Талисманы 1 страница

В эпоху викингов и позднее талисманами по-прежнему могли становиться самые разные предметы. Некоторые из них — такие, как талисман из Квиннебю (см. ниже) — являлись именно и только волшебными предметами и не несли никакой иной функции, другие же были обыкновен­ными предметами быта, превращенными в талисманы силою рун.

Знаменитое захоронение в корабле из Оссберга (Нор­вегия, конец IX века, возможно, — могила королевы Асы) содержало два предмета с руническими надписями — на ведре и на круглом столбе неясного назначения (выточен­ным из бука, восьми футов длиной). Возможно, последний предмет был частью рулевого механизма корабля. Над­пись, выполненная норвежско-шведскими (рёкскими) знаками, приведена на рис. 2.9.

Для прочтения этой формулы требуются немалые по­знания в рунологии, однако можно выделить и буквальное ее значение:

Litil(l)-viss m(adhr)

Последний знак употреблен идеографически, обозначая собственное название (madhr), и весь текст может быть переведен как «у человека мало мудрости» или «человек [который] знает мало»; назначение его — оградить непос­вященного от тайного смысла надписи.

Внутреннее, сокровенное значение формулы зашифро­вано известным методом перестановки знаков. В данном случае при помощи этого приема была сокрыта знаменитля магическая формула mistil, совпадающая по значению со словом mistilteinn, побег омелы. Обратите внимание, что вторая половина слова mistil повторена дважды, равно как и другая часть формулы, vil (= др.-исл. vél, ремесло, мастерство).

Таким образом, скрытое послание читается как

mistil~til-vil-il или просто mistil-vil.

На обычном древнеисландском эта фраза выглядела бы как mistil-vél, «ремесло омелы» — магическая власть над жизнью и смертью. Ссылка на этот волшебный миф содержится в рассказе о смерти Бальдра.

Еще одна надпись, превращающая предмет быта в талисман, найдена на прижимной планке ткацкого станка из Лунда (Швеция), датируемой примерно 1000 г. н.э. Этот интересный рунический текст предоставляет нам пример замечательного смешения любовной магии и про­клятия, широко известного из скандинавских письменных источников. (См. также «Поездку Скирнира», строфы 25—36, в «Старшей Эдде» и слияние этих двух форм в «Саге об Эгиле», глава 72.). Текст на прижимной планке приве­ден на рис. 2.10.

В более стандартизованном виде: Sigvarar Ingimar аfа man min grat, что можно с уверенностью перевести как «Ингимару Сигвары моя печаль да достанется», затем следует магическая формула из восьми знаков: aallatti. Действенность надписи подкрепляется скрытой нумероло­гической символикой: в основном тексте двадцать четыре знака, в добавленном руническом заклинании — восемь. Предназначение надписи ясно: сделать так, чтобы любов­ное томление вырезавшего руны передалось мужу (или жениху?) Сигвары (по имени Ингимар); то есть после­дний должен так или иначе потерять Сигвару, чтобы она досталась вырезавшему руны.

И, наконец, последний образец предметов-талисманов эпохи викингов — медная пластина (около двух квадрат­ных дюймов) из Квиниебю (остров Эланд), датируемая концом XI века. Это действительно замечательный амулет, который, к сожалению, мы не можем обсудить здесь во всей его сложности. Довольно пространный текст (144 знака) состоит из девяти строк, написанных бустрофедоном (так, как распахивают поле: справа налево, затем слева направо и т.д.). Подобная манера письма использу­ется в рунических надписях ещё с древнейшего периода. Тексту предшествуют шесть магических вязаных рун (пер­вая из которых повреждена). Эти руны приведены на рис. 2.11. За этими знаками следует собственно текст, который можно перевести следующим образом:

Славу тебе я несу,

Бофи. Помоги мне! Есть ли кто

мудрее тебя? И отведи

всё зло от Бофи. Пусть Тор защитит

его тем молотом, что от

моря пришел, вернулся от зла. Разум

да не покинет Бофи. Боги

под ним и над ним.

За этим следует стилизованное изображение рыбы.

Обсуждая внешнее значение этого талисмана, следует обратить внимание на использование мифических образов для создания магической защиты. В данном случае, это — защищающая сила Тора его молот Мьёлльнир, который, настигнув источник «зла», всегда возвращается обратно. Важен также и образ богов, окружающих своего подопечного со всех сторон — он свидетельствует, что боги находятся не только сверху, но и снизу. Древнесеверное слово illr, обычно переводимое как «зло», сохраняет свое древнее значение «(нечто) враждебное, гибельное, тягостное, плохое, подлое» и т.д., в отличие от позднего христианского толкования, означающего абсолютную моральную категорию.

Технология вырезания рун

Материалы и техника изготовления рунических объектов — тот аспект рунического учения, которым часто пренебрегают. Именно в этой области «экспериментальная археология» может сослужить большую службу, что, в свою очередь, может привести к более глубокому пониманию скрытых миров рун. Большая часть приведенных ниже сведений относятся как к старшему, так и к младшему периодам.

О некоторых технических моментах нам известно из самих рунических надписей. Например, помимо прямых материальных данных, из рунической терминологии изве­стно, что рунические знаки именно вырезались на поверх­ности различных материалов. Наиболее общий термин, обозначающий этот процесс — древнегерманскос wrotu, «я вырезаю», из которого развилось дрсвнсисландское: ristan «вырезать». Эти термины родственны английскому write «писать», исходный смысл которого — также «выре­зать» или «высекать».

Инструменты, которыми вырезались руны, практичес­ки неизвестны, и нам остается лишь строить предположе­ния об их природе. Надпись на знаменитом Эггьюмском камне сообщает нам, что «железный нож не оставил на нём следа» (ni sakse stAin skorin). Отсюда нам известно о существовании запрета на употребление железа при выре­зании рун с определенными целями; однако нам известно и множество примеров, когда рунические надписи на предметах могли быть вырезаны только железным ножом. Здесь мы явно имеем дело с руническим учением об элементах. Знаменитые надписи на рунических камнях эпохи викингов были определенно выполнены при помощи молотка и долота после обтесывания киркой и (или) топором. Некоторые надписи, возможно, даже делали кайлом, продалбливая поверхность по линиям знаков. Подобным образом сделана надпись на камне из Снольделев. Помимо вышеперечисленного, для создания магических надписей использовали также ножи (см. «Сагу об Эгиле», гл. 44), и иглообразные инструменты (которыми вырезан, например, амулет из Квиннебю). Иногда эти иглы делались из отличных от железа металлов (бронза, медь и т.д.) или из неметаллических веществ (кость, камень).

Памятники материальной, культуры также предоставляют нам обильные сведения о материалах, на которых вырезались руны. Более того, руническая терминология из литературных и эпиграфических источников даже позволя­ет делать выводы о том, насколько часто использовались те или иные материалы. Мастера рун прошлого определенно предпочитали дерево. Вся руническая терминология вра­щается в основном вокруг дерева, а не каких-либо других материалов. Очень часто слово stave, буквально обознача­ющее «доска» или «посох», используется как синоним слова руна. Английское слово stave происходит от формы мно­жественного числа слова staff, «посох» (мн.ч. staves; ср. др.-исл. stafr). Это указывает на то, что исходно тайные знаки вырезались на небольших деревянных палочках (использу­емых в магии и для гадания), а сдвиг значений палка>знак произошел тогда, когда самый распространенный способ представления рун стал синонимом самого понятия. Хотя связь этих понятий уходит корнями в эпоху возникновения рун, древнейший пример замены слова «руна» словом stave относится примерно к 600 г. н.э. — ныне утраченный камень из Гуммариа, надпись на котором гласила:

HAthuwolAfA

sAte

stAbAthria

Это можно перевести как «Хатувольф расставил три знака: . Слово stave стало не только означать рунический знак, но постепенно взяло на себя и часть значений самого слова «руна», так что в древнеисландском слово stafr (чаще в множественном числе — stafir) означает не только «по­сох», «палка», «столб», но и — «знание», «тайное учение», «мудрость», «магический знак».

Руническая терминология так укрепилась в языке, что впоследствии во многих диалектах термины, относящиеся К латинскому алфавиту, формировались под ее влиянием. В древнеисландском языке знаки письменности называют­ся stafir, и даже в отношении сложных магических знаков (др.-исл. galdrastafir, «магические знаки»), используется этот термин, хотя они зачастую писались пером и черни­лами. Другие примеры того же явления — древнеанглий­ское stcef (буква, письмо) и древневерхненемецкое stab (доска, буква). Обратите внимание также на современное звучание слова «буква» в немецком языке — Buchstabe, при Stab — «палка, доска, жезл».

Другой забытый, но, тем не менее, принципиальный момент в рунической технологии, имеющий большое значение для современного рунического искусства, — окрашивание знаков и предметов, на которых они выре­заны. И на этот раз сами древнейшие надписи сообщают, что знаки действительно окрашивали — в них часто встречается глагол fâhidô (я выкрасил, окрасил). Более поздняя древнеисландская терминология сохранила пря­мое производное этой древнегерманской глагольной фор­мы — fa, с тем же значением. Более того, мы знаем, что чаще всего было принято окрашивать руны в красный цвет (красной окисью свинца, свинцовым суриком, или, чаще всего, охрой). Красная краска была преимущественно магической заменой крови (см. «Сагу об Эгиле, гл. 44). Сравнительная историческая лингвистика предоставляет нам обильные данные о магическом значении красного цвета у германских пародов. Древнеанглийское слово teafor — древнее название красной охры; это же слово известно и в древневерхненемецком, где оно звучит как zouber («магия, гадание») и в древнеисландском — как taufr («талисманная магия, талисман»). Судя по всему, одним из древних способов «заниматься магией» было «окрашивание [красной охрой]» какою-либо символичес­кого предмета в сочетании с передачей магической силы. Этот прием подробно описан в упомянутом выше месте «Саги об Эгиле».

Из других цветов, особенно позднее, использовали черный (сажа), белый (раствор извести), а также синий и коричневый. Следы их иногда находят на рунических камнях. В эпоху викингов рунические камни представляли собой не привычные нам серые глыбы, а ярко раскрашен­ные вехи — маяки, издалека заметные во всех мирах.

Краска служила самым разным целям. Исходное ее назначение было, несомненно, магическим, но на несколь­ких уровнях. Руны окрашивались в цвет, отличный от фона (красный, белый, черный), чтобы они ярче выделялись на этом фоне. Кроме этого, цветом означались границы между словами — каждое следующее слово (или часть фразы) выделялось другим цветом. Есть даже данные, что некоторые руны не вырезались на камне, а только рисова­лись на нем! Это значит, что огромное количество руничес­ких документов, возможно, просто утрачено навсегда — краска с поверхности камней или деревянных предметов давно смылась или стерлась.

Язык надписей эпохи викингов называют обычно древненорвежским, древнешведским или древнедатским, в зависимости от диалекта, на котором сделана надпись. Тем не менее те, кто знаком с древнеисландским (древнесеверным) языком и основными аспектами рунического учения, без труда смогут расшифровать надписи на рунических камнях этой эпохи. Это объясняется тем, что скандинав­ские диалекты оставались практически однородными при­мерно до 1000 г., после чего началось разделение на западные (норвежский и исландский) и восточные (датс­кий и шведский) диалекты. Но и после этого вплоть до конца эпохи викингов различия между этими языками были относительно незначительными.

Глава 3

Руны в Средневековье

(1100-1600 г. н.э.)

К середине XI века Эпоха Викингов подошла к концу и к 1100 году буйство варяжских набегов осталось практи­чески в прошлом. Христианство стало официальной рели­гией при монарших дворах и постепенно распространялось в Народе. Однако из исторических источников этого нео­днозначного периода известно, что практикуемое в те времена христианство, как правило, было не слишком ортодоксально, и на самом деле эта религия представляла собой смесь старых языческих и новых христианских верований.

Дания официально приняла христианство в конце X века; норвежцы, хотя и сопротивлялись долгое время чужеземным вероучениям и политической структуре, официально вошли в христианский лагерь в начале одиннад­цатого века. В Швеции все происходило несколько слож­нее. Уже в начале эпохи викингов в Швеции было некото­рое количество христиан (ирландские рабы, не отказавши­еся от своих обычаев), а благодаря продолжавшимся в течение всего одиннадцатого века походам миссионеров многие христианские формулы, переосмысленные язычни­ками, проникли в языческие религиозные практики. Однако до 1100 года Швеция официально не была христианской страной.

В этот период незначительных и нерегулярных начина­ний большая часть организованной традиции рунического культа была уничтожена вместе с включающей её язычес­кой религией. Тем не менее, многие факторы, в числе которых слабость христианской идеологической базы сре­ди скандинавского духовенства, исторически терпимые взгляды и отдаленность всего региона, состоящего из труднодоступных окраинных областей, способствовали сохранению рунической традиции среди сельского населе­ния и мелкопоместного дворянства.

В католический период руны были даже поставлены на службу церкви — по крайней мере, с внешней точки зрения. Однако союз этот был, можно сказать, «бесовс­ким» — средневековые мастера рун были все еще хорошо знакомы с древним учением, хотя и в неполном виде. Основной сферой их деятельности оставалась, по-прежне­му, магия, хотя руны все чаще использовались в качестве средства повседневной передачи информации. Без поддер­жки со стороны организованной религии, руническая традиция быстро угасала. Тем не менее, ключевые момен­ты традиции сохранялись в процессе обучения посредством формального заучивания названий и начертаний рун, иног­да в контексте повседневного письма. Этот процесс шел во всех частях германоязычного мира, и с ним мы еще не раз столкнемся в ходе дальнейшего обсуждения. Помимо этого формального сохранения традиции — ведомого хитросплетениями судьбы — выжили и внутренние архетипические образы рун, поскольку кровь древних эрилей все еще течет в наших жилах. Тайны рун как бы закодированы в этих образах, иначе называемых «коллективным бессознательным».

Реформация, начавшаяся в Швеции в 1527 году и чуть позже (1536) в Норвегии и Дании, принесла традиции как благословение, так и проклятье. Благословение заключа­лось в развитии шведского национализма и «расового сознания» в середине шестнадцатого столетия, поддержи­вавшего все стороны традиционной культуры. Последний католический архиепископ Уппсалы примерно в 1554 году сформировал из распространенных тогда верований идео­логию сторготицизма. Проклятие пришло с волной нетер­пимости, прокатившейся вскоре после принятия протес­тантизма. Результатом ее было преследование всех после­дователей древних обычаев, особенно среди крестьянства и сельских жителей.

Неоднозначность шестнадцатибуквенного ряда не пред­ставляла никаких сложностей для посвященного мастера рун и прекрасно подходила для эзотерических практик, поскольку естественно оставалась в рамках систематичес­кой рунической структуры. Однако одновременно со всеобщим снижением уровня знаний появились попытки избежать неоднозначности шестнадцатибуквенного ряда при помощи введения так называемых «пунктированных рун» (др.-исл. stungnar rúnar), впервые появившихся в конце X века в Дании. В начале это были лишь случайные добавления точек для устранения возможных разночте­ний. Хотя эта практика явно указывает на то, что значение «бытового» применения рун возрастало, по крайней мере еще два столетия шестнадцатибуквениый рунический ряд, иногда с точками, оставался наиболее употребительным.

Точки эти ставились посредине вертикальной черты знака или рядом с ней, различая пары согласных по звонкости-глухости, например, b-р, d-t, g-k. Наиболее ранний вариант «пунктированных рун» приведен па рис. 3.1.

Система эта и далее изменялась в сторону сходства с латинским алфавитом, пока, наконец, не была приведена в соответствие с ним при короле Вальдемаре Завоевателе (1202—1241), когда был создан так называемый «руни­ческий алфавит. Каждой букве латинского алфавита, принятой к тому времени системы письма в скандинав­ских языках, был поставлен в соответствие рунический знак.

В Норвегии ХШ и XIV веков общеупотребительным был рунический алфавит, приведенный на рис. 3.2. Сходные процессы происходили во всей средневековой Скандина­вии, включая Исландию, где в самом начале XII века Ариинн Фроди и Тороддур Рунмейстари создали расширенный, стандартизованный «Футорх» в качестве альтернативы латинскому алфавиту.

Средневековые надписи

В течение этой эпохи появляется множество новых способов применения рун и рунической магии. Многие древние традиции сохранялись в отдаленных областях; одновременно с тем возникали и новые сферы использова­ния рун, нередко заменявших буквы латинского алфавита. Кроме того, сохранилось множество историй о рунах и рунической магии в Исландии XIII и XIV веков, где, вне сомнения руны по-прежнему широко использовались в сокровенных искусствах.

Традиция возведения рунических камней-памятников, bauta, сохранялась на острове Готланд вплоть до 1700 года! Несмотря на то, что внешне они выдержаны в христиан­ском духе, многое в них — как в символике, так и в структурных особенностях — напоминает о древних обы­чаях. Возможно также, что знатоки рунической эзотерики тех времен благоразумно старались сокрыть их тайное значение.

«Священные знаки» (символы-идеограммы) на этих камнях, как правило, обладают двойным значением.

Крест обычно изображался равносторонним, иногда в середине его помещалось солнечное колесо — свастика, как на рис. 3.3.

Этот графический мотив и вариации на его тему встре­чаются вплоть до конца обозначенного периода. Есть спорные мнения, что подобный крест замеща­ет собой знак Ægishajlmr («Шлем ужаса»), изоб­ражавшийся к подобном контексте в языческий период. Типичный при­мер постхристианского камня bauta — уппландский камень из Морбю (рис. 3.4). Он следует своеобразной традиции того времени (paннехристианский период, 1050-1150 гг.) воздви­гать в честь умершего родственника мост, а также памятный камень, связанный с мостом. Все это делалось для спасения души (др.-исл. önd или sál) покойного. Знаки на камне из Морбю можно прочесть как:

khulu lit kira bra f(u)rant kilau(h)a tatur sin(a) uk sum ati ulfr übir risti

Надпись несложно перевести: «Гудлауг повелела возве­сти этот мост ради [спасения] души Гиллауг, дочери своей, на которой женился Ульфр. Опир резал [руны]». Камень «подписан» Опиром, одним из самых знаменитых повели­телей рун древности.

Обычай изготовления рунических талисманов (taufr) дожил до нового времени, а в средневековье пользовался широкой популярностью. Однако поскольку они, в основ­ном, резались по дереву (причем обычно на очень малень­ких кусочках), а с течением времени — все чаще писались на пергаменте, сохранилось их очень мало. Нередко мастера рун уничтожали свои талисманы после завершения обряда; кроме того, немало их было уничтожено и в холе преследования магов-рунемейстеров после Рефор­мации.

Пример средневекового магического талисмана — ре­берная кость (около 30 дюймов длиной), найденная в старой Саркиндской церкви в Остерготланде (Швеция) и относящаяся к XV веку. Кость, возможно, использовалась в качестве волшебного жезла (göndr); на ней нанесена сложная надпись, приведенная на рис. 3.5.

Первая половина стороны А читается как thaet tae refen («это реберная кость»). Вторая состоит из сложной вязаной руны с неясным значением. В ней может быть сокрыто имя волшебника, возможно также, что это сочетание рун, обладающих конкретным магическим действием. Эту сторону надписи замыкает размашистая руна Hagall, в эзотерической школе того времени обла­давшая хорошо разработанной космической символи­кой, связанной с Мировым Древом и образом зародыша Вселенной. Три руны R на другой стороне призваны воплотить и направить магическую силу колдуна-витки, что напрямую связано с эзотерическим значением данной руны.

Помимо подобных архаических сакральных примене­ний, руны использовались также в новых, более повсед­невных областях — в качестве средства связи. Мы знаем, что подобное применение их в XIII и XIV веках было достаточно распространено, поскольку поздние саги часто упоминают отправление рунических посланий на специальных дощечках (rúnakefli). Так, в «Саге о Хаконе, сыне Хакона» из «Круга Земного» о таком примене­нии рун говорится несколько раз. Но самое значительное подтверждение того, что руны использовались в качестве средства переписки, было найдено при раскопках в районе доков в Бергене, где обнаружили десятки подоб­ных посланий. Среди них встречаются как простые, вроде записок от жены к мужу с просьбой вернуться домой из местной таверны, так и столь интригующие, как, например, следующая, датируемая началом XIII века:

Я прошу вас оставить вашу сторону. Вырежьте посла­ние сестре Олафа Хеттусвейна — она в монастыре в Бергене — и спросите совета у нее и её родственников, когда вы хотели бы прийти к соглашению. Вы, несомненно, не будете так упрямиться, как граф...

Далее следуют знаки, которые пока не удалось удовлет­ворительно перевести, но которые транслитерируются как :atu:kena:nu:baetu:. Возможно, что в записке зашифровано некое тайное сообщение. Тем не менее, с поверхностной точки зрения, она явно представляет предложение члена одном партии или фракции к члену другой с просьбой оставить свою сторону и присоединиться к стороне автора послания, но сделать это нужно тайно через третьих лиц (женщину в монастыре).

Рунические знаки все чаще появлялись на страницах рукописей, вначале благодаря сознательным попыткам отдельных ревнителей старины — таких, как Ари и Тороддур — сделать руны альтернативой латинскому алфавиту. Возможно, ранее существовало множество рунических рукописей, но до нас дошла лишь одна из них, имеющая сколько-нибудь значительный объем — это так называемый Codex Runicus. Руны или руноподобные знаки в некоторых манускриптах использовались также идеографически, обозначая либо название руны, либо некий символ. Так, например, в Codex Regius (манускрип­те, содержащем «Старшую Эдду»)» руна часто заме­няет собой слово madhr (муж, человек). Многие рукопи­си содержат также отдельные строки, написанные руна­ми, и трактаты о рунах (например, рукопись, принадлежащая перу немецкого ученого-монаха Рабануса Мауруса). Не следует забывать и о важных данных, предостав­ляемых книгой Galdrabók — в ней представлены руны и руноподобные знаки, тайные знаки и т.д., в устойчивом магическом контексте.

Рунические поэмы — главный пример употребления рунических знаков в рукописях, но о них речь пойдет отдельно в главе 8.

И все же только рукопись «Законов Сконе» (Skaanske Lov), более известная под латинским названием Codex Runicus, сохранила до наших дней свидетельство попытки заменить руническими знаками латинский алфавит. Дан­ный манускрипт, по всей видимости, относится к XIV веку. Позднее попытки «возродить» руны в качестве повседневного письма нередко предпринимались любите­лями старины, некоторые из которых были достаточно серьезными учеными и в своих верованиях приближались к язычеству (например, Йоханнус Буреус, о котором см. ниже).

Помимо этого, руны широко использовались при изго­товлении календарей — rim-stocks. Номинально их функ­ции были вполне христианскими (вычисление празднич­ных дней), но тот факт, что при создании этих предметов по крайней мере с начала XIV и вплоть до XVIII пека использовались практически исключительно руны, доказы­вает неуничтожимое рунической традиции в скандинав­ских странах[9].

Глава 4

Руны в Новое Время

(1600-1945)

Начало этого периода исторически связано с Веком Реформации. В это время все более значительной станови­лась формальная разница между представлениями ученых, сознательно пытавшихся перестроить и восстановить струк­туру древнего знания, и представлениями народа, бессоз­нательно это знание хранящего, несмотря на постоянно меняющуюся форму. Различия между возрождаемой и выживающей традициями накапливались. У каждой из них были свои преимущества и свои недостатки.

Деятели Возрождения уже в те далекие времена обра­щались к древнейшему периоду и к Эпохе Викингов и, таким образом, реально могли установить некую связь с наиболее «чистыми» и традиционными формами, в то время как народная традиция (как показывает нам Galdrabók) всегда отличалась готовностью вобрать в себя чужеродные элементы, постепенно теряя из вида исход­ную систему (как, например, было с латинизацией «руни­ческого алфавита»). Однако фольклор был напрямую привязан (пусть бессознательно и несовершенно) к эле­ментарным формам древнего мировоззрения, чего нельзя было сказать об ученых деятелях Возрождения. Последние проходили обучение в «классической» традиции, основанной на иудеохристианском базисе, и посвящались в адептов обширной герметической магической школы. Таким обра­зом, их попытки возрождения старины неминуемо совер­шались под влиянием более поздних традиций. Однако их усилия и новаторские исследования нередко давали им возможность выйти за рамки этих представлений, возмож­ность выйти напрямую к древнему знанию.

Первым центром рунического возрождения после того, как оно надолго вынуждено было отступить в отдаленней­шие сельские местности и забытые окраины культурною пространства, стала Швеция. Примерно к 1600 году Швеция стала приобретать значение новой державы ми­рового значения, полной гордости за славное прошлое и великих планов на будущее. Сочетание интеллектуальной свободы, которая была дарована Рефомацией шведской интеллигенции (но, разумеется, не народу!), с растущим национальным движением привело к канонизации идеоло­гии, называемой сторготицизмом (меглеоготицизмом). Корни этой идеологии, вероятно, уходят вглубь к представ­лениям древнейших времен, и впервые она дала знать о себе в конце XIII века, через столетие после крещения шведов. (Почти мифическое значение в сторготицизме придается народу, именуемому готами.) Со временем слово и понятие «гот» и «готический» приобретали все новые значения, и идеи эти получали разнообразное продолжение. Первое упоминание об этом явлении, пре­вратившемся впоследствии в «готскую мифологию», встре­чается в записях церковного суда, происходившего в Базеле в 1434 году, где испанцы заявили, что в данном деле имеют преимущество перед англичанами, поскольку они (испан­цы) суть то же, что и готы, а, следовательно, и более древний народ. На это шведы ответили, что в таком случае прецедент принадлежит Швеции, поскольку шведы — исконно готская нация и основная ветвь этого народа.

Сторготицизм превратился в оформленную доктрину под пером Иоханнеса Магнуса, последнего католическою архиепископа Уппсалы, в книге «Historia de omnibuss gothorum sveonumque regibus» (1554). В его формулировке сторготи­цизм тесно связан с древнееврейской мифологией, а Шве­ция является первой страной, основанной после потопа потомками Иафета. В Великобритании в это же время были популярны весьма похожие мифологические изыска­ния. В значительной степени мифическая история Магнуса была направленной в нужную сторону фантазией, в кото­рой он, по соображениям престижа, связывал шведов с древними евреями и утверждал, что вся древняя мудрость (в том числе — мудрость древних греков) привнесена в мир шведами. Также полагалось, что рунический «алфа­вит» — древнейшая (за исключением, разве что, древне­еврейской) письменность на земле.

Эта «мифология» оказала большое влияние на последу­ющее поколение сторготицистов, совпавшее по времени с Реформацией в Швеции и превращением страны в миро­вую державу. Великим реформатором сторготицизма стал Буреус, или Иохан (Иоганн) Буре (1568—1652), настав­ник и советник короля Густава Адольфа. Сторготицизм к тому времени стал практически религией, в историческом отношении детально разработанной Йоханнесом Мессениусом в его книге «Scondia Illustrata». Однако для нас больший интерес представляет Буреус.