Кто должен устанавливать? 18 страница

Я стоял на вершине белой водонапорной башни, спиной к солнцу. Моя безголовая тень падала на теплый, окрашенный металл, исчезая за краем и в небо. Я ЖДУ. Там был он. Моя другая половина. Мечта шатаясь, как в кино я видел столько раз, что я начал вырезать и новый монтаж сам, как он разразился вспышками- Сильные удары. Кеды. Мертвый груз. Падение … ~~*~~***~~*~~ "Итан!" Я выкатился с кровати, и приземлился на полу моей спальни. "Не удивительно, что Инкуб появляется в вашей комнате. Ты спишь как убитый. "Джон стоял надо мной. Оттуда, где я лежал, он выглядел на двадцать футов выше. Он также посмотрел, как он может надрать мне задницу лучше, чем я пинал мою собственную в моем сне. Это была странная мысль, но то, что произошло дальше было ещё более странным. "Мне нужна твоя помощь." ~~*~~***~~*~~ Джон сидел на стуле за моим столом, так что я начал думать, что это стул Инкуба. "Я желаю вам, ребята, найти способ как поспать." Я натянул свою вылинявшую рубашку "Харли Дэвидсона" через голову. Иронично, я сидел, рассматривая Джона, напротив. "Да. Это не вариант." Он посмотрел на мой голубой потолок. "Тогда я хочу, что бы ты понял, что нам нужно-" Джон оборвал меня. "Это я." "Что?" Лив все мне рассказала, что один из двух парней — это я "Ты уверен?" Я даже не был уверен, что ему поверил. "Да. Я понял это сегодня на похоронах тетушки." Я взглянул на часы. Он должен был сказать вчера, а я должен был спать. "Как?" Он встал и принялся расхаживать по комнате. "Я всегда знал, что это я. Я родился, что бы быть двумя вещами. Но на похоронах, я понял, что это то, что я должен сделать. Я почувствовал это, когда провидец говорила." "Эмма?" Я знал. что похороны Тети Прю были эмоциональными для моей семьи, в действительности, для всего города, но я не ожидал, что они повлияют на Джона. Он не был частью ни того, ни другого. "Что ты имеешь в виду, всегда знал?" "У меня день рождения завтра, верно? Моя восемнадцатая луна." Похоже он не был рад, и я не мог его за это винить. Учитывая, что все это связано с концом мира и всего. "Ты знаешь о чем говоришь?" Я по-прежнему не доверял ему. Он кивнул. "Я должен обменять, как Королева Демонов сказала. Мой жалкий прищуренный эксперимент жизни на Новый Порядок. Я почти чувствую, как плохо вселенной. Я, недурная сделка. За исключением того, что меня не будет рядом, что увидеть это." "Но Лив будет," сказал я. "Лив будет." Он упал обратно в кресло, обхватив голову руками. Проклятье Он посмотрел вверх. "Черт?" Это лучшее, что ты можешь придумать? Я готов отдать свою жизнь, прямо здесь." Я никак не мог себе представить, что должно прийти в голову, что бы такой человек, как он готов умереть. Почти. Я знал, каково это, быть готовым принести себя в жертву за девушку, которую любишь. Я собирался сделать тоже самое на Великом Барьере, когда мы столкнулись с Абрахамом и Охотниками. На Медовом Холме, когда мы столкнулись с огнем и Серафиной. Я бы умер за Лену тысячу раз. "Лив не будет счастлива." "Нет. Она, нет," он согласился. "Но она поймет." "Я думаю, такие вещи трудно понять. И я пытаюсь сейчас." "Ты знаешь, что твоя проблема в этом, Смертный?" "Конец мира?" Джон покачал головой. "Ты слишком много думаешь." "Да?" Я чуть не рассмеялся. "Поверь мне. Иногда, ты должен доверять своим инстинктам." "Итак, что же подсказывает тебе твоя интуиция насчет меня?" Я сказал это медленно, не глядя на него. Я не знаю пока ничего не получил здесь". Он подошел ко мне и схватил меня за руку. «Место о котором ты мечтал — это большая белая башня. Вот куда мне нужно идти". Прежде чем я успел сказать ему, что я думаю о его стиле инкуба копаться в моих мечтах, я у слышал, взрыв и мы вышли… Я не мог видеть Джона. Я не видел ничего, кроме темноты и расширяющуюся серебряную полосу света. И когда я наконец вышел, то услышал потрясающий звук и снова увидел ее лицо. Лив ждет нас на вершине водонапорной башни. Она неслась к нам на встречу разъяренная. Но на меня даже не посмотрела. "Ты совсем с ума сошел? Ты думаешь, я не узнаю, что ты замышляешь?" Откуда вы пришли?" Она начала плакать. Джон шагнул вперед меня. "Как ты узнала, где я?" Она помахала бумажкой в воздухе. "Ты оставил записку." "Ты оставил ей записку?" Я спросил. "Просто сказать прощай … и некоторые другие вещи. Но я не сказал, куда иду." Я покачал головой. "Это Лив. Ты не знал, что она поймет?" Она выставила запястье. Диск практически взрывался на ее селенометре. "Тот, Кто Два? Ты не думал, о том что я сразу же узнаю, что это ты? Если бы ты не пошел писать мне об этом, то я больше никогда не разговаривала бы с тобой. "Лив." "Я пыталась найти способ решить эту проблему в течение нескольких месяцев." Она закрыла глаза. Он потянулся к ней. "Я пытался найти способ не впутывая тебя." "Ты не должен этого делать." Лив покачала головой и Джон притянул ее к своей груди, целуя в лоб. "Да. Я сделаю это. Хотя бы раз в жизни я хочу быть человеком, который делает правильные вещи." Голубые глаза Лив стали красными от слез. "Я не хочу, что бы ты уходил. Мы просто — у меня никогда не было шанса. У нас никогда не было шанса." Он положил палец на её губы. "Шшш. Мы сделали. Я сделал." Он посмотрел в ночь, но все ещё разговаривал с ней. "Я люблю тебя, Оливия. Это мой шанс." Она не ответила, только слезы текли по её лицу. Он сделал шаг ко мне, потянув за руку. "Береги её для меня, ты будешь?" Я кивнул. Он наклонился ближе. "Если ты причинишь ей боль. Если ты прикоснешься к ней. Если ты допустишь, что кто-нибудь разобьет ей сердце, я найду тебя и убью. И тогда, я причиню тебе боль с другой стороны. Понял?" Я понял лучше, чем он представлял. Он отпустил меня и снял пиджак. И протянул Лив. "Сохрани это. В память обо мне. И ещё кое-что." Он полез в один из карманов. "Я не помню свою мать, но Абрахам сказал, что это принадлежало ей. Я хочу, что бы это было у тебя." Это был золотой браслет с надписью Niadic, или что-то другое на языке Чародеев, может Лив могла прочитать. Колени Лив подогнулись, и она начала всхлипывать. Джон держал её так крепко, что кончики пальцев едва касались земли. "Я рад, что наконец встретил человека, которому захотел это отдать." "Я тоже." Она едва могла говорить. Он нежно поцеловал её и отошел. Он кивнул на меня. И бросился за край перил. Я слышал её голос, эхом в темноте. Лилуме. Баланс не оплачен. Только Суровое Испытание может сделать жертву. Двадцатое декабря. Неправильный

Когда я открыл глаза, я вернулся в свою спальню. Я смотрел на свой голубой потолок, пытаясь понять, как я оказался здесь. Нас перенесло, но это не могло быть из-за Джона. Я знал это, потому что, он лежал на полу моей спальни, без сознания. Это должен быть кто-то другой. Кто-то, кто был более мощным, чем Инкуб. Кто-то, кто знал о Восемнадцатой Луне. Кто-то, кто знал все, абсолютно все- включая одну вещь, которую я только начинал прояснять для себя, прямо сейчас. Лив трясла Джона, все ещё всхлипывая. "Проснись, Джон. Пожалуйста, проснись." Он открыл глаза на секунду, сконфуженно. "Что за черт?" Она обняла его. "Не ад. И даже не небеса." "Где я?" Он был сбит с толку. "В моей комнате." Я сел, прислонившись к стене. "Как я сюда попал?" "Не спрашивай." Я не собирался ему объяснять, что Лилум как-то перенес нас сюда. Меня больше беспокоило, что это значит. Это был не Джон Брид. И там был кто-то, с кем я должен поговорить. Двадцать первое декабря. Простой английский

Я постучал в дверь и стал ждать в кругу бледно-желтого света крыльца. Я смотрела на дверь, перетаптываясь на месте, мои руки застряли в моих карманах. Желая чтоб меня там не было. Желая чтоб мое сердце перестало стучаться. Она думала, что я сошел с ума. А почему бы не она? Я уже начал думать про себе. Я увидел халат, а затем пушистые тапочки и стеклянный глаз. "Итан? Что ты там делаешь? Ты с Митчеллом?" Миссис Инглиш выглянула наружу, приглаживая бигуди так, будто был способ сделать их более привлекательными. "Нет, мэм." Она была разочарована и переключился на голос, который использует в классе. "У тебя появилась какая-то идея, чтобы приходить в такое позднее время?" Уже было девять. "Можно я зайду на минутку? Мне действительно нужно поговорить с вами." Хорошо, что не ты. И не ты, точно. "Сейчас?" "Это займет всего минуту. Речь идет о The Crucible (Суровом испытание) Только не о том, которое вы нам преподавали в школе. Это наконец заполучило ее, так как я и знал, что это случится. Я следовал за ней в гостиную уже во второй раз, чего она не помнила. Коллекция керамических статуэток над камином на полке были снова выстроены идеально, как будто ничего с ними не случилось. Только дешевая распродажа была небрежно установлена. Но этого уже не было. Я думаю, что некоторые вещи были слишком сломаны, чтобы их устанавливать. "Присаживайся, пожалуйста, Итан." Я автоматически сел в цветастое кресло, а затем встал, потому что не было больше где сесть в этой крошечной комнате. Сын Гатлина не будет сидеть в то время, как дама стоит. "Я в порядке, постою. Вы присаживайтесь, мэм". Миссис Енглиш поправила очки, когда садилась. " Ну, наверное, мне придется говорить первой." Теперь в любое время. Принялась за меня (?). "Итан? Ты хочешь мне что-то сказать в частности, о Crucible(Суровом испытание)? " Я откашлялся. "Это может звучать своего рода странно, но мне нужно с вами поговорить". "Я слушаю". Не думай об этом. Скажи словами. Она услышит тебя так или иначе. "Да, хорошо. Это своего рода вещь. Я не должен разговаривать с Вами. Но я должен поговорить — Вы знаете. Только Вы не знаете. Другая Вы.” "Простите?" "Лилум. Мэм". “Прежде всего, это произноситься — Лилиан, но не думаю, что вам уместно называть меня моим именем.” Она колебалась. “Это должно быть странно, но моя дружба с Вашим отцом — ” У меня не было времени для этого. “Королева Демонов? Она там?” "Прошу прощения!" Не останавливайся. "Колесо судьбы? Бесконечная река? Вы меня слышите? " Г-жа Инглиш встала. Ее лицо было красным, и она была рассержена больше, чем я когда-либо видел. "Вы под наркотиками? Это своего рода шутка? " Я в отчаянье оглядел комнату. Мои глаза остановились на статуэтках на каминной полке, и я подошел к ним. Лунный камень, бледный и круглый, на вершине вырезанный в форме полного круг с полумесяцем. "Нам нужно поговорить о Луне". "Я звоню твоему отцу". Продолжай пытаться. “Восемнадцатая Луна. Это значит что-нибудь для вас?” Краем глаза я заметил ее у телефона Я потянулся к Луне. Комната наполнилась светом. Г-жа Инглиш застыла в своем кресле, держа телефон, комната замерла вокруг нее- Я находился в Temporis Porta, но двери были открыты настежь. Существовал тоннель на другую сторону, стены которого были грубо отделаны. Я вышел через двери. Туннель был небольшим, потолок настолько низкий, что мне пришлось нагнуться, когда я шел. Были отметки на стенах, тонкие линии, которые выглядели, как будто кто-то использовал их, чтобы рассчитать. Я следовал по туннелю пол мили или вроде того, когда увидел гнилую деревянную лестницу. Восемь шагов. Там наверху был деревянный люк с железным кольцом, наклонившимся к лестнице. Я поднимался к нему осторожно, надеясь, что лестница выдержит мой вес. Когда я достиг вершины, мне нужно было ударить плечом деревянный люк, чтобы его открыть. Солнечный свет хлынул в туннель, когда я из него выбрался. Я был на середине поля, тропинки расходились только вне от того места, где я стоял. Их было не так много, две извилистые параллельные линии, где высокая трава была стерта к грязи. Поля по обе стороны тропинки выглядели золотыми, как зерно и свет — не коричневые, как увальни и засуха. Небо было синим, что я задумался какой синий Гатлин. Тонкий и безоблачный. Привет? Ты здесь? Ее не было здесь, и мне не верилось, где был я. Я бы узнал его где угодно, я видел достаточно картинок этого места — плантация моего пра-пра-пра-пра-дедушки Эллиса Уэйта. Он был тем, который боролся и умер с другой стороны от Маршрута 9 во время гражданской войны. Прямо здесь. Я видел свой дом — и его — поместье Уэйта, на расстоянии. Было трудно сказать, выглядело ли оно одинаково, за исключением синих ставней дома, которые смотрели на меня позади. Я посмотрел вниз на люк, скрытый грязью и травой, и сразу понял. Это был туннель, который привел к кладовой в подвале моего дома. Я вышел с другой стороны — безопасная сторона, где рабы, использовали подземную железную дорогу и могли затеряться в густом поле. Почему Temporis Porta принес меня сюда? Что Лилум делала на ферме моей семьи, больше чем сто пятьдесят лет назад? Лилум? Где ты? Половина ржавого велосипеда лежала в куче около дороги. По крайней мере, это было похоже на часть велосипеда. Я видел, где металл был отпилен на середине, а шланг пронизывал раму. Это было подстроено, чтобы поливать поля. Пара грязных резиновых сапог стояла в грязи рядом с велосипедным колесом. Вдали поля тянулись настолько, насколько я мог видеть. Что я должен делать? Я оглянулся назад вниз, на ржавую половину велосипеда, и я знал. Волна беспомощности нахлынула на меня. Не было никакого способа, чтобы я мог полить поле. Оно было слишком большим, а я всего лишь один человек. Солнце становилось все горячее, а листья — более коричневыми, и скоро поле вообще не будет золотым, оно будет сожженным и мертвым, как все остальное. Я слышал знакомый гул роя. Увальни приближались. Зачем ты мне это показываешь? Я сел в грязь и смерил взглядом синее небо. Я видел жирную пчелу, пьяно гудящую в полевых цветах. Я чувствовал почву под собой, мягкую и теплую, даже при том, что было сухо. Я вжал пальцы глубже в грязь, сухую как крупный песок. Я знал, почему был здесь. Мог бы я закончить это, но я должен попробовать. Это он, не так ли? Я дернул горячие, грязные сапоги и поднял ржавеющее металлическое колесо. Я держал руль, выдвигая колесо перед собой. Я начал поливать поле, один ряд за раз. Колесо стонало, поскольку оно выворачивалось, и жара колола мою шею, когда я согнулся за работой, толкая изо всех сил через неровности и рытвины на поле. Я услышал звук похожий на открывание массивной каменной двери впервые за столетие или как огромный камень выдвигают от входа в пещеру. Это была вода. Медленно иду вверх, возвращаясь к полю от того, что старый насос хорошо был присоединен или шланг. Я толкнул сильнее. Вода начала сбегать по почве ручьями. Поскольку она бежала по сухим траншеям поля, это создало крошечные реки, которые сформировали небольшие реки, которые в свою очередь сформировали реки приличного размера, и я знал, что в конечном счете затопят все полностью, чтобы сформировать еще большие, как я видел. Бесконечная река. Я бежал быстро, как мог. Я наблюдал, что спицы колеса вращались все быстрее, качая воду тяжелее, пока колесо стало перемещалось настолько быстро, что это было похоже на пятно. Сила воды была так сильна, что поливной шланг раскололся, как спина распотрошенной змеи. Повсюду была вода. Почва превращалась в грязь под ногами, и я становился мокрым. Это было похоже на то, что я ездил на велосипеде впервые, как летел на выполнение чего-то, что только я мог сделать. Я остановился, задыхаясь. Колесо Судьбы. Я смотрел на него, на ржавое, погнутое и старее, чем почва. Мое Колесо Судьбы, прямо в моих руках. На моем старом семейном поле. Я понял. Это был тест. Мой тест. Был моим все это время. Я думал о Джоне, который лежал на полу моей спальни. Голос Лилума, когда она сказала, что он не является Суровым Испытанием. Это я, правильно? Я Суровое Испытание. Я Один-Тот-Что-Двое. Это всегда был я. Я наблюдал за полем, поскольку оно начало становиться зеленым и золотым снова. Жара спала. Жирная пчела улетела в небо, потому что оно было реальным, а не крашеным потолком спальни. Услышал раскат грома, потом трещину молнии, я стоял по средине поля, держа ржавое колесо, когда начал идти дождь. Воздух гудел магией, такое чувство у меня было когда я первый раз ступил на пляж в Great Barrier, только в сто раз сильнее. Звук был громким, у меня заложило уши. "Лилум?" Я крикнул, своим Смертным голосом, который звучал потерянно посреди огромного поля. "Я." Голос эхом отозвался сверху вниз, от ослепительно голубого неба. Я не мог видеть её, но она была там — не Лилум в Миссис Инглиш, но реальная Лилум. В её безымянном, бесформенном состоянии, все вокруг меня. Я глубоко вздохнул. "Я готов." "И?" Это был вопрос. Я знал ответ сейчас. "Я знаю, кто я есть. И что должен делать." "Кто ты?" Вопрос повис в воздухе. Я поднял глаза к небу, позволяя солнцу освещать мое лицо. Я сказал слова, которых боялся, в момент они начали шептать в самой глубокой, самой темной досягаемости моего ума. Я Один-Тот-Что-Двое." Я выкрикнул это так громко, как только мог. "У меня есть одна дума в мире Смертных и одна душа в Загробном мире." Мой голос звучал иначе. Уверенно. "Один-Тот-Что-Двое." Я ждал в тишине. С облегчением, что наконец сказал это, как будто сокрушительный вес был снят со спины. Как будто я уже был на горящем голубом небе. "Вы. Других нет." Не было и следа эмоций в голосе. "Цена должна быть оплачена для становления Нового Порядка." "Я знаю." "Это — суровое испытание. Серьезный тест. Ты должен быть уверен. В Солнцестоянии.” Я стоял там в течение долгого времени. Я почувствовал холодный воздух и тишину. Я чувствовал все то, что я не чувствовал до этого, так как Порядок был изменен. "Если я сделаю это, то все вернется к тому, как было. Лене будет хорошо без меня. Совет Дальней Сторожевой башни оставит Мэриан и Лив в покое. Гатлин перестанет высыхать и растрескиваться." Я не спрашивал. Я заключал сделку. "Нет ничего определенного. Но-" Я стоял и ждал, когда Лилум ответит. "Там будет снова порядок. Новый Порядок". Если я собираюсь умереть, была еще одна вещь, которую я хотел. "И Амме не нужно будет платить, за то, что она должна Бокору". “Та сделка была сделана добровольно. Я не могу изменить ее.” "Меня не волнует! Сделай это в любом случае! "Но я знал, что она не будет этого делать, как я говорю. — Всегда есть последствия. Как я. Суровое испытание. Я закрыл глаза и подумал о Лене, и Эмме, и Линке. О Мэриан и моем папе. О моей маме. О всех людях, которых я любил. О всех людях, которых я потерял. Людьми, которыми я не мог рисковать. Было не так много, чтобы решиться. Я не думал, что будет так. Я предполагаю, что некоторые решения принимаются прежде, чем совершаются. Я сделал шаг и нашел свой путь обратно в свет. “Обещайте мне.” “Это связывает. Присяга. Обещание, как ты называешь его.” Этого не достаточно. "Произнеси его." “Да. Я обещаю. ” Тогда она сказала слово, которого не было ни в одном языке или даже любом виде звука, который я мог понять. Но само слово походило на гром и молнию, и я понял правду в нем. Это было обещание. — Тогда, я уверен. Секунду спустя я снова стоял в комнате Лилиан Инглиш, в то время как она лежала, рухнув, на кресле в цветочек. Я услышал доносящийся голос своего отца из другого конца телефона, зажатого в ее руке. "Алло? Алло — " Мой мозг перешел на автопилот. Я поднял трубку, одержимый моим папой, и вызвал 911 к самой Смертной Лилиан Инглиш. Я должен был положить телефон, не говоря ни слова, потому что Сисси Хонеикатт работает в отправке в станционном доме, и она узнает мой голос наверняка. Я не мог попасться в доме моего бессознательного учителя английского языка во второй раз. Но это не имело значения. Теперь у них был адрес. Они пришлют скорую помощь, как они это делали раньше. И Смертная Миссис Инглиш не вспомнит, что я был там. ~~*~~***~~*~~ Я поехал прямо в Равенвуд, не останавливаясь, не задумываясь, без включения радио или опускания окна. Я не помню, как туда попал. Одна минута — я ехал через весь город, а на следующей — стоял у парадной двери Лены. Я не мог дышать. Я чувствовал, что был пойман в ловушку той атмосферы, в какой-то страшный кошмар. Я не забываю стучать кулаком по Магической луне так много раз, сколько мог, но не было ответа на мое прикосновение. Возможно, нет никакого способа скрыть, насколько я отличаюсь. Как неполный. Я помню, звонил и кричал и в келтинге произносил ее имя, пока Лена, наконец-то, открыла дверь в своей фиолетовой китайской пижаме. Я помнил ее с той ночи, когда она рассказала мне свою тайну, что она Маг. Сидя на моем крыльце по середине ночи. Сейчас, сидя на её, я рассказывал ей свой. То, что произошло после, было слишком болезненным, что бы вспоминать. Мы лежали в старой железной кровати Лены, запутавшись вместе, как если бы мы никогда не были по отдельности. Мы не могли касаться, но мы не могли не коснуться. Мы не могли оторвать взгляд друг от друга, но каждый раз, когда наши глаза встречались, было ещё больнее. Мы были исчерпаны, но мы никак не могли уснуть. Не было достаточно времени, что бы прошептать все, что нам нужно было сказать. Но и сами слова не имели значения. Мы могли думать только об одном. Я люблю тебя. Мы считали часы, минуты, секунды. Мы бежали от всех них. Двадцать первое декабря. Последняя игра

Это был последний день. Нечего было решать. Завтра было солнцестояние, и я уже все решил. Я лег в свою кровать и смотрел на голубую штукатурку на потолке, выкрашенную в цвет неба, чтобы пчелы-плотники не вили гнезда. Еще одно утро. Еще одно покрашенное синее небо. Я вернулся домой от Лены и пошел спать. Я оставил свое окно открытым, в случае, если кто-то захочет видеть меня, преследовать меня или причинить мне боль. Никто не пришел. Я мог чувствовать запах кофе и слышать, как папа ходит по кругу внизу. Амма была у плиты. Вафли. Определенно вафли. Она, должно быть, ждала меня, когда я проснусь. Я решил не рассказывать папе. После всего, через что он прошел с моей мамой, я не думал, что он будет в состоянии понять. Я не мог перестать думать, что это могло бы с ним сделать. Таким образом он сошел с ума, когда моя мама умерла, я понял теперь. Я также боялся позволять себе чувствовать те вещи прежде. И теперь, когда не имело значения, что я чувствовал, я чувствовал все это. Иногда жизнь была непонятнее того пути. ~~*~~***~~*~~ Линк и я пытались пообедать в Dar-ee Keen, но в конце-концов мы сдались. Он не мог есть, и я тоже. Знаешь как заключенным нужно выбрать их последнюю еду, это такая большая сделка? Такой путь для меня не сработает. Я не хочу креветки и овсянку или фунтовый пирог с тростниковым сахаром. Я не могу себе что-то позволить. И они не могут дать тебе единственную вещь, которую ты действительно хочешь, в любом случае. Время. Наконец, мы отправились на баскетбольную площадку игровой территории начальной школы и сняли несколько обручей. Линк позволил мне выиграть, что было странным, поскольку раньше я позволял выигрывать ему у меня. Вещи сильно изменился за последние шесть месяцев. Мы не много говорили. Раз он поймал мяч и держал его после того, как я передал его ему. Он смотрел на меня так, как когда он сел рядом со мной на похоронах моей мамы, даже при том, что секция была только для семьи, как предполагалось. “Я не хорош в этом материале, ты знаешь?” "Да. Мне тоже." Я вытащил старый комикс, скрученный в моем заднем кармане. "Что-то, что бы помнить меня." Он развернул его и рассмеялся. "Аквамен? Я должен помнить о тебе с помощью твоих хромых полномочий с этим паршивым комиксом?" Я пожал плечами. "Мы не можем все быть Магнето." "Эй, парень." Он перебрасывал мяч из одной руки в другую. "Ты уверен, что хочешь это сделать?" "Нет. Я имею ввиду, я уверен, что не хочу. Но у меня нет выбора." Линк это понял. Во всей своей жизни не имел выбор. Мяч отскочил тяжелее. "И нет другого пути?" "Если только ты не хочешь попрощаться с мамой, и смотреть Конец Света." Я пытался пошутить. Но время было не для этого. Возможно моя Сломанная Душа держалась за него. Линк перестал вести мяч и держал его под мышкой. "Хей, Итан." "Да?" "Помнишь Твинки в автобусе? Тот, что я дал во втором классе, в день когда мы встретились?" "Тот, что ты уронил, и дал не сказав мне? Мило." Он усмехнулся и кинул мяч. "Он не падал на пол. Я выдумал эту часть." Баскетбольный мяч попал по бортику корзины и отскочил на улицу. Мы отпустили его. ~~*~~***~~*~~ Я нашел Мэриан и Лив в архиве, опять вместе, в том месте, которому они принадлежали. "Тетя Мэриан!" Я был так рад её видеть, что чуть не оглушил её холодом (?), когда обнял. Когда я, наконец, отпустил, я мог понять, что она ждала меня, что бы сказать что-то. Что-то, о чем-то — о причине, из-за которой её отпустили. Таким образом, я брел медленно. Предоставляя им остатки истории, которая не вполне совмещалась. Во-первых, они обе были освобождены, чтобы услышать хорошие новости. Гатлин и весь мир смертных, не будут уничтожены в сверхъестественном апокалипсисе. Маги не собирались терять свои силы или случайно поджигать себя, хотя в случае Сарафины это спасло наши жизни. Они слышали то, что я хотел, чтобы они услышали: Все будет в порядке. Это должно было быть так. Обменять свою жизнь — эта часть мне осталась. Но они обе были слишком умны, чтобы позволить так истории закончится. И чем больше я им частей открывал, тем быстрее их умы составили все части, чтобы воссоздать всю искривленную правду всего этого. Я точно знал, когда последний кусок скользнет на место. Был ужасный момент, когда я увидел, что их лица изменились, и улыбки исчезают. Лив не смотрела на меня. Она навязчиво проверяла и крутила струны на своем селенометре, который всегда носила вокруг запястья. "Мы что-нибудь придумаем. Мы всегда что-то делаем. Там должен быть другой путь". "Его нет." Мне не нужно было это говорить; она ужа знала. Без слов Лив развязала одну из потертых струн и завязала ее на мое запястье. Слезы бежали по ее щекам, но она не смотрела на меня. Я попытался представить себя на ее месте, но я не мог. Это было слишком тяжело. Я вспомнил потерю своей мамы, глядя на выложенный костюм на стул в углу комнаты, ожидая, что я надену его и признаю, что она мертва. Я вспомнил Лену на коленях в грязи, рыдающую, в день похорон Мейкона. Сестры глядя остекленевшими глазами на гроб тети Прю, с носовыми ватными платками в руках. Кто будет управлять ими и заботится о них теперь? Это — то, что никто не говорит вам. Труднее оставаться позади. Я думал о тете Прю, ступающей через Последнюю Дверь так спокойно. Она находилась в состоянии мира. Где был мир для остальной части нас? Мэриан не сказала ни слова. Она смотрела на меня, как будто она пыталась запомнить мое лицо и заморозить этот момент, чтобы никогда не забыть его. Мэриан знала правду. Я думаю, что она знала, что вроде этого, наступил момент и Совет Сторожевой башни позволил ей вернуться. Ничего не было без цен. И если бы это была она, она бы сделала тоже самое, что бы защитить людей, которых она любит. Я был уверен, что Лив будет также. Ее собственным методом, как она помогала Мейкону. Что Джон попытался сделать для нее на водонапорной башне. Возможно она чувствовала себя виновной в том, что это это я вместо него. Я надеялся, что она знала правду, что это была не ее вина или моя, или даже его. Независимо от того, сколько раз я хотел в это поверить. Это была моя жизнь, и она будто бы подошла к концу. Я был Проводником. И это была моя великая и ужасная цель. Это всегда было в тех картах, что Амма так отчаянно пыталась изменить. Это всегда был я. Но они не заставляли меня говорить ничего из этого. Мэриан зажала меня в объятиях, и Лив обняла нас обоих. Это напомнило мне, как моя мама всегда обнимала меня, как будто она никогда не позволила бы уйти, если у нее был выбор. Наконец, Мариан что-то тихо шепнула. Это был Уинстон Черчилль. И я надеялся, что я буду помнить его, куда бы ни шел. "Это ещё не конец. Это даже не начало конца. Но это, возможно, конец начала." Двадцать первое декабря. Остатки

Лена не была в своей спальне в Равенвуде. Сев на ее кровать, чтобы подождать, я уставился в потолок. Я думал о чем-то и поднял ее подушку, потерев о лицо. Я вспомнил запах наволочек своей мамы после того, как она ушла. Это было волшебно, часть ее все еще существовала в моем мире. Я хотел, чтобы у Лены, по крайней мере, было это. Я думал о постели Лена, как мы сломали ее, когда крыша обвалилась, когда мы расстались, и штукатурка посыпалась. Я посмотрел на стены, думал о словах, которые сами писались на ней, когда в первый раз Лена рассказала мне, как она себя чувствует. Ты не единственное падение. На стенах Лены не было больше стекла. Ее комната была такой же, как это было в день, когда мы впервые встретились. Возможно именно так она пыталась держать вещи. Как это было в самом начале, когда все еще полно возможностей. Я не мог думать об этом. Части слов были повсюду, я думаю, потому что это — то, как Лена чувствовала вещи. КТО МОЖЕТ СУДИТЬ СУДЬЮ? Это так не работает. Ты не можешь переустановить часы. Ни для кого. Даже для нас. НЕ ГРОМКО, НО ХНЫКАЯ Что сделано, то сделано. Я думаю, что она, должно быть, знала, потому что оставила сообщение для меня, написанное на стенах ее комнаты в черном Шарпи. Как в былые времена. ДЕМОНИЧЕСКАЯ МАТЕМАТИКА что находится ТОЛЬКО в мире ты разорвался на два как будто возможно половина для меня половина для тебя что СПРАВЕДЛИВО когда нет ничего остается разделить что твое, когда твоя боль — принадлежит мне, чтобы нести эта печальная математика моя этот безумный путь мой вычитаем, они говорят не плачь назад к столу попытаться Кроме того не забывай умножить и я отвечаю Именно поэтому остаток ненависть разделение Я прислонил свою голову к стене, рядом со словами. Лена Она не ответила. Ли. Ты не остаток. Ты выжила. Ее мысли медленно прибывали в зубчатом ритме. Я не смогу это пережить. Ты не можешь просить меня. Я знал, что она плачет. Я представлял себе, что она лежит в сухой траве на Гринбраер. Я искал бы ее там дальше. Не следует быть одной. Жди меня. Я иду. Было так много, что сказать, что я даже не пытался это сказать. Вместо этого, я вытер глаза рукавом, и открыл рюкзак. Я вытащил запасной Шарпи Лены таким образом, где обычно у людей есть запасная шина позади их автомобиля. Впервые, я откупорил его и стоял на девчачьем кресле перед ее старый белым комодом. Оно стонало под моим весом, но держалось. Так или иначе, мне не долго пришлось. Мои глаза покалывало и было трудно видеть. Я написал на ее потолке, где штукатурка с трещинами, где так много раз другие слова, лучшие слова, более обнадеживающие слова появились над нашими головами. Я не был поэтом, но у меня была правда, и этого достаточно. Я всегда буду любить тебя. Итан ~~*~~***~~*~~ Я нашел Лену, лежащую в обугленной траве Гринбрайера, на том же самое место, где я нашел ее днем, когда она разбила окна в нашем классе по английскому языку. Ее руки были заброшены за голову, также, как и в тот день. Она смотрела на тонкий участок синего. Я лег рядом с ней. Она не пыталась остановить слезы. "Сделалось по другому, ты ведь знаешь? Небо выглядит по другому сейчас." Она говорила, не Кельтингом. Внезапно разговор стал особенным. Как и все обычные вещи. "Что делает?" Она неровно вздохнула. "Когда я впервые встретила тебя, вот, что я помню. Я посмотрела на небо, и подумала, я собираюсь любить этого человека, потому что даже небо выглядит по-другому." Я не мог ничего сказать. Мое дыхание застревало в горле. Но она не закончила. "Я четко помню момент, когда увидела тебя. Я в машине сидела. Ты играл в баскетбол со своими друзьями. Мяч покатился во двор, и ты пошел что бы вернуть его. Ты посмотрел на меня." "Я помню это. Я не знал, что ты меня видишь." Она улыбнулась. "Видишь? Я чуть не разбила катафалк." Я посмотрел вверх, на небо. "Ты веришь в любовь до первого взгляда, Ли?" Веришь ли ты в любовь после последнего взгляда, Итан? После смерти — это то, что она имеет в виду. Это было не справедливо. Мы должны были жаловаться на наши комендантские часы. Пытаясь найти место, кроме Дар-е Кин, где мы могли бы получить работу на лето вместе. Волнение по поводу того, вступили мы в один и тот же самый колледж или нет. Не это. Она откатилась от меня, всхлипывая и дергая траву руками. Я обернул руки вокруг нее, прижимая ее ближе. Я осторожно откинул ее волосы и прошептал ей на ухо. — Да. Что? Я верю в любовь после смерти. Она судорожно вдохнула. Возможно это — то, как я буду помнить, Ли. Возможно, память о тебе будет жизнью для меня после смерти. Она повернулась, чтобы посмотреть на меня. — Ты имеешь ввиду, то, как помнит тебя твоя мама? Я кивнул. — Я не знаю точно, во что я верю. Но из-за тебя и моей мамы, я знаю, что верю. Я верю, также. Но я хочу, чтобы ты был здесь. Я не забочусь, будет ли это стоградусной жарой и каждая травинка умрет. Без тебя ничто не имеет значения для меня. Я знал, как тяжело это было для нее, потому что все, что я мог думать только о том, как сильно я не хотел с ней расставаться. Но я не могу сказать. Было бы только хуже. Мы не говорим о мертвой траве. Ты знаешь это. Мир разрушит себя и людей, которых мы любим. Лена покачала головой. "Мне все равно. Я не могу представить себе мир без тебя в нем." Возможно, ты сможешь представить мир, который я всегда хотел увидеть.” Я полез в задний карман и вытащил свернутую, потрепанную карту, та, которая была на моей стене в течение многих лет. “Возможно, ты увидела бы его для меня. Я отметил маршруты зеленым. Ты не должна использовать их. Но мне хотелось, чтобы кто-то побывал. Это — вид чего-то, что я планировал долгое время — практически, моя целая жизнь. Они — места из моих любимых книг.” "Я помню." Её голос звучал глухо. "Джек Керуак." "Или ты можете сделать свой собственный." Я почувствовал, как перехватило ей дыхание. "Забавно, пока я не встретил тебя, все, что я хотел сделать — уехать так далеко отсюда, как только смог бы. Отчасти иронично, не правда ли? Может стать намного далеким то, куда я иду, и теперь я отдал бы все, чтобы остаться". Лена положила руки мне на грудь, отодвигаясь от меня. Карта упала на землю между нами. “Не говорите этого! Ты не сделаешь это!” Я наклонился и поднял карту, в которой отметил все места, где мечтал попутешествовать прежде, чем я наконец выяснил к чему принадлежу. “Тогда, просто держись за нее для меня.” Лена смотрела на сложенную бумагу, как будто это самое опасное в мире. Потом она протянула руку и сняла с шеи свое ожерелье. "Если оно будет у тебя". "Ли, нет." Но это висело в воздухе между нами, и глаза ее умоляли меня принять его. Я открыл свою руку, и она положила колье — серебристую кнопку, красный шнурок, звезду с Рождественской елки — все ее воспоминания в моей руке. Я протянул руку и поднял ее подбородок, чтобы она посмотрела на меня. "Я знаю, тяжело, но мы не можем притворяться, что это не происходит. Мне нужно, чтобы ты пообещал мне кое-что. " — Что? Ее глаза были красными и опухшими, когда она посмотрела на меня. "Ты должна остаться здесь и скрепить Новый Порядок, какая ни была твоя часть в этом. В противном случае, все, что я собираюсь сделать, будет ни для чего. " "Ты не можешь просить меня сделать это. Я прошла через это, когда думала, что дядя Мэйкон был мертв, и ты видел, как хорошо я справилась." Ее голос дрогнул. "Я не буду делать это без тебя". Обещай мне попробовать. — Нет! Лена качала головой, ее глаза безумны. — Ты не можешь сдаться. Должен быть другой способ. Еще есть время. Она была в истерике. "Пожалуйста, Итан." Я схватил и обнял её, не обращая внимания на то, как её кожа жгла мою. Мне будет не хватать этих ожогов. Я буду скучать о всем, что связано с ней. "Шшш. Все хорошо, Ли." Это не так. Я поклялся себе, что найду способ вернуться к ней иначе, как моя мама нашла свой путь обратно ко мне. Это было обещание, которое я сделал, даже если бы я не мог сдержать его. Я закрыл глаза и спрятал лицо в ее волосах. Я хотел помнить это. Чувствовал ее сердцебиения напротив своего, поскольку я держал ее. Запах лимонов и розмарина, который привел меня к ней прежде, чем встретить ее. Когда придет время, я хотел, чтобы это было последней вещью, которую я запомню. Моя последняя мысль. Лимоны и розмарин. Черные волосы и зеленый и золотой глаз. Она не сказала ни слова, и я бросил пытаться, потому что только могла слышать сокрушительные шумы сердца и нарушение надвигающейся тени последнего слова, которое мы отказывались говорить. Тот, который прибыл бы так или иначе, не зависимо сказали ли мы его или нет. Прощай. Двадцать первое декабря. Разбитые бутылки