Journal 2:182
Одна из главных задач проповедника на открытом месте состояла в том, чтобы подыскать самое подходящее из таких мест. Очень много зависело от правильного выбора, и Уэсли прекрасно это сознавал, как и всякий нынешний проповедник. Шли годы, он снова и снова появлялся в тех же городах и проповедовал на тех же, уже опробованных местах. Однако в начале служения, а порой и позже, ему приходилось открывать новые места, и это отнимало значительную часть его времени.
Иногда изменившиеся обстоятельства в регулярно посещаемых регионах ставили перед ним прежний вопрос. «Проблема в том, где проповедовать», — записал он в «Дневнике» 27 мая 1787 г. Тогда он совершал прощальный тур по Ирландии и еще раз оказался в Клонсе. В тот воскресный полдень церковная служба закончилась, и Уэсли искал место для проповеди. Плохая погода («пронизывающий ветер и сильнейший дождь») не позволяла проповедовать на Рыночной площади, как он собирался, и ему пришлось встать в Дверном проеме, чтобы обратиться к людям.
В мае 1756 г., в одной из предыдущих поездок, Уэсли посетил Клонмел, который он описывал как «приятнейший город, несравнимый ни с чем, что я видел в Ирландии». В тот вечер он провозглашал Евангелие на большом складе, способном вместить пятьсот-шестьсот человек. Но склад был далеко не полон, поскольку некоторые сомневались в его безопасности. Очевидно, это было не лучшее место для собрания; на следующий день владелец запретил его использовать. Уэсли попросил главу городской милиции предоставить для проповеди двор казармы. Тот ответил, что двор предназначен не для этого. «Я ничего не имею против м-ра Уэсли, — быстро добавил он. — Я бы послушал его, даже если бы он проповедовал под виселицей». Уэсли решил произнести проповедь на улице, благодаря чему аудитория по меньшей мере удвоилась. В толпе были и офицеры, и студенты, и сам мэр города. Последний совершил достойный поступок, остановив пьяницу, попытавшегося сорвать проповедь.
Выбор места иногда оставался за местными методистами, и не всегда был удачен. «Мне нравилось проповедовать в Уоксопе, — записал Уэсли 29 июля 1780 г., - но когда я приехал, они не подобрали подходящего места. Наконец, они нашли одно, весьма жалкое — пыльное, грязное и ничуть не защищенное от палящего солнца. Мало кто мог это вытерпеть, разве что небольшая кучка самых глупых людей, которых я когда-либо встречал». Если эти замечания Уэсли отличаются язвительностью, то их причина — ревностное служение Богу. Нетерпимость к плохой работе отражает стремление Уэсли найти наилучший путь для исполнения воли Божьей.
В этой главе мы собираемся рассказать о местах, где проповедовал Уэсли, но не тех, где на методистских планах обозначены дома собраний. Рассказ пойдет о том, какими они были, когда он проповедовал на открытом воздухе или в арендованных зданиях. Большинство проповедей, особенно в ранние годы странствований, он читал не в церкви или часовне, а в каком-нибудь удобном месте, где легко могли собраться люди. Исследований таких мест, зафиксированных в «Дневнике», насколько нам известно, еще не проводилось. Ниже читателю представлено нечто вроде каталога — только таким образом можно представить все разнообразие импровизированных кафедр, с которых Уэсли произносил проповеди. Начнем с открытых мест, а затем перейдем к закрытым помещениям.
Довольно часто мы узнаем, что Уэсли проповедовал на улице или, как в Адволтоне, «на широкой части большой дороги»5. Названия некоторых улиц приведены: Принс-стрит в Бристоле, Бэрек-стрит в Талламоре, Шип-стрит и Мальборо-стрит в Дублине, Сэндгейт в Ньюкасле. В других случаях говорится просто о «главной улице», как это было в Поклингтоне, Пемброке, Биллт- Уэллсе, Уэйкфилде и других городах. Позднейшие ссылки часто проясняют эти слишком общие указания, называя конкретный адрес. Открытые площади всегда служили местом собраний, не только евангелизационных, но и других, в частности, политических. Среди таких площадей упомянуты Чарльз-Сквер в Хокстоне, Ратклифф-Сквер близ Степни, Блейк-Сквер в Йорке (больше известен сейчас под именем Сент-Хелен-Сквер) и Лайнен-Холл в Лисберне — по описанию Уэсли, «большая площадь с аркадами по трем сторонам»8. Другие площади можно идентифицировать как Сент-Мартин-сквер (Честер), Кинг-Сквер (Бристоль), Сент-Джордж-Сквер (Портсмут), Парадайс-Сквер (Шеффилд).
Один из наиболее примечательных экспонатов в собрании музея Уэсли в Брунсвик-Колледж (Ньюкасл-апон-Тайн) — цветная гравюра. Проповедник изображен на Хоспител-Сквер в этом городе. Он только что закончил проповедь, стоя на каменной лестнице, которая ведет на верхний этаж Гильдхолла. От толпы его защищает торговка рыбой, «крупная женщина», которая создала надежный заслон для тщедушного Уэсли. Она обвивает его руками и кричит на весь Тайнсайд: «Если кто-нибудь из вас поднимет руку на этого доброго человека, то я его тут же собью с ног». Когда Уэсли уезжал, она бежала вслед за экипажем вниз по Сэндгейту с криками: «Только посмейте тронуть маленького джентльмена!»
Чаще всего Уэсли использовал для проповеди рыночную площадь, центральное место в городе XVIII в. Подчас, как это было в Эпворте, он забирался на ступени воздвигнутого на площади креста. Увещевая людей, не возвращался ли он памятью в те дни, когда на этом самом месте ловил фаэтон, чтобы добраться до школы в Чартерхаусе? Крест недавно был поврежден, и говорили, что его собираются убрать. Часто проповедовал Уэсли у Болтон-кросс, и на фотографии реконструированного места видно, что верхние ступени расположены довольно высоко. Напротив стоит приходская Церковь, а за ней — склады. Однажды чемпион по боксу в Ланкашире взобрался на крест, чтобы утихомирить разбушевавшуюся толпу и угрожал оттуда виновникам беспорядков.
Использовал Уэсли и другие места неподалеку от рынка. В Ньюарке он проповедовал в мясных рядах, одним концом выходивших на улицу, а другим примыкающих к Миддл-Гейт. Туда пыталось попасть две-три тысячи человек. Сейчас на этом месте расположен городской совет. В Труро Уэсли однажды проповедовал на базарной площади неподалеку от Монетного двора. Вероятно, сам он стоял под аркадой, а толпа слушала его на площади, на которую выходит Паудер-стрит. В Скиптоне Уэсли проповедовал «возле моста», и коттедж у подножия Чейпел-Хилл находится на том самом месте, которое получило название «форум Джона Уэсли»15.
Одна из самых знаменитых «кафедр на открытом месте» находилась в Уэнсбери и сохранилась до сих пор. Тридцать или сорок раз Уэсли проповедовал в Хай-Буллен, получившем свое название от располагавшейся здесь арены, на которой устраивали жестокие бои быков. В Блэк-Кантри, печально известной безудержным пьянством, Уэсли забирался на лестничный пролет, примыкающий к солодовне; тут же рядом разгружались телеги. Сейчас этот конный двор находится перед Спринг-Хед-Мишн. Нижние ступеньки лестницы сложены из кирпича, и, очевидно, подвергались реставрации, но каменные ступени сверху сохранились. Можно с уверенностью сказать, что они отполированы подошвами узких черных штиблет, которые носил Уэсли.
Часто он проповедовал на землях, прилегающих к замкам — дворцовой территории в Фонмоне, лестнице в Кардиффе, внутренних дворах в Линкольне, Кокермауте и Данганноне’ В Абердине он проповедовал на вымощенной площадке у ворот, а в Каслтауне, на острове Мэн, сразу за воротами. В Корфе Уэсли произносил проповедь перед Уэлл-кот, в тени замка, а в Свонси — на лугу, «окруженном высокими старыми стенами». Идеальное место для проповеди представлял собой Ружмонский замок в Эксетере, резиденции англо-саксонских королей. Там «собралась (по некоторым оценкам) половина взрослого населения города. Это было впечатляющее зрелище. Такая огромная толпа в священном амфитеатре! Все стояли молча и недвижно, когда я пространно и пылко разъяснял чудесную истину: ‘Блажен, кому отпущены беззакония, и чьи грехи покрыты!’»
Отправляясь из города в сельские районы, Уэсли сознавал, что наилучшее место для проповеди представляют возвышенности. Со времен Нагорной проповеди благовестники Креста искали высокие места, пусть даже и не столь впечатляющие, как в Галилее. Природные рельефы создавали естественную аудиторию. В Саут-Биддик, шахтерском поселке близ Ныокаслапон-Тайн, нашлось место, которое Уэсли описывал как «подножие полукруглого холма, на склонах которого стояли многие сотни людей, а еще больше на равнине внизу». Место это произвело на него такое впечатление, что он стал проповедовать там еженедельно. Южнее, в Фальмуте, он выбрал для проповеди Пайкс-хилл с его пологой вершиной, а севернее, в Эдинбурге, он проповедовал на Кэлтон-Хилл и на Маунд. В Отли он произносил проповедь у подножия Чевин. В Хелстоне Уэсли говорил с «холма, находящегося на расстоянии ружейного выстрела от города», а в Голксхольме «община — кто стоя, а кто сидя — расположилась, ряд за рядом, в лесу на горном склоне»23. Похожая картина открывалась и неподалеку оттуда, близ Хептонстолла, где, по словам Уэсли, «на склоне холма была расчищена овальная площадка в обрамлении раскидистых деревьев, похожая на театральный зал». Это место было известно под названием Дики-Браун-Холл.
В Корнуолле Уэсли обычно использовал для проповеди известковые холмы, а в Йоркшире - торфяные болота. В Гейтсхеде он проповедовал «на расчищенной части лесосеки» и рядом с одной из методистских капелл, на том месте, где он предположительно стоял, сохранился большой камень. В Матлок-Бат он выбрал для обращения к народу нишу в скале, а в Криче он проповедовал в открытой штольне горной гряды Торс, к северу от города. На окраине Дартмура Уэсли произносил проповедь с Уайт-рок-он-зе-Маунт близ Стиклпат. Спустя годы с очередной партией известкового раствора доставили гранитный валун, чтобы установить его на этом месте27. В один из ветреных дней в Сент-Ивс Уэсли воспользовался небольшим укрытием на возвышенности, под скалой в десять-двенадцать футов. По его словам, «выступ в скале, в четырех футах над землей, оказался очень удобной кафедрой».
В других случаях аудиторией служили низины. Такая низина в Уэнсбери, близ моста над рекой Тим, носила название Холлоуэй-Бэнк.Согласно оценкам Уэсли, она могла вместить четыре-пять тысяч человек. Слушатели располагались полукругом, один ряд над Другим. Еще одна низина находилась близ Лимерика, возле бывшего военного лагеря. Склоны ее плавно поднимались вверх, так что слушатели сидели рядами. Низина в Морве (Корнуолл) просто напоминала театр31. Низина в Бристоле, вероятно, была самой большой: Уэсли полагал, что она может вместить шестьдесят тысяч человек, и что им всем будет слышен громкий поставленный голос32. Самой известной, вне всяких сомнений, была низина в Гвеннап, хотя она только частично имела природное происхождение — заброшенные шахтерские разработки поросли травой. Уэсли считал ее «лучшей из того, что я знаю в стране. Это круглая зеленая лощина, плавно спускающаяся вниз, около пятидесяти футов глубиной. Размерами она примерно двести на триста футов». В ту поездку он оценил количество слушателей как «полных двадцать тысяч человек», хотя несколькими годами позже говорил уже о тридцати тысячах. После его смерти место постепенно пришло в упадок, но в 1896 г. было восстановлено. Каждый Духов день здесь устраиваются службы, собирающие большую аудиторию. Нынешние его размеры несколько уступают тем, которые назвал Уэсли.
Первыми открытыми местами в Лондоне, где проповедовал Уэсли, были Мурфилдс, Блэкхит и Кеннинггон-Коммон. В XVIII в. эти места считались далеко не аристократическими. Некогда был моден Мурфилдс с его дорожками, обсаженными вязами; его называли «городской аллеей». Но во времена Уэсли он превратился в игровую площадку, где собирались социальные отбросы общества. С Кеннинггон-Коммон дело обстояло еще хуже. Заброшенный пустырь, он стал традиционным местом казней, вторым после Тайберна. Нередко здесь можно было увидеть людей в кандалах. Неудивительно, пишет Тайерман, что в Кеннигтон-Коммон «устраивало свои сходки лондонское отребье». Блэкхит находился в гораздо более респектабельном районе. Вообще же, для Уэсли было очень типичным, что основное внимание он уделял неблагополучным местам.
В деревенской местности он чаще всего проповедовал прямо в поле («грин»), В больших и малых городах он использовал парки и муниципальные земли; в дневнике упомянуты Бедминстер-Грин в Бристоле, Саутернхей-Грин в Эксетере (сейчас застроен домами конца XVII I-начала XIX в.), Карр-Грин в Стокпорте, Сент-Питерс - Грин в Бедфорде, Оксмантаун-Грин в Дублине39. В Колчестере он проповедовал на Сент-Джонс-Грин «со стороны высокой старой стены (видимо, это место было устроено со специальной целью)». В сельских районах Уэсли обычно проводил службы в поле или, как он сам говорил, «на лугу». Луг в Клиро (Уэльс) был «большим» и «гладким». В Дареме луг удобно располагался «у берега реки». В Уик-Сент-Мэри трава была свежескошена. В Калломптоне люди собрались в полнолуние. В Сент-Ивс они сидели на широких каменных плитах, из которых в тех краях часто складывали заборы. На поле, принадлежащем Ричарду Мерчанту из Бата, проповедь Уэсли прервал Красавчик Нэш; в последовавшей словесной дуэли Уэсли вышел победителем. В Тайвертоне многие стояли среди плодовых и цветочных деревьев, окаймляющих луг.
Дерьянвилль, неподалеку от Портадауна в Ольстере, Уэсли описывает как «маленькую деревушку среди болот, где живут очень деятельные христиане». Там он июньским утром «проповедовал огромнейшей общине в тенистом плодовом саду. В Стэнли, недалеко от Уинчкомба, комната в доме фермера Финча оказалась слишком мала, поэтому собрание было устроено в саду. Во время одного из многочисленных визитов в Бристоль Уэсли проповедовал в Старом Саду, некогда принадлежащем доминиканской обители. Эта земля досталась семье Пеннов после женитьбы Уильяма Пенна, и со временем стала носить название Квейкерс-Фрайарс. В Ирландии Уэсли однажды взобрался на пьедестал, с которого упала статуя св. Патрика. Это случилось прямо посреди рощи в Даунпатрик - идеального места для проповеди, где летнее солнце просвечивает сквозь деревья.
Уэсли проповедовал в разных садах, как частных, так и публичных. Среди них упомянуты сады Джеймса Мирза из Оксфорда и Джона Стовина из Краули. Последний был мировым судьей, что помогало сдерживать «столь буйную общину». Некоторые сады были приписаны к методистским домам собраний, появлявшимся по всей стране. В Лондоне Уэсли устраивал службы в Больших садах на Уайтчепелроуд. В летний зной Уэсли искал тени под раскидистыми деревьями, о чем записаны воспоминания по всей стране. Вероятно, самым знаменитым было дерево, сохранившееся до 1848 г. на территории Кингсвудской школы — платан, под которым 26 июня 1739 г. Уэсли, произносивший проповедь, укрылся от сильнейшей грозы. Лишь несколькими днями раньше там начали строить первую школу для шахтерских детей. Незадолго до того под этим платаном стоял Джон Сенник, ожидая проповедника из Бристоля. Проповедник так и не появился, и Сенник сам занял его место — с чего и началось его евангелистское служение58. Сад и тропинку Джона Уэсли до сих пор показывают гостям, как и аллею вязов. Говорят, что они посажены Уэсли.
В Дерьяхи Уэсли проповедовал, по его словам, «под старым почтенным тисом, который расцвел в правление короля Иакова, если не королевы Елизаветы». В Хроум-Хилл (раньше носившем название Ламбег-Хаус - им владела семья Гейеров, у которых Уэсли останавливался) бросались в глаза два сросшихся бука. Местная легенда гласит, что когда буки еще были молодыми побегами, их переплел Уэсли, в знак того, что методизм и Ирландская церковь объединятся.
В ризнице приходской церкви Бишоп-Бертон в Ист-Райдинг (Йоркшир) хранится очень необычный бюст Уэсли. Он вырезан из ствола огромного вяза, под которым Уэсли однажды проповедовал на деревенском поле. Последнюю проповедь на открытом месте он произнес в восемьдесят семь лет в Уинчелси и так описал это событие: «Я стоял под большим деревом... и созвал большинство жителей города: ‘приблизилось Царствие Божие: покайтесь и веруйте в Евангелие’. Кажется, я убедил почти всех тогдашних слушателей стать христианами». На этом месте уже выросло другое дерево, но сохранившаяся надпись свидетельствует, что Уэсли проповедовал под ясенем. В старой часовне в Уинчелси с гордостью показывают ясеневую шкатулку.
Нередко Уэсли проповедовал во дворах, примыкающих к домам, магазинам, гостиницам. Порой то были вполне благородные участки, окружавшие дом джентльмена, а иногда кладбища, как в Эпворте и некоторых других местах. Уэсли проповедовал с надгробий в Леоминстере, Осмотерли, Стейвли и даже на могиле своего отца. В Сенноре проповедь он произнес «под стеной церковного кладбища». В Ховорте у южной стены церкви воздвигли трибуну. На церковных кладбищах служили иногда по той единственной причине, что церковь была переполненной. Например, в Годшоу (Ланкашир) Уэсли после молитвы пригласил общину собраться снаружи — он видел, что многим не удалось попасть в само здание. Забравшись на церковную ограду, он внушал оттуда слово Божье.
Завершить этот список невозможно. Уэсли проповедовал в самых неожиданных местах: на лужайках для игры в шары, на доисторических курганах, на стрельбищах, на кирпичном заводе (Хэнхем- Маунт в Кингсвуде — первое его выступление на открытом месте). Он проповедовал на морском берегу, когда совершил поездку на Олдерни, на скалах в Уитби, Пензансе и Сент-Ивс, на причалах в Брайдлингтоне, Робин-Худс-Бэй, Бристоле и Плимуте.
Теперь, уже не так пространно, остановимся на тех закрытых помещениях, где приходилось проповедовать Уэсли. Порой непогода заставляла его искать крыши над головой. С годами он приобрел большое уважение в городах, которые регулярно посещал в ходе своих поездок, и имел возможность арендовать залы. Иногда ему даже делали соответствующие предложения. Но излюбленными местами проповеди оставались для него рынки и ратуши. Последние не всегда были так уж привлекательны. В Бодмине ратуша оказалась особенно ужасной: никакой свет не мог развеять царивший там полумрак. Другие ратуши представляли собой исторические объекты — например, Олд-Холл в Гейнсборо, построенный в XV в., с впечатляющим зубчатым фасадом, чудесным эркером и двумя прекрасными тюдоровскими башнями.
Кроме того, Уэсли проповедовал в зданиях суда и залах заседаний - главным образом, в Ирландии, где он в наибольшей степени сотрудничал с гражданскими властями. Такое здание в Голуэе он описывает, как «аккуратнейшее». В Уотерфорде, по приказу мэра, дверь охраняла рота мушкетеров. Местный зал собраний также занимал большое место среди его проповеднических центров. Такие залы обычно принадлежали мелкопоместной знати и предназначались для различных общественных мероприятий. Конечно, чтобы использовать их, нужна была особая договоренность; хотя как-то в Уэксфорде Уэсли задал себе вопрос: «Употреблялись ли эти залы для лучшей цели?» В Килкенни собрания устраивали в здании таможни, а в Глостере — в городской тюрьме. В Ньюкасл-апон-Тайн Уэсли тоже часто проповедовал в старой таможне, в «большой удобной зале вблизи мола, грандиозного пристанища мытарей и грешников»74. В Ирландии он не раз проповедовал в здании биржи. Среди других общественных зданий, где проповедовал Уэсли, можно отметить библиотеки в Инвернессе и Ярмуте, школы в Эксетере, Ковентри, Саутгемптоне, Хайгейте и университет (зал Маришаль-колледж в Абердине).
Он также проповедовал в мастерской (Ньюбери), кузнице (Эльпрехем), эштонской солодовне (где, по его словам, сильно дуло), на зерновых рынках (Леоминстер и Ньюпорт), на острове Уайт и на Рынке масел (Кентербери). Направлялся он не только туда, где люди трудились, но и туда, где они проводили досуг. Он не брезговал игорными домами, если они его устраивали: для некоторых из них наступили черные дни, и они закрылись. Нью-Уэллс в Лондоне (не путать с Сэдлерс-Уэллс) закрыли в 1750 г., а Уэсли проповедовал там в мае 1752 г. В Ширнесс старый игорный дом был «полон до краев». В Кендале мебельный магазин сейчас находится на месте театра, который использовал не только Уэсли, но также Уайтфилд и некоторые проповедники — последователи леди Хантингдон. Вероятно, они становились у окна, выходящего на базарную площадь и обращались к стоявшей там толпе, а не к аудитории внутри здания. В Ньюбери Уэсли хотел арендовать игорный дом, но язвительно заметил, что «хороший мэр не потерпит такого кощунства». В Каване он благовествовал в танцевальном зале.
Когда мы будем говорить об общинах Уэсли, то увидим, что он посещал тюрьмы, работные дома, больницы, богадельни. Но большинство закрытых помещений, в которых он проповедовал — это частные дома. Многие помещения до сих пор сохранили свидетельства о его служениях. Это коттеджи (Дайгори-Айсбелл в Тревинте), роскошные апартаменты (лондонский дом леди Хантингдон), дома приходских священников (дом Чарльза Коулфилда в Киллимене). Иногда Уэсли просто использовал здание как кафедру для проповеди на открытом месте, обращаясь к слушателям из дверного проема, из окна или с балкона. Порой это был просто чердак, как в доме Мериуэзера в Ярме. Каждый, у кого останавливался евангелист, был готов превратить свой дом в часовню.
Когда Уэсли оставался в гостинице, он всегда выбирал местом проповеди двор или дверной проем. Поистине увлекательным делом было бы перечислить все такие гостиницы. Многие из них до сих пор существуют, хотя необязательно под тем же названием. Самый отвратительный опыт был связан у него с верхней комнатой в здании XV-гo в., отведенном под гостиницу Джорджинн в Бедфорде. «Собралась довольно большая община, но зловоние из свинарника, как раз внизу под комнатой, было невыносимым. Интересно, кто-нибудь раньше проповедовал над свинарником? Уж точно эти люди любят Евангелие, раз пришли в такое место». Джон Уолш был там же год назад и видел, как «многие не стали слушать». Неудивительно! Уэсли неоднократно проповедовал в конюшнях; одна такая в Стаффорде была «жалчайшей дырой». Он использовал армейские учебные площадки для верховой езды, не только в Ирландии, но также в Вустере и Нортгемптоне. Иногда он проповедовал на фермах и в амбарах. В Годманчестере он проповедовал в амбаре, где до него часто служили Джон Берридж и Генри Венн. Неподалеку от Чертей он служил в большом летнем доме, хотя дело было в феврале. Основой здания служил деревянный каркас, который лопнул; община без паники покинула дом и расположилась в саду.
Во все годы своего служения, особенно с течением времени, Уэсли проповедовал в тех церквях, куда разрешали прийти. Он предпочитал использовать приходские церкви, но со временем все чаще служил и в диссентерских капеллах, если поступали такие предложения. Можно составить длинный список, свидетельствующий, что он преодолел свое первоначальное нежелание проповедовать в нонконформистских церквях. Мы видим его в домах собраний у пресвитериан, индепендентов, баптистов и квакеров. При малейшей возможности деноминационные границы успешно преодолевались. Уэсли проповедовал даже в сессеционистской капелле в Армахе и кальвинистской часовне в Кармартене (где пастором был Питер Уильямс). По мере того, как возводились новые методистские здания, Уэсли, разумеется, использовал и их, хотя не все они были достаточно вместительны, чтобы проводить там евангелизацию. Иногда он проповедовал в еще недостроенных часовнях.
При всем этом остается непреложным, что большинство миссионерских проповедей Уэсли произносил вне помещений. Его истинная кафедра располагалась там, где были люди. Евангелизм Уэсли был не пассивным (если такое слово вообще уместно); он не дожидался, пока неверующие придут в церковь. По сути своей, он выходил на служение, подобно Спасителю, обращаясь к людям на улице.
Дата добавления: 2014-12-02; просмотров: 617;