покидающим по красному ковру ринг. Метафоры, бессознательно выразившие гнев мальчика, мы попытались исследовать для разделения фантазии и реальности, также мы использовали рисунки, изображавшие Билла в образе тех, кем он хотел бы быть. Билл употреблял символ ринга вновь и вновь в качестве способа признания своей агрессивности, постепенно осознававшейся им через рисунки и общение со мной.
СЕМЬЯ Утрата
Билл объяснил мне, что его семья больше не существует и что он сейчас единственный ее полноправный представитель: мать психически больна, а отец очень стар (при изображении своего дома он разместил отца в верхнем окне — пьющим пиво и в изоляции от других). Билл выразил свое ощущение утраты и отсутствия контакта с братом и сестрой, а также грусть из-за «ненормальности» своей семьи: все в ней с тех пор, как ему исполнилось 6 лет, шло не так. Он обвинял отца в развале семьи. Я сказала, что в 6 лет ему, наверное, трудно было понять, что происходило в семье, и что его восприятие реальности смешивалось с фантазиями. Билл расплакался от острого переживания утраты.
Отсутствующий отец
Билл был способен выразить гнев лишь в отношении более слабых мальчиков из его класса. Он хотел «раскроить им голову». Я обратила внимание на то, что отсутствию отца Билл придает большое значение: изображает его в верхнем окне дома. Его отец был преклонного возраста, мало находился в семье и никогда не являлся защитой для сына. Самоидентификация Билла со слабыми мальчиками формировала в нем чувство неспособности защищаться. Он объяснял мне, что ощущает в себе ангела и дьявола одновременно и боится, как бы гнев не выплеснулся наружу. Персонал школы поощрял в Билле самостоятельность и способность постоять за себя. В течение нескольких месяцев Билл пытался Решить, стоит ли отвечать на нападки силой. Ринг был частой темой
в его рисунках, и он рисовал себя бойцом, убивающим одноклассников,! От персонала школы я узнала о том, что Билл стал пытаться защититься физически-, и издевательства над ним стали реже. У него даже появились друзья в классе. Он быстро рос и становился одним из самых высоких^ мальчиков во всей школе. Он чувствовал: рост дает определенное физи| ческое превосходство. Билл говорил мне, что одноклассники его немно| го боятся и провоцируют, лишь объединившись в группу, но только не| один на один. Воображение мальчика красноречиво говорило о его по!
требности направить гнев на обидчиков. Используя тему ринга, он пытался выяснить для себя, что в выражении гнева является допустимым, а что нет.
Сексуальность
За время нашей работы в общении с ним произошли постепенные изменения, и Билл начал фокусировать свое внимание на отношениях со мной. Я уловила, насколько его восприятие искажено переносом: к его
отношению ко мне примешивалось его отношение к матери. Он имел привычку делиться со мной своими сексуальными переживаниями и говорил с сексуальным оттенком о своих чувствах к работающим в школе женщинам. Одна из них была тезкой его сводной сестры. Он заявил, что! эта женщина кажется ему очень привлекательной и что он хотел бы ее I целовать. Я спросила, какие чувства он питает ко мне, и он признался, і что испытывает потребность в физическом контакте в конце занятия. Он .1 заявил о своем желании обнять и поцеловать меня. Я же, в свою очередь, | в результате контрпереноса ощутила сильное желание ответить на его | потребность в объятиях, которая объяснялась дефицитом физического 1 контакта и эмоциональной поддержки в детстве. Он продолжил: объятия J его матери для него были неприятны, и он предпочел бы обниматься с де-Я вушками и женщинами. Билл выражал потребность как в материнской 1 любви, так и в половой близости, причем обе эти потребности смешива-1 лись. Я подумала, что если бы ответила на его потребность в объятиях и 1 поцелуях, доверие в наших отношениях было бы подорвано из-за смеЯ шанного характера его потребностей. Уходя из комнаты после этого за-Я нятия, он со злостью хлопнул дверью. В дальнейшем мы говорили о раз-Я ных видах любовных переживаний и обсудили границы допустимого поЯ ведения в наших отношениях. Биллу пришлось задуматься над своими! смешанными чувствами ко мне: положительными чувствами, связанньь-Я ми с потребностью в близости, и злостью, вызванной моим отказом пой-Я ти на физический контакт, — он усмотрел в этом пренебрежение им Я Последнее могло быть связано с домашним опытом Билла. Я размышляЯ ла над его прошлым, над тем, что в детстве, когда брат и сестра были взяЯ ты из семьи, чувства его смешивались с сексуальными фантазиями. В тої время его отец позволял себе слишком много в отношении детей, а мать! была неспособна к достаточному физическому и эмоциональному конЯ такту с ними. Тот факт, что Билл психологически выжил в этих условиЯ ях, говорит о его сильной внутренней защищенности. При этом, однакоЯ пострадало его психосексуальное развитие.
Бессознательное отреагирование
Однажды ночью, после арт-терапевтического занятия, Билл обна-Я жился перед одной из женщин, работающих в школе. Он подробно расЯ сказал мне об этом на следующем занятии. Сначала он сказал, что якоД бы бродил во сне, однако в конце концов признался, что все сознавал. Он испытал чувство стыда и позднее извинился перед женщиной. СитуациЯИ
была разрешена работниками школы, и Билл чувствовал, что его принимают даже в худших проявлениях. Этот случай привел к высвобождению важного психологического материала на последующих занятиях. Рисунки Билла становились все более заряженными сексуальной энергией, что продолжалось на протяжении долгого времени. При работе над первым рисунком этой серии он использовал свои руки для смешивания красок и испытывал при этом чувственное удовлетворение. Казалось, изобразительная деятельность становится для него средством сублимации сексуальных переживаний. На многих занятиях при помощи бутылочек с белой и красной краской он создавал скульптурные изображения фигур с пенисами, столь же крупными, как и сами фигуры. Он выдавливал краску, имитируя семяизвержение. В тот же период наших занятий Билл лепил пищу из пластилина, обычно сопровождая свои действия разговорами о желании целовать работающих в школе женщин. Я предположила, что такое желание может быть вызвано недополучением от меня того, чего ему хотелось бы. Однажды он посмотрел на меня и сказал: «Вы, наверное, мало едите?» После этого он попросил дать ему еще пластилина.
Казалось, что в результате переноса он воспринимал меня как депри-мирующую мать-психотерапевта, отстраняющуюся от него. Затем ему удалось выразить свой страх матери — личности эмоционально слабой и неспособной о нем позаботиться. Он хотел знать, почему его направили на арт-терапию, и я объяснила, что его учителю показалось, будто Билл несчастен и недостаточно успешен в учебе. Возник хороший повод проанализировать арт-терапевтическую работу и мои сомнения в том, способна ли я контролировать появившиеся взрывоопасные чувства. До этого момента тревожно-депрессивное состояние Билла говорило об удержании им агрессии, воспринимаемой угрозой для «хорошего внутреннего объекта». Если бы ему удалось выразить свою агрессию по отношению ко мне, он смог бы пережить и хорошие, и плохие чувства в качестве важных интегрирующих элементов себя самого. Я сознавала, что он не был вполне способен к этому в отношении своей матери и использовал фильмы как способ обращения со своими агрессивными фантазиями, как средство для их экстериолизации, а это не позволяло ему принять свою агрессивность. Заимствованная из фильмов образность была для него способом компенсировать недостаток ярких чувств во время пребывания дома (там он лишь смотрел множество видеофильмов) — я чувствовала, как Билл страдает от недостаточного человеческого контакта. Мальчик был убежден, что должен оберегать мать от любых конфликтов
s~isos
и информации, которые рисовали бы его с плохой стороны, а в результате ему было трудно принимать эти стороны в себе.
В своей книге «Живая компания» А. Альварез пишет: «М. Клейн была уверена, что новорожденные нуждаются в любви и понимании, а не только в питании. Кроме того, В. Бион отмечал, что с самого начала жизни у ребенка есть потребность в знании, которая до известной степени не зависима от эмоциональных и телесных потребностей. Он пояснял, что психика нуждается в "питании" в виде знания другого человека в той же степени, как тело нуждается в пище, и если психика "голодна", последствия могут оказаться самыми негативными» (Alvarez А., 1992, р. 9).
А. Альварез также указывает на возможность «сильного, подавляющего влияния со стороны матери на развитие познавательных способностей ребенка» (Alvarez А., 1992, р. 72). Эти цитаты могут характеризовать один из аспектов депривации Билла и пролить свет на ощущаемую мной потребность мальчика в полноценном контакте со мной. Возвращаясь к семейной теме, Билл начал использовать меня в роли исповедника. Он признался, что начиная с десяти лет крал, что мать регулярно заставляла его воровать, — персоналу школы это было известно. Мы обсуждали с ним роль его матери, и Билл признался, что она его подавляла и «не была нормальной матерью», «она визжала и кричала». Он нарисовал свою спальню, дверь, которую нельзя было закрыть из-за мешавшей «горы» старых газет, оставлявших место лишь для кровати и шкафа. Он рассказал, как хотел отодвинуть их, но был напуган реакцией матери. Билл фантазировал о том, что такое «нормальная семья»: «Люди одеваются по утрам, приветствуют друг друга, вместе садятся завтракать, затем отправляются на работу и вновь встречаются за ужином». Затем он нарисовал идеальную для себя комнату — просторную, с достаточным местом для кровати и музыкального центра.
На 39-й сессии в середине нашей работы Билл рассказал мне об изменениях, произошедших в классе, — его уже почти не обижали. Он также признался в отсутствии воспоминаний первых четырех лет жизни и сказал, что его мать не выразила никаких чувств по поводу ухода из семьи его брата и сестры: «Словно ей все равно». Билл хотел установить контакт со своей сестрой, но не знал, как это сделать. Он нарисовал, отца, причем мельче, чем себя, и затем добавил ринг, на котором отца побеждал. Я указала на его воинственные чувства: они отражали сожа-ление мальчика об отце, неспособном быть отцом так, как этого хотелосш Биллу. Когда я в связи с предстоящими летними каникулами предлож» ла Биллу тему расставания, он принес магнитофонные записи, и мы слу шали их на протяжении всего занятия. Я пояснила, какое большое значение имеют расставания, и провела параллель между рассказом Билла о его семье того времени, когда ему было 6 лет, и чувствами, которые он может переживать сейчас. Я подумала, что прослушивание магнитофонных записей может быть его попыткой вытеснить меня из своего сознания, чтобы не переживать горьких чувств, связанных с расставанием.
ВОЗВРАЩЕНИЕ СЕКСУАЛЬНЫХ ОБРАЗОВ
После перерыва в наших занятиях рисунки Билла вновь отражали его эротические фантазии. Сделав несколько глиняных шаров, а затем фаллические изображения всех форм и размеров, он попытался проверить, будут ли они приняты. Это продолжалось на протяжении нескольких сессий. Билл пытался манипулировать глиной в процессе изготовления этих фигур. Он также сделал женские гениталии и имитировал половой акт, используя глиняные формы. Меня поразил мастурбационный характер этой игры. Д. Манн в работе «Эротическая субъективность психотерапевта» (Mann D., 1985) в связи с «эротическим ужасом» цитирует Кумин, по которому этот термин обозначает мощную психическую защиту психотерапевта от эротического переноса со стороны клиента. Три раза, когда я по просьбе Билла держала глиняный пенис, меня охватывал ужас. Билл с особым интересом наблюдал за моей реакцией, но я сознавала, сколь невозмутимой должна казаться. Я сказала, что ему, наверное, очень хочется, чтобы я приняла его личность во всех ее проявлениях. Я указала ему на разницу между фантазией и реальностью и то, что достаточно безопасное для работы на арт-терапевтических занятиях, недопустимо демонстрировать в других местах. В упомянутой мной работе Д. Манн обращает внимание на мысль Сирл (Searl, 1959) о том, что здоровое развитие личности является следствием утверждения ее способности экспериментировать с внешней и внутренней реальностью. Билл же экспериментировал, пытаясь прощупать границу между собой и мной. Манн объясняет, что психотерапевт должен достаточно ясно обозначить границы между собой и пациентом, и они начинаются с определения того, что принадлежит психотерапевту, а что — клиенту.
ОБОРОТЕНЬ
Страх Билла перед оборотнями вновь проявился при его попытке понять, что оборотень может для него значить. Подобно «Джекилу и Хайлу», оборотень в рисунках Билла обычно был пассивен и неагрессивен,
5"
хотя иногда испытывал гнев. Билла пугала возможность того, что гнев вырвется наружу и это приведет к убийству. Он прослеживал здесь определенную связь с матерью, которая из здоровой женщины превратилась в психически больную, а также с мальчиками из своей школы, которых он знал как своих товарищей, но которые иногда, издеваясь над ним, превращались в монстров. Эта противоречивость их образов представляла сложность для Билла. Днем он чувствовал себя в безопасности, но его пугала ночь. Билл говорил о страхе возможного нападения, который он испытывал, возвращаясь ночью домой. Он закончил занятие, рассказав о творении мира: «Земля была едина с солнцем, но потом произошел страшный взрыв». На этой и последующих встречах Билл, казалось, выражал свое бессознательное желание продвинуться вперед по пути индивидуализации, стремился найти свой личный способ бытия и обрести автономность. Я ощущала в нем некую надежду на то, что вещи не будут вовсе ему бесконтрольны. Он даже испытывал иногда оптимизм по поводу окончания своего обучения в школе. Но однажды он добавил, что иногда чувствует себя так, словно его сносит течение, словно он — это колода карт, которые перемешали и рассыпали, как придется.
Сновидения
Билл рассказал о двух снах, в которых он был оборотнем. Он описал свое ощущение «пустоты внутри» и сильного голода во время сна. Другой сон разворачивался на болоте. «Стоял туман, но я различил три холма. Я был на среднем холме и упал в болото. Меня подобрала женщина, сидевшая в старой деревянной лодке. Она привезла меня в очень старую гавань. Вокруг не было ни людей, ни машин — только деревья. По дорожке мы приблизились к ветхому дому из грязно-желтого кирпича. Затем мы вошли в этот дом и спустились в подвал, где обнаружили ящик, крышка которого была забита гвоздями, а сам ящик обвит цепью с навесным замком. Нам удалось открыть его. Когда женщина просунула в него руку, из ящика показался скелет с оскаленными зубами. Я выскочил из подвала в одну из комнат. Скелет бросился за мной. Ему почти удалось проникнуть в мою комнату, в которой не было окон. Я прижался к стене, и она отодвинулась, выпуская меня наружу. В это время подоспела полиция, и я показал ей остатки тела человека, которого съел скелет».
Меня поразило сходство описываемого Биллом дома со зданием, где проходили наши занятия. Это была очень старая, отдельно стоящая постройка. От школы к ней шла аллея. Билл чувствовал себя лучше в тече-
ние той недели, так как «плохих мальчиков» временно не было в школе, и он готовился уйти на каникулы. Он не дал мне возможности обсудить его сон, словно сам знал его смысл и не желал, чтобы кто-либо вторгался в него. Я ощутила его потребность отделиться от меня и в то же время страх этого отделения. Я словно была остатками тела того человека, который был «съеден» потребностями Билла.
ПОСЛЕДНЕЕ ЗАНЯТИЕ
Наша работа подходила к концу. Билл говорил о депрессивном настроении своей матери. Теперь у него была возможность провести грань между матерью и мной, ее депрессией и моим грустным, как ему показалось, лицом. Мы попытались обсудить его впечатления, переговорили о том, что он, по-видимому, несет в себе образ матери, а это затрудняет для него разделение его собственных и ее чувств.
На 78-м занятии он выразил сильное негодование по поводу работницы школы, которую он хотел когда-то поцеловать: она запретила ему идти в город на дискотеку. Билл сказал, что чувствовал себя, словно вулкан, и на протяжении почти всей нашей встречи едва сдерживал гнев. К концу занятия я попросила его нарисовать вулкан. Он выполнил мою просьбу и изобразил вырывавшуюся из жерла лаву. Мне показалось, что этот образ передавал также и его ощущения, связанные с завершением нашей работы. Билл забрал рисунок с собой и сказал, что если кто-нибудь остановит его и спросит, что это такое, он ответит: «Картина, изображающая мои чувства». Покинул он комнату в спокойном расположении духа. Размышляя над занятиями, я ощущаю внутренний мир Билла — обжитой им мир страха и депрессии. Он уже был в состоянии описать свои переживания, которые больше не ставили его в полное замешательство. Билл оказался способен, исследуя собственную психическую реальность, отыскать смысл в своем внутреннем мире и окружающей его действительности — так он приближался к осмыслению психического конфликта. На предпоследнем занятии он нарисовал меня и написал: «Будем сотрудничать и останемся друзьями», а сверху вывел свое имя. Билл сильно злился из-за завершения нашей работы и был способен проявить свой гнев. При.нашей последней встрече он просмотрел свои работы, пытаясь выбрать те, которые ему хотелось бы забрать с собой. В конце занятия он рассказал о последнем увиденном им фильме про оборотня, о том, что оборотень больше не пугает его. Мы обсудили ВОПРОС, сколь важен для него был образ оборотня как символ, совмещающий
в себе хорошие и плохие чувства Билла. У меня появилось ощущение происходящей в нем интеграции. Билл мог признать, что его сильное чувство гнева принадлежит ему самому и что оно не обязательно должно разрушать действительность. Наоборот, это чувство можно использовать для того, чтобы вызывать вокруг положительные изменения.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Арт-терапевтические занятия с Биллом происходили в очень важный для мальчика период: он был открыт самопознанию, использовал образы как путь для расширения своих представлений о мире. В раннем детстве он оказался обделен эмоциональной и физической заботой и очень нуждался в том, чтобы найти внутреннюю опору. Такой опорой стала энергия, которую Билл привнес в арт-терапевтические занятия. Он словно знал, каким образом ему необходимо помочь самому себе, и стремился к этому невзирая на препятствия. Способность использовать метафорический язык образов позволила ему осознавать природу внутреннего напряжения и привела к преодолению проблем и страхов, преследовавших его длительное время. Продолжительный характер арт-терапевтической работы дал ему возможность постепенно осознать свои потребности, и он смог увидеть глубокий смысл, скрытый в собственных мыслях и переживаниях. А. Альварез (Alvarez А., 1992, р. 8) описывает трудности, связанные с выражением очень сильного психического напряжения. Биллу мир вокруг него и его семьи представлялся неподвластным контролю, ненадежным местом для материализации его фантазии. Акцент на воображаемых качествах был особенно для него важен, поскольку способствовал символизации и выражению материала бессознательного. Он мог прочувствовать и удержать в метафорах подавляемые аспекты своего «Я» до тех пор, пока не обрел способность признать их в себе. Используя термины М. Клейн, можно сказать, что депрессивная фаза была проработана Биллом. Я нахожу образ оборотня очень интересным, поскольку он явился универсальным символом для Билла. Думаю, дети неизбежно платят за грехи своих родителей, и Билл, будучи весьма чувствительным и умным подростком, должен был пережить сложные чувства, вызванные распадом семьи. Он был единственным ребенком, оставленным дома, воспринимал этот факт как свое бремя и мечтал о счастливой, нормальной семье, где он вновь встретится со своими родственниками. Обретая место, в котором прошлое и будущее получали возможность соединиться, Билл мог приблизиться к пониманию своего внутреннего ми-
Дата добавления: 2015-04-15; просмотров: 627;