ИСТОРИЯ ВСЕМИРНОЙ ЛИТЕРАТУРЫ 99 страница. К рассматриваемому периоду относится и проникновение в официальную литературу рассказов о похождениях Си Танон Чая — простолюдина (иногда крестьянина

К рассматриваемому периоду относится и проникновение в официальную литературу рассказов о похождениях Си Танон Чая — простолюдина (иногда крестьянина, иногда горожанина), любимого персонажа народных анекдотов в Лаосе, Кампучии, Таиланде. Проделки плута чаще всего направлены против богатеев-купцов, чиновников, вельмож, даже принцев и королей; сам герой то хитер и язвителен, то простодушен и грубоват. Тайская сепа о Танон Чае получила устное распространение к началу XIX в., а к середине века была записана при дворе, позже эпизоды сепы используются и на сцене театра лаконнок.

В первой половине XIX в. развитие сиамской литературы неотделимо от деятельности придворных литературных кружков. При Раме I возродилась традиция коллективного сочинительства при дворе, обсуждения и решения литературных вопросов особыми советами под эгидой короля-мецената. Желая продолжать культурные традиции Нарая Великого, Рама I и его преемники вновь постарались сделать дворец центром поэтической мысли. Король Рама II, кроме участия в сепе о Кун Чанге и Кун Пэне, создал также многочисленные стихотворения в классическом стиле и пьесы. К числу его лучших творений относят цикл в жанре песен гребцов, содержащий яркие описания народных празднеств, сельского быта, даже блюд сиамской кухни, и несколько коротких поэм, открывающих представления «Рамакиана». Однако с коронацией Рамы III (1824) придворная атмосфера резко меняется: дворец превращается в цитадель религиозной словесности, прежние литературные группы распадаются. Теперь при дворе творят известные поэты: принц Параманучит Чинорот и королевский секретарь Най Ми. Особняком стоит фигура Сунтона Пу, творчество которого выходит за рамки придворной литературной жизни.

В описываемый период сиамские поэты по-прежнему следуют канонам традиционного стиха, обращаясь как к старинным формам (ча-лём, кон-ла-бот, хе-рыа), так и к более поздним (пленг-яо, бёк-ронг), при этом нет ни одного значительного литератора, который миновал бы жанр нират. Описательная лирика и эпистолярный характер традиционного нирата на почве XIX в. приобретают новые черты: наряду с отрешенным созерцанием природы в стихах монаха Тепмоли или прозрачной и возвышенной любовной лирикой Наринтибета, мы встречаемся с воинственным пафосом у Махасака или Дечадисона и яркой праздничностью и радостным восприятием жизни в поэмах Ная Ми или с накалом страстей в нирате Прая Транга. По традиции сочинение нирата было связано с путешествием, походом или паломничеством, тема отъезда, дальней дороги и разлуки обязательна в поэме. «Нират Нарина» (1809), названный по имени автора — принца Наринтибета (прибл. 1780—1809), посвящен плаванию по реке Мэнам во время военной экспедиции на юг страны. В развернутом монологе рисуются картины природы, воссоздается великолепие королевской флотилии, но главное место отведено воспоминаниям о покинутой столице и любовным грезам. При сходных обстоятельствах был создан «Нират о Таланге» Прая Транга (прибл. 1765—1835), крупного вельможи, также принимавшего участие в походе на юг против Бирмы, но оказавшегося в сухопутных войсках. Элегический настрой, свойственный жанру, здесь трансформируется: прозрачная и тихая лирика Наринтибета уступает место страстным порывам, изящные пейзажи сменяются изображением бушующих стихий, что гармонирует с отголосками победных батальных настроений. Из поэтического наследия Прая Транга остались «Нират о путешествии с его высочеством по Медной Реке», «Похвала Путталётле» и цикл любовных жалоб в стиле пленг-яо. Прая Транг боготворил поэтов XVII в., в особенности Сипрата; подражание великому мастеру сказывается в его творчестве.

682

Махасак (1782—1832), сын Рамы II, был военачальником, его поэзия сдержанна и сурова. Наряду с циклом пленг-яо и поэмой для театра на сюжет «Пра Ло» им написан знаменитый нират о походе на Лаос в 1820 г., произведение сложное по языку и изобразительным приемам: поэт-воин использует стихи лилит (причудливое сочетание старинных размеров рай и клонг), что придает поэме сосредоточенный и несколько замедленный темп; подробно описывая события, автор стремится ввести читателя в мир суровой походной жизни, подчеркнуть значительность происходящего, при этом в центре описания не баталии, а перипетии самого похода. С поэмой Махасака перекликается нират, сочиненный позднее принцем Дечадисоном (1793—1859), в котором описывается карательная экспедиция против восставшего лаосского княжества Корат. Сдержанно-сумрачное повествование о тяготах похода перемежается отступлениями призывно-патриотического характера. Нират Ная Ми вновь переносит нас в местность Таланг на юге Сиама («Нират о Таланге», 1850); однако в отличие от Прая Транга, участвовавшего в военной акции, Най Ми едет сюда как мирный посланец короля: поэт прилежно описывает природу этого края, промыслы и быт местных жителей. Это уже пример пейзажно-бытописательского нирата. Жанр нирата редко использовался поэтами-монахами; тем не менее к лучшим образцам поэзии XIX в. относят и «Нират о путешествии в Талаткриап» известного филолога-буддиста Тепмоли (1787—1835). Эта поэма, дошедшая в отрывках, была создана во время поездки в окрестности Аютии, где автор присутствовал при поимке слонов; обыденность самого предприятия не повлияла на стиль сочинения: это философски отрешенное восприятие и описание природы, мира звуков, цветовых оттенков, предметов, гармонирующее с миром внутренних размышлений поэта.

Среди литературных имен Сиама XIX в. особое место занимают Сунтон Пу (1786—1855) и Параманучит Чинорот (1790—1858). Сунтон Пу испытал многое — и литературную славу, и горечь непризнания, и благополучие придворного, и невзгоды изгнанника, и зигзаги служебной карьеры, и превратности любви, и монастырский покой, и тюремное заключение. Сын деревенского бедняка, благодаря своему поэтическому дару еще при жизни достигший всеобщего признания, преклонения аристократов — явление в сиамской литературе исключительное. Творчеству Сунтона Пу свойственны широта тематики, жанровое разнообразие и смелое реформаторство. Излюбленный стихотворный размер Сунтона Пу восьмисложный клон, которым написано большинство его сочинений, дотоле считался недостойным высокой литературы: однако в дальнейшем клон постепенно вытеснил прочие классические размеры, им написаны нираты (которые обычно сочинялись стихами клонг или лилит), романсы и песни, дидактические и исторические и театральные поэмы Сунтона Пу. Немалая заслуга поэта и в деле популяризации новых жанров, таких, как сепа или клон-рыанг (повествование в стихах клон). Из наследия Сунтона Пу сохранилось восемь пиратов, две сепы, с десяток больших поэм лирического, эпического, историко-летописного склада, в которых проявилось не только поэтическое дарование, но и незаурядная эрудиция автора, циклы колыбельных песен, пленг-яо и стихотворных афоризмов. Вершиной его поэзии считается «Пра Апаймани» — большая сказочная поэма о царевиче Апаймани, его любимом брате Сисуване и сыне Сисамуте, сюжет которой был первым полностью самостоятельным творением авторской фантазии в сиамской литературе. Новаторство Сунтона Пу проявляется не только во взволнованном повествовании о любви, разлуке, морских сражениях и штормах, которые судьба готовит героям, но и в лирических отступлениях, в живых диалогах персонажей, в умении сочетать лирику нирата с яркою образностью ботлакона. Бесчисленные приключения, женитьбы, исчезновения, погони Апаймани напоминают подчас эпизоды из «Инао» или «Самуттакота», но сходство это чисто внешнее. И главный герой Сунтона Пу далеко не традиционен: поэт и музыкант, он по своей природе более склонен к уединению и грезам, нежели к ратным подвигам или борьбе за власть. «Пра Апаймани» — поэма о море, морская пучина выступает здесь почти как самостоятельный персонаж, как зримый образ. Сказочность в повествовании тесно сплетается с реальностью: действующие в поэме вымышленные государи несуществующих стран, отшельники-маги, чужеземные пираты, морские чудища сплошь и рядом заставляют читателя или слушателя вспоминать о родной земле, воображать себе жизнь сиамского двора, ощущать дух своего народа, узнавать знакомую природу; сон и явь сливаются в единый повествовательный поток. Впервые в сиамской литературе здесь появляются фигуры европейцев, изображенных с некоторой иронией. Вместе с тем поэт стремится рассказать об удивительных заморских обычаях (христианские похороны), сообщая при этом и сведения из области чужеземной религии. Произведения Сунтона Пу оказывали сильнейшее воздействие на современников; однако сложные взаимоотношения с двором постоянно отражались на судьбе поэта: фаворит Рамы II, Сунтон Пу даже при государе

683

не избежал тюрьмы, долгая опала наступила в годы правления Рамы III, заслуженные почести были оказаны поэту лишь на склоне лет при Раме IV (1851—1868).

По-иному сложилась судьба принца Параманучита Чинорота, властителя дум пробуддийской аристократии, придворного кумира. Двенадцати лет он сделался монахом и всю остальную жизнь провел в монастыре, заняв скоро высокое положение в буддийской общине. Все это наложило отпечаток на его литературное творчество. Не одобряя культурной политики Рамы II, принц-монах и его единомышленники стремились ограничить деятельность придворного литературного кружка и возродить былое господство религиозной словесности. При Раме II эти попытки успехом не увенчались, зато при Раме III, Параманучит Чинорот оказался на гребне волны. Именно тогда были созданы (не без ведома и содействия короля) основные произведения поэта, возобладала тенденция возврата к буддийской старине. Это направление поддерживали и некоторые другие литераторы: брат поэта Крайсон Вичит (1798—1846), Бамрё Борикак, Итсаранупап. Сам Параманучит Чинорот обращался преимущественно к классическим сюжетам из «Махачата», «50 джатак» из сиамской истории, палийской буддийской литературы, используя жанры и размеры, к тому времени уже достаточно окостеневшие.

Одно из известных сочинений Параманучита — историческая эпопея «Побежденные талайнги» — о военной победе сиамского правителя Наресуана над монским королевством Пэгу (1592). Поэму отличает необычайная сложность стиля и языка, широкое использование кхмерской и пали-санскритской лексики; описание батальных и дворцовых сцен носит дидактико-панегирический характер. Остальные произведения Параманучита Чинорота написаны на буддийские темы в назидательно-проповедническом духе. Деятельность поэта-принца, стремившегося к подъему религиозной словесности, существенно препятствовала прогрессу сиамской литературы в целом.

На первую половину века приходится стабилизация норм сценической классики, как итог развития светского придворного театра, выросшего на почве литературной поэзии, народного искусства и буддийских мистериальных действ. К началу правления Рамы II высокого уровня достигает лаконнай (так называемый «внутренний театр»), который завоевывает господство при дворе, вытесняя кон и рабам. В короткий срок складывается и репертуар лаконная, созданный благодаря усилиям Рамы I и специального драматургического совета, действовавшего при этом короле. Стараниями же Рамы II репертуар придворного театра значительно пополнился, а все созданные к тому времени ботлаконы (театральные тексты) были заново пересмотрены и отредактированы. Сам Рама II считается автором ряда драм на традиционные сюжеты, лучшие из них — «Инао» и «Рамакиан», отразившие полные версии прославленных эпопей, написанные в изысканном стиле и канонизированные традицией. Рама II предпринял успешную попытку ввести в театральный обиход двора и представления лаконнока или «внешнего театра», возникшего в противовес «внутреннему» и отличавшегося от него составом труппы, техникой игры, костюмами и реквизитом. Первоначально лаконнок был театром простонародья, странствующие актеры (всегда мужчины) играли для публики на базарных площадях, в храмах и в домах состоятельных хозяев; репертуар, существовавший преимущественно в устной передаче, был ограничен, но шире и разнообразнее, чем у труппы лаконная: наряду с фрагментами из «Рамакиана», «Инао», повествований из сборника «50 джатак» разыгрывались сцены по мотивам сказок и легенд. Интерес Рамы II к «внешнему» театру сказался и в намерении упорядочить его репертуар: имя короля стоит под циклом из шести пьес на темы из «50 джатак». В юности принимал участие в творчестве отца и принц Чайтап, в дальнейшем Рама III, однако, придя к власти, он принялся за искоренение развлекательных зрелищ. Театральные труппы были изгнаны из королевского дворца; но театр продолжал существовать и развиваться теперь уже во дворцах сановников и вельмож, в домах богатых горожан. Члены королевской семьи по-прежнему устраивали в своих покоях спектакли «внутреннего театра». Границы между «внутренним» и «внешним» театром постепенно стирались, складывались общий репертуар и сценическая техника, актеры постепенно начинают выступать не только как танцовщики или мимы, но и как певцы-декламаторы.

Прозаическая литература первой половины XIX в. существует в двух качественно отличных друг от друга формах. В официальной придворной словесности прозой пользуются лишь при составлении исторических хроник, судебников и разного рода документов, среди которых оказываются и любопытные в художественном отношении сочинения. Так, послания Рамы III, адресованные то правителям соседних государств, то министрам или военачальникам, то, например, сиамским медикам (в связи с неизлечимой болезнью, которой он страдал в конце жизни), содержат не только интересные сведения фактического характера, но и привлекают

684

достоинствами литературного слога. Из исторических сочинений наибольшей известностью пользуется «Летопись Аютии», созданная Параманучитом Чиноротом, имевшим намерение доказать законную преемственность королевской власти в Сиаме при смене династий. Написанная очень лаконично, строгим языком, книга Параманучита являет собой редкий образец историографического трактата в прозе, где, в отличие от хроник прошлого, не отведено места легендарным и фантастическим событиям. Определенную роль в развитии литературной прозы сыграли художественные переводы с кхмерского, китайского, индийского языков, например опыты Рамы III из «Книги птиц».

Наряду с официальной прозаической словесностью в рассматриваемые годы живет своей жизнью и тайский фольклор, создаются легенды, сказки, бытовые рассказы города и деревни, часть из которых иногда записывается. К первой половине XIX в. относится появление целого ряда городских историй, иногда содержащих даже точную датировку и носящих, как правило, развлекательный характер. В этих анонимных новеллах описываются случаи из современной жизни или исторические факты, а то и анекдотические происшествия или фантастические сновидения; действуют в них обычно горожане — торговцы, ремесленники, монахи, нищие, воры, редко дворяне или военные. Несложный сюжет, доходчивый стиль и живой язык делают произведения такого рода доступными даже самой неискушенной аудитории. В одних рассказах высмеиваются религиозные предрассудки, в других, наоборот, утверждается власть потусторонних сил; ядовитая издевка подчас уживается с наивной верой. Однако чаще все же торжествует здравый смысл. Литераторы редко снисходили до использования такого рода сюжетов, хотя плутовская поэма Махамонтри «Раден Ландай» написана именно на основе популярной истории о городском нищем. Особую часть прозаической литературы Сиама в XIX в. представляет литература на пали (в сиамской графике): буддийские трактаты по вопросам морали, философии, филологии, космогонии и т. п., созданные монахами в стенах монастырей.

Литературы Ближнего и Среднего Востока [первой половины XIX в.]

685

ВВЕДЕНИЕ

В первой половине XIX в. в литературах данного региона еще не происходят существенные изменения и ломка традиционных художественных канонов, жанровых систем, но идет постепенное обогащение новыми идеями и тематикой, появляются новые литературные жанры. Эти процессы были обусловлены обострившимся кризисом в социально-экономической и политической сферах, возникновением ростков капиталистических отношений, усилением роли городской буржуазии и воздействием научной и художественной мысли Запада. Разворачивается и крепнет национально-освободительное движение арабов и курдов против турецкого владычества и афганцев против англичан. В результате этого усиливается наметившийся в предшествующий период процесс литературной дезинтеграции — распадается такое образование, как «арабская литература», и начинают складываться местные национальные литературы Египта, Сирии, Ирака и т. д.

Формирование национального самосознания нашло выражение в наметившемся процессе переосмысления традиционной системы культурных ценностей. В деятельности литераторов ряда стран первой половины века обнаруживается тенденция пересмотра классического наследия в свете требований времени, реабилитации внеканонических (фольклорных) и нехудожественных пластов словесной культуры (деловая проза) и, как следствие этого, — секуляризация и демократизация литературы. Знакомство с европейской цивилизацией в значительной мере способствовало осмыслению определенной частью общества (прежде всего феодальной аристократией и городскими слоями) социальных процессов, выработке конструктивных рационалистических идей и концепций, учитывающих и санкционирующих новые, прогрессивные формы жизни. Под влиянием представителей передовых слоев общества, знакомых с социальным опытом и идеями Европы, монархи Турции, Ирана, Египта проводят серию реформ, которые, несмотря на умеренный характер, объективно давали известный простор развитию современного образования, прогрессивных идей, росту национальной интеллигенции, зарождению новых форм литературы.

У стран данного региона прежде всего устанавливаются экономические и культурные связи с Францией (экспансионистская деятельность которой особенно активна в этом районе), и главным образом во Франции ближневосточная интеллигенция знакомится с научной мыслью, художественным опытом Европы. В арабских странах, в Турции, Иране создаются общеобразовательные и специализированные учебные заведения европейского типа, налаживаются типографское дело и книгопечатание, возникают газеты и журналы, зарождается публицистика — одно из важнейших приобретений ближневосточных культур XIX в. Создаются различные общественные и научные учреждения — «Дома наук» (Иран), «Переводческое общество» и «Книжное общество» (Турция), «Общество приобщения к наукам и искусствам» (Сирия) и т. д. Все эти преобразования и реформы проводились под знаком культурного обновления, которое в различных странах известно под разными названиями: в Турции как Танзимат («реформы»), в Египте, Сирии и Ливане — ан-Нахда («подъем»), в Иране — таджаддад («обновление»). Движение культурного и социального обновления, оплодотворенное идеями естественного права, свободы личности, конституционной монархии и т. д., в определенном смысле типологически соотносимо с просветительским движением XVIII в. на Западе. Его идеологи исходили из убеждения, что распространением научных и практических знаний, просвещением можно преобразовать социальные условия, преодолеть феодальную замкнутость и отсталость своих стран.

Однако в целом просветительские идеи не сложились еще в этих странах в стройную систему и не обрели радикального характера. Деятельность первого поколения мусульманских просветителей выливалась в пропаганду умеренных реформ. Но в странах, живших по феодальным законам жесткого режима абсолютной монархии и господства ислама, это имело огромное значение, а сами просветители нередко платили жизнью за свои идеи (Амире Кабир, К. М. Фарахани, Иззет Молла и др.). Чтобы успешно пропагандировать новые идеи, передовые люди эпохи вынуждены были находить идеологическое оправдание своей деятельности

686

в установлениях мусульманского права, использовать в критике неправых порядков и обращении к просвещенному монарху приемы традиционного морализма. Наметившаяся в этот период тенденция переосмысления категорий культуры под знаком истинного, правоверного ислама, возрождения былого величия была формой идеологической борьбы, приемом для оправдания рационалистических идей и новых форм жизни.

Распространение просветительско-реформаторских идей в странах данного региона не было равномерным. Более благоприятные условия в этот период сложились в Турции, где танзиматские реформы 1839—1856 гг. открывали доступ в страну научным и культурным достижениям Запада. Обращение к западной культуре Египта и Сирии во многом было продиктовано нуждами независимой национальной государственности и противодействия экспансионистской политике Турции. Известную роль в распространении новых идей в этом регионе, особенно в Сирии, сыграли христианские миссионеры, ориентировавшиеся в своей деятельности на торговые и либерально-помещичьи круги, которые были заинтересованы в буржуазных формах хозяйствования.

Новые идеи не нашли прямого отражения в литературе данного периода, но способствовали переориентации эстетического сознания и постепенному разрушению традиционной художественной системы. Большую роль сыграла в этом публицистика, которая стала проводником новых идей, способствовала развитию прозаического языка, утверждала новую лексику, термины и понятия, осваиваемые затем литературой. Хотя литература пока еще оставалась в круге средневековых жанров и изобразительных средств, однако внутри средневековой литературной системы намечаются изменения, нарушается иерархия жанров; активизируются и обретают эстетическую значимость периферийные, низовые жанры литературы, возрастает роль фольклора. Осознанный передовыми литераторами конфликт эпохи — противоречие между средневековыми порядками и правами личности — в основном выражается внутри старых жанров и эстетических концепций, куда постепенно входит современный жизненный материал, привносятся новые общественные, этические проблемы.

Если в предшествующие периоды границы между жанрами были непроницаемы, то в первой половине XIX в. начинается процесс стирания жанровой дифференциации. В поэзии ведущим поэтическим жанром все еще остается классический панегирик, но изменения коснулись и его. В восторженно-напыщенные касыды, посвященные всевозможным влиятельным лицам, входят реалии современного быта, факты и явления социальной и политической жизни.

Характерной особенностью литературы первой половины века является возрастание роли прозы. Особенно популярны такие традиционные повествовательные жанры, как рихля, сейахатнаме, в силу того, что они в значительной мере ориентировались на окружающую действительность. Происходят существенные изменения и в самих этих традиционных жанрах. Так, и в рихля, и в сейахатнаме, и в некоторых макамах возрастает удельный вес бытового материала, усиливается сатирический и дидактический элемент. Проникновение в письменную литературу фольклорных элементов ознаменовалось значительной демократизацией языка, обогащением изобразительных средств, лексики. Одновременно меняется и позиция автора, возрастает осознание им социальной, гражданской значимости своего труда, своей личности. Все эти изменения, которые происходили в традиционных повествовательных жанрах, вели к образованию романных форм, хотя процесс этот затянулся на ряд десятилетий.

Изменения в традиционной художественной системе во многом происходили под влиянием европейских литератур. В круге интересов творческой интеллигенции Турции, Ирана, арабских стран находятся произведения Мольера, Лафонтена, Фенелона и др., которые, как правило, и переводились в первую очередь. Но нарушение традиционных стереотипов литературы в некоторых странах происходит и без видимого воздействия литератур Запада (Курдистан, Ирак, Афганистан). Так, курдская литература в этот период под влиянием национально-освободительной борьбы курдов против турецкого владычества обогащается секуляристскими и антифеодальными тенденциями; в полную мощь звучат в ней патриотические и антиклерикальные мотивы. Обращение к внелитературному языку — сорани, включение в литературу элементов фольклорного искусства явилось выражением возросшего национального самосознания курдских поэтов, их заботы о выработке общенародных, общезначимых культурных ценностей.

В литературе Афганистана в условиях освободительной борьбы афганцев с английскими завоевателями зарождается поэзия высоких гражданских чувств и искренних человеческих переживаний. Наряду с господствовавшим так называемым «индийским стилем» создаются эпические произведения в русле «хорасанского стиля», отличающегося простотой и естественностью

687

образных средств («Акбар-нама» Хамида Кашмири, «Джанг-нама» Гулам Мухаммад Ахунзады).

Этот период для таких стран, как Сирия и Турция, ознаменовался первыми попытками создать новую драматургию. Зарождавшаяся в Сирии арабская драматургия учитывала уроки театра теней карагёз. Так было и в Турции, где первая оригинальная пьеса — «Женитьба поэта» И. Шинаси — представляла собой сплав традиций народного театра ортаоюну и карагёз и европейского драматургического опыта.

Литературная ситуация в странах данного региона, как и в большинстве стран Востока, недостаточно изучена, многие материалы еще не введены в научный обиход.

На заре становления печатного дела периодические издания, едва возникнув, нередко прекращали свое существование, а с ними терялись из виду многие произведения художественной литературы, печатавшиеся на страницах газет и журналов. Поэтому мы часто располагаем лишь упоминаниями о них современников, а не самими произведениями. Но ясно, что духовная жизнь в то время была весьма насыщенной и что именно в этот период закладывались основы новой литературы, которая обретает четкие формы в последующие периоды.

687

ТУРЕЦКАЯ ЛИТЕРАТУРА

Переход от литературы средневекового типа к литературе Нового времени принял в Турции затяжной характер. В первой половине XIX в. письменная литература по-прежнему была представлена преимущественно поэзией, в основном традиционной по содержанию и форме. Поэты использовали привычные образы, сложнейшие метафоры, вычурные эпитеты и сравнения: это отвечало эстетическим представлениям и вкусам ученых знатоков и ценителей старой поэзии. Часто автор обращался к хорошо знакомой системе суфийской образности, пытаясь осмыслить явления современной жизни. Создавались изысканные газели, тяжеловесные панегирические, философские или дидактические касыды и поэмы. Такова большая часть сочинений в этих жанрах у Мехмеда Акифа-паши (1787—1845), в отличие от его же произведений в прозе, или у Сюлеймана Фехима (1788—1845), Пертева-паши (ум. в 1837). Популярны были нравоучительные, а также наукообразные рифмованные трактаты и другие виды средневековых сочинений.

Духовная жизнь эпохи характеризуется вызреванием просветительских идей, которые закреплялись в сознании передовых кругов общества. Османская империя на рубеже XVIII—XIX вв. продолжала переживать глубокий кризис; обострялось национально-освободительное движение нетурецких народов. Отставание Турции от развитых государств Европы было очевидным и для самих турок. Военные, административные и культурные реформы Махмуда II (1807—1878), явившиеся предвестием последующих реформ — Танзимата (1839—1856), имели, несмотря на свой ограниченный характер, определенное прогрессивное значение. Направленные на укрепление монархического строя, они объективно способствовали расшатыванию феодальных устоев. Это сказалось в некотором развитии просвещения, в оживлении издательского дела, в организации периодической печати на турецком языке, создании государственного Бюро переводов (1821) с целью ознакомления турок с рядом выдающихся европейских научных и военных сочинений и др. Турецкая молодежь все чаще получала образование за границей или же обучалась (с конца 30-х годов) на родине в школах нового типа. Расширялся круг читателей, интересовавшихся и научной литературой, в том числе иностранной (преимущественно в переводах, отчасти и в оригинале). Эти новшества явились следствием укрепления турецко-европейских связей.

Еще во времена Великой французской революции в Турции поселилось много беженцев-роялистов из Франции. Некоторые из них заняли положение консультантов в военной и в других сферах. Тогда же республиканское правительство направляло в распоряжение Порты военных специалистов и мастеров-ремесленников для обучения турок. В дальнейшем, особенно в самом начале XIX в., связи с Францией упрочились и оказывали определенное влияние на внутреннюю и внешнюю политику Турции.

Присутствие в Турции в конце XVIII в. эмигрантов-реакционеров обострило борьбу между противниками Французской революции и ее сторонниками из числа левантийского купечества, ремесленников, интеллигенции (врачей, инженеров, ученых, среди которых находился, например, знаменитый естествоиспытатель и якобинец Ламарк). Члены французской колонии, республиканцы по убеждению, устраивали в Стамбуле политические демонстрации

688

(1792); предпринимались попытки (в Стамбуле, Смирне и др.) организовать народные общества в качестве филиалов Якобинского клуба. Сторонники революции заявляли о себе и на окраинных землях Османской империи (на Балканах, например), и в местных буржуазных кругах, среди поляков-эмигрантов и др. Все это не могло, по-видимому, не сказаться на мировоззрении радикально настроенных просвещенных турок. Среди этих людей выделялись талантливый дипломат, ставший впоследствии министром иностранных дел, автор проектов многих гражданских реформ Мустафа Решид паша (1800—1858), энциклопедически образованный, владевший несколькими языками лейбмедик и официальный историограф Атаулла Мехмед Шанизаде (ум. в 1820), его преемник на посту личного врача султана, один из организаторов современного медицинского образования в стране Мустафа Бехчет (ум. в 1833), знаток восточных и западных языков, переводчик Высочайшего Дивана и преподаватель военного училища, автор книг по медицине и математике Ходжа Исхак, официальный историограф и редактор (с 1831) первой газеты на турецком языке «Календарь событий» («Таквим-и вакаи») Эсад эфенди (ум. в 1848) и др.