Методика КГБ

— В чем смысл жизни? — спросил ученик своего рабби.

— Какой прекрасный вопрос! — воскликнул рабби. — Неужели ты хочешь променять его на ответ?

Очевидное противоречие между книгой Екклесиаста и практи­чески всей Библией заставляло меня вновь и вновь ломать себе го­лову над тем, каким образом этот текст вообще оказался вклю­ченным в Ветхий Завет. Чтобы понять проблему Екклесиаста, прочтите эти строки. Они все вырваны из контекста, но каждая из них точно отражает точку зрения проповедника:

Смотри на действование Божие:

ибо кто может выпрямить то,

что Он сделал кривым? (7:13)

Итак иди, ешь с веселием хлеб твой,

и пей в радости сердца вино твое,

когда Бог благоволит к делам твоим (9:7).

Пиры устраиваются для удовольствия,

и вино веселит жизнь;

а за все отвечает серебро (10:19).

Все, что может рука твоя делать, по силам делай;

потому что в могиле, куда ты пойдешь,

нет ни работы, ни размышления,

ни знания, ни мудрости (9:10).

Каждое из этих высказываний отражает определенную стадию в своего рода обратном паломничестве проповедника, исследую­щего и не находящего смысл жизни; каждое из этих высказыва­ний резко противоречит другим частям Библии. Почему Екклеси­аст столь подробно описывает все существующие заблуждения и пустые умозрения, включая в свои рассуждения лишь пригоршню фраз, которые более или менее соответствуют «общепринятому» библейскому учению?

Комментируя книгу Екклесиаста, консерваторы создали нечто вроде теории «методов КГБ». На исходе холодной войны видный офицер КГБ бежал в США. Он выступал в вечерних новостях, пре­вознося ценности американской демократии. Затем он получил большой участок земли в Виргинии и благополучно устроился там. Однако не прошло и нескольких месяцев, как он укрылся в совет­ском посольстве, отказался от политического убежища и заявил, что все хвалебные слова американскому образу жизни были ложью. Многие комментаторы воспринимают Екклесиаста как такого же провокатора. Они говорят, что автор этой книги, искренне ве­рующий человек, отнюдь не склонный впадать в отчаяние, надева­ет маску мирского человека, из тех, кто «под солнцем» (это выра­жение повторяется в тексте тридцать раз). Он заманивает читате­ля, всячески изобличая суету этой жизни «под солнцем», а под ко­нец расставляет ловушку и — ага, попались! — возвещает истину, в которую он ни на минуту не переставал верить: «Бойся Бога и за­поведи Его соблюдай, потому что в этом все для человека» (12:13).

Апологет Фрэнсис Шеффер применяет подобный метод, под­водя, как он говорит, «человека к логическим выводам из его пред­посылок». На время дискуссии он готов принять крайние материа­листические идеи — отсутствие Бога, отсутствие абсолюта, а затем демонстрирует, что логические следствия из этих предпосылок ведут к анархии и самоубийству. Многим этот метод кажется весьма убедительным. Его использовали русские писатели Тургенев в «Отцах и детях» и Достоевский в «Братьях Карамазовых» и «Бесах». Они доводили до крайности выводы нигилизма (само это слово ввел в оборот Тургенев) и показывали непригодность этой фило­софии в качестве общественной или личной этики. «Если Бога нет, все позволено», — писал Достоевский.

Однако трудно поверить, чтобы Екклесиаст пользовался такой методикой апологетов. «Мирские» и «суетные» высказывания зани­мают в этом тексте чересчур много места и выглядят куда убеди­тельней, чем редкие лучи света. Мильтон, сам того не желая, пре­вратил Сатану в подлинного героя «Потерянного рая». Так и в Ек­клесиасте отчаяние оказывается гораздо мощнее всего остально­го, а более оптимистичные или «благочестивые» высказывания выглядят достаточно чужеродными, словно проповедник вставил их в тщетной попытке вернуть себе надежду. Чтобы постичь смысл этой книги, я должен был погрузиться глубже в эту стран­ную философию проповедника, изучить ее изнутри.