Сердце — источник любви и жизни 6 страница

После нескольких лет терапии Тони приснился короткий необычный сон: "Мне снилось, что через неделю я умру от рака. Я очень спокойно начал строить планы, как распоря­диться своим имуществом". Через неделю после этого сна Тони влюбился. Я вижу здесь отчётливую связь. Тони нео­днократно выражал стремление к смерти, но никогда полно­стью это не воспринимал. Он был кем-то, кто выстоял и не требовал любви кого бы то ни было. Ему казалось, что он выстоял благодаря отрицанию собственных чувств, но сон показал ему, что этот путь ведёт к смерти. Жить — значит любить. Запрещение себе стремления любить - путь к смерти, ведущий к смертельной болезни. Во сне Тони осознал, что он погибнет, если не откроется любви.

Был ли Тонн выдающимся в том, что ставил знак равен­ства между выживанием и отречением от любви и заботы? Его ситуация была крайностью, но страх любви очень рас­пространён. Так как этот страх создает предрасположен­ность к заболеваниям сердца, мы займемся им подробно в следующем разделе.

Раздел 5

Страх любви

Я описал расщепление личности между ребенком и взрос­лым, между чувствами сердца п стремлениями эго. Такое расщепление характеризует жесткую личность, которая иден­тифицируется в основном с эго и взрослой частью в себе Как мы убедились, жёсткость является защитой от боли, связанной с ранними переживаниями "разбитого сердца" и возможности очередного подобного опыта. С этим связан бессознательный страх отвержения, который перерождается в страх любви. Когда мы не любим, мы не рискуем потерять любовь, и не можем быть отвергнуты. Но таким образом мы попадаем в ловушку наших собственных защитных механизмов, само существование которых вызывает тот эффект, что наихудшие опасения становятся реальностью. Защита жёсткой личности встроена в структуру её эго. Отбрасывание вызывает регрессию от взрослого к ребен­ку и выраженную утрату уважения личности к себе, созда­нию которой человек посвятил много сил. Одна из пациен­ток описала эту дилемму очень ясно. Это была тридцатилетняя разведённая женщина, которая прожила два года в не удовлетворяющей ее связи с мужчиной, неустанно жалуясь на недостаток заинтересованности с его стороны. Однажды она решила принять важное решение: "Я перестала жаловаться и почувствовала по отношению к нему определенную любовь, но он сказал, что хочет большего, что хочет быть ближе. Я испугалась и начала рыдать. Если я поддамся ему, я буду травмирована. Если он меня оставит, я буду уничтожена. Если он меня не оставит, объединившись с ним, я утрачу себя, буду никем".

Как она могла чувствовать себя никем, если она отда­лась любви? Все песни и стихи о любви говорят, что само­отдача в любви возвышает человека, а не унижает. Это видимое противоречие заключается в том, что хотя чувства в состоянии влюбленности прекрасны и возбуждающи, перспектива влюбленности может казаться многим людям ужасающей, гак как она подразумевает снятие контроля эго. В той степени, в которой чувство "я" этой пациентки .зависело от её эго, она почувствовала бы себя никем, если бы отдалась любви. Если бы в то же время её чувство "я" было основано на телесных чувствах, снятие контроля усиливало бы её эго, и она почувствовала бы себя кем-то подлинным. Люди, которые отщепили от себя телесные чувства, защищаясь от боли, связанной с "разбитым сердцем", основывают свою идентичность на способности контроля чувств. Этот контроль дает им чувство силы, которое является суррогатом настоящего чувства "я". Сила создает иллюзию, что они являются кем-то. Это, как мы убедимся в данном разделе, способ, который выбирают люди, боящиеся любить.

Идея, что любовь основывается на соединении двух людей, справедлива только в снмбнотнческой связи младен­ца и матери. Когда младенец вырастает и становится независимым, эта связь изменяется. Независимость означа­ет, что ребёнок сам по себе является кем-то. В то время как полная независимость не возникает до достижения зрелос­ти, чувство ребёнка, что он является кем-то, появляется достаточно рано п в достаточно большой степени развито уже на шестом году жизни. Этот процесс зависит от кормления, заботы и ласки родителей. Ребёнок нормально не развивается или его развитие блокируется, из-за недо­статка или утраты любви. В этой ситуации он не развивает­ся нормально или эмоционально фиксируется на раннем периоде развития, несмотря на то, что он вырастает и дости­гает половой зрелости. На глубоком уровне — то есть в сердце — 1акой человек остаётся ребёнком, который не отделился полностью от матери для того, чтобы стать кем-то, способным к самостоятельной жизни. Хотя он кажется достаточно взрослым и независимым, эти черты не укореняются в полноте существования и чувстве безопасности, которую даёт любовь. Игнорирование такой позиции таит в себе опасность регрессии до эмоционального состояния младенца, что является ужасной перспективой для того, кто вырос в состоянии бессилия, зависимости и кто не имеет укоренённого чувства "я".

Поскольку такой человек требует любви, но боится ей полностью открыться, он строит со своими партнёрами от­ношения, в которых они взаимно используют друг друга. Они могу г испытывать по отношению друг к другу сердеч­ные чувства, но эти отношения маскируют страх самоотда­чи. Они являются бессознательным повторением отноше­нии, связывающих такого человека с матерью или отцом. Если такие отношения существуют долго, они притупляют страх отвержения, но и не приносят более глубокого удов­летворения, так как не могут заменить любви.

Достаточно заглянуть под поверхность большинства от­ношении для того, чтобы открыть такую связь. Чаще всего они принимают следующий вид: если ты будешь удовлетво­рять мои потребности - я буду удовлетворять твои. Один пациент так выразил это, описывая свой брак: "Я играю роль отца маленькой девочки в ней, а она - роль матери маленького мальчика во мне". Может казаться, что такие отношения имеют шанс функционировать, по в реальности этот пациент ощущал огромную враждебность по отношению к матери за то, что она относилась к нему как к маленькому мальчику, и эту враждебность он переносил на жену. Он не отдавал себе отчёт в том, что его брак сохранялся благодаря этим отношениям, пока фундамент не начал трещать фундамент в основании. Он не мог вынести того, что к нему относилась как к маленькому мальчику женщина, которая сама была эмоционально незрелой. Но он не мог бросить жену, так как осознание того, что она нуждается в нём, давало ему чувство безопасности. Вообще говоря, люди страхуются таким образом в своих связях, опасаясь страха отвержения. Только посредством конфронтации со скрытой паникой можно справиться с этой проблемой.

Поль, сорокалетний врач, смог в этом убедиться во время одной из терапевтических сессий. "В моей груди есть напряжение", — сказал он мне. "Что-то стремится оттуда наружу"- Неожиданно он осознал, что чувство, которое было у него в груди — это печаль. "Я боюсь своей печали, -признался он. — Я осознал, насколько я был одинок. Я боюсь открыть сердце". Когда чувство печали углубилось, он сказал: "Как ты можешь делать со мной что-то подоб­ное? Ты разбиваешь моё сердце". Поль говорил в настоя­щем времени, так как вновь переживал ощущение "разбито­го сердца". Когда мы говорили о чувствах в его сердце, он заметил: "Нет, там нет никаких чувств. Там пустота. Я не чувствую своего сердца". Я интерпретировал его утверж­дение следующим образом: он не ощущает любви в своём сердце. Для того чтобы достичь любви, которую он забло­кировал в раннем возрасте в целях самообороны, Поль должен был регрессировать до этана младенца. Лёжа на кушетке, он деликатно вытянул губы, как младенец, кото­рый собирается сосать. Когда он это сделал, то ощутил подавленную ранее тоску по матери и начал плакать. "Я хочу тебя, — сказал он и добавил, — я боюсь".

Детство Поля было похоже на детство других пациен­тов, описанных в этой книге. Когда умер его отец, Поль стал маленьким хозяином дома. Мать вела себя по отноше­нию к нему соблазнительно, склоняя его к интимному кон­такту, но когда он выражал какую-либо сексуальную заин­тересованность ею, унижала его и контролировала. Это была болезненная связь, так как Поль постоянно должен был ставить желания и потребности матери впереди своих желании п потребностей. Из-за вины за сексуальные чув­ства по отношению к матери и из-за страха быть брошен­ным, он обещал быть "хорошим мальчиком".

В процессе терапии Поль смог признать свою печаль и анализировать свою связь с матерью. "Впервые я чувствую то, что чувствовал будучи ребёнком - заметил он. — Бедный ребёнок. Это приводит меня в бешенство". А затем он освободил часть своего гнева, нанося удары по мату.

Этот инцидент в терапии Поля был одним из несколь­ких драматических эпизодов, которые позволили ему реаль­но посмотреть на собственную личность. Перед началом терапии он не осознавал, что ему недостаёт любви, так как у него были многочисленные связи с женщинами, к которым он был привязан. Но эти связи повторяли его отношения с матерью, к которой он до сих пор был привязан. Он заботился об этих женщинах и являлся по первому их зову, а они взамен этого отдавались ему сексуально. Эти связи основывались не на страсти или глубоком чувстве, а на потребности. Некоторые люди на основе таких взаимоот­ношении создают семьи, но Поль искал чего-то более глубо­кого и богатого - любви. Из-за этого он никогда не был женат. Несмотря на то, что он пробовал, он никак не мог найти любовь, главным образом потому, что сам не был открыт для неё.

Поль видел себя как человека, который может позабо­титься о женщине. Это давало ему чувство силы и превос­ходства, которые компенсировали его внутреннее чувство "бедного маленького мальчика". Как бедный маленький маль­чик, он чувствовал бессилие по отношению к соблазнитель­ному поведению п угрозам матери. Однако компенсатор­ные механизмы только изменяют вид реальности: на сексуальном уровне Поль всё ещё был "бедным маленьким мальчиком", психически кастрированным матерью. Эта кас­трация проявилась в его неспособности ухаживать за жен­щиной, опираясь на собственную мужественность, а не на умение служить. Однако эта компенсация имела определён­ную цель - поддержание его способности к эрекции, умень­шающей страх перед унижением и отвержением. К сожале­нию, это одновременно редуцировало способность к оргазму.

Такие отношения опираются на что-то, что обе стороны считают своими потребностями. Женщина может требовать, например, восхищения своей неотразимостью, интеллигент­ностью и умением эротического флирта, к которым она привыкла в детстве. Но эти качества больше заслуживают восхищения у ребёнка, чем у женщины. Однако, многие мужчины действительно восхищаются ими -- они привле­кательны для "маленького мальчика" в них, а также служат их потребностям мужественности и превосходства. Такое дополнение можно воспринять как идеальные отношения, но на практике так никогда не получается, поскольку не удовлетворяет настоящих потребностей ни одного из парт­нёров. Мужчину может возбуждать женщина, играющая роль соблазнительной маленькой девочки, но её недостаточная эмоциональная зрелость, особенно на сексуальном уровне, оставляет его неудовлетворённым. Ему не будет нравиться её зависимость от него, как и его собственная доминирующая позиция, потому что он сам нуждается в удовлетворении и опеке. В результате, если в нём есть "маленький мальчик", то как он может заботиться о женщине? Рано или поздно то, что должно было гарантировать прекрасный роман, спровоцирует распад отношений с взаимными обвинениями и враждебностью.

Наша потребность в связях может вызвать иллюзию, что в этих связях мы будем чувствовать себя более силь­ными и защищенными. Но это чувство безопасности иллю­зорно, так как сила и любовь — антагонистические ценнос­ти. Сила никогда не обеспечит любви, особенно сила, основанная на деньгах пли сексапильности. Она укрепляет только образ самого себя, делая нас более осознающими эго; любовь требует отдачи эго и укрепляет наше телесное "я". Мы не можем контролировать кого-то и одновременно любить его. На основе той же самой логики мы не можем утверждать, что мы влюблены и при этом полностью себя контролировать. Самоконтроль - важный элемент только в таких отношениях, в которых появляется сила.

К сожалению, родители часто используют силу по отно­шению к своим детям в виде наказания. Не имеет значения, используем ли мы наказание по отношению к преступникам или к детям; в обоих случаях она является проявлением силы. Хотя она может иметь оправдание как метод коррекции поведения, её настоящей целью является показать другому человеку, кто здесь начальник. Сила может обеспечить дисциплину, но также легко вызывает бунт. Использование её по отношению к детям - весьма спорный вопрос. Дети невинны, то есть они ничего не делают со злым умыслом; кроме того, они относятся к родителям как к опекунам, а не как к людям, назначающим наказание. Ребёнок переживает наказание как предательство любви и доверия. Как может быть иначе? Конечно, ему говорят, что это для его же блага. Он даже может иногда в это поверить. Если он это сделает — он предаст себя, становясь противником соб­ственных чувств. Дрессировщики собак во время дрессуры избегают наказания, так как они знают, что существуют лучшие способы достижения целей. Собаки любят радо­вать своего хозяина, поэтому намного полезнее награждать их хорошее поведение. Как знает каждый дрессировщик, дрессировка собаки требует терпения — многие родители имеют его слишком мало даже по отношению к собствен­ным детям.

Так как дети не располагают никакой реальной силой против своих родителей, они вынуждены подчиняться их силе. Однако это подчинение происходит только на повер­хности. Внутри возникает сильное сопротивление. Чаще всего они не плачут, когда их бьют или унижают. Как мы убеди­лись, мужчины, которых в детстве били отцы, имеют боль­шие трудности с плачем, независимо от глубины травмы. Когда такая ситуация возникает во время терапии, они объясняют это как форму защиты. "Я не позволю ему получить удовлетворение от чувства, что он добрался до меня", — говорят они так, как будто их отцы сейчас присут­ствуют в кабинете. Эта защита встраивается в тело как жёсткость и генерализуется. Позицию "никто не доберётся до меня" такие люди переносят на всю свою жизнь, распро­страняя её на всех людей, с которыми их сводит судьба.

Некоторые взрослые, из-за плохого отношения к ним в детстве, прячут свои чувства глубоко внутри себя. Моло­дая женщина, выражение лица которой напоминает маску, объясняет это, говоря: "Мать всегда наблюдала за мной, всегда изучала моё лицо. Знание того, что я чувствую, давало ей чувство удовлетворения. Я вынуждена была скры­вать от неё свои чувства". Укрывание своих чувств может давать человеку чувство силы в его отношениях с другими, но одновременно исключает возможность доверия. Таким образом, самоконтроль, который кажется чертой, достойной уважения, является проявлением страха любви.

Большинство связей между мужчиной и женщиной начи­наются с любви, но распадаются из-за борьбы за власть, которая развивается после достижения определённой интимности. Говорят, что близость порождает пренебреже­ние. Когда пара начинает совместную жизнь, каждый ви­дит слабости и ошибки другого, которые можно использовать с целью достижения преимущества и превосходства. Кри­тика с одной стороны вызывает критический ответ с дру­гой. Когда это происходит, возбуждение, которое объеди­няло пару, исчезает, но чаще всего они остаются вместе из-за выгоды. Однако такая связь приводит к взаимному травмированию. Оба чувствуют себя пойманными в ло­вушку, что напоминает им по разным причинам их детство. Они могут прервать эту связь, могут бороться в её рамках или смириться с утратой надежды на любовь и радость. Такое смирение может привести к злокачественным ново­образованиям, борьба к заболеванию сердца. Разрыв отно­шений не является решением, так как следующая связь часто оказывается ничуть не лучше предыдущей. Для того чтобы освободиться из этой ловушки, пара должна рабо­тать над своим страхом любви.

На глубоком уровне страх любви идентичен со страхом перед противоположным полом-. Все мужчины бессознатель­но идентифицируют женщин со своими матерями, а женщины — мужчин с отцами. Такая идентификация естественна. Если бы наши родители противоположного пола были хорошими, любящими и сильными, мы не имели бы никаких проблем со своими партнёрами. Однако это бывает очень редко. Большинство людей вспоминают свою связь с родителями как конфликтную. Их использовали, предавали и обижали. Выживание требовало таких, отноше­ний, позволяющих жить в чувстве безопасности, благодаря отрицанию многих негативных аспектов связи и подавлению большинства негативных чувств. Однако подавление только вытесняет эти чувства в бессознательное; они всё ещё функционируют в человеке очень тонким и коварным образом.

Питер, так же как и Тони из предыдущего раздела, об­ратился за помощью по поводу депрессии. Его не радовали ни работа, ни семенная жизнь. Он находился в постоянном конфликте с женой, которая обвиняла его в том, что он ведёт себя с ней себя замкнуто и избегает секса. Он при­знался, что она не возбуждает его, и он не может реагиро­вать сексуально, когда она ищет близости с ним в интимной ситуации. Он также жаловался на то, что жена его не понимает и вызывает в нём чувство вины за его недоста­точную заинтересованность ею. Кроме этого Питер видел пороки в ней самой: у неё был избыточный вес, она была плохой хозяйкой и в очень малой степени была ответствен­ной за себя. Питер чувствовал себя ужасно, но когда я навёл его на мысль, что он может развестись, он не согла­сился со мной. Он сказал, что испытывает по отношению к жене много тёплых чувств, и что временами им хорошо вместе. Кроме этого, он не хотел остаться один. Он отдавал себе отчёт в том, что замкнут и это было бы проблемой в любой связи с женщиной. Эта замкнутость также плохо сказывалась на его отношениях на работе. Питер признал, что он попал в ловушку, и это углубляло его депрессию. Вытащить его из депрессии было не простым делом: надо было понять и разрешить все ограничивающие его личность силы, которые имели свой источник в детстве.

Питер был младшим из трёх братьев. Когда ему было пять лет, его родители разошлись и он остался с матерью. Хотя время от времени он виделся с отцом, у них не было близких отношений. Мать неустанно оскорбляла отца, что было причиной отчуждения мальчика от него. Оба брата были на несколько лет старше его, и у него был с ними слабый эмоциональный контакт. Питер остался с матерью, которая работала на полную ставку. Он описал её как печальную, подавленную женщину, постоянно измученную, которая мало что могла ему дать и негативно относилась ко всем его желаниям. Однако ему было жаль её, и он старался, как это сделал бы каждый мальчик, обеспечить ей хорошее самочувствие. Это не приносило успеха, а Питер чувствовал, что от него ждут чего-то, что он не в состоянии дать.

Замкнутая личность Питера проявлялась в его теле, ко­торое было очень напряжено. У него были сжатые челюс­ти, суженные глаза. Однако больше всего обращала на себя внимание раздутая грудь, которая должна была скрывать глубокую печаль. К счастью, во время дыхательных уп­ражнений Питер быстро начинал рыдать. Он чувствовал трагический характер как своей жизни, так и жизни матери. Плач освободил часть печали, и он почувствовал себя лучше, но это не разрешило конфликтов. Питер хранил в верхней части спины огромную враждебность к женщинам. Он чувствовал себя подавленным из-за их печали и бессилия, и подвергался критике за свою недостаточную компетентность. Я склонил его к тому, чтобы он наносил удары по мату в терапевтическом кабинете, и он смог выразить свой гнев по отношению к жене и матери. "Оставь меня в покое, кричал он. Я не твой узник, я не могу постоянно заботиться о тебе, я зол на тебя, я могу тебя убить!" Чем больше гнева он выражал, тем лучше себя чувствовал. Эго позволило ему почувствовать, что он может быть свободным, что он может быть мужчиной, и что он не должен выполнять функцию "жеребца" собственной жены. Он будет реагировать на неё, когда у него будет желание.

Это правда, что недостаточная заинтересованность Пите­ра по отношению к жене могла быть способом блокирова­ния чувств. Это напоминает поведение ребенка, который не ест назло маме. Язвительное поведение является косвен­ным выражением гнева, и используется в тот момент, когда непосредственное его выражение невозможно. Временами, когда Питер лежал рядом с женой, у него возникала эрекция, но когда она начинала приставать к нему, эрекция исчезала. То, что Питер осознал язвительный характер такого поведения, не изменило его. Для того, чтобы это произошло, он должен был выразить скрытый гнев. Я сказал ему, чтобы он сопротивлялся собственной жене, как он делал время от времени. Это поразительно, что когда дело доходило до авантюры, его половая потенция росла, а контакт с партнершей улучшался, но он испытывал чувство вины из-за собственной уверенности в себе н из-за гнева. Это чувство вины имело сексуальную подоплёку.

Питер рассказывал, что его мать имела привычку си­деть на софе в прихожей с раздвинутыми ногами и открытой промежностью. Когда он проходил мимо, его взгляд непременно притягивался к этой части её тела. Но когда она замечала, что он на неё смотрит, то посылала ему такой страшный взгляд, что он моментально уходил. Это случалось достаточно часто, поэтому он не мог себе запре­тить смотреть. Он испытывал стыд, особенно с тех пор, как стал отдаваться садистическим и порнографическим сек­суальным фантазиям. Эти фантазии вызывали ужасное са­мочувствие и подтверждали, как ему казалось, значение неодобрительного взгляда матери. Но он не мог гневаться на неё, так как был от неё зависим; ему было жаль её, и он думал, что это он нарушает нормы. Он был пойман в ло­вушку, и замкнулся в себе для того, чтобы скрыть соб­ственный стыд. Не имея возможности отомстить матери за то, что она его возбуждала, а затем отвергала, он мстил жене, блокируя свои сексуальные чувства.

По моему мнению, большинство мужчин боятся жен­щин. Они обычно не осознают этот страх, подобно тому, как не осознают собственной враждебности. Они могут ут­верждать, что секс доставляет им удовольствие, но если у них есть неосознаваемые негативные чувства по отноше­нию к женщинам, они будут не в состоянии полностью отдаться в сексе и удовлетворение будет неполным.

Многие мужчины вовлечены в борьбу за власть со свои­ми партнёршами. Они воспринимают женщин как контро­лирующих и требующих и считают, что вовлечение в лю­бовную связь связано с утратой личной свободы. Такие мужчины чувствуют себя вынужденными вступать во вне­брачные связи, относясь к ним как к подтверждению соб­ственной свободы. Временами такое положение вызвано внутрисемейной ситуацией, по даже в таком случае я пред­полагаю, что мать этого мужчины была контролирующей. Подавляя воспоминания об этих детских переживаний, муж­чины проецируют на женщин злость, которую испытывали по отношению к собственным матерям. Всё это происходит на неосознаваемом уровне, и поэтому конфликты между супругами так сложны для разрешения.

Следует заметить, что настоящий мужчина не может быть подчинённым или контролируемым женщиной. Разве он не ранен ей? Если так, то почему он не может удержать соб­ственную позицию? Неспособность мужчины противосто­ять женщине указывает на факт, что он относится к ней как к материнской фигуре. Если он жалуется, что жена подвергает его психической кастрации, можно только кон­статировать тот факт, что мать уже смогла его кастриро­вать. Женщина может кастрировать ребёнка, но не настоя­щего мужчину.

В таких случаях следует рассмотреть историю детства мужчины для того, чтобы понять, почему и каким образом он утратил мужественность. Без сомнения, его страх перед женщинами происходит из чувства "разбитого сердца", ко­торое было его уделом в детстве в отношениях с матерью. Процесс анализа имеет целью помочь ему освободиться от фиксаций, связанных с прошлым, для того, чтобы он мог полнокровнее жить в настоящем.

Некоторые мужчины откровенно жестоки и садистичны по отношению к женщинам. Вместо того, чтобы сдерживать негативные и полные злости чувства, они реализуют их в действии. Уже при небольшой фрустрации такие мужчины впадают в ярость. Может показаться, что такой: взрыв является проявлением злости, но есть существенная разни­ца между злостью и яростью. Выражение злости — конст­руктивная деятельность, направленная на возвращение в отношения между людьми позитивных чувств. В то же время ярость имеет негативное влияние;" её цель — конт­роль над другим человеком. Она происходит из фрустра­ции, а не из травмированных чувств и часто является отри­цанием силы другого, это объясняет, почему она чаще всего выплёскивается на слабых.

Немногие мужчины могут противостоять женщине не­посредственно, сохраняя уверенность в себе Такие мужчи­ны способны ощущать в связях глубокую сердечность и чувство безопасности, а эти позиции выражаются в поло­вом акте - они не страдают от преждевременной эякуля­ции и блокирования оргазма.

Пассивные мужчины имеют тенденцию к преждевремен­ной эякуляции. Напряжение в теле, возникающее из по­требности подавления негативных чувств, уменьшает их способность оставаться с нарастающим возбуждением. Они не могут отдаться собственному возбуждению, так же как не могли отдаться злости по отношению к матери и другим женщинам. Является ли преждевременная эякуляция у та­ких мужчин способом мести партнёрше, так как это лишает её удовлетворения? Может быть, но при этом уменьшается также их собственное удовлетворение. Преждевременную эякуляцию можно также интерпретировать как выражение страха не справиться с женщиной во время нарастающего возбуждения.

В го же время мужчины, испытывающие враждебность, сохраняют способность к эрекции, задерживая эякуляцию, что даёт им чувство силы. В процессе этого неосознавае­мого маневра член в эрегированном состоянии рассматри­вается как инструмент доминирования над женщиной, даю­щий возможность наказания её. Опоздание оргазма также рассматривается как способ не поддаться. Результатом это­го маневра является уменьшение удовольствия и удовлет­ворения мужчины. Уменьшается также удовлетворение парт­нёрши, так как её возбуждение инициируется и частично зависимо от его возбуждения.

Многие мужчины стараются целенаправленно сдержать эякуляцию для того, чтобы дать возможность партнёрше достичь оргазма. Чаще всего они добиваются этого, отщеп­ляя сознание от секса, достигая снижения возбуждения. Такое поведение редко бывает полезным для обоих партнё­ров. В такой ситуации женщина должна предпринимать уси­лия для того, чтобы достичь оргазма, так как общий уровень возбуждения низкий. Мужчина получает слабое удовлет­ворение в такой близости, хотя может ошибочно считать, что удовлетворил партнёршу. Бессознательно мужчина рас­сматривает женщину как монстра, который, если его не удовлетворить, может его уничтожить. Сдерживание эяку­ляции равнозначно сдерживанию чувств. Оно отягощает отношения сильным стрессом и делает мужчину предрасположенным к заболеваниям сердца. Оно является аналогией прерванного полового акта, в котором мужчина может по­давлять возбуждение для того, чтобы контролировать соб­ственные реакции.

Любить женщину - значит черпать в ней удовольствие. Если мы произнесём это утверждение наоборот — это так­же будет справедливо. Получить удовлетворение от жен­щины - значит любить её. Но ни один мужчина не может черпать в женщине удовлетворение, если он боится её и чувствует потребность в контроле пли доминировании и вообще имеет по отношению к ней враждебные и полные злости чувства. Если мужчина боится женщину, он будет ей служить; если он враждебен пли садистичен — он будет желать, чтобы она ему служила. В то же время любовь -это акт самоотречения . Она не является также чем-то, что мы даём. Любовь возникает из того, чем она является — даром любящего человека.

Женщины, так же как и мужчины, опасаются любви. В детстве девочки, так же как и мальчики, становятся жертва­ми "разбитого сердца", так же втягиваются в родительские игры за власть и перетягиваются на одну или другую сторону в зависимости от потребностей родителей. Чаще всего, как мы имели возможность убедиться, девочка соблазняется отцом, входя с ним в определённого рода пакт против матери. Таким образом, она становится соперницей матери, которая сильнее её. В результате она ищет защиты у отца. Если она её находит, то попадает в ловушку зависимости от отца и становится, в конце концов, "маленькой папиной девочкой". Если отец не защитит её, в том случае, когда он опасается жены и испытывает чувство вины из-за своего соблазнительного поведения по отношению к дочери, она чувствует себя преданной. В таком случае она обращается к матери и становится "маминой маленькой девочкой".

Становясь взрослыми, "маленькие папины девочки" ве­дут себя соблазнительно па отношению к мужчинам и чув­ствительны к их потребностям, подобно тому, как это име­ло место в их связях с отцом. Свою роль они видя1 в том, чтобы "служить мужчине". "Мамины маленькие девочки" принимают противоположную роль. Так как их предали отцы, они ощущают злость и враждебность по отношению к мужчинам. Эти роли могут быть обратимыми. Женщина, которая играла роль внимательной и любящей дочери по отношению к сильному, напоминающему отца мужчине, может начать его очернять и проявлять критицизм, когда в нём начнёт проявляться "маленький мальчик". Она может также заботиться о находящемся в нужде мужчине, но этому всегда сопутствует чувство превосходства. Она может подумать: "Бедный мальчик нуждается в опеке матери". По этим же самым причинам сильная, агрессивная женщина может вести себя как маленькая девочка, когда она нуждается в сердечности и тепле.