Дневник Эмили Бронте 5 страница

Когда служба завершилась, я и мои сестры встали. Мистер Слейд прошел по проходу навстречу папе.

– Здравствуйте, дядя Патрик, – сказал он. – Я ваш племянник Джон Бранти из Ирландии.

Да, выдумка, о которой он предупредил в письме, предназначенная скрыть его личность и объяснить, почему он приехал к нам. Он говорил с таким безупречным ирландским акцентом, что я и сама бы попалась на его уловку, если бы не знала правды.

– Добро пожаловать, – сказал папа, пожимая руку мистеру Слейду. Он оглядел своего «племянника» и как будто одобрил то, что увидел. Когда Эмили, Энн и я направились к ним, папа позвал: – Девочки, познакомьтесь с вашим кузеном.

Первой папа представил меня, и до того я была растеряна, что поглядела на мистера Слейда так мимолетно, что только‑только успела заметить заговорщицкие искорки в его глазах. Он сказал:

– Здравствуйте, кузина Шарлотта.

Я ощутила, как его рука сжимает мою, вызвав новую бурю эмоций. Теперь, когда мое возмущение его обманом угасло, другие мои чувства к нему вышли из повиновения. Странная интимность, подкрепленная нашей встречей на пустоши, и новоприобретенные знания усилили мою потребность в его уважении. И теперь, без щита моего гнева на него, я осталась беззащитной.

Затем папа представил Эмили, которая уставилась в пол и сделала мистеру Слейду безмолвный книксен. Энн поздоровалась с ним так спокойно и приветливо, будто он и правда был нашим кузеном.

– Прошу, пойдемте к нам домой, – пригласила она.

Выходя из церкви, мы поздоровались с прихожанами и направились вверх по склону. Церковные колокола звенели над деревней, солнце вызолотило вереска, всюду царил мир, но только не в моем сердце.

Преподобный Артур Николс оказался совсем рядом, поглядывая на мистера Слейда с тревогой, а на меня с озабоченностью.

– Достаточно ли в доме места для вашего племянника? – спросил он папу. – Может быть, ему будет удобнее в «Черном быке»?

Я подумала, что мистер Николс питает собственнические чувства к нашей семье и ревнует к новоприбывшему.

– Мы как‑нибудь устроимся, – сказала я колко, хотя внутри вся дрожала от мысли, что окажусь с мистером Слейдом под одним кровом.

Было странно смотреть, как он пьет чай в нашей гостиной. Он сидел в кресле рядом с папиным и напротив дивана, занятого Энн и мной. Эмили и Страж сидели на полу. Страж поглядывал на мистера Слейда с недоверием.

Мистер Слейд сразу перешел к делу.

– Нам нельзя терять времени! Чем раньше мы схватим негодяя, тем скорее вы все будете в безопасности.

Я рассказала о нашем визите к матери Изабели и в Благотворительную школу. Я почти запиналась под его сосредоточенным взглядом.

Правда о мистере Слейде сделала его даже еще красивее, и хотя теперь он был другом, а не врагом, я знала: моим чувствам суждено остаться безответными, ведь что могло понадобиться человеку с его достоинствами от скучной старой девы? Рассказывая мистеру Слейду о дневнике Изабели, я осознала, что едва он услышит от меня все, мне известное, то утратит всяческий интерес ко мне.

– Могу я увидеть вашу запись этого дневника? – спросил мистер Слейд, узнав, что дневник был украден.

– Сначала сообщите мне то, о чем нам в отличие от вас неизвестно, – сказала я, подчеркнуто избегая делиться сведениями.

Он не отказал в этой любезности, и его рассказ стал источником тех фактов, которые я уже изложила, сообщая о его действиях, при которых не присутствовала сама. Когда он умолк, я спросила:

– Ну, а ваш план?

Слейд поднял бровь на мою уклончивость, но ответил:

– Агенты министерства иностранных дел будут следить за Благотворительной школой и попытаются опознать мужчин с поезда. Кроме того, они будут вести наблюдение за домом Джозефа Локка, оружейника, и искать какие‑нибудь намеки на опаснейший замысел, о котором Изабель упомянула в своем дневнике, и на личность ее господина. – Он повернулся к папе. – Тем временем я останусь здесь и буду охранять вашу семью. Я полагаю, злодей вновь попытается напасть на вашу дочь. Когда он появится, я его схвачу.

Папа кивнул, но мне идея мистера Слейда не понравилась. Как и Энн, судя по ее встревоженному выражению. Мистер Слейд сказал:

– Что‑то не так? Вы против моего плана?

– Он оставляет мне только роль сыра в мышеловке, – сказала я. – Я не могу сидеть сложа руки и ждать, когда мышеловка захлопнется.

Не понравилась мне и мысль, что я нужна ему только в качестве приманки.

– Наверное, мы могли бы что‑то сделать, – добавила Энн.

Мистер Слейд нахмурился.

– Подобные дела лучше предоставить профессионалам.

Я заметила, что он не привык к возражениям, однако гордость не позволяла мне допустить, чтобы он не только терзал мое сердце, но и диктовал мне, как себя вести.

– Если вы собираетесь жить под нашим кровом, вы должны уважать наше право самим заботиться о себе.

– Я уважаю любое ваше право, – сказал мистер Слейд с осторожностью, понимая, что между нами складываются новые, еще не опробованные отношения. – Но я не вижу, как вы можете содействовать этому расследованию иначе, чем предложил я.

Я всегда не терпела, когда меня недооценивали, а уж тем более те, кто значит для меня больше, чем следовало бы.

– Как ваши агенты проникнут в школу или дом мистера Локка, чтобы собрать улики? Найти что‑нибудь значимое более по силам кому‑то, у кого есть благовидный предлог находиться там.

– Но вы же не о себе говорите?

Недоверчивый тон мистера Слейда укрепил мое стремление поступить наперекор ему.

– Именно так. Ведь, конечно, семье мистера Локка требуется гувернантка взамен Изабели? А Благотворительной школе требуется учительница (судя по словам экономки, когда она открыла дверь нам с Эллен). Я подхожу и для того и другого поста.

– Об этом не может быть и речи, – стоял на своем мистер Слейд. – Даже если бы вас наняли, я не смог бы защищать вас. А если злодей поймал бы вас за вынюхиванием, вы оказались бы в беде. Вы не можете взять это на себя.

– Но я могла бы, – сказала Энн.

– Ни в коем случае! – вскричала я. – Невозможно предсказать, что произойдет, если тебя разоблачат! – Вот за нее я боялась. – Это слишком опасно!

– Слишком опасно для вас обеих, – сказал мистер Слейд.

Не слушая его, Энн сказала мне:

– То есть, по‑твоему, ты не попалась бы, а я попадусь? Я ведь тоже опытная гувернантка, и ты не веришь, что я сыграю эту роль?

– Я в этом не сомневаюсь, – сказала я, хотя и сомневалась. – Просто я предпочту рискнуть собой, чем тобой.

Энн прекрасно видела, что я считаю ее слабой и ненаходчивой.

– Милая Шарлотта, это мой шанс показать тебе, что я способна на большее, чем ты полагаешь.

Я оказалась на перепутье: либо признать ее моей ровней, допустив, чтобы она настояла на своем, либо окоротить ее и навсегда погубить наши сестринские доверие и любовь.

– В таком случае тебе лучше отправиться в дом мистера Локка, – неохотно проговорила я. – Ведь если напавшие на нас в поезде явятся в школу, они могут увидеть тебя и узнать.

– Меня они не узнают, – сказала Эмили.

Мы с Энн уставились на нее в изумлении. Не повернув лица, она продолжала:

– Эти мужчины никогда меня не видели. Ни они, ни кто‑либо другой, связанный с Изабелью Уайт, не будут знать о моем родстве с Шарлоттой. – Эмили помолчала, переводя дух и набираясь решимости. – Я была учительницей. У меня вид респектабельной женщины в нужде. Думаю, меня наймут в Благотворительную школу.

Вообразите мое потрясение!

– Ты хочешь сказать, что уедешь и будешь жить среди чужих людей? – Я недоверчиво смотрела на Эмили – так же, как Энн и папа. В лице мистера Слейда, не знавшего о нежелании Эмили покидать Хоуорт, читалось только недоумение.

Эмили обратила свой взгляд на меня.

– Я не могу прятаться дома, пока твоя жизнь в опасности, – сказала она храбро, хотя вцепилась в Стража, как тонущий в море хватается за плот.

До сих пор в моем рассказе Эмили выглядела поглощенной собой и непривлекательной, однако в ней жил благородный дух, который пробуждался в минуты грозной необходимости. Кроме того, она сохраняла великое мужество в обстоятельствах, перед которыми могли бы спасовать храбрейшие из нас. Я вспомнила случай, когда несколько лет назад за ней погнался бешеный пес и укусил ее. Она просто прижгла рану раскаленной кочергой и затем занялась своими обычными делами вопреки тому, что могла быть неизлечимо заражена. Теперь она была готова прийти на помощь мне с тем же благородным стоицизмом. Любовь к ней и восхищение ею заполнили мое сердце.

– Благодарю тебя, Эмили, – сказала я с нежностью.

У мистера Слейда вырвалось протестующее восклицание. Он встал.

– Это обсуждение бессмысленно. – Гнев и растерянность омрачили его лицо. – Никто из вас и шагу не сделает из Хоуорта.

Мы его не слушали: радость возвращения духа товарищества и гармонии между нами освободила нас. Одну меня он мог бы и подчинить, но с поддержкой моих сестер я почувствовала, что моя власть над моей судьбой утроилась. Энн сказала:

– Если меня возьмут гувернанткой в дом Локка, а Эмили учительницей в Благотворительную школу, что будешь делать ты. Шарлотта?

– В дневнике Изабели есть важный намек, который нужно расследовать. – Обернувшись к мистеру Слейду, я сказала: – Вы ведь сами предпочтете им заняться, чем полагаться на тех, кто вам помогает?

– Какой намек? – требовательно спросил он.

– Если вы не позволите нам участвовать в расследовании, я не дам вам мою запись дневника и не скажу, что в нем, сверх того, что уже сказала, – отрезала я.

Его лицо исполнилось возмущения.

– Это похоже на шантаж.

Тем не менее я почувствовала, что он пусть и против воли восхищается моей находчивостью. И я испытала большое удовлетворение.

– Пусть так.

Мистер Слейд словно бы растерялся, потом рассердился.

– Даже если бы я позволил вашим сестрам поступить по‑своему, я не могу оставить вас без защиты.

– Тогда возьмите меня с собой, – сказала я.

Во власти бодрящего возбуждения я даже не подумала о неприличности нашей поездки вдвоем. Я знала только, что должна доказать ему, чего я стою, и принять участие в защите моих близких и себя самой, как бы ни был велик риск.

– Вы сошли с ума, – сказал мистер Слейд с усмешкой. – Сопровождать меня, пока я буду вести розыски… – Он провел рукой по своим растрепанным волосам. – Это невозможно.

Он посмотрел на папу, который только пожал плечами и сказал:

– Боюсь, я бессилен повлиять на девочек, если уж они что‑то решили.

Я чуть было не засмеялась от пьянящего восторга, наблюдая огорчение мистера Слейда. Он сказал:

– Вы все дилетанты и не разберетесь ни что искать, ни как избежать разоблачения. Вы можете погубить наши шансы схватить злодея и сорвать его замыслы, не говоря уж об опасности, которой себя подвергнете. – Мистер Слейд скрестил руки на груди с упрямым выражением. – Если вы хотите моей помощи, то последуете моему плану.

Я почувствовала в нем властность человека, привыкшего отдавать приказы. И еще я заметила окружающую его огненную ауру честолюбия.

– Если вам нужно наше содействие, вы примете наши планы.

Мое сердце заколотилось, когда Энн, Эмили и я одновременно поднялись на ноги и встали плечом к плечу, объединившись против мистера Слейда. Слишком часто моими сестрами и мной помыкали, злоупотребляли и не считались с нами. Поодиночке мы были слабы, но сейчас наш союз дарил нам мистическую необоримую силу. Мистер Слейд попятился от нас на шаг, и его лицо приняло выражение, какое бывает у человека, наблюдающего непонятный ему феномен. Я созерцала руки, которые однажды сдержали меня, лицо, которое я ударила, фигуру, чьей силе я противостояла, губы, которые я хотела поцеловать. Мое сердце гремело, как гроза над вересками, моя кровь мчалась с бешенством ветра.

Изумление в глазах Слейда сменилось на нечто вроде озарения. Невысказываемые слова раздвигали его губы, и, затаив дыхание, я ждала… какого откровения? Затем ясные глубины его глаз стали непроницаемыми, словно он скрылся от меня за внутренней стеной. Его черты омрачила угрюмость капитуляции.

– Да поможет Бог нам всем, – сказал он.

Миновала неделя, в течение которой мистер Слейд жил у нас, ел с нами и разделял наши вечерние молитвы. Кроме того, много времени у него уходило на письма, которые он разбирал в верхнем кабинете, где мы его поместили. Если я куда‑нибудь выходила, он сопровождал меня в роли моего защитника. Его ирландское обаяние завоевало ему в деревне общую симпатию и вызвало немалое волнение среди юных барышень. Папа питал к нему уважение, Энн была с ним приветлива. Даже Эмили перестала прятаться от него, а Страж теперь вилял хвостом мистеру Слейду.

Можно бы подумать, будто долгие часы, которые мы проводили вместе, породили новую близость между мной и мистером Слейдом. И все же я опасалась проговориться и выдать мои чувства к нему, а потому в его обществе я была молчалива. Со своей стороны, он был образцом осторожной сдержанности.

По ночам мистер Слейд оставался внизу, охраняя дом, однако он словно бы совсем не страдал от своих бессонных ночей. Вероятно, его бдительность предотвращала угрозу, и все‑таки я не чувствовала себя в безопасности. Так не могло продолжаться. Мистер Слейд каким‑то магическим способом устроил Энн гувернанткой к детям мистера Джозефа Локка. Она уехала в Бирмингем в понедельник, 7 августа; в тот же день Эмили отправилась в Благотворительную школу. Мы с мистером Слейдом в то же утро отбыли в Лондон.

Выполняя условие нашего уговора, я показала ему мою запись дневника Изабели и подчеркнула упоминание о премьер‑министре. Теперь мы сидели в поезде, направляясь расследовать именно его. С каждым оборотом колес моя безрассудная опрометчивость ужасала меня все больше. Чего я надеялась добиться? Кто‑нибудь догадывается, что я еду с мужчиной, который только представляется моим родственником? Позора я боялась не меньше, чем возможности, что убийца Изабели Уайт выслеживает меня.

Когда мы проехали довольно много миль, мистер Слейд достал какую‑то книгу и сказал:

– Узнаете? – На людях он сохранял свой ирландский акцент ради моей безопасности.

При виде «Джейн Эйр» в его руке я растерялась.

– Как будто, – пробормотала я.

– У автора поразительный талант рассказчика. Я читал всю ночь напролет, пока не перелистнул последнюю страницу.

Я покраснела от радости, как всегда, когда кто‑нибудь хвалит мои произведения. Но боялась продолжения разговора, ведь похвалившие книгу часто в следующей фразе переходят к ее недостаткам.

– Сюжет, однако, показался мне не слишком правдоподобным, – сказал мистер Слейд.

Я облеклась в доспехи настороженности.

– В каком отношении?

– Джейн и Рочестер, – сказал мистер Слейд, – странная пара. В реальной жизни они никогда друг друга не полюбили бы.

Уязвленная его критикой, я сказала ядовито:

– Могу я спросить почему?

– Рочестер человек богатый и с положением, а Джейн – сиротка без гроша за душой. Они принадлежат разным мирам.

– Равность положения – не единственная основа для союза между мужчиной и женщиной, – встав на защиту моей книги и еще больше теряясь, возразила я. – Важна и гармония характеров.

– Возможно, в романах, – сказал мистер Слейд. – Но существуй Рочестер и Джейн на самом деле, он не заметил бы этой гармонии. Мужчина вроде него, который всегда искал в женщинах красоту и живость, так просто не пренебрежет отсутствием этих качеств. А Джейн полностью их лишена.

С меня словно заживо содрали кожу.

– Характер и ум Джейн компенсируют их отсутствие, – возразила я.

– Верно. Но Рочестер никогда бы не разглядел эти достоинства за ее невзрачностью, если бы не направляющая рука автора, – мягко добавил мистер Слейд. – Простите, если я вас огорчил. «Джейн Эйр» – прекрасная сказка, и я вовсе не хочу принизить ее.

Увы! Он не просто принизил мою книгу. Он раздавил мое сердце под своим каблуком. Я попыталась сменить тему:

– Доктор Дьюри упомянул, что вы воевали в Туркестане, – сказала я и выразила желание услышать о его пребывании там.

Глаза мистера Слейда затуманила ностальгия.

– Средняя Азия – это край дикой, яростной красоты, – сказал он и описал тамошние пустыни, высокие горы, экзотические базары и мечети, воинственные племена. – И еще это бедствующий край, который на протяжении веков захватывали греки, персы, монголы, арабы и турки.

Он рассказал про вторжение в Кабул армии Ост‑Индской компании и про его неудачу.

– Четыре с половиной тысячи британских солдат и двенадцать тысяч женщин, детей и индийских сипаев покидали страну в январе сорок второго года. Стояли лютые холода, и земля была погребена под глубоким снегом. Туземные повстанцы обстреливали нас, пока мы одолевали Хурд‑Кабульское ущелье. Почти все мы были перебиты.

– Вы были в ущелье? – спросила я в изумлении. – Я читала, что уцелел только один человек, армейский врач.

– Я был ранен и сочтен мертвым. – Угрюмый тон мистера Слейда намекал на увиденные и перенесенные ужасы. Впервые после его приезда в Хоуорт я увидела под благодушной ирландской личиной его настоящего. – Позднее меня нашли туземцы, которым я прежде помог. Они забрали меня и выходили. В конце концов я вернулся в Англию.

Потрясенная, я сказала:

– Работа во Франции потом должна была быть приятнее.

Его лицо окаменело, на него легла темная тень.

– Но не в конце, – сказал он холодно и отвернулся.

Меня оскорбило то, как он оттолкнул меня, едва я вторглась в его личное, заповедное. Мне хотелось узнать, что случилось с мистером Слейдом во Франции, но спросить я не посмела, и больше мы почти не разговаривали.

В Лондоне мистер Слейд нанял экипаж. Мы кружили по улицам, и когда он убедился, что за нами никто не следует, мы поехали к дому его старшей сестры – он договорился, что мы остановимся у нее.

Катерина Слейд‑Эббот была респектабельной, хорошо обеспеченной вдовой и жила в элегантном доме в Мэйфер. Миссис Эббот, или Кэт, как ласково называл ее мистер Слейд, походила на него цветом лица и глазами; ее отличали миловидность, живость и доброта. После обеда мистер Слейд торопливо усадил меня в другой экипаж. Кружным путем мы доехали до министерства иностранных дел для совещания с его начальниками.

Министерство иностранных дел находилось на Даунинг‑стрит в унылом закопченном кирпичном здании. Мы направились в кабинет с темными панелями по стенам, освещенный газовыми рожками. За длинным столом сидели семеро. Мужчине во главе стола было около пятидесяти. Суровая осанка и гладко причесанные волосы одного цвета с его желтоватой нездоровой кожей. На нем был золотой атласный жилет. Читатель, ты узнаешь в нем лорда Анвина, с кем Слейд встретился в трактире «Пять монет» после убийства Изабели Уайт. Остальные в одежде тусклых цветов выглядели ничем не примечательными. В воздухе висел дым их трубок. Когда мы с мистером Слейдом вошли в кабинет, все встали. То, что я оказалась единственной женщиной там, вывело меня из равновесия. То, что у меня хватило дерзости потребовать участия в деле, за которым надзирали они, теперь выглядело нелепо смехотворным.

Они поздоровались с мистером Слейдом, который повернулся ко мне, указал на мужчину во главе стола и произнес:

– Могу я представить лорда Алистейра Анвина, товарища министра иностранных дел? – Он говорил собственным голосом, без намека на ирландский акцент. Лорду Анвину он сказал: – Это мисс Шарлотта Бронте.

Дрожа внутри от страха, всей душой желая оказаться дома, я сделала реверанс. Лорд Анвин учтиво поклонился, но его поднятые брови и надменные черты лица дышали презрением ко мне, и я немедленно прониклась к нему неприязнью.

– Прошу, садитесь, – сказал он.

Остальным я представлена не была. Мистер Слейд и я сели на стулья в конце стола. Лорд Анвин сказал мистеру Слейду:

– Вы выбрали неподходящее время для встречи. Я уже опаздываю на бал.

– Приношу свои извинения, лорд Анвин, – сказал мистер Слейд, – но мисс Бронте и я приехали в Лондон только сейчас, и есть вопросы, которые необходимо обсудить незамедлительно.

Лорд Анвин нахмурился на мистера Слейда, и я заметила их взаимную вражду.

– Полагаю, эти неотложные вопросы касаются убийств Изабели Уайт, Джозефа Локка и Исайи Фирона, а также вашего расследования заговора против Короны.

– Да, милорд, – сказал мистер Слейд.

Остальные ждали в угрюмом молчании.

– Ну, так доложите, что у вас есть, да побыстрее.

– Мисс Бронте посетила мать Изабели Уайт и школу, где училась Изабель, – сказал мистер Слейд. – Она здесь, чтобы рассказать о том, что ей удалось узнать.

В смущении, запинаясь под сверлящими взглядами, я изложила все, что узнала. Когда я замолчала, лорд Анвин сказал:

– Как очаровательно, мисс Бронте. Мы искренне вам благодарны. – Он презрительно улыбнулся мистеру Слейду. – Итак, мисс Бронте раздобыла книгу Изабели Уайт с важными подсказками. Она связала Благотворительную школу с мужчинами, напавшими на нее в поезде и, видимо, нащупала связь с таинственным преступником, которого мы разыскиваем. Это больше, чем вам удалось достигнуть в последнее время. Как удачно для нас, что она оказалась рядом.

В глазах мистера Слейда затлел гнев. Меня не могла обрадовать похвала за его счет, и я недоумевала, почему лорд Анвин так скверно обходится с ним. Мистер Слейд сказал ровным тоном:

– Бесспорно, крайне удачно, что мисс Бронте помогает нам с расследованием.

– Какие усилия вы приложили для его продвижения? – Лорд Анвин, нахмурясь, взглянул на свои золотые часы.

– Я устроил сестру мисс Бронте Энн гувернанткой в доме Джозефа Локка, – ответил мистер Слейд. – Она попытается узнать, почему Локк покончил с собой и какую связь с Ружейным заводом, возможно, все еще поддерживает наш преступник. Другая ее сестра, Эмили, отправилась наняться учительницей в Благотворительную школу в надежде выяснить, какую роль школа играет в замысле преступника и в чем состоит этот замысел.

Лорд Анвин выслушал эти новости с изумлением.

– Вы позволили сестрам мисс Бронте взять на себя обязанности профессиональных агентов? – сказал он голосом, который почти сорвался на визг. – Вы сошли с ума, милейший? – Лица его подчиненных выразили сходное неодобрение. – Стоит этим женщинам что‑нибудь напортить, и наше предприятие будет скомпрометировано.

Их «предприятие» заботило его больше, чем безопасность моих сестер, и моя неприязнь к нему возросла.

– Энн и Эмили Бронте опытные учительницы и исполнять свои роли будут гораздо убедительнее, чем могли бы агенты, выдающие себя за учительниц, – сказал мистер Слейд. – Они понимают необходимость крайней осторожности, и я полностью в них уверен.

Хотя говорил он с терпеливым спокойствием, я почувствовала, как глубоко выговор лорда Анвина подействовал на него. Настаивая на нашем участии, мои сестры и я подорвали положение мистера Слейда в министерстве иностранных дел. То, что он взял вину за наши поступки на себя, делало честь его характеру.

– Если ваши шпионки‑любительницы станут причиной неприятностей, вы понесете личную ответственность, – угрожающим тоном сказал лорд Анвин. – Какие еще у вас есть планы?

– Изабель Уайт написала, что ее «господин» втянул в свой замысел премьер‑министра.

Мистер Слейд встал, вручил лорду Анвину копию моих записей, затем снова сел.

Лорд Анвин высокомерно прищурился на строчки, которые мистер Слейд подчеркнул.

– Какой вздор! Утверждение, будто лорд Джон Рассел оказался замешан в подобных интригах, превосходит всякое вероятие.

– Это требует рассмотрения, – сказал мистер Слейд.

На лице лорда Анвина появилось язвительное, но нерешительное выражение.

– Изабель Уайт была безнравственной женщиной. И могла оболгать премьер‑министра.

– Не спорю, – сказал мистер Слейд, – но если ее утверждение соответствует истине, тогда премьер‑министр является еще одним выходом на преступника. Мы не можем позволить себе пренебречь такой возможностью.

Лорд Анвин подпер подбородок ладонью и уставился на мистера Слейда из‑под набрякших век.

– И что вы предлагаете?

– Я предлагаю добиться аудиенции у премьер‑министра для меня и мисс Бронте, чтобы мы могли сообщить ему, что мы узнали, и установить, что знает он.

Видимо, лорд Анвин не поверил своим ушам.

– Вы явитесь к премьер‑министру и обвините его в сношениях со шлюхой? Вы в лицо обвините его, что он попал в зависимость от человека, который злоумышляет против королевства?

– Мы не собираемся обвинять, – сказал мистер Слейд. – Мы тактично расспросим его, а затем заручимся помощью в поимке преступника.

– Тактичность не сделает вымыслы Изабели Уайт менее оскорбительными для лорда Рассела. – Лорд Анвин хлопнул ладонью по столу. – В разрешении отказано.

Хотя мистер Слейд сохранил спокойствие, я ощутила его тревогу.

– Но премьер‑министр, возможно, располагает сведениями, которые окажут помощь нашему расследованию. Он, возможно, даже знает имя преступника или узнал, в чем заключается его план.

– Может, да, а может, нет, – сказал лорд Анвин с жиденьким смешком. – Ваше предположение опирается лишь на сомнительное утверждение Изабели Уайт.

– Расспросить лорда Джона Рассела необходимо. – Крепко сжавшиеся зубы мистера Слейда выдавали его возмущение отказом лорда Анвина.

– Его гнев способен обернуться худшей бедой, чем замыслы преступника, какими бы они там ни были, – желчно сказал лорд Анвин. – Если вы оскорбите премьер‑министра, это может вызвать далеко идущие последствия.

Мне стало ясно, что лорду Анвину важнее обезопасить себя, чем оградить Англию от нового разгула насилия, и он более озабочен тем, что премьер‑министр взыщет с него за действия мистера Слейда, чем успехом расследования.

– Нам придется рискнуть. – Наклонившись к своему начальнику, мистер Слейд сказал умоляюще: – Прошу вас, дайте согласие.

Лорд Анвин раздраженно скрестил руки на груди.

– Мое решение окончательно. Держитесь подальше от премьер‑министра.

– Вы не можете перекрыть целое направление розысков! – возразил мистер Слейд, вскакивая на ноги.

– Вполне могу, – презрительно отрезал лорд Анвин. – Вам лучше надеяться, что ваши шпионки‑любительницы сумеют выведать нужные нам факты. Совещание закончено. – Заскрипели стулья, лорд Анвин и его подчиненные встали, он поклонился мне. – Всего хорошего, мисс Бронте.

– Лорд Анвин опасается рисковать своей шеей, – сказал мистер Слейд с горьким гневом, когда наш экипаж тронулся. – И такой человек управляет делами нации! Господи, спаси нас от трусов!

Признаюсь, я упивалась чувством товарищества, которым связало нас противостояние лорду Анвину.

– Почему лорд Анвин питает к вам такую неприязнь?

– По обычным причинам, старым, как мир. – Мистер Слейд невесело усмехнулся. – Лорд Анвин принадлежит к гордому знатному роду, который лишился своих земель и богатства. Он был вынужден пойти на службу вместо того, чтобы наслаждаться жизнью аристократа‑бездельника. Благодаря семейным связям ему досталась должность в министерстве иностранных дел, и он получал повышения исключительно из‑за своего родового имени. Я же, наоборот, наглый выскочка, сын неизвестно кого. Мои успехи бесили лорда Анвина потому, что они, а не знатное имя, обеспечили мне место в мире. Он бы хотел увидеть, как я потерплю неудачу, опозорюсь, и это докажет его превосходство, – задумчиво добавил мистер Слейд. – Люди вроде лорда Анвина быстро теряют свое господство над Англией, и ему угодно карать за это меня.

Как хорошо я это понимала! В бытность мою гувернанткой меня принижали богачи родители, которых сердила моя образованность, будто я оскорбляла их тем, что имела что‑то, чего они были лишены. Чувство товарищества с мистером Слейдом окрепло еще больше.

– Так что нам делать?

Зубы мистера Слейда сверкнули белизной в короткой хитрой улыбке. Он сказал:

– У меня есть способы обходить приказания лорда Анвина.

Вновь нахлынувшие надежды придали мне уверенность.

Несколько следующих дней мистер Слейд покидал дом своей сестры рано поутру, прежде чем я просыпалась, и вел розыски, в суть которых меня не посвящал. На время своего отсутствия он оставлял в передней двух агентов министерства иностранных дел охранять меня. Я не покидала моей комнаты, пытаясь дописать «Шерли», дожидаясь известий от мистера Слейда, и все больше и больше тревожась. К моему раздражению и разочарованию, недавняя вера в наше партнерство исчезла.

Мое одиночество скрашивали письма от Энн и Эмили. И тут я приведу письмо Энн.

Рада сообщить, что я благополучно приехала в Бирмингем и теперь служу гувернанткой в доме Локков. Для моей роли тайного агента я подхожу куда меньше, но надеюсь, что сумею справиться и с ней.

Семья состоит из миссис Каролины Локк, вдовы Джозефа Локка, ее двух сыновей, Гарри и Мэтью, семи и шести лет, и мистера Генри Локка, ее деверя. Миссис Локк – бледная измученная тень. Ее голубые глаза глубоко запали, а необходимость поддерживать разговор словно причиняет ей боль. Когда мы знакомились, я уловила, что от нее пахнет спиртным. Она не выходит из своей комнаты, куда ее горничная приносит ей подносы с едой и стаканами вина. Подносы возвращаются с почти нетронутой едой, стаканы – пустыми.